Многие не любят осень за ее депрессивную серость, я же всегда видела ее иной: красочной и сказочной. Не зря на Руси свадьбы гуляли именно по осени, когда был собран богатый урожай. А еще это время романтики: дождь, разноцветные листья, большие вечера, когда чай кажется еще вкуснее, а объятия любимого – теплее.
Дима сделал предложение стать его женой еще весной, но я сразу же решила, что именно осенью состоится наша свадьба. Доводы знакомых о том, что выбор неудачный, так как это дождливое время года, пресекла на корню аргументом, что и зимой, и весной бывают неудачи с погодой, а летний зной порой еще и хуже любого дождика.
Свадьба состоялась в середине октября. Именно в это время началось знаменитое в народе «бабье лето». Еще не опавшая разноцветная листва деревьев выгодно переливалась под солнечными лучами. Красные, желтые, а где-то даже зеленые краски смешались в одну большое пятно, создав красивые декорации для праздника. Даже фотостудия не понадобилась, чтобы сделать великолепные фотографии.
Я была самой счастливой на свете, когда стала женой так долго и горячо любимого парня. К тому моменту мы встречались три года. Дима однажды стремительно ворвался в мою жизнь, принеся с собой солнечный свет, тепло, радость, заботу и гармонию. Мы, как в знаменитой песне, встретились в маршрутке, и больше никогда не расставались. Я не помнила, как жила до встречи с ним. Казалось, он был всегда.
Близкие и родные радовались за нас, некоторые знакомые завидовали, но мы не обращали внимание на все это, так как таким сильным чувствам ничто не могло помешать.
Но однажды счастье оборвалось, и земля ушла из-под ног. Это случилось буквально через пару недель после свадьбы. Мы возвращались от родителей. Ехали в собственной машине, купленной на подаренные близкими деньги. Я напевала песню, Дима периодически оглядывался на меня с доброй улыбкой, смотрел любящим взглядом и пытался то щелкнуть по носу, то ущипнуть за щеку.
–Солнышко мое, – нежно шептал он.
–Я очень сильно тебя люблю, – отвечала я.
–А я сильнее, – дразнился муж.
Когда в один из моментов я посмотрела на дорогу, остолбенела, увидев вылетевшую на встречную полосу машину. Дима попытался увернуться, но этот маневр ничего не смог изменить: муж подставил под удар свою сторону. Будто в замедленном фильме я видела, как встречная машина врезается в нашу. Кто там говорил, что в такие минуты перед глазами пролетает вся жизнь? Ничего подобного со мной не случилось. В голове судорожно билась лишь одна мысль: «Этого не может быть с нами. Почему сейчас? Обидно». Затем фильм резко остановился, перед глазами появилась темнота – и сознание ускользнуло.
Проснулась я в больничной палате и сразу же увидела склонившихся надо мной родителей. На их резко постаревших лицах промелькнуло выражение радости. Мама заплакала.
Я сразу не могла понять, что происходит и как я вообще там оказалась, затем картинка начала восстанавливаться. Во рту пересохло. Не с первого раза, но все же нашла в себе силы, чтобы спросить:
–Мам, пап, а где Дима?
Выражение скорби на лицах родителей было мне ответом еще до того, как отец открыл рот.
–Аленка, доченька, он умер. Травмы были не совместимы с жизнью.
Я сразу же подумала о том, какое дурное чувство юмора у моего папы. Мозг упорно отказывался принимать информацию за правду.
–Не врите. Дима не смог бы меня оставить. Я знаю, что он бы так со мной не поступил, – ответила я. Бред? Полнейший. Но в ту минуту сказанной мной было самым логичным из всего существующего. –Мне срочно нужно его увидеть.
–Дочь, Димочку похоронили. Ты больше недели пролежала в коме. Мы очень рады, что хотя бы ты осталась жива, – как-то неловко прошептала мама.
–Нет! Это неправда! Нет! – закричала я, снова уплывая в безмятежное беспамятство.
Когда очнулась в той же палате на той же больничной койке, с горечью осознала, что сказанное родителями мне не приснилось. Я понимала, что никто не мог ждать, когда я наконец очнусь, поэтому мужа нужно было похоронить, но не могла простить своим близким и родителям Димы, что они так со мной поступили: не дали его увидеть в последний раз, проводить в последний путь.
Я не знала, как быть дальше, да и не хотела жить. Сразу же все краски исчезли из моих будней. С Димой я хотела всего и сразу. Без него ни в чем не было смысла. Хотелось взвыть, но от этого не было толку. Раздражали доводы родных о том, что жить продолжается. Казалось, моя душа умерла в день аварии вместе с Димой. От меня осталось только тело, которое казалось каким-то чужим. Я с трудом узнавала себя в зеркале: измученное существо с загнанным взглядом.