Соблазн - читать онлайн

Глава 01

Так бывает, что однажды самый важный в твоей жизни человек вдруг исчезает, растворяется в воздухе, словно привидение, и вместе с ним ты теряешь частицу себя. Оглядываешься по сторонам, жадно ищешь ее лицо в толпе, но безрезультатно. Спрашиваешь окружающих, но они лишь печально пожимают плечами. Прислушиваешься к чужим разговорам, пытаясь различить знакомый голосок, уловить проблеск серебристого смеха, но все безрезультатно. Ходишь по вашим тайным местам, оставляешь записки и надеешься, что однажды она вернется к тебе.

Время идет, боль притупляется, любимый образ затирается, и все, что остается, – это неясное сожаление о несбывшемся. Ты больше не надеешься, а лишь тихо грустишь. Пересматриваешь старые фото, представляешь, какой бы она могла бы быть сейчас. Надеешься, что у нее все хорошо, желаешь счастья и отпускаешь. Ведь выбора все равно нет – до мечты не дотянуться.

***

Завариваю утренний кофе и ставлю перед собой на стеклянную столешницу обеденного стола. Бросаю туда же рабочий телефон и отодвигаю стул, чтобы хотя бы десять минут перед рабочим днем провести спокойно. В огромной пустой кухне за каждым неосторожным звуком следует эхо. Это раздражает и в который раз напоминает об одиночестве, которое временно стало моим спутником.

По квартире разносится противный звонок, и я направляюсь к двери, чтобы встретить старого друга. Он приехал без предупреждения, и это настораживает. Особенно тот факт, что друг по совместительству хозяин одного из лучших сыскных агентств города.

– Привет, Костя, – пропускаю его внутрь, подаю руку, – давно не виделись. Кофе будешь?

– Давно, – он с интересом осматривается по сторонам, но ничего не говорит. – Нужно поговорить.

– Идем, – пропускаю Костю вперед и показываю, где кухня. Ее он тоже без энтузиазма осматривает.

– Пусто у тебя, – наконец выдае заключение.

– Еще ничего не успел после переезда, – усмехаюсь и нажимаю на кнопку кофемашины. – Садись.

– Спасибо, – он расслабленно плюхается на один из стульев и закидывает татуированные руки за голову. Это меня в который раз заставляет улыбнуться. Солидная фирма, серьезная клиентура, а ему все по барабану. Татуировки, собранные в пучок волосы на макушке, драные джинсы и футболка с надписью «Отвали, я женат». – Дело важное. Так что решил приехать лично.

– Рассказывай, – ставлю перед ним чашку и сажусь напротив. Ладони по привычке сами сцепляются в замок, а спина распрямляется. Когда из года в год руководишь компанией и нон-стоп решаешь ворох проблем, привычка держать лицо и позу въедается в подкорку.

– Это не по работе, – негромко вздыхает Костя. Резко подрывается на ноги, проходится по кухне пружинистой походкой и замирает прямо передо мной. Напряженный взгляд всверливается в мое лицо. – Ее отпечатки засветились на границе.

В первую минуту я даже не понял, о чем друг говорит. Отпечатки. Граница. Разрозненные кусочки пазла с трудом начанают собираться в моей голове, выстраивая картинку из прошлого. На ней ангельское личико в окружении копны пшеничных длинных волос, с голубыми глазами и милой родинкой под правым веком. Боже, сейчас эта девчушка наверняка стала роскошной женщиной.

– Двадцать три года прошло, – вырывается у меня со скрежетом, и я сам не узнаю́ свой севший голос. Новость как гром с ясного неба. Я давно смирился, как и все остальные. Постарался забыть и продолжил жить дальше.

– Да, – Костя тоже отмирает и издает напряженный смешок, – кто бы мог подумать.

– Где она? Как выглядит? Я могу ее увидеть? – поднимаюсь на ноги и обхожу стол. На эмоциях рву с себя галстук и бросаю его на стол. Расстегиваю две верхние пуговицы рубашки и пытаюсь вдохнуть полной грудью.

– Мне пришел сигнал из аэропорта, – друг подходит ближе и кладет ладонь мне на плечо, – завтра сбросят скан паспорта. Проследить не удалось, потому что на момент, когда я получил сигнал, она уже покинула здание и уехала.

– Она в Питере, – роняю лицо в ладони и с силой тру. – Боже, я не верю. Столько лет прошло, Костя.

– Вот именно, – он подталкивает меня обратно к стулу и начинает шарить по кухонным шкафчикам, в одном из которых находит бутылку виски. – Что собираешься делать?

– Надо все выяснить, – указываю на стаканы в сушке, – как она живет, с кем. Замужем, дети? Хочу ее увидеть.

– Мне кажется, есть смысл повременить со встречей, – Костя бросает на меня настороженный взгляд и наливает нам виски, присаживается напротив меня. – Ты хоть отдаешь себе отчет в том, сколько прошло времени? Двадцать три года, Демид. Она могла за это время стать кем угодно. И что ей нужно в Питере после стольких лет? Она вообще вряд ли помнит о вас всех.

– Она, – раздраженно отмахиваюсь рукой, – пора прекращать это «она». Сейчас Ангелина реальный человек, больше не призрак. Так что давай по имени. Черт, последние годы мы о ней все равно как об умершем родственнике вспоминали, похоронили ее для себя.

– А воскрешать зачем? – Костя хмыкает. – Вы давно чужие друг другу, выросли порознь, у каждого своя жизнь. Основные участники драмы умерли, так что и связь ваша слишком призрачна. Может, оставить девчушку в покое, пусть себе и дальше живет как хочет. Не зря же столько лет не давала о себе знать. Значит, Ангелине было не до вас.

– А как же Вика? Она имеет право знать.

– Твоя сестра давно живет своей жизнью. У нее учеба, мальчики, тусовки. Думаешь, ей реально сейчас будет дело до Ангелины? О чем они будут говорить? Поверь моему опыту, люди из прошлого редко оправдывают наши ожидания. От них всегда больше проблем, чем радости. Подумай об этом, Демид, и не спеши.

– Ладно, – и я до боли прикусываю губу, – собери всю информацию, что сможешь о ней нарыть. Зачем приехала, где живет, подробности личной жизни. И фото, – бросаю на друга быстрый взгляд, – хочу фото Ангела. Она же стала совсем другой, взрослой.

– Завтра достану скан паспорта, попробуем отследить такси, на котором она уехала, или узнать, встречал ли Ангелину кто-то.

– Она прилетела одна? – хмурюсь и смотрю на свои подрагивающие руки.

– Одна, отца с нею не было.

– Хорошо, – сжимаю челюсть и чувствую, как гнев в груди начинает нарастать, – если Семен появится, об этом тоже хотелось бы знать.

– Естественно, – Костя поднимается на ноги и прячет руки в карманы. – Если вдруг всплывет хоть что-то, ты узнаешь первым. Даже органы будут только после тебя.

– Спасибо, – поднимаюсь следом за ним. – Как там Катя и дети?

– Катя цветет, дети растут, – он расплывается в улыбке, – Лерка ждет, когда крестный в гости приедет и привезет очередной вагон игрушек.

– Постараюсь выбраться на следующей неделе. У нее же день рождения скоро?

– Десятого, – Костя кивает, – приглашение на праздник скоро получишь, Катя вышлет. Как Лена?

– В Москве. У нее неделя моды, – забираю со стола так и не тронутый виски и отправляю в раковину. – Должна вернуться через пару недель.

– Не слышу энтузиазма в твоем голосе, – Костя наклоняет голову набок.

– Да все нормально, женимся через три месяца, переезжаем в Питер, – ополаскиваю стаканы и опять ставлю в сушку. Староват я уже пить по утрам.

– Я прям вижу, как ты счастлив, – он кривится. – Вот зачем тебе это надо, Дема?

– Задолбался один быть, а с ней неплохо, – поднимаю галстук и начинаю опять его завязывать, – хочет Лена свадьбу, пусть будет. Засядет потом дома, будет своими бабскими делами заниматься, по салонам красоты шастать и ждать меня с работы. Удобно.

– Угу, а через пару годиков станешь одним из моих клиентов, – печально выдыхает друг.

– Сплюнь, – морщусь, потому что знаю, что бо́льшую часть своих нехилых гонораров Костя зарабатывает на слежке за неверными женами и мужьями, – у нас такой контракт будет, что Лена в сторону побоится ступить.

– Матвей тоже так думал, – Костя вдруг весело улыбается, – надо будет вас как-нибудь познакомить. Ладно, поехал я. Вся информация будет завтра у тебя, сброшу на почту или сам заеду, посмотрю, как со временем будет.

– Спасибо, что сейчас приехал лично, – жму ему руку и провожаю до двери. Костя в последний раз задумчиво смотрит на меня, но ничего так и не говорит, лишь кивает на прощанье.

Закрываю дверь и опять погружаюсь в тишину пустой квартиры. Все же жениться нужно. Хорошо, когда есть с кем проснуться утром и к кому вернуться вечером. Заработанные деньги, какими большими бы они ни были, не особенно греют, да и временные любовницы надоели.

А Лена будет неплохой женой, за год мы основательно притерлись друг к другу и знаем, чего оба хотим от брака. Она статус, деньги и надежность, я спутницу жизни, с которой не будет проблем.

Возвращаюсь на кухню и отпиваю уже остывший кофе, застываю перед большим панорамным окном с видом на все еще спящий город. Где-то там сейчас находится Ангелина.

Глупая детская влюбленность давно прошла и забыта. Я хорошо понимаю, что сейчас Ангелина взрослая и совсем другая. Ей тридцать, как и мне. Ангел целую жизнь прожила отдельно от меня. У нее наверняка были мужчины, возможно, есть муж. А дети? В тридцать многие женщины имеют детей, часто даже нескольких.

И тем не менее внутри все сжимается от волнения. Вдруг она помнит хоть что-то? Может, поэтому вернулась?

Глава 02

Ангел

Застываю у входа в галерею и потихоньку выдыхаю, все еще не в силах отважиться и войти внутрь. Первая выставка в России, о таком я даже не мечтала.

Решительно нажимаю на ручку двери и делаю шаг, погружаясь в этот особенный мир, в котором я чувствую себя по-настоящему счастливой и на своем месте. Мир моих картин.

В галерее сейчас пусто, лишь рабочие снуют туда-сюда, перевешивая некоторые полотна на белоснежных стенах. Робко осматриваюсь по сторонам, одергиваю и так идеально сидящий костюм с укороченными брючками и приталенным пиджаком и осторожно прохожу вдоль стен, чтобы не мешать никому. Останавливаюсь у своей любимой работы из созданных за последний год. Обнаженная девушка стоит спиной к зрителю в маковом поле, с поднятыми и сцепленными над головой руками. Взгляд устремлен в голубое небо, короткие волосы треплет ветер. Контраст сочных красных цветов на зеленых упругих стеблях и аристократически бледной кожи, сквозь которую проглядывают венки и выпирают косточки и позвонки. «Наедине с собой».

– Ангелина, – разносится звонко по помещению, и на меня налетает ураган по имени Соня. Как всегда, идеальная – высокая, с уложенными в объемный пучок светлыми волосами, хрупкая и невозможно красивая. Руки так и чешутся ее написать. В прошлый свой приезд в Штаты она обещала побыть натурщицей для меня, если только на выставку в Питере соглашусь. И вот я тут, так что и Соне не отвертеться. – Ну как тебе? – она обнимает меня и крепко прижимает к себе, окуная в свежие духи с яркой нотой жасмина.

– Идеально, – немного отстраняюсь, – спасибо, что позвала. Сама бы я и не решилась, наверное, – обнимаю себя за плечи и напряженно вжимаю пальцы в кожу. Все еще нервничаю, понимая, что я именно в Питере, городе, из которого много лет назад отец меня увез, и я поклялась больше никогда не возвращаться сюда.

– Полотна из весенней серии вешают в соседнем зале, Натка занимается, – Соня расплывается в улыбке. – Вы еще не знакомы ведь? – по хитринке, блеснувшей в ее глазах, я понимаю, что девушка наверняка фактурная и необычная. Точно для меня.

– Показывай, – завожу руки за спину и сцепляю пальцы.

– Поверь, такой модели у тебя еще не было, сама станешь бегать за ней и умолять позировать, – легко подхватив меня под руку, подруга тянет в сторону второго зала. – Потом пообедаем, ты мне обещала. Хочу услышать все последние новости, – она резво перехватывает мою ладонь и поднимает на свет, – расскажешь вот об этом.

– От тебя вообще ничего не скрыть, – закатываю глаза и отдергиваю руку с кольцом, – хватило и секунды, чтобы все рассмотреть.

– Я скульптор, – Соня пожимает плечами, – привыкла замечать детали.

Натка, управляющая галереей, и вправду оказалась невероятной. Боевой характер, миленькое невинное личико и длиннющие розовые волосы ниже попы. Она действительно достойна отдельного полотна или даже серии.

– Должна предупредить, – Натка деловито откидывает прядь от лица, – меня писать можно исключительно ню.

– Ты идеальная натурщица, – смеюсь я, – обещаю, никакой одежды.

– Заметано, если успеем, то на второй выставке в Москве сможем вывесить, – в Натке просыпается галерист, – загоним какому-нибудь старому извращенцу за бешеные бабки.

– Это Натка умеет, – Соня улыбается, и ее щечки розовеют.

– Я хочу это знать, – разворачиваюсь к ней, – ты покраснела.

– Да была у меня одна обнаженная скульптура, – Соня прикусывает губу.

– «Розовая воительница Натка? выныривает из черной бездны тоски», – декламирует Натка. – Я там розовая и голая. Хватило на первый взнос за квартиру, когда в Питер вернулась без копейки.

– Имя покупателя утаим, – добавляет загадочности Натка и крутится на высоченных каблуках, окружая себя широким веером розовых волос, затем строго указывает зазевавшемуся рабочему на сиротливо стоящее у стены полотно. Тот хмыкает и отправляется работать, бросив в урну пустой стаканчик из-под кофе.

– Как-нибудь за бокалом мартини расскажу, – подмигивает мне Соня.

– Вы такие загадочные обе, – перевожу взгляд с одной на другую, – еще одна история про шикарный экспонат и вас – и выставке в Москве точно быть, – во мне просыпается азарт.

– «Кукла-Натка, многостаночница, секси-зайка», – поставленным голосом гордо выдает Натка.

– И? – я заинтригована, даже придвигаюсь к ней ближе. Черт возьми, так уметь назвать экспонаты это целое искусство. Мне точно нужно поучиться у Натки с Соней маркетингу.

– Будет на выставке в Москве, – буднично комментирует Соня, – увидишь, сможешь потрогать, узнаешь порочный секрет той самой моей скандальной скульптуры.

– Как нечестно, – я даже рот приоткрываю и разочарованно смотрю на обеих.

– Не ведись на это, – шепчет Натка Соне, – держим интригу до последнего, и за эти две недели, что Лина здесь, она точно созреет и не сможет отказаться от Москвы.

– Боже, как ты вероломна, – я восхищенно прикусываю губу, – а по ангельскому личику и не скажешь.

– А ты думаешь, зачем оно мне? – фыркает Натка. – Мне с таким личиком, – она очерчивает его наманикюренным розовым ноготком, – верят все толстосумы РФ. И с деньгами расстаются легко, покупая вот это, – она машет рукой на мои полотна, висящие на стенах, – за бешеные бабосики.

– Вижу, я в надежных руках, – рассмеявшись, я тащу Соню на выход. – Пойдем, покажешь мне свой Питер, а я накормлю тебя обедом.

– До встречи! Уже жду тот самый момент, когда сброшу перед тобой свои кружевные трусики, – Натка машет нам на прощание.

Похоже, я влюбляюсь в этот город и его жителей. Да и вообще странно – чувствовать себя уютно в новом городе и новой стране. Мы с подругой выходим на улицу, и легкий летний ветерок начинает трепать волосы, Детские годы я вообще не считаю за прожитые здесь, потому что ничего не помню. Уехав в семь лет, я напрочь стерла из памяти все, что могла: так было проще, мне казалось, меня все будет бесить здесь после Майами. Где Майами, а где какой-то Питер, думала я.

– И вот сюрприз – мне тут хорошо, – растерянно осматриваюсь вокруг, – и даже ваша непонятная погода не сильно бесит.

– Сейчас лето. Подожди питерскую осень, и ты передумаешь, – усмехается Соня и цокает каблучками по асфальту в стороны кофейни напротив галереи. – Идем, тут потрясающе вкусные десерты.

– «Жизнь в розовом цвете», – читаю я название на милом кафе. Классический фасад с высокими окнами выкрашен в нежный розовый цвет, – мне нравится.

– Открылась совсем недавно, у хозяйки большая сеть в Москве, вот и к нам перебирается.

– Все по-девчачьи, – я с энтузиазмом рассматриваю круглые белые столики с розовыми диванчиками и плюхаюсь на один из них у окошка.

– Отсюда просто так не уйдешь, – вздыхает Соня и передает мне меню с фотографиями десертов, – у меня так точно не получается.

– Фото всегда верный ход. Изначально человек ест глазами.

– Поэтому и в твоих картинках так много ванильных красок?

– М-м-м, да, – сознаюсь, – люблю все нежное и вкусное, даже в искусстве.

– А та серия в черном и бордо? Мне кажется, там много боли и личного. Рваные мазки, размазанные страдающие лица, будто и не ты.

– После развода писала. Спасибо, что взяли их сюда, хоть и не совсем формат. Но дома я бы их точно не выставила, не хотела бы, чтобы бывший увидел. Он ведь тоже художник, так что понимаешь… А я своей болью с ним делиться не хочу, – тыкаю улыбчивой официантке в воздушное розовое чудо с малиной и заказываю кофе. Соня берет эклеры с манго и клубникой.

– Понимаю, – она откидывается на мягкую стенку и сочувственно мне улыбается.

– Уютно, – я озираюсь, рассматривая родителей с перемазанными в сладостях детьми. Мне хочется сменить тему, разговоры о прошлом только портят настроение.

– Будем с Ренатом день рождения Мали праздновать здесь в этом году. И ты приглашена.

– С удовольствием, если получится. Мали еще в прошлый ваш приезд в Штаты покорила мое сердечко.

Знакомство с Соней и ее семьей я всегда вспоминаю с теплом. Она привезла свою выставку, которая была принята очень хорошо. Мои работы выставлялись в соседнем зале, и из-за схожести в настроении нами было принято решение выставку объединить, расставив экспонаты и развесив картины вперемешку. Вышло очень органично, и публика смела практически все.

Мы с Соней за тот месяц, что велась подготовка и шла сама выставка, хорошо сдружились, а заодно я близко познакомилась с ее семьей и дочерью пяти лет, от непосредственности которой теряла всякую бдительность и готова была исполнить любые ее капризы. Все усугублялось еще и тем, что малышка пошла не в маму и терпеть не могла скульптуру, зато живопись обожала, и мы даже рисовали вместе.

– Мали может, – Соня тепло улыбатся, – Ренат вообще ни в чем ей не отказывает. Балует как сумасшедший.

– Могу его понять, у вас потрясающий ребенок.

– Спасибо, – подруга даже начинает светиться, – но хватит о Мали. Рассказывай новости. В прошлый раз ты была слегка печальной.

– Развод не самое приятное мероприятие, – я привычно сжимаюсь, ощущая тупую ноющую боль в сердце, – но я справилась и даже готова жить дальше.

– Встретила новую любовь, – Соня указывает пальчиком на кольцо. – Кто этот счастливчик?

Глава 03

– Алекс программист, – перекатываю на пальце камушек кольца, – тридцать пять, метр восемьдесят три, блондин, нереально спокоен и адекватен.

– Адекватность, я так понимаю, важна на контрасте с бывшим мужем? – Соня забирает у официантки кофе и эклеры.

Я задумчиво рассматриваю свое пирожное:

– Да, это, пожалуй, основное, что меня в последние годы интересовало, – выдаю подруге жалкую улыбку. – Два эксцентричных художника в одной мастерской и по совместительству квартире – это был перебор. Мы оба сделали друг другу настолько больно, насколько смогли. Но Стефан все равно меня переплюнул, за ним же всегда должно остаться последнее слово, – глотнув обжигающего кофе, я пожимаю плечами. – Так что однажды в обед, увидев, как он трахает свою юную натурщицу на полу студии, я даже не удивилась.

– Сочувствую, – Соня качает головой.

– Они даже не прекратили, – я с некоторой злостью ударяю ложечкой по пышной шапке пирожного и зачерпываю взбитую массу, – пришлось и шмотки собирать под аккомпанемент их стонов и съезжать из квартиры, половину аренды за которую я оплатила на полгода вперед. А Стефан еще поднялся такой, запыхавшись, в спальню и пояснил, что у него кризис, ты представляешь? Кризис – и нужна новая муза. Легкая, невинная, не такая, как я. Я типа должна понять, я ведь тоже художник и для нас нет рамок.

– Сука, – выносит свой вердикт подруга.

– Потом я узнала, что таких вот муз у него много было. Сволочь. Так что больше я со страстными, слишком активными мужиками не встречаюсь. От них одни проблемы. А Алекс, – я легко взмахиваю ложечкой и подношу десерт к губам, – он идеальный. Сидит себе за компьютером целыми днями, работает. Спортзал организовал в своей же квартире, чтобы удобно было. Доставка еды на дом и так далее. Ему хватает меня и компьютера. Все.

– Тебе не кажется, что ты бросаешься из крайности в крайность? – Соня приподнимает аккуратную бровку. – Сколько вы встречаетесь вообще?

– Полгода, – раскатываю малиновый вкус по языку и таю от неземного удовольствия. Алекс очень серьезно ко всему относится, и он прав. У нас все идеально, мы понимаем друг друга с полуслова и вообще не ругаемся, так что смысл тянуть со свадьбой? Поставим штамп, возьмем ипотеку на дом в пригороде. Заведем собаку, через годик ребенка. Вон как у вас с Ренатом – все идеально. Я тоже так хочу. Он у тебя скучный, но вы же не дадите.

– Ренат не скучный, – напрягается Соня и откусывает эклер, – он очень даже веселый.

– Тебе виднее, конечно, – я полностью сосредотачиваюсь на пирожном и быстренько сметаю его с тарелки, – но как мужик на пятнадцать лет тебя старше и занимающийся нефтью может не быть скучным, не понимаю. Вы на чем с ним сошлись? Биржевые котировки обсуждали?

– А вы с Алексом языки программирования вместе под одеялом учите? – передразнивает она меня.

– Нет, – я хмурюсь, – прости. Но мне с Алексом реально бывает скучно. Он совсем нетворческий. Моих картин вообще не понимает.

– Ренат когда-то тоже не понимал, – на лице Сони на секунду проскакивает печаль, – но теперь интересуется тем, что я делаю, многое у меня спрашивает и даже не бурчит, оставаясь с Мали дома вечерами, если я задерживаюсь в студии с очередной скульптурой.

– Он молодец. Надеюсь, и Алекс со временем проникнется, – я подзываю официантку. – Принесите мне, пожалуйста, еще один такой же десерт с малиной и эклер, как у девушки.

– А я тебя предупреждала, – заливисто смеется Соня, – эти десерты как наркотик. Невозможно остановиться.

– Согласна. Хочу тебе еще раз сказать спасибо, – я складываю руки в замок, начиная заметно нервничать, – что позвала меня в Питер. Сама бы я не решилась сюда приехать никогда. А выставка стала отличным поводом, чтобы вернуться хотя бы на время.

– Я так и не поняла, если честно, почему ты так Питер не любишь, да и вообще Россию, – Соня осторожно поднимает на меня глаза.

– Не я. Отец не любил, точнее ненавидел, и его нельзя винить, – я уже без аппетита смотрю на десерты, которые поставила передо мной официантка. – Когда тебя предает любимая женщина, бросает вместе с ребенком ради другого и ты вынужден бежать от нее и всего, что напоминает о ней… возненавидеть можно все и всех.

– Оу, прости, не хотела напоминать тебе… – она, извиняясь, качает головой.

– Это было давно, так что я спокойно реагирую, – я подпираю кулаком щеку и принимаюсь возюкать по тарелке крем уже неинтересного пирожного, – отца просто переклинило вообще на России, что, мол, женщины там вот такие, способные на предательство. Да и вообще, нечего нам там делать. В Майами хорошо, солнечно, уровень жизни совсем другой, – я усмехаюсь.

– Но ты хорошо по-русски говоришь для уехавшей в детстве.

– Мы жили недалеко от русского квартала, у меня с детства были друзья среди детей эмигрантов, я ходила в пару кружков и на танцы там же. Не знаю, мне хотелось сохранить хоть что-то из прошлого. Воспоминания стирались, я переставала помнить людей, бабушек, дедушек, с кем играла в детстве. Маму. Отец не оставил ни единого фото или напоминания.

– Мне жаль.

– И мне. Знаешь, я подумала: твое приглашение – это знак. Ведь не в Самару или Владивосток ты меня позвала, а именно в Питер. Мы тут раньше жили, и мама где-то здесь. Отец умер, так что я вроде как его и не обижу тем, что хотя бы попробую, – я тяжело сглатываю. – Хочу увидеть ее, понимаешь? Хотя бы разок, хоть издали. Даже не общаться и не подходить. Но увидеть маму.

– Ангелина, – Соня накрывает мою ладонь своей и слегка сжимает в жесте поддержки.

– Мне тридцать, – я украдкой стираю выступившую слезу, – скоро свои дети появятся. Время идет, а я ее совсем не помню, понимаешь? – бросаю на Соню извиняющийся взгляд. – Так давно ее не видела. Мне было семь. Она блондинка с такой же родинкой, и глаза, мне кажется, голубые. А дальше все, туман.

– Не понимаю, как можно бросить своего ребенка, – тихо роняет она.

– Я тоже. Помню, что они были нашими соседями. Тот мужчина и его сын. Мы играли вместе с мальчиком, часто бывали у них, когда отец был в отъезде. А потом мама ушла к нему и его сыну, а я осталась с отцом. Мы переехали, она меня не навещала, а потом отец увез меня в Штаты – и все. Но я все равно хочу посмотреть на них, хотя бы разок.

– Когда поедешь? Если хочешь, могу съездить с тобой и поддержать.

– Все очень сложно, – нервно рассмеявшись, отпиваю кофе, – я не помню, где мы жили. Мне казалось, как только я приеду сюда, в памяти всплывет название улицы или еще что-то полезное, но нет. В голове крутятся только бесполезные воспоминания.

– Может, и они помогут?

– Не уверена. Помню, этого мальчика звали Дема, а его отца вроде Володя. У них был большой красный кирпичный дом, у нас белый, и забор с дырой между ними. Мы через него с Демой лазили друг к другу. Улица спокойная такая, много деревьев и где-то вдалеке река.

– Тут река везде.

– Вот именно, – я совсем скисаю, – помню, как мама мне пела и пекла вкусные пироги. Как мы ездили к бабушке и дедушке. Но это все не поможет найти место.

– Может быть, тебе обратиться к частному детективу? – Соня выпрямляется. – Думаю, найти профессионала будет не так сложно.

– Займусь, раз у самой не получается никак, – улыбаюсь подруге. – Если вдруг у твоего нескучного Рената есть кто-то на примете, кто может мне помочь с таким вопросом, буду благодарна.

– Поспрашиваю. С его работой Ренат много с кем знаком, – она лезет в телефон писать сообщение, – только не уверена, что двух недель, которые ты запланировала на поездку, на это хватит.

– Ради такого я задержусь, – смотрю на нее с надеждой, – тут все по-другому, я теряюсь.

– Понимаю и попробую помочь, – Соня подмигивает мне и ободряюще улыбается.

– И еще. Если вдруг подвернется какая-нибудь работа, имей меня в виду. У меня все неплохо с финансами, выставка опять же. Но если придется задержаться, то понадобятся и деньги. Тем более если придется нанимать частного детектива. У них наверняка расценки не детские.

– Найдем тебе заказчика, – она приободряется, видя, что я готова остаться дольше двух недель, – главное, Натке об этом сказать, а там ты уже в курсе. Все денежные мешки РФ падают перед ней ниц, если разговор заходит об искусстве. Найдет тебе спонсора и работу. Только оставайся подольше.

– Кто-то обещал мне попозировать, – напоминаю я.

– Легко, – Соня дописывает сообщение и отбрасывает телефон, – только время согласуем.

– Хорошо.

Сонин телефон оживает, и она подносит его к лицу:

– Есть у Рената кто-то хороший, он к нему по рабочим вопросам обращается. Так что найдем твою маму, а заодно и Дему, и всех, кого захочешь.

– Дему не хочу, – я отворачиваюсь к окну, – он со своим отцом маму у меня забрал.

Глава 04

Демид

После обеда на работе каждые пять минут лезу в почту и смотрю в телефон, чтобы проверить, не звонил ли Костя. Тот упорно молчит, а меня всего колошматит.

Хочу ее увидеть! Она же здесь, где-то совсем рядом. Возможно, даже на соседней улице. Черт! И как она выглядит теперь? В памяти осталась совсем маленькая девочка. Еще вчера вечером перелопатил весь свой фотоархив и нашел пару снимков, где мы вместе и она с матерью.

Милая такая, смешная, улыбчивая девочка. Но с упрямым характером. Глаза у нее были большие, голубые, словно озера. В них можно было смотреть и смотреть. А как она умела заражать любой своей идеей! Стоило ей только прищуриться, упереть кулачки в бока, намекнуть на приключения – и я тут же был готов тащиться с ней на край света, точнее к старому дубу в конце улицы, где у нас было секретное место. Мы были лучшими друзьями и соседями, пока в один день все не закончилось.

Звоню Косте, но этот говнюк отказывается брать трубку, чем меня окончательно выводит из себя, и я без предупреждения направляюсь к нему домой. По дороге прихватываю набор пирожных в кофейне, чтобы задобрить Катю, и заваливаюсь в гости без приглашения. Ну я же крестный, как меня можно выгнать.

– Проходи, – Катя невозмутимо забирает сладкую взятку и пускает меня в дом, – только у нас тут девичник, так что я спрошу сразу: ты готов войти? Или сразу унесешь ноги?

– Готов, – прикинув риски, сбрасываю с ног туфли и ослабляю галстук. – Незамужние есть?

– Ты же женишься, – она хмурится.

– Да я на всякий случай, – бегло осматриваю гостиную на предмет присутствия Кости. – Муж где?

– Скоро должен быть, – она оборачивается и исчезает в стороне кухни. – Девочки, вы только посмотрите, что нам принесли, – говорит воодушевленно под аккомпанемент женских и детских голосов.

Мне резко больше не хочется туда идти, я даже застываю в самом начале коридора, рассуждая, что там и без меня с пирожными отлично справятся, а я могу и у Кости в кабинете до его прихода поторчать.

– Дем, – из кухни выбегает маленькая Лерка и вихрем несется ко мне, сразу запрыгивая на руки. И как так у детей получается – только что он где-то там, а вот уже обвивает тебя как лиана, – пошли, я тебя с подружками познакомлю.

– Иди-иди, – выглядывает из кухни Катя, – Костя отзвонился, будет минут через десять-пятнадцать. Так что не сожрем мы тебя, просто не успеем, – хохочет шутница.

– А мне и не страшно, – теснее прижимаю к себе мелкую обезьянку и вхожу в кухню, где в меня впериваются сразу два внимательных и оценивающих взгляда.

– Инесса, – подает голос хрупкая брюнеточка с длинными волосами и цепким взглядом. Малышка у нее на руках, посасывающая бутылочку, тоже оборачивается ко мне.

– Демид, – усаживаю Лерку на стул и сам приземляюсь рядом, смотрю на коротко стриженую беременную блондинку.

– Света, – роняет та и отворачивается к коробке с пирожными, которые для нее явно в большем приоритете. Ясное дело, беременная же. Я во всех этих штуках не разбираюсь. Но Костя как-то ныл, что когда Катя беременна, так в доме вечно и чаю попить не с чем, все сметает.

– И правда девичник, – расплываюсь я в лучезарной улыбке. Тут главное не показывать, что боишься. Катя с двумя дочками, у Инессы ребенок в розовом покрывале, значит, тоже девочка. Кто там в пузе у блонды, непонятно, но по тенденции, возможно, тоже девчонка.

– Чаю? – без энтузиазма смотрит на откупоренную бутылку мартини Света. М-да, беременные не пьют.

– Чаю, – решаюсь поддержать я ее. Мне бы лучше виски или водки, но, если попрошу, уверен, меня сразу с девичника попрут и в черный список занесут.

Лерка, улучив момент моей рассеянности, опять оказывается на руках и прижимается.

– Купи мне корону, чтобы вся в камушках и блестках. А еще колечко с сердечком.

– Лерусь, нельзя так сразу, – улыбаюсь, глядя в ее серьезные серые глазки, – так любой мужик сразу сбежит. Нужно постепенно.

– Ей только четыре, еще научится, – прыскает Инесса.

– Угу, вижу, учителя тут шикарные, – подвисаю на ее роскошной груди. Хочется добавить еще – горячей, но я держусь. Судя по тому, что я вижу у Кати, Инессы, да и беременной Светы, у мамашек с грудью нет проблем. А как это будет выглядеть с Ленкиной силиконовой, вот в чем вопрос. Нужно будет поинтересоваться.

– Глаза выше, – ставит передо мной чай Катя и шепчет на ухо, не преминув ударить кулачком в плечо, чтобы привести в чувство.

– Точно, – опять ссаживаю обезьянку на соседний стул. – Будет тебе корона, а кольцо у жениха выпрашивать надо.

– Хорошо, – та оживляется, – я дружу с Кириллом в саду, он мой жених.

– Вот к нему и все претензии, – забираюсь рукой в коробку, которая уже почти пуста, и беру пончик. – И как обычно проходят девичники?

– Когда дети на мужьях и никто не беременный, то весело и в клубе, в остальное время примерно так, как сейчас, – с тихим вздохом поглаживает свой круглый животик Светлана.

– М-м-м, – жую пончик и запиваю чаем, – тебе в клуб точно не скоро.

– Не скоро, – хмыкает она и смотрит на меня как-то не очень по-доброму. Да что я не то сказал?

Господи, Костя! Ну где ты?

Слишком много женщин на меня одного. К такому меня жизнь не готовила. Вот орава мужиков, сотрудники мои пленные даже все разом, да хоть конкуренты – быстро разберусь. Только не вот этот вот розово-зефирный рай.

– Привет, девчонки, – друг резвым шагом врывается в кухню и направляется к Кате, – вы тут не скучаете? – смотрит на меня с явной насмешкой. Он-то здесь явно как рыба в воде.

– Дема пообещал купить мне корону, – сразу сообщает Лерка о главном.

– Демид умеет обещать, – Костя целует мелкую, что притаилась в стульчике для кормления, и берет на руки Лерку. – Мы в кабинет минут на двадцать, потом верну вам вашего гостя чай допивать.

– Мне чая уже хватит, – хватаю из коробки последнее пирожное, – пошли, не будем девочкам мешать. Мальчикам на девичнике не место.

– А вот девчонки бывают на мальчишниках, кстати, – разражается смехом Света, и за ней Катя с Костей.

Инесса только вздыхает:

– Как дети.

– Ну и что это было? – прикрываю за собой дверь Костиного кабинета и падаю в кресло. Наконец-то тишина. Мне этих пятнадцати минут в женской компании хватило с лихвой. – Опять ваш плоский питерский юмор.

– Не ваш, а наш, – Костя обходит стол и присаживается напротив. – Если ты десять лет назад в Москву свинтил, то москвичом это тебя не сделало, – он вытаскивает из ящика стола планшет и кладет на стол, что-то скидывая на него с телефона через вай-фай. – Инесса в прошлом году к мужу на мальчишник со Светой заявилась, а там стриптизерша и шлюхи.

– Вот это мужик попал, – я аж кулак прикусываю.

– Чуть свадьба не отменилась.

– Весело тут, хорошо, что вернулся, – усмехаюсь и тут же вспоминаю о цели визита. – Что с Ангелиной? Ты мне так ничего и не сбросил.

– Потому что возникла проблемка, – Костя подталкивает ко мне планшет, – можешь посмотреть фото, тут, правда, немного. За день мало что успели.

– Понимаю. Что вообще удалось узнать? – жадно всматриваюсь в фотографии на планшете. Все они сняты с не очень удачных ракурсов – со спины, с телефоном в руке, лицо закрыто волосами. Раздражает.

– Все это время Ангелина жила в Штатах, у нее гражданство, – Костя закидывает руки за голову, а ноги укладывает на стол, – поэтому с дальнейшим расследованием пока затык, там нужно искать контакты. Из того, что узнал, – она художница, – Костя улыбается, – вроде неплохая. С завтрашнего дня у нее открывается выставка. Организацией занималась Соня Войцеховская, фамилия на слуху, я думаю.

– Да. Ренат или Тимофей?

– Ренат, но он жену не протежирует. Она у него талант, Соню уважают. И если она Ангелину из Майами привезла, значит, и та не обделена талантами.

– Ясно, – опять перелистываю бесполезные фото. – Твою мать, Костя. Тут ничего не видно, – начинаю я кипятиться.

– Завтра открывается выставка – сходи и посмотри, – отмахивается он. – А я пока поищу, кто в Штатах о ней информацию нарыть сможет.

– Спасибо и за это, – слегка разочарованно возвращаю планшет на стол.

– Адрес, где живет, тоже могу сбросить. Но я бы на твоем месте не спешил. Семен ее вон куда увез на целых двадцать три года. Не верю я, что Ангелина только ради выставки вернулась. А что Семен ей успел за эти годы в голову вложить, ни ты, ни я не знаем.

– Сам не приехал. Знает, сука, что тут его сразу примут под белы рученьки и куда надо отправят, – поднимаюсь на ноги и подхожу к окну, сжимая кулаки в карманах. – Он ребенка украл у матери. Оля тогда чуть умом не тронулась с горя. Отец ее еле вытащил.

– Сочувствую, Демид, – Костя отводит глаза. – И как только вывез?

– Двадцать лет назад проще было, наверное. Мы все ждали, что он одумается, вернется или хотя бы напишет, пойдет на контакт. Но нет.

– Люди бывают жестоки в своем горе, Степан яркий тому пример.

– Никаким его горем это не оправдать. От многих жены уходят к другим мужчинам, а у них никогда гладко не было. Но это не повод вытворять вот такое.

– Я с тобой согласен, Дем. Но что теперь? Оли нет. Думаешь, Ангелина в курсе?

– Не знаю, но хочу знать. И узнаю, Костя.

Ангелу от меня больше не скрыться.

Глава 05

Перед встречей с женщиной я в жизни своей так еще не волновался. Сердце бьется где-то в горле, все тело покрылось холодным потом, руки подрагивают.

Двадцать три года, но надежда так и не была потеряна. Все возможно, только если не слишком поздно. Как для мамы Оли. Она свою дочь увидеть уже не сможет, хотя именно Оля мечтала об этом отчаяннее всех. Мечтала, любила, скучала и все свои нерастраченные эмоции вкладывала в меня и маленькую сестренку. Я купался в ее любви и даже о биологической матери, что умерла при родах, не вспоминал никогда. Оля заменила ее, сделав мое детство и юность счастливыми. А вот Ангел любви этой волшебной женщины была лишена.

Долго сижу в машине, вглядываясь в окна галереи, где собирается заинтересованная новым именем в живописи публика. Я в искусстве не разбираюсь, у меня всегда были иные приоритеты, но сейчас тянет. Это ведь ее мир, ее страсть. Мне интересно все, что связано с Ангелом.

Хлопаю дверью машины и не спеша захожу в выставочный зал. В помещении полумрак, полотна на стенах подсвечены мягким светом, посетители с бокалами шампанского в руках курсируют вдоль стен.

Первое впечатление – мне нравится. Есть какое-то неуловимое чувство уюта, которым веет от ее полотен. Цвета в основном нежные, чистые, ванильные. Я бы даже сказал, вкусные, если это слово можно применить в данном контексте. В основном на картинах изображены девушки, причем какими-то безмятежно счастливыми. Будто художник пытался увидеть в них лишь хорошее, отметая остальную часть натуры, в которой присутствует опыт, злость, усталость, боль.

Нетерпеливо осматриваю помещение в поисках создателя картин, но не нахожу и решаю пока осмотреть полотна более детально. Перед одним застываю на некоторое время. Мне нравится.

Обнаженная в маках. В ней чувствуется настроение. Немного меланхолии и через край наслаждение свободой. «Наедине с собой», читаю на табличке. Название очень подходит.

– И как вам? – мягкий бархатный голос за спиной заставляет вздрогнуть. Годы прошли, он стал глубже и не такой звонкий, но перепутать ни с чьим другим нельзя. А еще появился легкий акцент – чужеродная вещь, которой там быть не должно.

Медленно оборачиваюсь, чтобы встретиться с Ангелом глазами, и перестаю дышать. Совершенная. К такому я точно не был готов.

Звуки вокруг словно затихают, а окружающий и так тусклый свет меркнет, оставляя передо мной лишь ее. Всматриваюсь в огромные глаза, которые с годами посветлели. Из насыщенно-голубых они стали более светлыми и прозрачными, с четким рисунком радужки. Смотрят сейчас с любопытством в ожидании моего ответа.

Перескакиваю взглядом на губы – пухлые, с застывшей полуулыбкой. Между ними виден ряд белых жемчужных зубов. Я еще помню, как в детстве она выбила себе молочный передний зуб и так и проходила без него, пока не вылез постоянный. Ребята вокруг часто над ней подшучивали по этому поводу, но я всегда защищал ее и говорил, что мне все равно.

Кругленькое детское личико сейчас вытянулось, радуя глаз острыми скулами и точеным носиком. Шея длинная, ключицы тонкие и манят к себе прикоснуться, очертить их пальцами, уткнуться носом и втянуть ее запах. Нежные цветочные духи забивают собой легкие, дразня мой мужской аппетит.

Взгляд ползет ниже, к шикарной троечке, что сейчас соблазнительно выставлена напоказ в глубоком вырезе черного коктейльного платья, сидящего на ее идеальной фигуре как перчатка.

Узкая талия манит сжать ее, а круглые бедра – огладить. Загорелые ножки в туфлях на высокой шпильке нетерпеливо переступают, но я не спешу. Медленно, наслаждаясь первым впечатлением, рассматриваю детали.

Сразу нахожу, что мне не нравится, – это кольцо на пальце. Оно не обручальное, но приступ ревности и злости уже вызывает. Камень недорогой, так что и тот, кто его Ангелу подарил, мне не соперник. Я свою девочку научу носить правильные украшения. Ангелина сама как самый дорогой алмаз, которому лишь нужна соответствующая огранка.

Возвращаюсь к лицу, цепляюсь за родинку около носа. Ей она всегда шла, а теперь добавляет сексуальности. Волосы, в детстве имевшие пшеничный цвет, стали светлее и пышнее. Сейчас они уложены голливудской волной на одно плечо.

Чертовски притягательная женщина, которая меня не узнала. Это царапает, поскольку для меня в ней все узнаваемо – голос, внешность, улыбка. А я для нее чужой человек, которого она видит впервые. Как так?

Опять заглядываю в глаза. Ангел снисходительно приподнимает ухоженную бровку и смотрит с иронией. Ну да, я же ее тут только что глазами практически жрал.

– Очень чувственно, – забираю у проходящего мимо нас официанта два бокала с шампанским и вручаю один Ангелине. Сам делаю большой глоток. – Думаю забрать себе, – при этом не отрываю взгляда от ее губ.

Ангел шире распахивает глаза, и на щеках проступает румянец. У нее всегда была слишком тонкая кожа, и скрывать волнение не получалось.

– Рада, что картина произвела на вас впечатление, – Ангелина обнимает бокал двумя ладонями и выставляет напоказ кольцо. Видимо, на всякий случай, если я его при первом осмотре не заметил.

– Ангел, – я оборачиваюсь к картине и указываю на подпись под ней. – Вам идет.

– Спасибо, – Ангелина краснеет еще сильнее.

– У вас талант, – опять не могу себя сдержать и шарю глазами по ее телу. До сих пор до меня не доходит, что вот она реальная, из плоти и крови. Протяни руку – и можно потрогать.

– А вы знаток, – раздается саркастично в ответ, и я отрываюсь от декольте. Переборщил.

– Ангелина, – плеча моего ангела касается девушка в платье персикового цвета и с уложенными в высокий пучок светлыми волосами. Она указывает на стоящую у одной из картин пару, – там с тобой хотят пообщаться. Если ты не занята, конечно, – блондинка дарит мне приветливую улыбку.

– Не занята, – Ангел кивает в мою сторону и насмешливо усмехается. – Тут один знаток желает приобрести обнаженную в маках.

– Демид, – смотрю ей прямо в глаза, но и мое имя никакого впечатления на нее не производит. Совсем не помнит. Притворяться вот так невозможно.

– Хорошо, – Соня провожает взглядом спину Ангелины и оборачивается ко мне. – Значит, обнаженную в маках? У вас очень хороший вкус.

– Знаток, – улыбаюсь ей и опустошаю бокал. – На самом деле, я не разбираюсь, просто запал на нее.

– Ценю в мужчинах честность, – одобрительно кивает моя спутница.

– Я недавно переехал, и моя огромная квартира пуста. Совсем нежилая. Вот я и решил привнести в нее немного красок. Что думаете?

– Что у меня будет для вас одно очень интересное предложение, – Соня вдруг воодушевляется, – если вы, конечно, заинтересованы в искусстве.

– Очень, – жадно слежу за Ангелиной, подошедшей к паре посетителей и что-то с восторгом им вещающей. Соня даже представить себе масштаб моей заинтересованности не может.

После непродолжительного, но очень плодотворного разговора с Войцеховской немного брожу по выставке, все время поглядывая на Ангела. Та, в свою очередь, полностью меня игнорирует, сосредоточившись на других посетителях и журналисте, который пристал к ней словно банный лист. Что-то все выспрашивал целый час, а сам, сволочь чуть весь слюнями не изошел. Так и хотелось шею ему свернуть, но окончательно портить и так не слишком хорошее впечатление Ангела о себе не хотелось, так что я скрылся от греха подальше во втором зале.

Тут посетителей в разы меньше и полотна совсем другие. Одну стену занимают пейзажи, в основном пустынные. Растрескавшаяся обезвоженная земля, обрывы, одинокие искореженные деревья на ветру.

На второй – портреты, среди них портрет Семена. Он с годами изменился, таким я его не помню. Глубокие морщины прорезали лицо, добавив ему суровости, в глазах легкая печаль, вся голова седая. На табличке под картиной указано: «Не продается».

Как же ему жилось все это время, суке? Знал же, что Оля с ума сходит. Сердце матери не может забыть своего ребенка. А он жил и год за годом тешился ее страданиями, видя, как растет украденная им дочь. Сумел ли он дать ей хоть часть той материнской любви и заботы, которой лишил в детстве? Знает ли Ангелина правду? Только ли ради выставки сюда приехала? В последнее я не верю. Не бывает таких совпадений.

Другая часть полотен и вовсе вызывает чувство отчаяния и безысходности. Темная аура и боль транслируются с каждого. Размытые фигуры, искаженные лица, немые крики. Много черного, алого, серого. Такое можно нарисовать лишь в момент ужасного отчаяния. И что же произошло в жизни Ангела, что сподвигло ее на такие эксперименты?

Эта взрослая женщина для меня притягательная загадка. За двадцать три года в ее жизни многое произошло, и я хочу знать все. А еще хочу заполучить ее себе. Это уже не та детская глупая влюбленность, а почти неконтролируемое животное влечение, вспыхнувшее как спичка, в одну секунду.

Хотя с детства мало что изменилось: как тогда дрался за нее и готов был на любую шалость, что Ангелина затеяла, так и сейчас. Реагирую на девчонку, как собака Павлова, – увидел и словно лампочку включили.

Даже самому страшно от слишком сильных эмоций. Для меня женщины всегда были отличным способом провести время и развлечься, но сейчас это что-то значительно большее.

Бросаю на Ангела последний жадный взгляд и отправляюсь домой, чтобы остыть и подумать. В квартире меня опять встречает пустота. Шаги гулко отражаются от стен, и я щелкаю выключателем в гостиной. Светлая, большая, но какая-то нежилая. Немного красок и уюта не помешало бы. Вытаскиваю из кармана вибрирующий телефон и смотрю на дисплей.

Лена.

Отлично, собрался жениться, а за день даже ни разу не вспомнил. Прав Костя, мне бы следовало подумать еще раз.

С Леной тоже придется что-то решать, как и с претендентом на сердце Ангелины.

Где этот ее жених? Почему вместе с ней не приехал?

Блядь!

Одни вопросы, и выяснить все возможности пока нет. Пока Костя наскребет информацию в Штатах, пройдут недели, если не больше. По Сониным словам, Ангелина приехала недели на две, максимум месяц. Сидеть и ждать смысла нет, да и просто не хватит терпения.

Так что придется брать все в свои руки и выяснять самому.

Глава 06

Понятие утра может стать очень растяжимым, если предыдущий вечер закончился далеко за полночь. После закрытия выставки Натка объявила, что считает ее успешной, поскольку продажа сразу семи полотен в первый же день художником, еще не снискавшим особого признания и авторитета у местной публики, – это более чем успех.

На радостях мы отпустили уставшую Соню к мужу и ребенку, а сами запулились в один из модных клубов Питера. Первый час я тупо хлопала глазами и пялилась вокруг, пытаясь оценить и принять масштаб пафоса заведения и местных мажоров.

Мне искренне казалось – ну где Майами, а где Питер… М-да…

Натка ржала надо мной и поила коктейлями, вещая о том, что клуб хоть и не самый роскошный, но вполне себе сойдет скоротать вечерочек. В следующий раз она меня свозит в место, где моя америкосовская жопка поймет, что такое шик и размах.

После пятого шота я уже чувствовала себя как дома, а после десятого клятвенно убеждала Натку, что чувство родины во мне проснулось и я теперь своя в доску. Слезно обещала порвать американский паспорт и остаться в Питере навсегда. Натка потребовала для начала выучить национальный гимн и по итогам экзамена в караоке на будущей неделе мне точно скажет, гожусь ли я в русские. Типа, просто так домой меня не возьмут. Да и с акцентом могут возникнуть проблемы. Фак!

Закончилось все в четыре, когда мы пьяно подпирали собой стену клуба и слушали, как какой-то бизнесмен с красивой серебристой сединой, как обозначила Натка, отчитывал рядом с клубом пьяную то ли дочку, то ли любовницу. Та хорохорилась и отмахивалась от него, а после и вовсе свалила обратно в клуб.

Мужик нервно курил и матерился, оперевшись о свою машину и недобро глядя на нас. Видно было, что все вокруг его достало.

– Папаша, подкинешь по домам? – качнулась на своих запредельных шпильках Натка и поправила свои длинные розовые волосы. – Все равно тебя продинамили.

– А такси вызвать не вариант? – огрызнулся он, но как-то беззлобно и обреченно.

– Мы-то вызовем, но тогда у тебя не будет шанса попялиться вот на все это бесплатно в течение сорока минут, пока мы отсюда до моего подъезда доедем, – Натка зазывно провела ладонью по крутому бедру, что было упаковано в экстремально короткое белое платье.

– Ты его что, клеишь? – пьяно икнула я ей в ухо.

– Угу, – кивнула она и заговорщически сообщила: – Видела, как костюм сидит. Армани, точно тебе говорю. Я шарю.

– Армани, – подтвердил мужик, выдувая две струи дыма через ноздри, и прищурился.

– Я же говорила, – Натка неуверенной походкой прошла к его машине и открыла дверь пассажирского сиденья, куда завалилась как к себе домой. – Бывший муж только такие и носил, тем и взял. Стоит у меня на бизнесменов в костюмах, фетиш такой. Но, больше одной ночи не обещаю.

– Садись, – словно все еще не веря в происходящее, бизнесмен слегка заторможенно закрыл за Наткой переднюю пассажирскую дверь и открыл для меня заднюю, – садись уже и ты, чуть стоишь же. Еще растянешься на своих куриных тонких лапках, а мне потом в травмпункт вези.

– Ангелина, – зачем-то поделилась я совершенно бесполезной для него информацией.

– Юра, – сообщил бизнесмен, пока я, покачиваясь и без всякого изящества заползала в его машину. – Отчество сказать?

– Нет, – я поправила все, что осталось от мой прически «голливудская волна», и сложила руки на коленях в замок, – меня, пожалуйста, в первую очередь, тут рядом.

– Легко, – дверь захлопнулась, и самый дорогой таксист, что случался в моей жизни, обошел машину и сел за руль.

– А я хотела бы знать, – Натка уже успела поправить яркую розовую помаду на губах и закрыла тюбик с помадой.

– Что именно? – Юрий застрял взглядом на ее губах, потом завел машину.

– Отчество и чистый доход за год, – с придыханием пьяно выдала та.

– Петрович, – дорогой таксист вырулил с парковки клуба и помчал нас по ночному Питеру, – доход сообщу в постели.

В салоне установилась тягучая тишина, в которой я была явно лишней, так что меня без сожаления выкинули у подъезда, и дорогущая иномарка сорвалась с места. Первый раз на моих глазах случилось вот такое – беззастенчивый съем миллионера на ночь. Россия, что с нее возьмешь. Тут каждый день такое, наверное…

До съемной квартиры-студии я добралась на автопилоте и рухнула в кровать прямо в босоножках и платье. Тут тоже во всем обвинила местный воздух: в Майами я так набиралась нечасто.

Когда мои заплывшие глазки распахнулись вновь, настенные часы показывали час дня.

«Ты жива?» – первым делом пишу я Натке сообщение.

«Жива» – приходит короткий ответ через полчаса и будит меня заново.

– Пить, – вырывается у меня жалобно, и я сползаю с кровати. Снять босоножки получается раза с пятого. Тонкие ремешки и застежки не поддавались совсем. Платье тоже отказывалось с меня слезать, явно показывая, что спать в одежде это очень плохая идея.

Бутылка минералки и две таблетки от похмелья немного спасают положение, и я решаюсь позвонить Алексу, чтобы рассказать, как прошла выставка. Жених терпеливо слушает мою восторженную речь, хвалит и говорит, какая я у него умница, гладит по шерстке и всячески уверяет, что он всегда в меня верил. Угу, конечно.

Ровно месяц назад я слушала противоположное – ехать мне сюда нечего, ибо не оценят тут и не поймут. Мои ванильные полотна зайдут только в таком жарком и позитивном месте, как Майами. Короче, умеют мужики быстро переобуваться.

Потом наступает минутка телефонной романтики, где мы стандартно признаемся друг другу, как влюблены и скучаем, ну а когда голова у меня от разговоров начинает болеть, я быстренько закругляюсь и обещаю позвонить вечером перед сном. Разговор наш окончен, Алекс истребовал эротическую фотку и попрощался.

Затем у меня душ и плотный завтрак, что окончательно приводит меня в себя и позволяет почувствовать себя человеком. И вот так в пять вечера я понимаю, что окончательно проснулась и готова жить. С добрым утром меня, короче.

К шести я уже была собрана и собираюсь выдвигаться в город. Тут дверь звонят, и курьер вручает мне букет моих любимых белых лилий. Я с благодарностью расписываюсь в бланке и ставлю букет в вазу, которая нашлась на подоконнике в кухне.

Карточки, к моему разочарованию, в цветах не обнаруживается, и я хмурюсь. В принципе, даже из Штатов легко заказать и оплатить доставку цветов, но Алекс мой питерский адрес не знает, значит, не он. Но цветы мои любимые. Был бы это дежурный букет, связанный со вчерашней выставкой, – прислали бы банальные розы. От кого, если близких друзей у меня здесь кроме Сони нет. Вариант, что цветы от нее, странный.

Так и оставив цветочный ребус без решения, я вызываю такси и отправляюсь в галерею.

Соня и противно свеженькая Натка встречают меня – попивают кофе в кабинете на втором этаже. Обе загадочно довольны.

– Как вчерашний таксист? – я бухаюсь в кресло рядом с рабочим столом и кошусь на Натку.

– До сих пор спит, – она поджимает губы. Я рассчитывала на шедевральную ночь и на то, что наутро он спокойненько свалит в закат, но немного просчиталась. Миллионер так и дрыхнет под моим одеялом. Розовым, между прочим.

– А он точно миллионер? – прикусываю я губу.

– Судя по остатку на банковском счете, что он мне вчера предъявил, точно, – без энтузиазма вздыхает Натка и тянется за пластиковым стаканчиком кофе. – Приехал сюда на неделю по делам. Прислал мне только что сообщение, что полил цветы и сводит меня вечером в ресторан, – она состраивает бровки домиком. – Блин, как от него отделаться?

– От миллионера? – Соня цокает. – По опыту знаю – никак. Только если сам отстанет.

– И что делать? – Натка растерянно смотрит на нас обеих. – Что-то я к такому готова не была. Цветы он полил, блин. Это ведь уже забота, получается?

– Очень похоже, – я смеюсь и прикрываю рот ладонью. – Вот и сними в Питере мужика на ночь. Мне уже страшно, – я вздыхаю, – мне вообще страшно тут у вас. Цветы сегодня кто-то прислал, мои любимые, между прочим. И это точно не Алекс. Я ему адрес свой еще не давала, просто не успела.

– Оу, – Соня виновато прикусывает губу.

– Что оу? – напрягаюсь я. – Ты выдала какому-то маньяку мой адрес?

– Не адрес, – она разводит руками, – только какие цветы ты любишь.

– И кому? – насторожившись, я распрямляюсь в кресле.

– Красавчику, что купил обнаженную в маках.

– Черт, —активизируется Натка, – это тот, который тебя прямо возле картины чуть глазами не сожрал. Я видела, – кивает она серьезно.

– Он, – подтвердила Соня, – Демид Всеволодович. Единоличный владелец «LagudinGold». Золото, бриллианты, все дела.

– Еще один миллионер или миллиардер. Как, кстати, считать? Долларовый, евровый, рублевый?

– Не знаю.

– Юра евровый, – Натка отвлеклась на очередное сообщение, – у меня неудобный матрас, так что через час привезут новый. Ему спать неудобно, – она рыкнула, – вот зачем я его в квартиру пустила?

– М-да. Так, давайте по делу поговорим. Ты зачем этому Демиду мой адрес дала? У меня бегут мурашки.

– Я не давала, – Соня оправдывается а голос с диванчика рядом с окном, – видимо, сам узнал. На моей совести только цветы. Ну и работа, – тихо добавляет она.

– Работа? – мои брови дергаются вверх.

– Эм… ну, задаток уже переведен тебе на счет.

– Соня, – повышаю я голос.

– Ты сама просила: если будет что-то подходящее, чтобы я о тебе не забыла.

– Что за работа? – с расстановкой напряженно спросила ее.

– Демид только переехал в Питер, купил себе квартиру. Большую и пустую, – Соня пожимает плечами, – и он хочет наполнить ее чем-то красивым. А твоей стиль ему очень понравился, вот он и решил воспользоваться твоими услугами по моей рекомендации.

– Да это же работы минимум на два месяца, – шокированно подскакиваю на ноги.

– На все три, – почти неслышно поправляет она меня, – шесть–десять интерьерных полотен и портрет.

– И портрет, – начинаю закипать я.

– Выставка в Москве как раз через два месяца, а ты думала остаться. И плюс человек, которым ты интересовалась, готов с тобой поговорить. Все один к одному, – на лице Сони мелькает широкая ангельская улыбка.

– Да ты… – я хватаю ртом воздух.

– Гениальный продажник, – заканчивает за меня Натка. – Вот вижу, мои уроки даром не прошли.

– Натка, – топаю я ногой.

– Прости, мне матрас везут, – та закатыват глаза, – так что я побежала. Вот только как ты с ним работать будешь, не знаю. Он же чуть прямо на выставке тебе во всех позах возле стены не поимел. Была бы его воля, ух!

– Я помолвлена, – тыкаю им обеим кольцо под нос.

– Ну так и он женится, – откашливается Соня, – я его погуглила. Так что нарисуешь что он там хочет, да и разойдетесь.

– Угу, прям как я с Юрой. Как в море корабли, – кисло бросает шуточку Натка и захлопывает за собой дверь.

Глава 07

– Ты должна была посоветоваться со мной, – сцепляю руки в замок за шеей и веду подбородком. Мышцы до сих пор ломит после сна в неудобной позе.

– Он был заинтересован, картину купил мгновенно, и мое предложение его устроило. Имей он в распоряжении хотя бы ночь, мог бы и передумать, – Соня поднимается с диванчика и направляется к капсульной кофемашине. – Будешь?

– Двойной, если можно, – я прикрываю глаза. Головная боль и похмелье опять дают о себе знать. Пора завязывать с этими вечеринками, уже не двадцать. И сейчас я себя чувствую полной развалиной.

– Ангелина, – продолжает Соня вкрадчиво за приготовлением кофе, – ты сама знаешь, какими бываю заказчики. Они такой же непостоянный народ, как и мы.

– Знаю, – с благодарностью принимаю из ее рук чашку кофе и «Сникерс».

– Глюкозка не повредит, – усмехается подруга.

– С Наткой всегда так? – кривлюсь я, уже не скрывая своего потрепанного состояния.

– Угу, бедной Юра, еще не знает, с кем связался, – Соня закатывает глаза и присаживается за стол с чашкой кофе для себя.

– Видела я его вчера, – мне вспомнился раздраженный наглый бизнесмен, который мои ноги куриными лапками обозвал, – и мне его не жалко.

– Кровожадная какая, – по комнате разносится тихий смех.

– С похмелья всегда, – киваю я. – И когда приступать?

– Всеволодович просил, чтобы ты сегодня заехала посмотреть объем. Где-нибудь ближе к восьми.

– Значит, женится, – я барабаню пальчиками по подлокотнику кресла, – это хорошо. Его невеста наверняка в квартире будет, так ведь?

– Логично, – пожимает Соня плечиками. – Реально так пялился, как Натка говорила?

– Да, – смотрю на чашку и прячу глаза. От одних воспоминаний становится душно и внизу живота тяжелеет.

Вот так, как это делал Демид, на меня даже бывший муж не смотрел, а Алекс и подавно. Нет, жених меня любит, но спокойно как-то, без надрыва. Он и смотрит соответственно.

А Демид словно физически прикасался, в местах, где полосовал своим тяжелым карим взглядом, жгло. И ведь не таился и не маскировал свой интерес. Его взгляд – как прямое приглашение к сексу.

– Он цветы прислал, – слегка хмурюсь.

– Может, это в знак восхищения твоим талантом? – неуверенно выдает Соня.

– Ты сама-то в это веришь? – я скептически поднимаю бровь.

– Нет, – она протяжно выдыхает, – но он женится. Невеста есть, я ее фотки видела. Между прочим, модель. И, скорее всего, через час ты с ней сама познакомишься.

– Ты права, – я поднимаюсь на ноги, – в любом случае меня ходоки не интересуют. Хватило одного, еле выкарабкалась после развода.

– И теперь у тебя есть Алекс, – с энтузиазмом поддерживает Соня.

– Вот именно, – поправив кольцо на пальце, я направляюсь к двери, – я тоже выхожу замуж, и у меня идеальные отношения.

В такси, направляясь по адресу, что Соня сбросила мне на мобильный, старалась настроиться. Приду, оценю объем работы, обсужу с влюбленной парой детали и уеду домой. Весь процесс постараюсь максимально перенести в Сонину мастерскую. Она мне должна, так что потеснится.

Жму на звонок и натянутой струной замираю на пороге. Все равно мне неспокойно, и я никак не могу с этим справиться. Есть в этом Демиде что-то, что меня цепляет.

– Привет, – дверь распахивается, и передо мной появляется хозяин квартиры. Сейчас на нем обычные вытертые джинсы и простая серая футболка.

– Привет, – быстро заглядываю ему за плечо в поисках невесты, – я приехала оценить объем работы.

– Да, проходи, – Демид отступает в сторону и, проходя мимо, я невольно втягиваю в себя свежий аромат его геля для душа, – кофе или чай?

– Нет, будет лучше сразу приступить к делу, – отхожу на шаг, когда он захлопывает дверь и оборачивается.

– Хорошо, – он цепляет большими пальцами дырки для ремня на поясе и прислоняется к стене, пока я присаживаюсь на невысокий диванчик и снимаю босоножки. – Какая помощь потребуется от меня?

– Озвучить свои пожелания, – стараюсь говорить как можно ровнее и игнорировать его тяжелый заинтересованный взгляд, ползущий по вырезу моей блузки. Поднимаюсь на ноги и смотрю четко в глаза. – Насколько я поняла, жить вы здесь будете не один, а с невестой. Так что и ее мнение выслушать было бы нелишним.

– Ограничимся моим, – Демид на мой выпад даже бровью не ведет.

– Как скажете, – немного тушуюсь я. На самом деле, мне ведь неизвестно, что у них за отношения. Может, Демид вообще из тех, кто все и всегда решает сам, не прислушиваясь к кому-либо, тем более к женщине.

– Как скажешь, – поправляет он и указывает ладонью направление движения, – не вижу смысла выкать друг другу. Мы одного возраста.

– Хорошо, – кратко оглядываюсь на мужчину и прохожу в просторную гостиную. Действительно, много места и пусто. – Чего бы тебе хотелось, Демид?

– На твой вкус, – раздается из-за спины совсем близко, – я не разбираюсь, если честно.

– Но все равно, нужно определить хотя бы приблизительные направления: пейзажи, портреты, абстракция, – прохожу в центр и оглядываюсь по сторонам. Женщины в квартире, похоже, нет. Мы одни. И я начинаю волноваться сильнее.

– Все, что мне нужно, – он садится в центр дивана и рассматривает голые стены, – чтобы мне хотелось сюда возвращаться. А пока этого чувства нет.

– Возвращаться всегда хочется не куда-то, а к кому-то, – улыбаюсь ему.

– Согласен, – он проводит большим пальцем по своим губам, и я немного подвисаю. – Показать остальную квартиру или ты сама?

– Сама, – отступаю спиной к выходу. Проще всего с ним вообще не пересекаться. Между нами как все равно что-то происходит. Причем помимо моей воли. Демид цепляет меня, и это опасно.

Никаких необдуманных романов в моей жизни не будет. Отношения с Алексом слишком идеальные, чтобы ими жертвовать или портить их. Да и не заслужил он подобного.

Медленно обхожу всю двухуровневую квартиру. На первом этаже гостиная, кухня и гостевая спальня. На втором хозяйская спальня, кабинет, небольшой домашний спортзал. Везде очень много места, комнаты просторные и светлые. Уже вечер, но я представляю как хорошо здесь днем, когда свет из огромных окон льется внутрь. Квартира идеальна, но ей действительно не хватает настроения.

Пока я осматривала комнаты, Демид все время находится поблизости и наблюдал. Это смущало и заставляло кожу покрываться мурашками. Он не подходил, но следил неотрывно.

– Мне очень нравится вся квартира, – я сжимаю в руках блокнот, в котором делала небольшие наброски. Сейчас мы с Демидом находимся в хозяйской спальне. Я у окна, он в дверях, – но мне хотелось бы вернуться днем, чтобы посмотреть, как она будет выглядеть при естественном освещении. И я примерно прикидываю размеры полотен, которые будут хорошо смотреться. Над тематикой подумаю и предложу варианты.

– Приезжай завтра днем, я буду работать в кабинете, – взгляд Демида цепляется за постель между нами, – заберешь как раз ключи.

– Ключи? – нервно захлопываю блокнот. – Не думаю, что они мне понадобятся.

– Я бы хотел, чтобы ты все делала на месте, – Демид сложил руки на груди, – к тому же ты будешь рисовать портрет, а у меня точно не будет времени куда-то ездить для этого.

– Портрет, – я нахмуриваюсь, – какой именно?

– Думаю над этим, но идея есть, – вдруг широко и по-мальчишески улыбается он, – в любом случае я хочу что-то масштабное. Метра два на три.

– Это, – я запинаюсь, – потребует долгого позирования.

– Я готов, – он разворачивается на выход, – и именно поэтому хочу, чтобы ты все делала на месте, Ангел.

– Ангелина, – поправляю Демида и иду следом. Находиться с ним в одном помещении, где есть кровать, слишком напряжно.

– Мне больше нравится Ангел, ты же не будешь против? – оборачивается он на лестнице. – Так подписаны все твои картины.

– Не против, – мои губы трогает легкая печальная улыбка, – меня папа всегда так называл.

– Называл? – Демид замирает на последней ступеньке.

– Он умер несколько лет назад, – останавливаюсь несколькими ступеньками выше.

– Сочувствую, – роняет он немного холодно. – Может, все же кофе? Или составишь мне компанию и мы поужинаем?

– Нет, спасибо, – отклоняю предложение Демида, в котором мне опять мерещится подтекст, – мне пора.

– Тогда до завтра? – он провожает меня до двери и вызывает такси. – По поводу организационных вопросов – полотна, краски, доставка и все такое. Моя помощь нужна?

– Нет, – застегиваю босоножки и отхожу к двери, – задаток вы заплатили, так что ни о чем думать больше не нужно, я все организую. Если будут какие-либо идеи по поводу картин – пишите или звоните в любое время.

– Даже ночью? – он проворачивает ключ в замке и открывает для меня дверь.

– Ночью лучше спать, – осекаю я его попытку флирта.

– Ты права, – Демид берется рукой за полотно двери, и я не успеваю выйти. Мы оказываемся опасно близко, и я почти касаюсь его груди. – Понравились цветы?

– Цветы, – хлопаю ресницами и заливаюсь краской, – мои любимые, спасибо.

– Пожалуйста, – он пододвигается чуть ближе. Изучающие глаза всматриваются в мое лицо, скользят по губам. Демид даже слегка подается вперед, но я отклоняюсь. – До завтра.

– До завтра, – как ошпаренная выскакиваю в дверь, когда он убирает руку, и забиваюсь в лифт. Намерения Демида для меня прозрачны, да он и не прячется.

Нервно провожу ладонью по шее и груди, прислушиваюсь к барабанящему в груди сердцу. Ну что это такое? Нельзя так реагировать.

Уже когда я на обратном пути домой, мне звонит Соня, чтобы поинтересоваться, как прошла встреча с заказчиком. Я выдавливаю из себя, что все неплохо и работать придется на месте. Также она сообщает, что частный детектив, который будет помогать мне искать маму, сможет встретиться со мной уже завтра, если я еще не передумала.

Не передумала и даже готова остаться ради этого и выполнять спорный заказ для Демида. Хочу увидеть маму, хотя бы раз в этой жизни. Она ведь родила меня. Кто знает, может, неясная тоска, что мучила меня всю жизнь, когда я вспоминала о ней, наконец отпустит.

Забравшись в постель поздно вечером, звоню Алексу и долго болтаю с ним, слушая скучные рассказы о новом проекте, в котором ему посчастливилось участвовать. Программирование для меня темный лес, но я старательно выспрашиваю все подробности и даже задаю уточняющие вопросы. Мне банально стыдно перед женихом из-за того, что Демид привлекает мое внимание, и хочется хоть как-то искупить свою вину.

Под конец разговора я почти засыпаю и прощаюсь, пообещав звонить ежедневно. Разговор с Алексом немного помог, и его образ немного потеснил этого дьявола во плоти, который уже второй день искушает и дразнит меня своими откровенными намерениями.

Глава 08

Не знаю, как мне хватило вчера выдержки выпустить Ангела из квартиры. Помешательство какое-то. Ходил за ней из комнаты в комнату, жадно ловил каждый жест, поворот головы, улыбку. Глупо пялился на то, как она чиркала что-то в своем блокноте и хмурила носик, разглядывая мои пустые стены.

Идеальная женщина.

Уверен, если бы мы так и росли вместе, Ангел давно была бы моей. Я бы ее не упустил.

С самого утра еду в новый офис, чтобы по-быстрому разгрести дела и по максимуму взять работу на дом.

Пока штат еще не полностью набран и работы не так много, коридоры офиса полупустые и спокойные. Но через пару месяцев, когда пройдет официальное открытие, все изменится.

Первым делом заглядываю в кабинет к Лаврову. Он приехал на неделю, чтобы проконтролировать основные моменты, но когда уедет, все останется на мне.

– Доброе утро, – останавливаюсь перед его столом, и Юра бросает карандаш на набросок. – У нас будет что-то новенькое?

– Индивидуальный проект, – он откидывается в кресле и задумчиво смотрит на свой эскиз. Я знал, что Лавров когда-то начинал именно с дизайна украшений и был им сильно увлечен. Но со временем сосредоточился на управлении, а эту работу оставил другим.

– Для внучки? – поворачиваю голову, чтобы лучше рассмотреть подвеску в виде единорога, инкрустированного разноцветными камнями. Красиво, конечно, но Верке полгода, ей пока рановато такое носить. А для мамы Снежки слишком, она такое не любит.

– Нет, – он напрягается и смотрит на меня так, что хочется отодвинуться.

– Хм, – я обнимаю пальцами подбородок и еще раз окидываю эскиз взглядом ценителя, – и сколько ей?

– Тридцать два, – выдыхает Юра совсем тихо.

– Прогресс, – я разваливаюсь в кресле перед ним и нажимаю кнопку вызова секретарши, чтобы заказать кофе. – Последней жене вроде двадцать два было?

– Двадцать четыре.

– М-м-м, с дочкой одного возраста, – я прикусываю губу, чтобы не заржать.

– Угу.

– А чего развелись? Характерами не сошлись? Или ты для тусовок по клубам уже был староват?

– Понимаю зятя, – Лавров кривится, – и почему он периодически хочет морду тебе набить.

– Это все уже забыто, – тоскливо забираю кофе у секретарши. Естественно, молоденькой, как Юра любит, – он теперь отец и совсем размяк. В прошлый раз, когда я к ним в гости заезжал, даже обнял на прощанье. А я думал, это у баб с рождением детей гормоны прут и крыша едет.

– Вот родится у тебя ребенок, посмотрю, каким будешь, – он мечтательно прищуривается. – Я бы не отказался сейчас. Дочку получил уже взрослой, а на внучку смотрю, и все внутри рвется. Мог бы и сам на месте Миши побывать, но не случилось.

– Я не размякну, – усмехаюсь Лаврову и отхлебываю кофе. – Юбку у новой секретарши я заценил, но кофе варить совсем не умеет.

– Вот и меня ее юбка уже не радует, – безрадостно смотрит он в свою чашку, – в следующий раз по другим критериям выбирать буду.

– Ладно, – ставлю на стол отвратительный кофе и поднимаюсь на ноги, – пошел я делами заниматься. После одиннадцати звони на мобильный, работать буду дома.

– У нас вроде удаленку отменили? – Лавров опять склоняется над эскизом, но потом поднимает на меня глаза.

– Пока не запустимся, все равно заняться особенно нечем, – зарываюсь рукой в волосы и прочесываю их. Нетерпеливо посматриваю в сторону двери.

– Лена с показов раньше времени вернулась? – понимающе усмехается он.

– Лена? – кажется, мое настроение резко рухнуло в пропасть, – нет, еще две недели в Москве будет, а если свезет, то и весь месяц.

– Я смотрю, ты по невесте очень скучаешь. Когда свадьба, кстати? Я так приглашение и не получил.

– Не будет свадьбы, – разворачиваюсь и быстро выхожу за дверь, не давая ему времени на дополнительные вопросы.

С Леной пора завязывать, но очень не хочется делать это прямо сейчас, больно она скандальная и навязчивая. Для начала нужно к этому морально подготовиться.

И дело не только в Ангеле, дурость была звать Лену замуж. Между нами нет никаких особенных чувств, только привычка и стабильный секс. Для счастливой семьи этого мало.

Выбрасываю ее из головы и быстро заканчиваю с делами, попутно отправляю Ангелу еще один букет лилий и коробку со свежей клубникой. Ей точно должно понравиться.

Дома появляюсь ближе к обеду и закрываюсь в кабинете, чтобы отвлечься на дела до прихода Ангелины.

Щелчок дверного звонка заставляет быстро закруглиться и рвануть вниз. На пороге она. Собранная, серьезная, с напряженным взглядом. Все же я вчера перегнул. Или клубнику не любит?

– Проходи, – пропускаю Ангела внутрь и залипаю на узких белых брючках, обтягивающих шикарную круглую попку, – хочешь кофе?

– Не отказалась бы, – отвечает совсем тихо и одаривает меня легкой улыбкой, – а заодно и поговорим.

– Да, давай, – провожу ее в кухню и варю кофе, периодически посматривая на сосредоточенную Ангелину, сидящую за столом, – у меня есть свежие круассаны к кофе, хочешь?

– Хочу, – она вытаскивает из сумочки блокнот и кладет рядом с собой. – Демид.

– Уже тридцать лет как, – ставлю перед Ангелом чашку и присаживаюсь напротив.

– Я оценила жест с цветами и клубникой, – она нервно закладывает прядь за ухо и сжимает ладони в замок.

– Понравились?

– Да, но больше так не делай, пожалуйста, – бросив на меня укоризненный взгляд, Ангел продолжает, – я выхожу замуж, и подобные знаки внимания неприемлемы.

Замуж, значит… А то я не в курсе.

– Тем более что и ты женишься. В данной ситуации твое внимание двусмысленно и неуместно.

– Но пока никто из нас не замужем и не женат, – упираюсь локтями в стол и кладу подбородок на сцепленные ладони.

– Да, но…

– Что с моей квартирой? Есть идеи? – киваю на ее блокнот.

– Конечно, – Ангел хмурит красивые бровки. – Есть страна или место, где ты любишь бывать?

– Италия, Тоскана.

– Мне там тоже нравится, – ее губы подергивает мечтательная улыбка. – Можно использовать итальянские мотивы. Например, лавандовые поля – как тебе?

– Нравится.

Ангел, пиши тут что хочешь, мне все понравится.

– Еще один вопрос, это насчет портрета. Я так понимаю, он будет размещен на одной из стен, так что хорошо бы знать, кого именно я буду рисовать и какого плана портрет ты хочешь? Следует придерживаться единой концепции для всего пространства, – она делает глоток кофе. – Это будущая жена? Она дома? – даже оборачивается и осматривается.

– Нет и нет, – качаю головой.

– Ладно, – на ее лице появляется разочарование. Неужели действительно так интересно с Леной познакомиться? – И кого тогда я буду рисовать?

– Меня. Хочу свой портрет.

– Для кабинета?

– Нет, – не могу сдержаться и широко улыбаюсь. Нельзя проговориться раньше времени, а то сбежит. Хотя учитывая огромный задаток, вроде не должна.

– А можно подробнее?

– Чуть позже, мне нужно еще пару дней, чтобы подумать, – отвечаю я уклончиво и отправляюсь за круассанами, которые Ангелине пообещал. Она хватает своими тонкими пальчиками выпечку с блюдца и отщипывает небольшие кусочки. Очень мило, и в детстве всегда так делала.

– Хорошо, – допив кофе, Ангел поднимается на ноги, и прихватив своей блокнот, опять отправляется путешествовать по квартире.

В этот раз у меня получилось удержать себя на месте и не ходить за ней тенью. Ангелина не должна думать, что я маньяк.

– Завтра привезут полотна и краски, – минут через сорок она входит в мой кабинет, где я больше делаю вид, что работаю, чем в действительности тружусь. Сосредоточиться на чем-либо, пока она была вот так рядом, слишком сложно, – мне нужно будет место, где расположиться.

– Гостиная, – отбрасываю от себя бумаги и смотрю на нее в упор, – или вторая спальня на первом этаже.

– Я бы выбрала гостиную, там просторно и много света, – Ангелина прислоняется плечом к проему двери, – но не хочу мешать.

– Ты не мешаешь, – отъезжаю на стуле и поднимаюсь на ноги. – Время обеда, составь мне компанию.

– Нет, – она разглядывает беспорядок на моем столе и нервно теребит в руках ручку с блокнотом. Старается выглядеть спокойной, но у нее это плохо получается.

Ангел, Ангел, что же у тебя в твоей красивой головке? Так хочется забраться внутрь и узнать. Ты ведь тоже на меня реагируешь, я это вижу по твоим розовеющим щекам, по быстрым взглядам, по смущенно подрагивающему голосу.

– Опять будешь говорить, что это неуместно? – подхожу ближе.

– Так и есть, – она увлажняет свои манящие губки язычком. Черт, малышка, нельзя так делать перед тем, кому ты так интересна.

– Это тебе, – сгребаю со стола связку запасных ключей и вкладываю в ее протянутую ладонь, – можешь приходить и работать в любое время.

– Хорошо, – Ангелина отступает в коридор, – я буду с самого утра.

– Как скажешь, – остаюсь на месте и не провожаю. Ключи у нее теперь есть, так что справится сама.

Глава 09

Чтобы не нервировать Ангела с самого утра, я заехал к Косте в офис разузнать новые подробности расследования.

– Пока немного, но тебе будет интересно, – друг стягивает свои длинные волосы на затылке и завязывает в хвостик. Он сегодня выглядит каким-то особенно помятым и потерянным.

– Что-то случилось? – переняв его манеру, я сажусь на стул и закидываю ноги на его рабочий стол. Костя на это никак не реагирует, только просит секретаршу принести два крепких кофе.

– У младшей зубки, у старшей ротавирус, – подперев тяжелую голову кулаком, он пытается шире открыть закрывающиеся сами по себе глаза.

– М-да, – хмыкаю я, – у меня так выглядеть получается, только когда жестко бухаю.

– Я уже и забыл, что это такое, – он откидывается в кресле и закрывает лицо ладонями, – закроюсь нахрен, вырублю телефон и посплю до обеда.

В Костином голосе столько предвкушения, будто он в отпуск на белый песочек собрался ехать.

– Глядя на тебя и Мишу, детей вообще не хочется. Вы меня пугаете, мужики, – нервно барабаню пальцами по кофейной чашке, – один весь розовыми слюнями исходит. Ты бы его слышал: «Посмотри на эти маленькие розовые пальчики, а на зеленые глазки, прямо как у моей Снежинки. И волосики рыжие», – передразниваю я Мишину манеру говорить. – Совсем крыша поехала. И ты тут со своим недосыпом и девичниками. Сдается мне, нет в этом браке ничего хорошего.

– Регулярный секс, – приводит Костик железобетонный аргумент и тут же добавляет, – если только дети не болеют, у жены нет критических дней, настроение у всех хорошие и силы остались.

– Раз в неделю, что ли? – чуть не давлюсь я кофе.

– Я не буду отвечать на этот вопрос, – как-то совсем сникает он, – еще жениться раздумаешь.

– А я уже и раздумал, – смотрю ему прямо в глаза, – на Лене так точно.

– То, что насчет Лены передумал – это ты молодец, – одобрительно усмехается он и выпивает залпом немного остывший кофе. – Что-то мне подсказывает, что не последнюю роль тут сыграло эффектное появление одной заморской художницы в нашем замшелом городишке.

– Сейчас у меня дома, – не могу не улыбнуться ему в ответ.

– Так быстро? – Костя нахмуривается.

– Нет… к сожалению. Заказал себе оформление квартиры. Так что Ангел пока что там просто работает.

– Но, судя по твоим горящим глазам, очень скоро она будет не только работать.

– Можешь не сомневаться, – прикрываю глаза и вспоминаю вчерашний визит Ангелины. Как она храбрилась и пыталась пресечь мои ухаживая. Милая такая и наивная.

– А вот я не уверен, – вдруг оживляется Костя, на которого подействовал кофеин.

– Почему?

– Узнал кое-что интересное из официальных источников, – щелкает пальцами и вытаскивает из шкафчика стола планшет. – Замужем твоя Ангелина была. И, что примечательно, ты с ее бывшим мужем почти одно лицо, – сует он мне фотографии под нос.

– Не похож, – я быстро пробегаюсь взглядом по парню на фото.

– Да брось, смуглый брюнет с карими глазами, и главное, – он улыбается как идиот, – такой же ужасный характер.

– И как ты характер по фото определил? Вангуешь? – бросая я планшет обратно на стол и весь замираю в ожидании.

– Не по фото, – Костя откашливается. – Он у нее тоже художник был, очень неплохой, судя по информации в сети, а если почитать его блог, то вообще становится понятно, что гениальный. Короче, там есть пара интервью этого Стефана, я все посмотрел и скажу тебе – та еще наглая самовлюбленная сволочь. И причина развода у них красивая – роман с натурщицей. Сам понимаешь, не у Ангелины он случился.

– Ясно, – жмурюсь и сжимаю переносицу пальцами. И тут я весь такой обрученный и пытающийся соблазнить ее такую же.

– А вот будущий муж – полная противоположность. Айтишник, домосед, собаколюб, блондин.

– Любит она крайности.

– Художница, что с нее возьмешь, – Костя пожимает плечами. – Все эти творческие личности те еще странные люди. Ты просто пока этого не понял.

– Что-нибудь еще? – я прерываю своего персонального эксперта по творческим людям.

– Семен умер два года назад, как раз в момент развода.

– О том, что он умер, я уже в курсе, Ангелина сама проговорилась. Черт, и проблемы с мужем, и смерть отца, даже поддержать было некому.

– У Семена, судя по тому, что я нашел, не было ни жены, ни подруги. Никаких длительных отношений вообще.

– Он Олю любил безумно, так отец говорил. Ревновал, скандалил, тяжело с ним было, но любил, – задумчиво поднимаюсь на ноги. – Не мог забыть и наказывал тем, что сам растил дочь?

– Чужая душа – темный лес, Демид. Не думаю, что когда-нибудь мы узнаем, о чем на самом деле думал этот человек.

– Да, ты прав…

– Когда собираешься ей все рассказать?

– Хочу познакомиться поближе и узнать, что она о матери думает и обо мне. Не хочу, чтобы на эмоциях послала меня и собрала чемоданы. Если уедет, в Штатах ее не так просто достать будет.

– Ты прав, – он отводит глаза. – Только, может, не стоит спать с Ангелиной, пока она не в курсе? Не боишься, что потом хуже будет? Она может почувствовать себя обманутой.

– Или мы станем близки, и ей будет проще меня простить и принять правду.

– Смотри сам, – он тяжело вздыхает, – и дверь прикрой, посплю немного, а то этот кофе как снотворное.

– Давай, – с жалостью бросаю последний взгляд на друга и еду домой, захватив по дороге в кофейне для Ангела коробочку синнабонов.

Малышка обнаруживается в гостиной, которая на данный момент стала напоминать студию. Вдоль стен стоят разноразмерные рамы, коробки, даже лестница-стремянка. В центре на стуле перед мольбертом застыла Ангелина. Сейчас на ней простые серые брючки и майка на бретельках. Волосы стянуты на затылке. Она даже не вздрогнула, когда я вошел в гостиную – сосредоточенно и размашисто рисовала по холсту.

Застываю у входа, любуясь ее хрупкой фигуркой, полностью поглощенной работой. Никогда не думал, что мне будет интересно вот так стоять и наблюдать за женщиной.

Оставляю на кухне сладости, поднимаюсь по лестнице, получив от Ангелины лишь дежурный вежливый кивок, и скрываюсь в кабинете.

Работа вообще не идет. Цифры не хотят плясать, мысли утекают в сторону первого этажа. От этого на меня накатывает раздражение.

В конце концов, я собираю все и отправляюсь вниз, где располагаюсь на одном из диванов рядом с Ангелиной.

– Не помешаю? – забравшись с ногами, я окружаю себя бумагами, планшетом и телефоном.

– Нет, – она слегка растерянно осмотривает меня и документы вокруг.

– На кухне пирожные, и обед заказан на три часа, – утыкаюсь я в бумаги, – будешь делать себе кофе – про меня не забудь.

– Хорошо, – Ангелина улыбается чуть шире и возвращается к работе. Однако я замечаю, что она периодически на меня посматривает.

– Точно не мешаю? – в один из таких разов я перехватываю ее взгляд, и щеки малышки розовеют.

– Не мешаешь, – Ангелина быстро возвращается к работе.

Некстати звонит Лена. Бросив хмурый взгляд на телефон, я отправляюсь с ним на кухню.

– Привет, – раздается в трубке веселый голосок.

– Привет, Лена.

– Как там Питер? Скучаешь?

– Очень. Как Москва?

– Супер, показы прошли отлично. Устала – жуть, – слышится в трубке тяжелый вздох, – сейчас еду домой отмокать в ванной и отдыхать. Завтра все заново.

– М-м-м, – засыпаю в кофемашину зерна и ставлю на стол чашки.

– Ты хотя бы немного скучаешь? – Лена понижает голос.

– Очень, – я нажимаю на кнопку «эспрессо» и отхожу к окну, чтобы в трубке не шумело. – Нам нужно будет поговорить, как приедешь.

– Хорошо. О чем-то важном?

– Да.

– Только это через пару недель будет, котик. У меня тут дела. Девочки вообще не понимают, зачем я в Питер переезжаю. Там одни дожди.

– Сегодня ясно, – усмехаюсь, выглядывая в окно. Целых два дня хорошая погода, и я боюсь к этому привыкать.

– Ладно, любимый, побегу, – мурлычет она – на выходных, может быть, заеду.

– Угу, буду ждать.

– Целую, котик, – раздается на прощание, и в трубке повисает тишина.

Приедет, конечно… Будет сидеть в Москве до самого последнего момента. Лене этот переезд в Питер как кость в горле, будто в страну третьего мира собрался ее перевозить. В Москве у нее родители, подружки, работа, а в Питере только я.

А поскольку нас не так уж и многое связывает, данный вариант для нее совсем тоскливый. Но и после двух лет вполне стабильных отношений этого терять никто не хотел. Мы оба привыкли. Хотя, думается мне, разреши я ей остаться в Москве и пообещай высылать содержание – не задумалась бы.

– Натка говорит, что такая погода здесь часто, но, кажется мне, обманывает, – в проеме кухни появляется Ангелина и шагает к кофемашине. – Нужно сделать перерыв.

– Точно, перерыв не помешает, – я все еще задумчиво кручу телефон в руках, потом бросаю его на стол. – Любишь сладкое?

– Да, – она ставит на стол наши чашки, – но мясо люблю больше.

– Через час приедет, – я подталкиваю к ней коробочку со сладостями. – Как знал, заказал стейки.

– Можно вопрос? – уже освоившись, Ангелина свободно перемещается по кухне. Открывает ящик с приборами и вытаскивает две чайных ложки, одну из них вручает мне.

– Давай, – я откладываю ложку и сосредотачиваюсь на кофе.

– Такое ощущение, что ты живешь один, – она прикусывает губку и аккуратно раскрывает коробочку с синнабонами. – Обожаю такие.

– Рад, что угодил, – продолжаю следить за тонкими пальцами, подхватившими липкое пирожное. Во рту даже слюна собралась, так захотелось их облизать.

– Так, а где будущая жена?

– Все тебе интересно.

– Я бродила по комнатам, и женских вещей нет, это странно.

– В Москве, и сюда ехать не хочет.

– Не любит Питер?

– Нет.

– А ты?

– А у меня здесь работа, так что вариантов нет.

– Понятно, – Ангелина делает бровки домиком и медленно жует,– а мне нравится. Я тут родилась, может, в этом дело?

– Возможно, – как можно спокойнее делаю глоток кофе. – Где именно жила?

– Это сложно, – она откладывает недоеденный синнабон и облизывает свои пальчики.

– Я пойму.

– Мои родители здесь жили, когда я была маленькой, но потом мы с отцом уехали. Так что я даже район не помню.

– А мама? – делаю над собой усилие, чтобы не выдать своего волнения.

– Ей мы стали не нужны, она нашла себе другого мужчину, – лицо Ангелины подергивает печаль, – так бывает.

Вот что, значит, Семен ей сказал. Сволочь.

– Ладно, пойду работать, – она неловко соскакивает со стула. – Когда привезут мясо, зови.

Глава 10

Растянувшись на плюшевом розовом диване, словно на кушетке психотерапевта, я попиваю мартини маленькими глотками и то и дело бросаю на Натку осуждающие взгляды. Сегодня пятница, я всю неделю впахивала, и вот сегодня настал тот самый вечер, когда можно выдохнуть и немного отвлечься. А эта копуша застряла у шкафа и никак не может выбрать, что нацепить на свою подтянутую тренированную жопку.

– Мы могли выехать минут двадцать назад, – обреченно вздыхаю я и забрасываю в рот оливку.

– Котиков все равно будет с часовым опозданием, так что спешить необязательно.

– Там мартишок пить было бы поприятнее. На людей можно посмотреть, себя показать в красивом платьишке, – я провожу ладонью по золотой ткани платья и контуру шикарного декольте. Что-то именно в России меня потянуло на подобные смелые наряды. Женщины тут выглядят на порядок более ухоженными и на два порядка более красивыми, так что хочется соответствовать.

– Мы идем на перформанс, так что смотреть все будут в одну точку, а заодно и охуевать. Это ж Котиков.

– Я специально не спрашиваю, какая именно тема, чтобы сохранить эффект неожиданности.

– За это можешь не переживать: даже если ты бы и знала, не помогло бы. Ставлю сто баксов, челюсть у тебя отпадет и покатится по паркету в любом случае, – Натка вытаскивает из шкафа кислотно-зеленый меховой пиджак оверсайз и такие же кислотные синие брюки клеш. – Что скажешь?

– Миленько, твой Юра точно бы оценил, – прыскаю я и слежу за тем, как она все это на себе нацепляет и застегивает единственную пуговичку пиджака на груди. Оказалось, носить его нужно на голое тело. – Мне даже страшно рядом с тобой ходить будет. Затмишь.

– Не завидуй, – кислотная красотка влезает в серебряные шпильки и вешает на плечо черную лакированную сумочку. Ярко-розовые волосы, так уж и быть, собирает в хвост.

– Не могу, – честно признаюсь я, – первый раз в реале вижу человека, которому вот эта вся подиумная кутюрная лабуда была бы к лицу.

– Спасибо, – она наполняет свой бокал и немного отпивает.

– Как новый матрас? – не могу удержаться и перевожу взгляд на кровать.

– Как облачко, – вздыхает немного печально Натка и присаживается на его край, – спать одно удовольствие.

– Только спать? – я приподнимаю бровь.

– По тому, с каким энтузиазмом ты интересуешься моей личной жизнью, сразу видно, что твой мужик далеко и секс для тебя сейчас – просто очень красивое и притягательное слово. А еще недоступное, – похлопывает она по покрывалу рядом с собой.

– Так заметно? – я даже выпрямляюсь на диване, при этом чуть не залив свое красивое платье алкоголем. Облегченно выдыхаю, понимая, что из гардероба Натки мне бы точно ничего не подошло.

– Ну, платье твое с вырезом «а загляните-ка мальчики сюда» и разрезом на ноге «а посмотрите, какая шикарная ножка и даже край чулок виден». Наверняка еще и спина голая.

– Она под волосами, – глухо и тихо сообщаю я. А я думала, меня просто потянуло на красивое. Вы тут, девочки, очень красивые и ухоженные.

– Это все недостаток того самого, – Натка плюхается рядом со мной на диван.

– Полторы недели не такой большой срок, – я начинаю ерзать и поднимаюсь на ноги. – Дело в другом.

– И в чем же? – подруга по-пацански закидывает ногу за ногу и покачивает блестящей шпилькой.

– В том заказчике, которого вы с Соней на меня повесили, – залпом выпиваю напиток и ставлю пустой бокал на кофейный столик. – У меня рядом с ним скоро крыша съедет.

– Пристает? – хмурится Натка.

– Не совсем, – я шумно выдыхаю, – он постоянно смотрит.

– Смотрит?

– Я работаю в гостиной, а Демид перетащил все свои документы вниз из кабинета и работает рядом со мной. Звонит своим бедным работникам, и от голоса, которым он их отчитывает, у меня волосы дыбом и все внутри сжимается. Что-то вечно пишет в своем телефоне, у меня отобрал блокнот для скетчинга, чиркает свои циферки и все время смотрит! Он этими своими дьявольскими глазами скоро дыру во мне прожжет! И постоянно шлет цветы, а еще и клубнику. Комплименты говорит, какая я шикарная, – оборачиваюсь к Натке, – даже в драной футболке и полинялых джинсах. Блин, специально один раз так оделась. Думаю, промолчит же. Ан нет! Все равно шикарно выгляжу, и на грудь пялится.

– У-ж-а-с… – тянет подруга, округлив глаза, – смотрит, значит.

– Да!

– Делает комплименты и шлет цветы.

– Да!!

– И при этом не пристает.

Я киваю.

– Так, а в чем проблема? – хлопает она глазми.

– Ты меня сейчас что, не слушала? – я даже рот от возмущения открываю.

– Слушала, – почему-то качает головой из стороны в сторону Натка. – Все нормально, Ангел, выдохни. Мужик просто лениво ухаживает.

– А то, что мы оба собираемся выходить замуж и жениться, причем на разных людях, как сюда вписывается?

– Насколько я знаю, твой Алекс, – губы Натки брезгливо искривляются, поскольку она его считает занудой, – в Штатах, а его Лена в Москве. Так почему бы не замутить жаркий романчик перед свадьбами? Будет о чем вспомнить, м-м?

– Натка, ты!.. – я закатываю глаза.

– Не верю в институт брака и не понимаю, почему ты опять хочешь наступить на те же грабли. Мы обе уже выяснили, что ничего хорошего в замужестве нет. Так что предлагаю веселиться и не заморачиваться.

– То, что один раз не повезло, не значит, что все мужчины ужасные. Только некоторые из них, вот как мой бывший муж и Демид. А Алекс, он хороший, добрый и ответственный.

– Скучный.

– И это тоже, – честно признаюсь я, – у всех свои недостатки.

– Это точно, – Натка вытаскивает из сумочки телефон и читает сообщение. – Юра хочет подъехать через часик и какого-то своего коллегу прихватить. Ты не против?

– Не против, – рассеянно подбираю белый пиджак и набрасываю на плечи, – поехали, а то без нас начнут.

Для перформанса был выбрано здание бывшего театра, в котором после ремонта открыли пафосный ночной клуб. На круглом помосте в центре уже стоял стул и сидел тот самый Котиков, который устраивал сие действо.

Молод, хорош собой, задумчив и полностью сосредоточен на каких-то мрачных мыслях внутри себя. Мы с Наткой сидим в ложе на втором этаже, в которой установлен столик. Все вокруг роскошно, камерно и по-театральному. Несмотря на новый формат, здание все равно воспринималось частично как театр, поэтому наши с Наткой наряды были к месту. Мой как дань классике, ее – новой моде.

– Шампанское и устрицы, – выпаливает пафосно Натка официанту и отдает оба наших меню, – сегодня в тему.

– Рассказывай, – я с воодушевлением осматриваюсь. Почти весь народ подтянулся и расселся за своими столиками. Я бы даже сказала, сегодня аншлаг. Лишь пара столов у выхода была свободна, но что-то мне подсказывает, что и их скоро займут.

– Нет, – она качает головой, – ты должна это увидеть сама, иначе эффекта не будет.

– Ты мне даже листовку взять не дала, а у всех есть, – я нетерпеливо ерзаю на своем стульчике. – Надеюсь, ты сказала Юре, что я занята и чтобы у того его друга даже мысли не возникло, что у нас что-то вроде двойного свидания. Не хочу недопониманий.

– Написала, – Натка всем своим видом изображает, насколько ей скучно меня слушать, – знала, что ты так отреагируешь. Поэтому большими буквами предупредила Юру, чтобы тот предупредил того парня, а может, и не парня, – она подвисает. – Учитывая Юрин возраст, ни в чем нельзя быть уверенной.

– Кстати, а как оно? – я прикусываю губу. – Ну… он же почти на двадцать лет тебя старше.

– Знаешь… – Натка перекатывает между пальцами подвеску с единорогом, – короче, бок секса. Зевс секса. Крутой мужик, который все умеет и охренеть как может. И вообще, никаких табу, – благоговейно добавляет она и увлажняет языком свои губы. – Так что у кого и может съехать крыша, так это у меня.

– Ничего себе, – я поджимаю губы. – Никогда бы не подумала, я считала, что в таком возрасте все, чем они могут приманить молоденькую девочку, – это бабки, – киваю я на подвеску.

– Ренат старше Сони на пятнадцать лет. Юра меня на семнадцать. В пользу мужика не такой уж и большой перевес. Вот если б это я его настолько старше была… – она зависает.

– Все время забываю, что у них такая разница, – задумчиво перевожу взгляд на небольшую сцену, вокруг которой начали выкладывать разные вещи – техника, одежда, предметы мебели, даже еда. Котиков на все это смотрит, вздыхает и качает головой. – Блин, да в чем смысл? – начинаю кипятиться я, разглядывая, как вокруг гаснет свет и яркие софиты направляются на сцену.

– Котиков против потребительства, – Натка забирает у официанта бокалы и передает один мне.

– Я тоже, – я даже серьезнею, – загрязнение окружающей среды, мусор, углекислый газ. Все из-за чрезмерного производства не всегда нужных вещей.

– Вы бы точно сошлись во мнении, – она смеется. – Как написал сам Котиков в буклете, чихать он хотел на все это.

– Чихать?

– Сейчас увидишь, – Натка прикрывает рот рукой и с интересом смотрит вниз, где тот самый Котиков начинает потихоньку раздеваться.

– Ты когда сказала чихать, ты что имела в виду? – у меня проскакивает подозрение.

– Да вот именно то, о чем ты сейчас подумала, – она смеется мне в голое плечо.

– Он будет мастурбировать? – я, не веря, оборачиваюсь на Натку.

– Дрочить, короче, я тебе не совсем верно сказала его слоган. «Дрочил я на все это», вот что было там написано.

– Много народу пришло посмотреть на то, как он это будет делать, – я закрываю глаза, когда трусы с этого молодца слетают и он остался в чем мать родила.

– Мы не опоздали? – раздается знакомый голос из-за спины, и я оборачиваюсь. Быть того не может!

– Прямо к началу, – лепечу я, когда Демид занимает соседний стул рядом со мной и с интересом смотрит вниз.

– Юра, не знал, что твои интересы лежат в этой плоскости, – поправдяет он на себе галстук и забирает у меня из рук бокал шампанского, который осушает в один глоток.

– Я и сам не знал, – лишь мазнув без интереса взглядом по сцене и Котикову, который принялся наглаживать свое немаленькое хозяйство, он сосредотачивается на Натке и ее пиджаке. – Ровно тридцать минут, не больше, – произносит безапелляционно и садится рядом с ней.

– Обычно его перформансы длятся по несколько часов, – со знанием вопроса высказывается подруга.

– Отличный прием, кстати, – Демид разворачивает стул боком, чтобы скрыть Котикова со своих радаров, и смотрит в упор на меня и мое вызывающее платье, – все в курсе, что с потенцией у мужика порядок.

– Так вы вместе работаете? – перевожу я напряженный взгляд с Демида на Юру и обратно.

Натка растерянно пожимает плечами, похоже, и для нее это сюрприз.

– Да, – глаза Демида намертво прилипают к разрезу на бедре. – Неожиданная встреча получилась, да?

– Действительно, – я с трудом себя сдерживаюсь, чтобы не поправить платье.

– И по какому поводу парень так себя мучает публично? – Юра бросает на Котикова пренебрежительный взгляд.

– Он фриган, – расправив плечи, я принимаю у Демида бокал вина и стараюсь сделать вид, что не замечаю, как он погладил своими пальцами мои.

Похоже, вечер обещает быть напряженным, а я только собралась немного расслабиться.

– И что это за юродивые? – уже отвернувшись и вытащив айкос, интересуется Юрий.

Я со скепсисом смотрю на электронную сигарету в его руках, а он поясняет, что дочь подсадила, хочет, чтобы бросил совсем.

– Ну-ну, – качает головой Натка, – фриганы ограничивают свое участие в традиционной экономической жизни и стремятся к минимизации потребления ресурсов. В качестве источника питания и других материальных благ они используют свалки и мусорные контейнеры.

– Бомж, что ли? – с подозрением косится на уже десять минут как мастурбирующего Котикова.

– Юрий Петрович, – Натка отнимает у него электронную сигарету и затягивается, – фриганы живут так по идейным соображениям, для устранения вреда от чрезмерного потребления ресурсов в экономической системе, нацеленной на прибыль больше, чем на заботу. Они за гуманное распределение ресурсов планеты. В узком смысле это форма антиглобализма.

– Идейный бомж, – заключает Демид.

– В принципе, да, – сдается Натка. – За антиглобализм, – поднимает она бокал, но Юра с Демидом только качают головой. Ну конечно, этим богатеям не до идей гуманизма.

Мы с Наткой чокаемся и отпиваем шампанского. Я выпила явно больше, чем следовало, но напряжение в компании Демида меня не отпускает.

Тому вообще все равно, что вокруг все в курсе моего несвободного статуса, как и его. И меня это бесит.

– Ладно, понял, – Демид подзывает официанта и заказывает себе и Юре виски и какие-то закуски. – А этот антиглобалист не мог как-то по-другому свои идею донести? Или дрочить публично это единственный вариант?

Мы с Наткой переглядываемся и вздыхаем. Вот что значит люди, далекие от искусства.

– Сексуальная составляющая вообще одна из самых провокационных, потому что обнаженное тело на публику – табу. Перформанс – это, – я кидаю взгляд на сцену и улыбаюсь, – провокация с глубоким смыслом, своеобразный ритуал. Не картина, которую можно купить. Это такой акт искусства, на котором ты можешь присутствовать и пережить его вместе с самим художником лишь в момент сотворения.

– Эксклюзив для снобов в данном случае, – поясняет коротенько Натка и тянется за очередным бокалом шампанского, – чтобы вы знали, насколько ему глубоко пох на все, что вы в своих корпорациях и огромных монополиях производите. Он обойдется без вас. Я свои туфли от Gucci пожертвовала для этой акции.

– Куплю другие, – Юра наклоняется и целует тыльную сторону ладони Натки. – Наверняка из старой коллекции?

– Аха, – Натка еле держится, – новых было жалко. Ну, блин, мы с Котиковым друзья, конечно. Но Gucci есть Gucci.

– Котиков хорош, – после третьего бокала я совсем расслабляюсь, – но Павленский мне нравится больше.

– Боюсь спросить, – Демид уже давно подсел поближе и трепал пальцами мое колено.

– Стыдно не знать, – фыркаю я и отбрасываю его приставучие пальцы, – в ноябре тринадцатого – заметьте, холодно было – прибил свои причиндалы гвоздем к брусчатке Красной площади. А еще раньше, в мае того же года, голышом обмотался колючей проволокой и улегся перед Мариинским дворцом.

Демид подается вперед и манит меня пальцем, после чего интимно шепчет на ушко:

– Пожестче любишь, это радует. Я тоже.

Краска после его слов начинает заливать щеки, на что наглец лишь усмехается и поднимает с подноса со льдом устрицу. Пошлость данного жеста и предложения я оценила сразу, поэтому отрицательно качаю головой. Он лишь слегка разочарованно вздыхает и опрокидывает содержимое раковины в рот.

– Мы поедем, – Юра нетерпеливо поднимается на ноги и тянет за собой уже захмелевшую Натку, – еще много планов на сегодня. – Его взгляд, метнувшийся от меня к Демиду, откровенно насмешливый.

– Да, досматривать не будем, – льнет к его дизайнерскому деловому костюму Натка. – Потом расскажешь, – и бросает на меня выразительный взгляд.

Я закатываю глаза. Эти ее намеки на Демида и пошлое предложение романа перед свадьбой откровенно раздражают.

После исчезновения Юры с Наткой в ложе повисает неловкая пауза, прерываемая лишь предоргазменными стенаниями бедного Котикова. Мне кажется, это будет уже третья разрядка, и я искренне переживаю за его хозяйство, которое от подобного неосторожного обращения может и стереться.

– Отличная они пара, не находишь?

– Более непоходящих друг другу людей найти сложно, – я усмехаюсь, вспоминая этих двоих. Натка и Юра словно два разных мира. Как у них вообще получается находить общий язык вне постели?

– Приглашаю тебя на выходных за город. Неделя была сложной, отдых не помешает, – прет напролом мой в край охреневший заказчик.

– Не думаю, что это хорошая идея, – стараюсь я сохранить остатки самообладания.

– Спа, сон до обеда, массаж. Сделаю сам, – на последних словах голос становится совсем хриплым и тягучим, а взгляд застревает на моих губах.

Ну вот как так? Человек вообще меня не слышит! Бесит!

– Демид, – я аж зубами скриплю, поскольку выдержка моя лопнула, – вижу, ты не понимаешь намеков, тогда я скажу прямо. Ты мне неинтересен.

Глава 11

Говорить такое мужчине для меня не впервой. Я девушка привлекательная, и предложения разного уровня пошлости мне поступают довольно часто. Именно поэтому и не тушуюсь сейчас, мирно и с улыбкой попивая шампанское под прожигающим меня ледяным взглядом.

Демид так же молча пьет свой виски. Зрительный контакт мы не разрываем, и я начинаю порядком нервничать. Ну вот что такого, отказала тебе женщина? Смирись. К чему продолжать? Только чтобы показать, насколько упорный?

Не со мной, Демид Всеволодович. Я такого упорного в своей жизни уже встречала и все это проходила. И точно знаю: нет в этой упертости ничего хорошего для меня. Так что смотри не смотри, а отстать придется.

Осушаю бокал до дна и ставлю пустым на столик, поправляю волосы, одним ювелирным движением убрав их от груди за спину, и ладони складываю на коленях.