Январь, 2015 года
– Мне… нужна… твоя… помощь! Ох…
Я брезгливо отодвинула телефон от уха, всеми силами стараясь отключить воображение.
– Я-а-а… Очень!… Занята! Ой, нежнее…
Чем именно занимается моя сестричка, сомнений не вызывало.
– Встреть его! В-вторая п-платформа. О да! Центральный вок…
Я нажала отбой недослушав.
Ей нужно, пусть сама и встречает. В конце концов, это ее чемпионская карьера висит на волоске, не моя. Я сама надежно обосновалась даже не на скамейке запасных, а в зрительном зале. И пусть только еще раз попробует мне набрать, когда сама…
Телефон зазвонил снова. Я неохотно подняла трубку.
– Ника! – голос сестры звучал сухо и внятно. – Моя личная жизнь висит на волоске. Дэн и так не в восторге от того, что я слишком много времени провожу на тренировках. Если я сейчас уйду… Ну, пожалуйста, Ника!!!
– Ладно уж, – ответила я.
Эта история уже успела мне порядком надоесть. Партнер был новый. Импортный, рафинированный, дезодорированный, титулованный – все по высшему разряду. И бесил меня не меньше, чем Дэна, самим фактом своего существования.
– Я его встречу.
– Спасибо! – выкрикнула Лика и отключилась.
Я задумчиво взвесила смартфон в руке и отложила в сторону. Кажется, у меня изменились планы на вечер.
***
Лика была, почему только была, и есть, чемпионка страны по бальным танцам. И ее партнер, этим летом поступивший в наш универ, вероятно, имел такое же количество медалей как породистый йоркширский терьер.
Я переминалась с ноги на ногу в сугробе, в который превратилась площадка «номер два» минского Центрального автовокзала.
Автобус Москва – Минск задерживался из-за «нелетных» погодных условий. Снега намело на две зимы вперед. Очень надеюсь, что рейс застрял где-нибудь в снегах, и ухоженный красавчик, сейчас лично откапывает автобус лопатой.
– Эй, пацан, будет прикурить?
На плечо опустилась чья-то рука.
Я неторопливо обернулась, с искренним изумлением.
Наблюдать аналогичное недоумение на лице незнакомого мужчины было практически забавно.
– Не курю, извините, – ответила я, и со смешком добавила, – спортсменка.
Пусть и бывшая.
Мужчина извинился и отошел.
Настроение стремительно портилось.
Я люблю мужскую одежду: объемные толстовки, широкие джинсы, кроссовки и кепку в любое время года.
Сестрица кривит нос, что такой стиль не добавляет мне женственности. Впрочем, то же самое она говорит про походку, осанку, в общем, одна одежда тут вряд ли что-то исправит. Но я скорее выйду на улицу голой, чем надену что-то из гардероба Лики. Стразики, бусики, рюшечки, бантики… Люрекс! Какая гадость. На мой взгляд, в таких сапожках, которые обожает сестричка, можно пойти только на одно мероприятие: на панель.
***
Автобус показался из-за здания вокзала.
Какая досада. Опоздание всего на полчаса. А я надеялась хоть ненадолго, но оттянуть эту встречу.
Автобус с ревом развернулся, паркуясь у площадки «номер два» центрального автовокзала. Его огромный грязный бок загородил мне весь обзор. Не то чтобы урбанистический пейзаж «Минские ворота» (это здание такое, на всех магнитиках красуется) мне сильно нравился, но все же лучше, чем ничего.
Двери автобуса распахнулись.
Не он. Не он. Не он…
Надо было хоть фото попросить. Чертыхаясь, я полезла в телефон, посмотреть, кого же я там вообще должна встретить. Но тут какая-то ретивая дамочка в страшненькой шляпке наехала мне на ногу чемоданом, и вместо извинений еще и толкнула локтем вбок.
Я изумленно вцепилась в свой телефон, едва не спикировавший в сугроб, и секунд на тридцать выпала из реальности. Наградив дамочку, недовольным взглядом, как при такой миниатюрной фигуре можно быть таким слоном?! я уставилась на двери автобуса. Оттуда больше никто не выходил.
Ну, прекрасно. И как я теперь его найду?
Я повернулась, чтобы осмотреть площадку еще раз. Вокруг сновали люди, катились чемоданы, кто-то обнимался, кто-то прощался – обычная вокзальная суета.
Можно подумать, я танцоров раньше никогда не видела. Сейчас быстренько его найду. Там проф. деформация не просто на лице написана, она как аура висит в воздухе. Ни с чем не спутаешь этот легкий флер самовлюбленной долбанутости.
Ну и где же…
Я увидела его прежде, чем успела додумать мысль.
Он был без шапки, светлая челка падала на глаза, щека и ухо слегка покраснели от мороза, в руках телефон. Словно в замедленной съемке новый партнер моей сестрички повернулся ко мне, и я обескураженно замерла, не в силах оторвать от него удивленного взгляда.
Ты. Ну надо же.
Это снова ты. Кто бы мог подумать.
***
Май, 2014 года
Это был мой день рождения. Но отметить я его не могла. Потому как раз в несколько лет, двадцать восьмое мая выпадает на выходные. А это значит, что я провожу этот единственный и неповторимый день на третьем этапе национального чемпионата по бальным танцам!
И притом что я даже не танцую!
В тот раз, как и много лет до этого, наш совместный день рождения – звездный час моей сестры. Появившись на свет с разницей в три минуты сорок секунд, в детстве мы были похожи друг на друга во всем, кроме характера. Опередив меня во время рождения, сестричка продолжала тянуть одеяло на себя.
Мать была помешана на бальных танцах, а меня передергивало от одного упоминания. Я ходила в студию танца ровно полторы недели в возрасте шести лет. На третьем занятии я подралась с противной девицей, с которой мне приходилось танцевать в паре, так как мальчиков, разумеется, не хватало. Мы пролетели кубарем четыре ступеньки, и тренер сказал родителям – они тогда еще не успели развестись – что нас двоих дня него слишком много.
Мгновенно сориентировавшись, папа с мамой отвели меня в соседний спортивный зал, где проводились занятия по кунг-фу. Так закончилась моя недолгая, но, без сомнения, эффектная, танцевальная карьера.
А вот сестричка, со своим комплексом принцессы, надежно в бальных танцах задержалась.
За младшую школу меня так утомили бесконечные разговоры о результатах соревнований, сплетнях, и людях, которых я никогда даже не видела, что я готова была сбежать на край света, но вместо этого, отсиживалась в своей комнате за компом.
И вот, много лет спустя, я снова стою на трибуне и любуюсь на то, как моя сестричка изображает «роковую женщину» под латиноамериканские ритмы. Время поклона – и выходит заминка.
Я даже не сразу поняла, что именно произошло. Тонкая резинка, стягивающая лиф платья на обнаженной спине сестры, лопнула, и Лика поспешно обхватила себя руками, спасая несовершеннолетних и меня от пикантного зрелища.
Вместо того чтобы позлорадствовать, как все нормальные люди, я тяжело вздохнула и метнулась вниз по лестнице, на помощь едва не оконфузившейся сестрице.
Я была бывалым болельщиком. На поясе приколота дюжина булавок, за ремень джинсов заткнута бутылка с водой, на плечо небрежно наброшено полотенце. Служба экстренной помощи танцорам, «Чип» спешит на помощь «Дейлу».
Ботинки на мне были красивые, на высокой платформе, день рождения все-таки, но они коварно решили меня подвести, так что я внезапно обнаружила, что уже не бегу, а лечу над ступеньками в свободном парении.
Единственное, что мне оставалось, так это ухватиться за перила покрепче и спрыгнуть в проход, спасая шею и ноги от перелома.
В этот самый момент из-за угла трибуны показался какой-то парень. Мысленно прикинув «или он, или я», я выбрала исходя из чувства самосохранения.
– Ой-ей, – пробормотала я, восстанавливая равновесие. Пальцы мои отчаянно цеплялись за плечи несчастной жертвы гравитации и моды, никак не ожидавшей подобного произвола. Я фактически на голову ему спрыгнула. Надо хотя бы извиниться.
– П-простите, – я подняла глаза и замерла.
– Да ничего… – ответил смутно знакомый парень и улыбнулся. Мои пальцы все также сжимали его плечи, наши лица разделяло с десяток сантиметров.
Мысли о том, что моя сестра вот-вот выпадет из платья на глазах у пары десятков тысяч человек, напрочь вымело из головы. Я забыла, кто я, где я. Остались только эти светлые глаза и улыбка, способная осветить средних размеров микрорайон поздним вечером.
– Все в порядке?
Да…
Нет.
Черт, платье!!!
Я развернулась и стремглав бросилась к танцевальной площадке, выискивая взглядом приметный наряд сестры, переливающийся в свете прожекторов как новогодняя елка.
– Где тебя носит?! – возмутилась Лика, едва завидев меня.
Их возрастная группа танцевала полуфинал национального чемпионата в два захода, по шесть пар, так что на устранение конфуза у нас оставалось меньше минуты.
Я вытащила нитку с иголкой.
– Зашиваю намертво, – предупредила я и ехидно добавила: – в туалет сходишь уже после награждения.
– Главное быстрее! – огрызнулась Лика.
Справившись с поставленной задачей, я осталась стоять у площадки, невольно выискивая парня, которого едва не размазала по дешевому ковролину теннисного стадиона.
Интересно, кто он такой. Выглядит таким знакомым… На танцора вроде бы непохож, хотя случайных людей на таких чемпионатах не бывает, тут либо участники, либо их скучающие друзья, либо родственники. Пришел поддержать кого-то?
Я хотела спросить у сестры, может, она знает, но отвлеклась…
А потом завертелось такое, что мысль выяснить хоть что-то о симпатичном парне с шикарной улыбкой, напрочь вылетела у меня из головы.
***
Январь 2015 года
– Привет, – решительно произнесла я, подходя ближе.
Ну, чего уставился?! Близнецов никогда раньше не видел? Да-да, мы с сестричкой на одно лицо, практически одного роста, и, вероятно, имели бы одинаковые фигуры, занимайся я танцами, а не боксом.
– Привет, – он рассматривал меня с настороженным любопытством, словно скунса в зоопарке.
Я ответила ему таким же изучающим взглядом. Не ожидала, что печально известное мне имя «Алексей Григорьев», и парень из моих воспоминаний окажется одним и тем же лицом. В обычной куртке, джинсах и непритязательных ботинках, он был похож на танцора куда меньше, чем рисовало мое расшалившееся воображение.
– Привет, – я привычно протянула руку для рукопожатия. – Я вместо Лики, она занята, – я старательно отогнала прочь назойливые мысли. Воображение упрямо рисовало картину того, чем именно занимается сейчас моя сестричка, – она не может тебя встретить, поэтому прислала меня.
– И чем же она занята? – без задней мысли поинтересовался новый партнер моей сестрички, едва касаясь моего запястья своей ладонью. Я возмущенно стиснула его пальцы, заставив его едва уловимо поморщиться.
Как бы подразумевалось, что нет ничего важнее встречи с человеком, с которым вы ближайшие пару лет будете проводить вместе по 8-10 часов в тесном контакте. И который ради тебя, ну или ваших совместных спортивных достижений, притащился на ПМЖ из другой страны.
– Она… – я постаралась подобрать слово, пока пикантные картинки радостно вели хоровод перед глазами, – волонтерит!
– Не понял…
На мой субъективный взгляд, Дэн – любовь всей жизни моей сестрицы – был типичным питекантропом двадцать первого века.
– Ну знаешь, убогим помогает, – желчно пояснила я.
– Кому? – Алексей хотел спросить еще что-то, но… на мое счастье, зазвонил телефон.
– Ника? Ты где? – радостно поинтересовался голос в трубке.
– На центральном вокзале, – не задумываясь ответила я.
– А что ты там делаешь?… – продолжил допытываться Отто ван ден Берг.
– Ну-у, – я перевела взгляд на нового партнера своей сестрички.
–…Когда должна быть здесь?! – невозмутимо закончил голос.
Ой. Сегодня же у нас покер. И как я могла позабыть?! Все из-за него!
Я недовольно взглянула на Алексея, который прислушивался к беседе со сдержанным любопытством.
– У меня тут «плюс один». Григорьев в Минске. Примем?
***
Отто ван ден Берг был отличным парнем. Практически идеальным. Голубые глаза и квадратная челюсть с ямочкой делали его похожим на героя диснеевских мультфильмов. Отличный английский, сносный русский и обаятельная улыбка мгновенно располагали к нему незнакомых людей.
С ним было просто и весело. Мало кто мог похвастаться тем, что видел его недовольным или рассерженным. Отто ван ден Берг, мне так нравилось это имя, что даже в голову не приходило его сократить, потомок какой-то там дворянской фамилии, щедро делился с окружающими своим неизменно хорошим настроением. Одним словом, он представлялся идеальным бойфрендом для тех девушек, кто неизменно влюбляется в героев, а не в злодеев.
Но идеальные герои для впечатлительных красоток бывают только в кино. Великолепный Отто ван ден Берг не был исключением и хранил свой маленький секрет.
Приветливо кивнув мне, Отто взглянул на Алексея. Разумеется, они уже встречались. Танцевальная сфера казалась очень маленькой: все друг у друга на глазах, все друг друга знают, если не в лицо, так по фамилии. Когда годами танцуешь одни и те же соревнования с одними и теми же людьми, отношения выстраиваются соответствующие.
Отто ван ден Берг, признанная звезда танцевального спорта, коллекционирующая кубки с равнодушным шиком, церемонно пожал руку Алексею Григорьеву, звезде восходящей. Последний уже успел отметиться на призовых местах в юниорских и молодежных соревнованиях, но в России очередь на чемпионский титул была как за мандаринами тридцатого декабря, очень длинная, в связи с чем он решил поступить умнее, и получить путевку на чемпионат Европы, вернувшись в состав белорусской сборной в паре с моей сестрой.
Дайте-ка припомнить, что раз за разом повторяла про Алексея Григорьева моя сестрица…
Высокомерный? Замкнутый? Держится так, как будто тут самый умный, и смотрит на всех свысока?
Я повторно просканировала взглядом ее нового партнера.
Алексей сосредоточенно воевал со шнурками. Светлая челка, на полтона темнее, чем у Отто, вновь упала ему на лицо, мешая предположить, о чем он думает. Чемодан стыдливо сделал лужу на коврике, и я внезапно почувствовала смущение. Не самый гостеприимный прием мы оказываем человеку.
Отто ван ден Берг внимательно изучил мизансцену и поспешил прийти мне на помощь.
– Надолго к нам?
– Недели на две, – ответил Алексей и выпрямился. Он оказался на полголовы ниже Отто.
– И где…
Я почувствовала еще большее смущение, ведь никаких внятных инструкций насчет места временного проживания нового партнера Лика мне не оставила.
Куда его вести? К нам с папой? К ним с мамой?
Словно прочитав мои мысли, Отто улыбнулся.
– Оставайся тут.
Мы с Алексеем с одинаковым недоумением уставились на чрезмерно гостеприимного хозяина.
– Я уезжаю через пару дней, – ничуть не смущенный нашей реакцией, пояснил Отто, – заодно за квартирой присмотришь.
Что ж, в этом был какой-то смысл.
Партнерша великолепного Отто ван ден Берга (не менее великолепная) бросила танцы и уехала учиться в престижный американский вуз…
И поиск новой грозил затянуться. Чем выше уровень, тем меньше вариантов, а Отто ван ден Берг, был настоящей звездой танцевального спорта… и партнершу, не менее великолепную, чем предыдущая, имел все шансы искать до второго пришествия.
Немец с белорусскими корнями, он нередко бывал в Минске и регулярно давал уроки в той студии, за которую уже несколько лет как выступала моя сестрица. Белорусской федерации танцевального спорта сильно повезло, что великолепный Отто настолько дорожил всеми своими близкими и дальними родственниками, ведь заполучить в клуб танцора такого уровня – квест похлеще «Форт Боярда».
Мы с Отто знали друг друга года четыре. Познакомились, когда он пришел в зал к моему отцу. В секцию бокса. Сперва мы все решили, что он ошибся дверью, но великолепный Отто оказался хорош даже в боксе. Я не раз спрашивала у него, как можно совмещать занятия танцами и классический бокс, и каждый раз получала неизменный ответ, что танцы – это работа, а вот бокс… бокс – это для души.
Отто ван ден Берг ничего не делал наполовину, и снимал стресс на ринге настолько профессионально, что папа не раз горестно вздыхал о полной невозможности выставить Отто на соревнования, ведь сломанный нос, мог сильно помешать его танцевальной карьере.
Мы с Отто сдружились как-то незаметно. Я при виде него не падала в обморок, не начинала примерять фату. Нам всегда было о чем поговорить, и я, если не знала, то догадывалась, о некоторых подробностях его биографии. Не то чтобы он что-то скрывал, но и распространяться о себе он не любил.
Возможно, именно поэтому из целой кучи более перспективных кандидаток, Отто предложил свою дружбу именно мне.
В общем, мы отлично ладили, и из всех моих друзей Отто ван ден Берг был единственным, кто словно собирал воедино всю мою жизнь. Ведь он не просто разделял мое увлечение боксом, он был частью мира бальных танцев, в котором безраздельно царствовала моя сестра.
***
– Повышаю!
– Нет, я пас…
– А я поддержу!
Мы играли второй час. Несколько человек уже лишились всех своих фишек и с хищным интересом наблюдали за остальными. Одни парни и я. Будь на моем месте Лика, по федерации ходили бы легенды, чем именно она тут занимается с восьмью мужиками. Я же – играла в покер. Не то чтобы мастерски, но вполне уверенно. Просчитать варианты, оценить эмоции, и нанести удар, когда противник меньше всего ожидает. Как на ринге.
– Ставлю все! – я решительно двинула вперед гору фишек.
Парень, сидевший напротив меня, типичный танцор, стройный и темноволосый, если судить по рубашке и короткой стрижке, этот отдавал предпочтение вальсу, вместо того, чтобы крутить попой в ча-ча-ча, чертыхнулся и раздосадованно бросил на стол карты.
Раздались нестройные аплодисменты.
Новый круг, повышение ставок. Мы остались втроем. Отто, я, и как ни удивительно, Алексей Григорьев, собственной персоной.
Играть с ним оказалось интересно. В отличие от Отто, который осторожничал сверх меры, Алексей явно не боялся рисковать, и недостаток хороших карт на руках компенсировал наглостью. Сказать наверняка, как он поступит в следующий момент, было сложно, а потому увлекательно.
– Ни разу не видел девчонку, которая бы играла в покер и профессионально занималась боксом, – задумчиво поделился Алексей, ни к кому конкретно не обращаясь.
– Заходи почаще, – хмыкнул Отто ван ден Берг и насмешливо взглянул на меня. – Поднимаю ставку.
Не поняла, я тут что, мартышка в зоопарке?
– Гугл тебе в помощь, – вмешалась я, в их беседу, наградив Алексея выразительным взглядом. – Поддерживаешь?
Григорьев взглянул мне в глаза и улыбнулся. Совсем как тогда, полгода назад, когда я практически сшибла его с ног, даже не подозревая, кто он.
Была одна вещь, которая мне всегда нравилась в людях. Единственное, что способно заставить меня… влюбиться без памяти.
Улыбка. Та самая, что способна сделать черты самого заурядного лица незабываемо красивыми. Я всегда ее ищу. Я тянусь к людям, которые умеют улыбаться так, словно сумрачный зимний день внезапно озарило солнце. Такая улыбка – это талант свыше, когда ты словно светишься изнутри. Есть люди, которые улыбаются так, словно говорят: все хорошо, и будет только лучше. Улыбаются так, что хочется улыбнуться в ответ.
– Поддерживать будем?
Я словно вынырнула из какого-то оцепенения.
– Пас.
– Пас, – эхом отозвался Алексей, так и не оторвавший от меня взгляда удивительных светло-серых глаз.
Я поспешно бросила карты на стол, ведь даже под угрозой расстрела не смогла бы вспомнить, что именно держу в руках.
– У меня только один вопрос, – поинтересовался Отто ван ден Берг, с довольным видом подгребая к себе выигрыш, – что вы так долго друг на друга таращились, если играть все равно никто не собирался?
– Пойду, водички попью, – только и сказала я. Ведь ответа на предыдущий вопрос у меня не было.
***
Я пришла к ним на тренировку. Даже не знаю, что на меня нашло. Позвонила Нике, соврала, что совсем случайно оказалась рядом со студией, и могу зайти, в то время как сама (как полная идиотка) тащилась через весь город ради этой «случайной» встречи.
– Прекрасно! – рявкнула в трубку Лика. – Заходи и забери его отсюда, иначе я кого-нибудь убью!
Ого, а сестра сильно не в духе. Даже больше чем обычно. Я торопливо поднялась на крыльцо, потом по внутренней лестнице, и неловко заглянула в высокую двухстворчатую дверь.
В огромном паркетном зале было пусто и тихо. Кроме групповых тренировок, Ника и Алексей по многу часов проводили в зале одни, отрабатывая хореографию. По словам сестры, уровень исполнения неукоснительно рос, чего не скажешь о тимбилдинге.
Возможно, основная проблема их взаимоотношений заключалась в том, что все новое – это хорошо забытое старое. Дуэт Алексей Григорьев – Анжелика Стрельцова, уже существовал прежде. Впервые они встали в пару, когда им было четырнадцать лет, а разошлись, когда Лике стукнуло семнадцать.
Что произошло, и почему перспективный дуэт распался за две недели до национального чемпионата, я не знала. Родители разделившие нас, как имущество при разводе (мама оставила себе бальные танцы) долгое время и вовсе не общались, а мы, не особо ладившие в детстве, просто не знали, как именно нам поддерживать сестринский контакт. Возможно, если бы не моя травма, родители бы так и продолжали активно игнорировать друг друга.
Все, что я помнила о той истории, как Лика рыдает, сидя на трибуне, в то время как какая-то незнакомая мне пара, с широкой улыбкой принимает кубки и титул, который сестра по праву считала своими.
Лика ненавидела Алексея Григорьева все пять прошедших лет. Последовательно и искренне. Они не здоровались, если встречались на соревнованиях, за глаза, сестричка охарактеризовывала его исключительно в нелицеприятных выражениях.
Но жизнь – интересная штука, со специфическим чувством юмора. Что бы ни разъединило Лику и Григорьева тогда, сейчас друг для друга они были единственным шансом на успех.
Я робко вошла в зал, остро ощущая свою чуждость этому месту. Свет от тяжелых, огромных люстр бликами ложился на блестящий паркет, пахло дорогими духами и парафином, который иногда используют танцоры, как средство борьбы с чрезмерно скользким полом.
Я взглянула в зеркало. Моя фигура в черном коротком пуховике и сером спортивном костюме словно бросала вызов окружающему аристократизму.
– О, а вот и ты! – Лика выскочила из раздевалки, как ошпаренная. – Делай с Григорьевым, что хочешь, но чтобы я до завтра его не видела!
Я не успела даже поздороваться, как двустворчатые двери с грохотом захлопнулись, намекая, что моя сестричка покинула чат.
– Истеричка, – пробормотала я.
– Еще какая, – охотно согласился со мной Григорьев, – куда пойдем?
– Подальше отсюда, – предложила я, уговаривая себя, так откровенно не таращиться. – Тебе не холодно?
– Помимо отсутствия шапки, под распахнутой зимней курткой наблюдалась лишь тонкая мастерка.
– Я морозоустойчивый, – сообщил Григорьев и потянул вниз молнию, – там еще майка есть.
Мой взгляд намертво прилип к молнии, опускающейся сантиметр за сантиметром. Прозаическое, казалось бы, движение оказало разрушительное действие на мою неокрепшую детскую психику. Щекам стало жарко. Выдавив из себя неубедительное фырканье, я поспешно отвернулась.
Так дело не пойдет, неужели он настолько мне нравится?
***
Мы неторопливо шли по проспекту. Откуда у Григорьева еще оставались силы на прогулки, мне было неизвестно, но осесть где-нибудь в кафе он отказался наотрез. Возможно, потому, что это слишком сильно напоминало бы свидание.
Я старательно гнала прочь, эту мысль. Но она все равно возвращалась.
Поддерживать беседу оказалось легко. Григорьев много где был. Благодаря соревнованиям, он много ездил, так что шокирующих историй у него было припасено немало.
– Самой запоминающейся нашей поездкой был Китай. Мы с парнями сбежали из отеля, где расселили участников чемпионата, и пошли гулять по городу. Во-первых, было очень странно чувствовать себя высоким, – Григорьев гордо приподнялся на носки, росту в нем было хорошо если метр восемьдесят, – во-вторых, храбрости у нас изрядно поубавилось, когда мы свернули в какой-то проулок, и из подсобки вышел китаец с топором, в заляпанном кровью фартуке.
– Ты все придумываешь, – со смешком возмутилась я, толкая его в плечо.
– Если бы меня там не было, сказал бы то же самое, – согласился Алексей. – Но самое страшное было не это.
– Есть что-то креповее мужика с топором? – искренне заинтересовалась я.
– Местный рынок. Представь себе палатку, ну такой киоск, как у нас мороженое продают, там в масле жарят всякую гадость. Что-то такое жучкообразное…
– Фу, – искренне возмутилась я.
–…цивильно заворачивают в салфеточку и предлагают тебе. А оно, на минуточку, еще шевелится.
– Гадость какая… – я скорчила гримасу, – и как, рискнул попробовать?
– Да ну на фиг, – честно ответил Григорьев, с улыбкой поглядывая на меня.
Интересно, будь на моем месте Лика, он бы такие же истории рассказывал или выбрал бы тему поутонченнее?
***
Мы подошли к светофору. Зимой темнеет рано. Пока мы гуляли, город окутал вечер, зажглись фонари. Машин было на удивление мало.
Мы стояли и стояли, а зеленый свет все никак не загорался.
– А хочешь, покажу, как в Китае дорогу переходят? – со смешком предложил он, и прежде чем я успела сообразить, что именно Григорьев собрался делать, он метнулся вперед.
Время словно замедлилось. Я смотрела, как он бежит через восьмиполосный проспект, как по крайней правой едет одинокая машина, с ошарашенным водителем, которого забыли предупредить, что мы теперь следуем китайским правилам.
О господи…
Да этот придурок мог рукой на капот опереться, чудом же пронесло! Не представляю, что бы сказала Лика, верни я ей партнера после прогулки на костылях.
Загорелся зеленый.
На негнущихся ногах я перешла улицу, едва понимая, что вообще делаю и зачем.
Григорьев уже ждал меня на другой стороне, с таким видом, как будто ничего особенного и не случилось. Он улыбался, крайне довольный и собой, и моим испугом. Я тут же разозлилась.
– С ума сошел?! – напустилась я на него. – С головой не дружишь?! У нас тут не Китай! В Минске все ездят по правилам! Водители не готовы к тому, что придурки вроде тебя, будут бросаться под колеса!
– Испугалась? – все с той же лучезарной улыбкой уточнил Григорьев, но теперь она, скорее, бесила.
– Нет, идиотов не жалко.
– Ну ладно, нам на ту сторону, – Григорьев махнул рукой в сторону следующего перехода, намереваясь как ни в чем не бывало снова шагнуть на проезжую часть.
– Нет! – я успела схватить его за руку и дернуть обратно. Он послушно оглянулся. Капюшон упал за спину, светлые волосы растрепались.
Сообразив, что я все еще держу его за руку, я разжала пальца, поспешно выпуская его ладонь.
– Никогда больше так не делай, – потребовала я.
– А не то что?
Я независимо заложила руки в карманы. Ответа у меня снова не было.
***
Февраль 2015 года
– Какой турнир?! Не поеду.
– Тебе разве есть чем заняться? – строго поинтересовалась мать по телефону.
Я невольно вздрогнула.
Заняться мне было, действительно, нечем. Из-за травмы я больше не посещала тренировки, по той же самой причине пришлось взять академ в универе. Я была не уверена, что знаю, как мне дальше жить, так что вся эта суета с ликиными танцами оказалась как нельзя кстати.
–Я не могу сорваться с работы, – увещевала телефонная трубка, – а это первый ликин турнир с новым партнером! Ей не помешает твоя поддержка.
– Ну еще бы, – бормочу я, прикрывая трубку ладонью, – и как же она раньше без меня-то справлялась.
– Заодно… снимешь все, – продолжала напирать мать, почувствовав слабину, – неужели я не увижу даже видеозаписи?!
– Хорошо мам, съезжу, – покорно согласилась я.
Сказать по правде, спорила я только для виду, чтобы никто не заподозрил, насколько я на самом деле… хочу поехать!
Общение с Григорьевым из сиюминутной блажи медленно превращалось в болезненную необходимость.
Они с Никой все свое время посвящали подготовке к соревнованиям, а бесконечно изобретать способы попасться на глаза казалось мне каким-то уж слишком жалким, но каждый новый день, с мыслью, что Григорьев где-то здесь, ходит по тем же самым улицам, что и я, начинал медленно сводить меня с ума.
Никогда прежде я не испытывала ничего подобного. Я думала о Григорьеве каждую свободную минуту, и у меня не было ни одного мало-мальски серьезного дела, чтобы отвлечься.
***
Соревнования были международными и ежегодными. Прежде я бы с полной искренностью сообщила, что по приезде в Вильнюс с большим удовольствием схожу в Акрополис, но на этот раз меня влекло в спорткомплекс Сименс-арена, как магнитом.
Хостел был уютным и чистым, единственным условием, которое я поставила матери – у меня должна быть отдельная комната. По утрам перед соревнованиями Лика бывает злее юрского раптора, и мне совсем не хотелось попадать под раздачу.
Укомплектовав привычный набор болельщика, я спустилась вниз.
Григорьев уже ждал у лестницы. Я с интересом изучила его «спортивно-парадный» вид. Тональник «цвет загара» на лице, прическа с таким количеством геля и лака, что напоминает шлем средневекового рыцаря и блестит так же. На мой субъективный взгляд такой стайлинг мой обезобразить кого угодно, но Григорьеву почему-то шло. Профиль стал резче, скулы острее, он напоминал одну из тех статуй, что я видела в историческом музее.
– Мы идем?! Чего вы ждете?! – Лика слетела с лестницы как баньши, и я едва сдержалась, чтобы не закатить глаза с одним-единственным словом: «тебя!»
Григорьев едва заметно улыбнулся и галантно пропустил нас в дверь. Фыркнув, я поспешила следом за сестрой.
Лика бодро шла вперед, возглавляя нашу процессию, и прическа ее отражала солнечные блики. Мы обе были от природы рыжие, но на соревнования сестрица неизменно мазала волосы черным гелем, напоминающим ваксу для ботинок. Черные локоны обвивали лоб, уходя за уши. Такая прическа занимала два-три часа и требовала опыта и ловкости. На ощупь она напоминала, березовую кору, и на мой субъективный взгляд могла задержать пулю, выпущенную в упор.
Сестра катила за собой небольшой чемодан, весело дребезжащий на ухабах. У Григорьева был такой же, но портплед с платьями сестрички, он все же у меня забрал и топал теперь вперед, увешенный, как новогодняя елка. Мне было немного неловко, меня ведь отправили помогать, но все же приятно. Обычно от танцоров фиг галантности дождешься. А тут такой пассаж…
***
Отправив Лику и Алексея разминаться я огляделась, в надежде увидеть, хоть одно знакомое лицо.
– Ника!
Я подпрыгнула и радостно обернулась. Ко мне уверенным шагом направлялся Отто ван ден Берг в парадной комплектации. Белая рубашка небрежно расстегнута на груди, модные узкие джинсы довершают образ, акцент – кроссовки на диковинной цветной платформе. Аромат одеколона сшибает с ног и полтора кило браслетов, колец, цепочек и прочего девчачьего хлама, который каким-то чудодейственным образом только добавляет ему мужественности.
– Привет!
Я и забыла, что тут у всех со всеми принято целоваться. Когда тебя небрежно целует в щеку сам Отто ван ден Берг, даже статуя в музее начнет смущенно поправлять локоны.
Вместе с ним подошел тот самый темноволосый парень, который играл с нами в покер. На нем была черная рубашка, удушающий, даже на вид, пластмассовый воротник, и смешные штаны на подтяжках. Насколько я помнила, всю эту конструкцию на выступлении предполагалось прятать под фраком. Он сухо приложился к моей щеке, обозначая приветствие.
– Да ты принарядилась! – восторженно заметил Отто, разглядывая меня со всех сторон.
Я невольно пожала плечами. Серую толстовку сменила яркая малиновая байка, а еще я накрасила губы и распустила волосы. Легкие рыжие волосы летали вокруг меня, словно живя своей жизнью. Нельзя сказать, что мой вид так уж отличался от привычного, но Отто, судя по насмешливому взгляду, разглядел во мне какую-то перемену.
– Смотри, сейчас начнется!
Мы поспешно подошли поближе к площадке.
– Пары первого захода на паркете. Самба, – радостно объявил ведущий.
Я вытащила телефон, лихорадочно припоминая номера заходов. Мать мне голову оторвет, если не засниму ликин дебют во всех подробностях. В отборочных турах пары выпускали на площадку по двенадцать штук, чтобы не было толкучки.
– Второй заход. Самба.
Я заметила, что Лика и Алексей стоят у самой площадки, очевидно, готовясь выйти на паркет.
На сестре было черное минималистичное платье, чашки которого так лихо собирали бюст в вырезе, что я бы в такой конструкции вдохнуть бы побоялась, не то что танцевать. Григорьев стоял рядом с ней, в простом, черном, глухом гольфе и широких брюках.
– Третий заход. Самба.
Прожектор развернулся, направляя свет на пары, выходящие на паркет.
И тут я замерла, как школьница, едва не выронив телефон. Гольф у Григорьева оказался с подвохом: в ослепляющем свете софитов, он был полностью, абсолютно… прозрачным!
Чьи-то руки легли мне на плечи, отворачивая от площадки.
– Нокаут? – насмешливо поинтересовался Отто ван ден Берг.
Я фыркнула и независимо скрестила руки на груди. Глаза помимо воли пытались развернуться и посмотреть, если потребуется, то и через затылок. Григорьев был симпатичным парнем в одежде, но вот в таком, частично обнаженном виде, и вовсе производил оглушающее впечатление.
Но фига я кому-нибудь в этом признаюсь.
***
Григорьев шел по проходу мне навстречу, и избежать столкновения не представлялось возможным. На коварный гольф была небрежно накинута спортивная куртка, туфли на каблуке сменили кроссовки, на шее подмигивала сквозь полупрозрачную ткань толстая золотая цепочка.
Поравнявшись со мной, он остановился.
Вечернее отделение соревнований шло полным ходом, в зале возле трибун царил полумрак, музыка гремела так, что разговаривать можно было, только очень близко наклонившись друг другу и перекрикивая музыку.
– Как дела?! Не скучаешь?!
– Нет! Все здорово!
Я чувствовала тепло, исходившее от его кожи, запах косметики и парфюма, это было как-то странно, но, пожалуй, волнующе.
– Побегу, мы сейчас финал танцуем!
– Да, давай, – я волевым усилием удерживала глаза на его лице, не позволяя взгляду сползти ниже. Еще никогда мне не было так сложно, смотреть в глаза собеседнику…
Да что со мной вообще происходит?!
Можно подумать, я парней никогда раньше не видела. В секции бокса, ага.
Тесное с ними общение, дальше скромных поцелуев на школьной дискотеке не заходило и особого энтузиазма не вызывало, так что еще никогда такого не было, чтобы от одного взгляда на парня, у меня начинали дрожать колени.
Часть меня понимала, что с этим срочно нужно что-то сделать. Хотя бы просто… не спалиться. Уже этого будет более чем достаточно.
***
Лика и Алексей на тренировках не ладили. И это еще слабо сказано.
Не будь Григорьев джентльменом, очередной танец перешел бы в спарринг. Но сколько я не наблюдала за ними на соревнованиях, никому бы и в голову не пришло, что за пределами паркета эта парочка готова придушить друг друга.
Алексей придерживал Лику за талию, целовал ручку, бдительно следил, чтобы на площадке ее никто случайно не толкнул. Это вызывало уважение.
Первый финал в новом составе вышел на редкость напряженным. Обычно мне наскучивает уже на третьей минуте, но на этот раз я стояла у самого края площадки, жадно ловя каждое движение, каждый жест, каждую эмоцию. В ушах гудело от громкой ритмичной музыки, сердце стучало так, словно готово было выпрыгнуть из груди.
А когда объявили места пар-призеров и Лика с Алексеем оказались среди них, только тогда я с удивлением обнаружила, что настолько сильно сжимала руки на поручне, что заболели пальцы.
Да я на своих соревнованиях за результат так не переживала, как сегодня!
Пары выходили на поклон, сверкая пластиковыми улыбками на загорелых лицах. Алексей церемонно подвел Лику к тому краю площадки, где стояли мы.
Отто захлопал в ладоши, я поспешно последовала его примеру. Алексей кивнул нам. Лика, абсолютно счастливая, порывисто дышала, подвергая риску смелый вырез платья. Мы с Отто с одинаковым любопытством туда заглянули.
Вроде бы все еще держится.
А пары на паркете тем временем брались за руки и бежали через площадку, чтобы поклониться трибуне на другой стороне.
– Сейчас вернутся, – хмыкнул Отто.
И правда, они уже снова бежали к нам на встречу, счастливые, наполненные этим моментом триумфа.
Лика виртуозно затормозила в полуметре от края, балансируя на тоненьких, высоких шпильках. А Григорьев… Я даже не успела понять, что произошло и когда он успел подъехать к нам… на коленях?!
Это еще что за бесплатный цирк?
Он был прямо напротив меня: голова опущена, грудь поднимается и опускается в такт прерывистому дыханию. Нас словно разделила кромка паркета, он – в лучах софитов, в эффектной, выверенной до миллиметра позе, а я напротив него – в темноте.
Но стоило мне об этом подумать, как прожектор развернулся – и в глаза ударил ослепляющий свет.
Я замерла удивленным столбом, красочно представляя как несколько тысяч человек на трибунах поворачивают головы в этот самый момент.
– Похлопай, – раздался совсем рядом голос Отто ван ден Берга, – тебя снимают, – и мечтательно добавил. – Какие завтра будут фотографии…
***
– Ты всегда так выделываешься?! – я догнала Григорьева в коридоре.
После награждения к ним с Ликой выстроилась длинная, как в супермаркете в семь вечера, очередь из желающих поздравить новый дуэт. Стоять вместе со всеми мне бы и в голову не пришло, пришлось кипеть от негодования в сторонке.
– Благодарил публику за овации, – он остановился. – Ты же за меня болела?
– Медальку покажи, – невпопад ответила я и, приблизившись на пару шагов, наклонилась, чтобы рассмотреть увесистую медаль, щедро украшенную гравировкой. Лента была не очень длинной. Чтобы перевернуть трофей и изучить подпись на обратной стороне, пришлось подойти еще на шаг.
Модненько так, вычурно. На соревнованиях такого уровня никому и в голову не придет, наклеить бумажкой место на типовую медальку из спортмаркета. На заказ делали, не иначе.
Мысли путались. Сосредоточиться на чем-то одном было очень сложно.
Еще и Григорьев…
Что именно Григорьев, до меня дошло не сразу.
Он не дышал. Совсем. Грудь, находившаяся совсем рядом, не двигалась.
Я выпустила медаль из пальцев и поспешно отстранилась.
Встрепенувшись, словно я только что держала его не за медаль, а за… кхм, горло, он приветливо махнул рукой кому-то из знакомых. Оборачиваться и смотреть кто там, не хотелось.
– На вот, подержи, – Алексей поспешно сунул мне в руки кубок, и дернул по коридору на хорошей такой, крейсерской скорости.
– Что мне с ним делать?! – крикнула я ему в спину.
– Можешь, себе оставить, – донеслось из-за угла.
И на кой черт мне кубок по латиноамериканским танцам? Я, конечно, понимаю, тот же Отто самовары эти на чердак коробками отгружает, но можно было бы и чуть больше респекта выказать спортивному трофею.
Растерянно обернувшись, я обнаружила рядом с собой сестричку. Лика стояла у стены. Шелковый блестящий халат, спонсорский, с логотипом известного ателье был небрежно подхвачен поясом, и только подчеркивал смелый вырез конкурсного наряда. Туфли на каблуке сменили меховые тапочки. Она смотрела на меня с таким видом, словно впервые в жизни увидела, то есть с искренним недоумением.
– Ты что сделала с Григорьевым?
От ее тона мне стало как-то не по себе.
– А с ним что-то не в порядке? – хлопнув глазами, на всякий случай уточнила я.
Лика выразительно фыркнула.
То, что с Григорьевым «что-то не в порядке», понятно было всем. И станет еще понятнее, когда танцевальные паблики радостно поделятся трогательными фотографиями. Либо он гений маркетинга, либо… я боялась даже предположить.
***
Шел второй день соревнований.
Мы с Отто стояли у площадки, наблюдая за разминкой его учеников. Парочка детишек: сосредоточенный смешной парнишка в белой рубашке с черным галстучком и светленькая девчонка, явно считающая себя ужасно взрослой. Забавное зрелище.
Я обернулась, выискивая взглядом Лику, но нашла не ее.
Григорьев обнаружился на первых ступеньках лестницы, которая вела на трибуну, и мой взгляд об него буквально споткнулся.
Светлая челка падала на лицо, тонкий серый джемпер только подчеркивал идеальную фигуру, джинсы были… рваными. Даже нет, не так. Они были РВАНЫМИ.
Огромная дырень кокетливо демонстрировала мужское колено, что, вероятно, было архимодно, но все же немного смешно.
Одним словом, картина выглядела так, словно кто-то успел поработать над выходом.
Григорьев словно почувствовал мой взгляд и стал поспешно спускаться.
Я почувствовала, что с каждым его шагом, сердце мое начинает колотиться сильнее.
Завидев Алексея, Отто протянул руку, очевидно, для рукопожатия, но Григорьев его просто… не заметил.
В жизни не видела, чтобы кто-то проигнорировал на турнире Отто ван ден Берга. А еще Алексей едва не снес столик, и, кажется, наступил кому-то на платье. Не знаю, как насчет высокомерия, но по сторонам он точно смотреть не умеет. Вижу цель – иду к цели.
Кстати, а куда он так торопится?
– Привет!
Ой. Порывистый поцелуй в щеку – настоящий, а не эти их чмоки воздуха в километре друг от друга, небось еще и с фигой в кармане – заставил меня изрядно смутиться.
– Как дела?
– Так же как и вчера, – ответила я, и со смешком добавила: – Крутые джинсы.
Кажется, он смутился.
– Привет, – напомнил о себе великолепный Отто ван ден Берг.
Словно спохватившись, Григорьев пожал ему руку.
– Хочу раунд с трибуны посмотреть, кто со мной? – поинтересовался Отто.
– Я.
В тени великолепного Отто ван ден Берга мне было как-то спокойнее. К нему вечно подходили какие-то люди, словно сбежавшие с парижской недели мод, осторожно кивали мне и поспешно заводили разговор, в котором я не понимала ни слова. Поддерживать разговор было необязательно.
– Я чуть позже подойду, – с легким недовольством произнес Григорьев и испарился прежде, чем мы успели уточнить, когда же это «потом» настанет.
***
Мы с Отто сидели на трибуне, наблюдая за выступлением темноволосого парня, не раз игравшего с нами в покер. Я наконец-то запомнила его имя. Максим.
Детские и юниорские группы давно закончились, Григорьев так и не появился. Я видела его то тут, то там, беседующего с кем-то у площадки, и испытывала одновременно облегчение и грусть, что он все никак не приходит.
Максим и его партнерша выдавали страстное танго, соревнуясь в открытой возрастной. Если в юниорских и молодежных соревнованиях пары танцевали обе программы, то к открытой возрастной, старше 18 лет, уже успевали определиться, что им ближе, стандарт с платьями принцессы, вальсом и пародией на аристократизм, или латина, с минималистичными платьями, рубахами, демонстрирующими обнаженный мужской торс в атмосфере бразильского карнавала.
Будь я на месте Лики, точно бы выбрала платье принцессы и парня, который изображает дворянина на балу, а не вождя африканского племени.
Кому что ближе, как говорится.
К вопросу о вождях. Григорьев обнаружился в проходе. Никем, кроме меня, не замеченный, он несколько минут топтался у нашего ряда, словно прицеливаясь нырнуть в пропасть. Поймав мой взгляд, он ввинтился между сидящими зрителями, осторожно пробираясь к нам. Было забавно наблюдать, как головы болельщиков одна за одной, как домино, поворачиваются, чтобы проводить его взглядом. Интересно, каково это – быть всегда в центре внимания?
И не замечать этого.
Он приземлился на соседний стул, рядом со мной.
– Крутые джинсы, – хмыкнул Отто, успевший полюбоваться ими со всех ракурсов, пока Алексей пробирался мимо него ко мне. В порыве случайного вдохновения я села так, чтобы рядом со мной осталось два свободных места.
– Спасибо.
Через пару минут к нам присоединился и Макс. Пластмассовый воротник торчал в стороны как антенна, на плечи прямо поверх рубашки было наброшено полотенце, с таким же логотипом, как и халатик моей сестры.
– Крутые джинсы, – сообщил он вместо приветствия.
Мы с Отто прыснули. Григорьев закатил глаза.
– Может мне их снять?
– Пожалуй, это будет слишком шокирующим контентом, – фыркнула я, искреннее опасаясь снова расхохотаться.
Алексей выглядел недовольным, похоже, не только мы успели оценить обновку. И изрядно его этим достать.
– Думаешь, не сделаю, – буркнул он.
–Конечно, нет.
Он вскочил на ноги прежде, чем я успела сообразить, что такой ответ в таком контексте – все равно что красной тряпкой перед быком размахивать.
Руки Григорьева многозначительно легли на пряжку ремня.
Мы с Отто с одинаковым любопытством туда посмотрели.
Эффект домино заработал снова, головы зрителей поворачивались к нам. У нас тут, и впрямь, в любой момент могло стать интереснее, чем на площадке.
– Да сядь ты, людей отвлекаешь, непрозрачный, – я дернула его за руку. В конце концов, разглядывать джинсы с такого ракурса снизу вверх было как-то неловко.
Григорьев не торопился последовать дружеской рекомендации. И похоже, тот факт, что на нас все таращатся, его ничуть не смущал.
Отто с Максимом с удовольствием наблюдали за бесплатным шоу, только что попкорна им не хватало.
Высокомерен? Замкнут? Держится так, как будто тут самый умный, и смотрит на всех свысока? Характеристика сестры оказалась неполной. От себя могу добавить, что, помимо всего прочего, Алексей Григорьев был еще и невероятно упрям!
Кстати, а где Лика?
***
Я нашла сестру в туалете. Анжелика самозабвенно рыдала в одной из кабинок, тщательно размазывая тушь по щекам.
Я неуверенно переминалась с ноги на ногу в коридоре, не зная с чего начать разговор.
С парнями как-то проще. Ни тебе истерик из-за сломанного ногтя, ни тебе драмы из-за платья в прошлогоднем каталоге.
– Что… случилось? – неохотно поинтересовалась я.
– Я ра-а-а-астралась с Дэ-э-э-эном, – поддала жару сестричка, – у-у-у… я с-сказала, что буду т-танцевать, и о-он меня-я броси-и-ил…
На мой субъективный взгляд эти отношения были нежизнеспособны с самого начала. Достаточно было один раз увидеть, как Дэн выбегает из зала с перекошенной физиономией, во время того, как сестра танцует финал национального чемпионата, чтобы многое становилось понятно.
Дэном его звали в сети. Денис Полянский, некогда мой одноклассник, был «эльфом восьмидесятого уровня». Он ревновал Анжелику к партнеру, танцам, к собственной тени. Он даже требовал, чтобы Лика отказалась от участия в национальном чемпионате. Строго говоря, это и стало причиной распада успешного белорусского дуэта: ликин предыдущий партнер чувствовал себя неуютно, оказавшись героем мексиканского телесериала.
Что стрельнет в голову Лике, было неизвестно даже мне. Мать, тренер, спонсоры были серьезно обеспокоены – еще одна причина, по которой родители приставили меня к сестре на том чемпионате полгода назад, который и пришелся на мой день рождения. Они рассчитывали, что я хоть как-то смогу повлиять на свою сестру. Или поработать ее телохранителем.
***
Май 2014 года
– Она сказала, что бросит все это! Какого черта?! – Денис стоял у спуска с трибуны, и дорогу ему недвусмысленно перегораживала я. Вид у него был, как у разъяренного быка, которого забыли запереть в загоне. Длинные черные волосы липли ко лбу, на щеках растекался нездоровый румянец. Даже жаль, когда такую перспективную внешность, нивелирует полное отсутствие мозгов.
Я закинула на плечо полотенце, воткнула бутылку-поилку за ремень джинсов, как ствол кольта, и невозмутимо взглянула на него.
– Еще шаг, и я тебе нос сломаю, – деловито проинформировала я. – Для нее – это шанс всей жизни. Я не дам тебе устроить тут скандал.
Дэн разъяренно смотрел на меня, но с места не двигался.
Боится. Правильно делает.
Когда-то мы вместе учились в школе. В последний раз я наваляла ему в пятом классе. Это было еще до бокса. Тогда мы были одного роста и одной весовой категории. Сейчас я была в два раза легче, но и это не проблема. Спакую, как мешок картошки. Тут темно, и музыка гремит, если сильно повезет, даже не сильно выбьемся из колорита.
Это не тот случай, когда я готова последовать «первому правилу» любого профессионального бойца: назревает драка – беги!
– Она еще пожалеет об этом! – воинственно пообещал Дэн, признавая невербальное поражение.
– Обсудите это наедине, после турнира, – хмыкнула я, – в более камерной обстановке.
– Ты тоже пожалеешь.
***
Тогда я не обратила внимание на его слова. Но учитывая события последующих четырех месяцев, мне все больше начинало казаться, что, как бы глупо это ни звучало, а спортсмены довольно суеверны, все выглядело так, словно Дэн тогда меня проклял.
– Не думала, что ты… – неуверенно начала я, беспомощно разглядывая рыдающую Лику.
Утешитель из меня не очень. Особенно, когда проблема кажется надуманной от начала до конца.
Но любой, кто хоть чуть-чуть имел представление, насколько сестра повернута на своем парне, понял бы, что за жертву она принесла.
Я оторвала несколько салфеток и протянула Лике. Та благодарно в них высморкалась.
– Я п-просто у-устала, – всхлипывая пробормотала сестра. – Т-тренировки, тренировки, Григорьев… н-ненавижу!… но он мой последний шанс чего-то добиться! Я н-не могу р-рисковать…
Я неожиданно подумала, что уж кто-кто, а Алексей Григорьев не потерпел бы даже намека на угрозу спортивной карьере.
– Мне двадцать два, у-у меня уже были д-две травмы, кто з-знает, сколько я еще с-смогу так п-пахать…
– Но почему именно сейчас? – все же спросила я. Воспоминания с последнего национального чемпионата, и невербальная дуэль с Дэном были еще очень свежи в памяти.
– Мы будем много тренироваться и подолгу жить в Москве, нам предложили работу, – ответила сестра.
Эта новость произвела на меня эффект разорвавшегося снаряда, на секунду я ослепла и оглохла. Москва далеко, как же я буду…
– И ты говоришь мне только сейчас?! – искренне возмутилась я.
– Да мы только вчера узнали, Алексей получил предложение, еще до того, так мы встали в пару, но окончательно все решилось только сейчас.
Я стояла качаясь с пятки на носок, и нелепо раскрашенные стены туалета показались мне слишком тесными.
Лика едет в Москву.
Григорьев едет в Москву.
Я еще долго его не увижу.
***
– Уезжаете?
Мы стояли у дверей Сименс-арены, я и Григорьев. Лика как ни в чем не бывало трещала по телефону в нескольких шагах от нас.
Лика возвращалась вместе со мной в Минск, а Алексей – в Москву. Он торопился решить организационные вопросы. Контракт на работу был выгодным, такие предложения не делают дважды. С одной стороны, я была рада за них, а с другой…
В задумчивости я хотела опереться на ручку чемодана, но едва дотронувшись, обнаружила, что Алексей решил сделать то же самое. Его ладонь опустилась на мою. Мы одинаково вздрогнули и, словно обжегшись, отдернули руки.
– В Москву? – поинтересовалась я, толком не зная, что сказать.
Алексей кивнул. Мы снова помолчали.
– Мне предложили работу. Будем по нескольку недель жить и тренироваться в Москве.
– О да, вау! Это будет мега круто! – голос Лики звучал как радио, разбавляя тишину. Подъехал наш автобус.
– Ну, пока, – я неуверенно помахала рукой, еще помнившей его прикосновение, словно мы и не стояли в шаге друг от друга.
Вместо ответа Григорьев неожиданно притянул меня к себе и крепко обнял. Я сперва опешила, а потом все же осторожно обняла его в ответ.
– До встречи.
Даже спустя полчаса, уже сидя в автобусе, я все еще ощущала эти объятия. Тепло его рук, твердое плечо, к которому я прижалась щекой. Без него мне вдруг стало нестерпимо холодно и одиноко.
Казалось, сердце мое так и осталось там, рядом с ним.
Лика трещала по телефону, не обращая внимания ни на что вокруг.
Ни поражения на соревнованиях, ни боль от травмы, перечеркнувшей все мои честолюбивые планы, не смогли выдавить из меня ни слезинки.
Я быстро-быстро заморгала, чувствуя, как в уголках глаз неумолимо скапливается влага.
До следующей встречи оставался не один десяток мучительных дней, которые мне просто нечем будет заполнить.