– Надеюсь, ты взяла с собой нарядное платье? И туфли-лодочки?
Подруга говорила с теми же интонациями, что и работающая мать, которая контролирует свое чадо по телефону. «Ты разогрела суп? А котлеты с макаронами? И не пей газировку, в холодильнике кастрюлька с компотом».
– Взяла, взяла, – успокоила ее Светлана и торопливо добавила: – Все, я закругляюсь. Уже подхожу к автобусу. Позвоню потом, вечером. Или завтра утром. В общем, как получится.
Автобус был чистенький и яркий и напоминал игрушку, приготовленную в подарок мальчишке. Он стоял напротив телецентра с открытой передней дверцей, будто бы приглашал в путешествие всех желающих. Светлана двигалась прямо к нему по скрипучему снегу мелкими шажками, напоминая пугливую птичку, заметившую хлебную корку.
– А его ты видишь? – прошипела подруга ей в ухо. – Видишь Арсеньева?
– Нет. Наверное, он сидит внутри. Или вообще еще не подъехал.
– Нужно сразу брать быка за рога, – напутствовала та. – Садись рядом с ним, ясно?
– Лера, ты должна понимать, что артист не может интересоваться каждой теткой, которая восхищается его талантом. Так что не жди от меня в понедельник приглашения на свадьбу.
– Тетка? – возмутилась Лера. – Тебе только тридцать. Еще десять лет можно считать себя девушкой.
– Пока, – бросила Светлана и сунула телефон в карман пальто.
Пальто она одолжила у сестры Тамары: ее собственное было слишком непрезентабельным для того, чтобы появиться в нем «в обществе». В сущности, Тамара сама была во всем виновата. Новогодний музыкальный телефильм «Пираты, пираты!» широко рекламировался в прессе, среди потенциальных зрителей проводились викторины и конкурсы. В одном из них неутомимая Тамара приняла участие и выиграла приз – поход в ресторан с исполнителем главной роли Олегом Арсеньевым. Приз она подарила младшей сестре, признавшись заодно, что отправила заявку от ее имени.
Уже был подобран сногсшибательный брючный костюм – приталенный, с атласным воротником, – когда позвонили со студии и сообщили, что обстоятельства неожиданно изменились. В праздничные выходные Олег Арсеньев отправляется за город на съемки передачи «Рождество по-русски», поэтому в ресторан пойти не сможет. Однако победительнице конкурса предоставляется возможность присоединиться к участникам передачи. Если она согласна – следует паковать вещи.
Конечно, Светлана согласилась. И теперь кляла себя на чем свет стоит. Она будет выглядеть полной дурой. Кто там может быть среди приглашенных? Певцы, танцоры, политики и другие известные личности. И уж точно ни одного конторского служащего. Наверное, Арсеньев решит, что обязан ее развлекать. Как-то унизительно.
Светлана сощурилась, пытаясь разглядеть за стеклами автобуса хоть что-нибудь. Бесполезно. День выдался ослепительно ясным – солнце, не мигая, таращилось на прохожих, изо рта которых вырывались плотные облачка пара. Ночью город засыпало свежим снегом, он отчаянно хрустел под башмаками, и все шли, похрустывали и друг другу улыбались. Завтра Рождество!
С подножки автобуса соскочил пожилой мужчина в толстой куртке и, закурив сигарету, принялся прохаживаться взад и вперед. Светлана решила, что это шофер – у него был добродушный и слегка снисходительный вид, с каким все водители взирают на пассажиров.
– Простите, – обратилась к нему Светлана, торопливо преодолев последние трудные метры. – Я на передачу «Рождество по-русски». Мне в этот автобус, да? Сказали, что он будет на стоянке…
Она чувствовала себя самозванкой и ужасно нервничала.
– Седьмая, – удовлетворенно ответил шофер.
– Простите?
– Я говорю: вы – седьмая. Осталась только главная наша, Жанна Ольшанская. Как она появится, сразу поедем. Вы давайте, давайте, забирайтесь внутрь.
– А вы? – высоким ненатуральным голосом спросила Светлана.
– Я еще покурю покамест, – подмигнул он. – Можете звать меня дядей Петей.
Светлане не очень понравилась эта идея, но возражать она, ясное дело, не стала. Переложив сумку из левой руки в правую, она задала новый вопрос:
– А далеко нам ехать?
– Средне, – благодушно ответил дядя Петя. – А вы чего так нервничаете?
– Я никого не знаю, – тотчас призналась Светлана. – Из остальных… гостей передачи.
– Вот это да! – неожиданно раздался за ее спиной веселый голос. – Хотел бы я оказаться на вашем месте и никого из них не знать.
Светлана вздрогнула, мгновенно обернулась и оказалась лицом к лицу с Олегом Арсеньевым. Он спрыгнул на снег – шарф поверх свитера, знаменитая плутовская улыбочка, одна бровь выше другой, внимательные глаза, растрепанные волосы. Абсолютно несерьезная, несолидная, восхитительная внешность! Светлана сглотнула и пробормотала:
– Здрасте! Я, собственно, победительница…
Она не успела договорить, потому что на стоянку влетел низкий спортивный автомобиль и протяжно просигналил.
– Ну, дает, – пробормотал шофер, бросив окурок в соседний сугроб. – Чего гудеть-то? Гудеть чего? Нервы, они требуют нежного обращения.
– У моей бывшей супруги нет нервов, – пробормотал Арсеньев, и Светлана тотчас вспомнила об их давнем, но громком разводе.
Тогда Арсеньев еще только завоевывал себе имя, а Жанну Ольшанскую, неподражаемую ведущую музыкальных шоу, уже знала вся страна. Она была из тех женщин, у которых на все есть собственное мнение – твердое, как базальтовая порода, и неприкасаемое, как папская булла. Жанна родилась, опередив на несколько секунд брата-близнеца, оказалась «характерным» ребенком, всегда добивалась своего и выросла ослепительной красавицей. Последним обстоятельством пользовалась широко и с удовольствием, откровенно презирая противоположный пол, который не мог устоять перед ее чарами.
Светлана мгновенно расстроилась. Она не планировала охмурять Арсеньева, но собиралась наслаждаться его обществом на всю катушку. Бывшая жена все испортит. В присутствии бывших жен даже самые жизнерадостные мужчины принимают боевую стойку.
Тем временем Жанна распахнула дверцу и выбросила из автомобиля стройные сильные ноги. Потом появилась вся – непозволительно высокая и возмутительно яркая. Вытащила из салона маленький чемоданчик, раскрашенный под леопарда, и широким шагом направилась к автобусу.
– Привет! – поздоровалась она, глядя прямо на Арсеньева. – Давно не встречались. И ты не звонил.
– С чего бы мне звонить? Чтобы заставить поревновать твоего мужа?
– Мой муж ревнует только контракты, ушедшие на сторону. Кстати, мне нужно будет кое-что с тобой обсудить.
– Со мной? – удивился Арсеньев и неожиданно сообразил: – Да не ты ли организовала мое участие в этой передаче? Мне буквально выламывали руки, чтобы я поехал. Хотя я не собирался встречать Рождество с чужими людьми.
– Разве мы чужие друг другу? – вкрадчиво спросила Жанна и вдруг заметила дядю Петю и Светлану, которые стояли рядом и все слышали. – А вы кто? – с неудовольствием спросила она, переводя глаза с одного на другую.
– Я шофер, – поспешно ответил дядя Петя.
Светлана кашлянула и низким боцманским голосом произнесла:
– А я Светлана.
– Я не спрашиваю, как вас зовут, – раздраженно заметила Жанна. – Я спрашиваю – кто вы?
– С-статистка.
– Фр-р, – брезгливо сморщила нос «звезда» и полезла в автобус, держа чемоданчик перед собой.
– В смысле – занимаюсь статистикой… – пояснила Светлана прямой спине. – В статистическом центре. Я главный научный сотрудник…
– Ей все равно, – ободрил Свету Арсеньев и похлопал по плечу. – Лезьте в салон, да поскорее. И вы тоже, – обратился он к шоферу. – А то Жанна уедет без вас, она умеет водить автобус.
Дядя Петя поспешно прыгнул на нижнюю ступеньку, а Арсеньев попытался отнять у Светланы ее сумку, но она ни за что не хотела отдавать.
– Чего это вы упираетесь? – засмеялся он. – Честное слово, я сильный и смогу донести ваше добро до места. Или у вас там мешочек с фамильными драгоценностями? Так я не только сильный, но и честный.
Девица была прехорошенькая. Ему понравились ее серьезные глаза и завернутые вверх уголки губ, понравился ее румянец во всю щеку и отважная борьба с собственным смущением. Рядом с ней Арсеньев почувствовал себя страшно любезным парнем. Мужчины всегда симпатизируют тем, кому покровительствуют. Он решил, что в рождественскую ночь обязательно поцелует ее под елкой – пусть у человека останутся сильные впечатления от праздника.
– Люди, знакомьтесь, это наша последняя гостья, – громко возвестил он, остановившись в проходе и протолкнув свою протеже вперед.
– Добрый день! С наступающим Рождеством! – сказала протеже тощеньким неуверенным голоском. Давешний бас куда-то подевался. – Меня зовут Светлана.
На нее уставились шесть пар глаз. Жанна Ольшанская, которая уселась впереди, неподалеку от водительского места, и уже успела основательно расположиться на двух сиденьях, немедленно откликнулась:
– А я Жанна.
Остальные засмеялись. Не считая Арсеньева и дяди Пети, здесь оказалось еще четверо мужчин. Все они сидели порознь – в затылок друг другу. Двоих Светлана узнала с лету. Григорий Волчков, эстрадный пародист, маленький, с крепким пузцом, подмигнул круглым глазом, словно они были сто лет знакомы. Короткие, стоящие торчком волосы и вечно потный лоб делали его похожим на всклокоченного младенца, с которого только что сняли чепчик. В довершение ко всему он болтал ногой, которая, кажется, едва доставала до полу. Образ своего парня очень ему подходил, он это знал и вжился в него основательно.
Второй известной личностью был Артем Холодный, солист и руководитель группы «Углекислый газ», которая достигла пика популярности не меньше пятнадцати лет назад. Теперь музыканты попали в список «монстров отечественного рока» и изо всех сил погоняли былую славу, выжав почти досуха старые хиты.
Артем Холодный взглянул на Светлану глазами мудрого пса – он вел бурную жизнь, некоторое время сильно пил, не отказывал себе во всех человеческих удовольствиях. Печать этих удовольствий теперь лежала на его лице – несмываемая и неприятная. У него были короткие волосы, белесая щетина, добавлявшая ему лишний пяток лет, серьга в ухе и перстень на мизинце правой руки – массивный, как кастет.
– Салют! – Артем вяло помахал рукой и откинулся на спинку сиденья, не проявив к Светлане особого интереса.
– Проходите, проходите, – подтолкнул ее Арсеньев. – Где хотите приземлиться?
– Наверное, вон там… Чуть дальше, – поспешно ответила та и быстро двинулась в хвост автобуса. Знаменитости сидели поштучно и кивали ей с разной степенью приветливости. Худой мужчина в очках с золотыми дужками подарил ей персональную улыбку, а крупный, лохматый человек рыкнул:
– Девушка, вы можете стать моей музой!
– Это Владимир Грызунов, – пояснил Арсеньев, продолжая играть роль опекуна. – Большой в прямом и переносном смысле художник, работающий с природными материалами.
Грызунов развернул мощное туловище назад и застенчиво уточнил:
– Можно просто Вова. Вообще-то я делаю картины из песка, камней, раковин и водорослей. Так сказать, маринист.
– Да какой ты маринист? – неожиданно вмешалась в их разговор невидимая глазу Жанна Ольшанская. Ее хрипловатый голос звучал на весь салон. – Наклеиваешь на холсты сушеных пиявок.
– Это были морские звезды, Жанна, – возразил Грызунов. – И они ушли по хорошей цене.
– Я всегда знала, что у тебя торгашеская душонка.
– Ну-с, – заметил Арсеньев, обращаясь к Светлане, – мотор ревет, мы скоро тронемся в путь. Если заскучаете, заходите в гости.
Он мотнул головой, показывая, где его собственное место. При этом абсолютно точно знал, что она приглашением не воспользуется и не переберется к нему во время пути. Кто угодно, только не она! У нее на лбу написано хорошее воспитание и подкупающе серьезное отношение к жизни. Арсеньев решил, что целовать ее можно, а вот ухаживать – нельзя. В серьезных и хорошо воспитанных молодых дамах скрыты чудовищные запасы романтичности. Они залегают на самой глубине, под толщами социально-культурных наслоений. Но если неосторожно разбудить нежные чувства, все это добро полезет наружу и начнется такое землетрясение…
Арсеньев хмыкнул и пошел прочь. Светлана тихонько вздохнула ему вслед и тут услышала голос:
– Я тоже здесь никого не знаю.
Голос был женским, и ей пришлось извернуться, чтобы увидеть, кому он принадлежит. Принадлежал он девушке лет двадцати двух, которая устроилась на самом длинном сиденье у окна. Она была завернута в яркую спортивную куртку.
– Меня зовут Ася. – Девушка поправила светлую челку, из-под которой выглядывала, как из-под козырька. Волосы у нее были прямыми и падали до плеч, постриженные по линеечке. – Я сюда буквально в последнюю минуту попала. Сама не ожидала.
– Я выиграла конкурс, – сообщила Светлана, вспомнив неуемный восторг сестрицы. – В журнале. И вот…
– Ой, я тоже выиграла конкурс! – воскликнула Ася и подпрыгнула вместе со своей челкой, потому что автобус, тихо заворчав, уже выбрался на шоссе, неловко перевалившись через бордюр.
– Какого черта мне не дали поехать на своей машине?! – немедленно вознегодовала Жанна во весь голос. – Что за пионерский лагерь «Огонек»?! Почему я должна трястись тут вместе со всеми, как леденец в коробке? Я привыкла к комфорту, хотя бы к элементарному.
– Вас же много, знаменитостей! – громко крикнул дядя Петя через плечо. Водительское место отделяла от салона только перегородка, и при желании он мог общаться с пассажирами. – И вы дороги не знаете. Что же, мы бы так и ехали караваном? Да и машинки ваши там не пройдут, куда мы едем, – посадка у них не та.
– Бардак! – продолжала разоряться Жанна. – Организация на грани фантастики! Вечером звонят, называют одно место, утром перезванивают – называют другое. То мы едем сами, то нас везут… И где съемочная группа?
– Съемочная группа уже там, – снова откликнулся шофер. Он единственный из всех был в курсе дела. – Да вы не волнуйтесь, отдыхайте! Можете поспать.
– Спать?! Вы ненормальный? Днем спят только глупые куры и старые дуры.
Артем Холодный наклонился через проход к Арсеньеву и вполголоса спросил:
– Она, конечно, красавица, но ужасная стерва. Сколько вы прожили в браке?
– Год.
– И как ты выдержал?
– Ну… Она, конечно, ужасная стерва, но ведь и красавица, – равнодушно заметил тот.
Шофер дядя Петя оказался крутым мужиком и вел автобус на такой приличной скорости, что Светлана предпочла не смотреть в окно, сосредоточив внимание на Арсеньеве. Она видела кусочек спины, локоть и иногда – если он вдруг поворачивал голову – знакомый профиль. Он был совсем рядом с ней – удивительное чувство! Она, конечно, не была влюблена в актера, как юная фанатка, просто восхищалась его талантом и обаянием. Он для нее – одно из чудес света. Пообщаться с Олегом Арсеньевым – все равно что увидеть Эйфелеву башню. Правда, Эйфелева башня вряд ли привела бы ее в такое смущение. У башни не было пытливых глаз и пылкой улыбки. Ни известный пародист Гриша Волчков, ни перезрелый суперстар Артем Холодный, ни даже блистательная Жанна Ольшанская не произвели на нее столь сильного впечатления. Это был всего лишь достойный Арсеньева фон, не более того.
Автобус бежал все дальше и дальше, оставляя позади себя городки, городочки и городишки. Потом пошли поля, запорошенные снегом, и узкие шоссейки, на которых двум машинам было не разъехаться.
– Господи, и куда же нас завезли? – с беспокойством вопросил мужчина в очках с золотыми дужками – единственный, с кем Светлана до сих пор не познакомилась. Он высунул голову в проход и уже громче возмутился, обращаясь, по-видимому, к дяде Пете: – Мы час плутаем по ужасным дорогам! Что это за место такое заповедное? Наверняка туда есть прямой путь. Может быть, мы заблудились?
– А у меня уже полчаса как отрубился мобильник, – поддержала его Жанна, которая практически всю дорогу проговорила по телефону и теперь сидела с недовольной миной на лице. Поскольку она то и дело оборачивалась назад, эту мину все отлично видели. Светлане все это совсем не нравилось. Ей казалось, что Жанна смотрит только на бывшего мужа. Интересно, что она задумала?
– Ася, вы не знаете, за кого Жанна во второй раз вышла замуж? Кто такой Ольшанский? – тихонько спросила она у соседки сзади, всунув голову в просвет между сиденьями. Может быть, девица читает светскую хронику и что-нибудь слышала.
– Ольшанский? – Ася растерянно посмотрела на нее. Пожалуй, даже испуганно. И так резко выпрямилась, что ее лопатки, вероятно, стукнулись друг о друга, а нежная девичья шейка сильно высунулась из куртки. – Н-нет, – ответила она после некоторой заминки. Светлана заметила, что кончик носа у нее белый – не то от холода, не то от волнения. – Я понятия ни о чем таком не имею. Я просто выиграла конкурс и вот…
– Кажется, мы приехали! – громыхнул на весь салон художник Грызунов и завозился, высвобождая тяжелое туловище из тисков сиденья.
«Может быть, Ольшанский – какой-нибудь мафиози? – подумала Светлана. – Сейчас модно выходить замуж за бандитов. И, главное, выгодно. Поэтому Ася так испугалась. Наверняка она знает, кто такой Ольшанский, только не хочет рассказывать».
В этот момент автобус тряхнуло, он в последний раз коротко рявкнул и перестал вибрировать. Дверь открылась, и сладкая тишина ворвалась в салон вместе с морозцем и хвойным духом. Все засобирались, загомонили. Светлана одной из первых выпрыгнула на снег и обомлела – такая вокруг была красотища. Белый двухэтажный дом с балкончиками, со всех сторон окруженный громадными елками, казался замком Спящей красавицы, затерявшимся в лесу. Другие дома стояли далеко, еле видные глазу, некоторые были огорожены здоровенными заборами. «И куда же мы забрались?» – удивилась Светлана, и в этот момент шофер посигналил.
В доме тотчас открылась парадная дверь, и на пороге появился симпатичный толстяк в цветастом фартуке поверх спортивного костюма. У него была «кондитерская» внешность – сдобное лицо, сахарная улыбка и розовые яблочки щек.
– Добро пожаловать! – громко воскликнул он. – С приездом вас! Еда уже готова.
– Какая еда?! – рявкнула Жанна, бросив свою сумку на землю. От удара вверх взметнулись целые столбы сухого снега. – Мы сюда не обжираться приехали.
– Дык… – тотчас стушевался повар. – Надо же ж кушать!
– Даже съемочный процесс, дорогая, – заметил Арсеньев, – требует продовольственной подпитки.
– Ну конечно, – откликнулась Жанна. – Я и забыла. Мужчинам все свои процессы приходится стимулировать.
В этот момент из автобуса вывалился Грызунов, подставил лицо солнцу и захохотал. Вероятно, вольный дух пробудил в нем первобытные инстинкты.
– Вот это пейзаж! – возликовал он, встряхиваясь, словно крупное животное. Его массивность и лохматая голова постоянно наводили на мысли о зоопарке. – Хороший домик, верно?
Ответила ему Жанна, замершая в позе покорительницы Дикого Запада – ноги на ширине плеч, руки в бока.
– Лично мне не нравится место, где не работают мобильные телефоны. Здесь есть какая-нибудь связь с миром?
– Кто ж его знает? – отозвался Гриша Волчков. В стоячем положении он был еще мельче, чем показался на первый взгляд, и доставал невысокой Светлане точно до мочки уха.
Все гуськом потянулись в дом. Светлана наклонилась, чтобы поднять сумку, но ее опередили.
– Разрешите мне? – мягко потребовал кто-то.
Она обернулась и увидела того самого мужчину в очках, которого ей не представили.
– Николай Жуков, – тотчас сообщил он. – Я не артист и не космонавт, так что можете не пытаться вспомнить. Меня никто не знает в лицо.
– Вы что, разведчик?
– Я врач. Занимаюсь пластической хирургией.
Он был высокий, жилистый и внутренне собранный. За стекляшками, нанизанными на золотые дужки оправы, притаились спокойные неулыбчивые глаза.
– Знаменитости обожают проводить в моем обществе выходные. Я для них – ходячая энциклопедия чудес современной медицины.
Вдевятером они вошли внутрь своего нового пристанища и сгрудились посреди квадратной комнаты с большим камином. Здесь было все, чему положено быть в загородном доме, – голова лося над дверью в гостиную, старинные кинжалы на стене, шикарный ковер, массивная мебель, обитая гобеленом.
– Где, к чертям собачьим, съемочная группа?! – свирепо спросила Жанна Ольшанская, швырнув свой чемоданчик в ближайшее кресло.
В напольной вазе испуганно вздрогнули хохолки сухой травы.
– Наверное, скоро появится, – тотчас откликнулся дядя Петя. Голос у него был расстроенный. Судя по всему, он не был готов держать оборону слишком долго.
– А чей это дом? – спросил Артем Холодный, теребя серьгу в ухе и оглядываясь по сторонам с невероятным любопытством.
– Понятия не имею, – признался дядя Петя. – Меня сюда привезли, все показали… Вот ребят тут оставили – вас встречать.
В понятие «ребята», кроме повара, входил еще юноша Витя – худой и смуглый, как поджаренное кофейное зерно.
– Дом новенький, телефонную линию еще не подвели, – радостно сообщил он, глядя на Жанну Ольшанскую с молодецкой наглостью.
– Но мы ведь собираемся торчать здесь двое суток! – гаркнула та.
– Милая, – по традиции вмешался Арсеньев, – миру пойдет только на пользу, если он двое суток ничего о тебе не услышит. В конце концов, ты не бизнесменша, чтобы переживать из-за своих вложений.
– Ну, это как сказать, – пробормотала Жанна. – Ты ведь не знаешь, чем я занималась в последнее время…
– А где мы будем спать? Где моя замечательная маленькая спаленка? – неподражаемым голосом известного депутата возопил на всю комнату Гриша Волчков.
Все заулыбались, а дядя Петя даже крякнул. Ему было на руку, что Жанну отвлекли от темы. Надо сказать, «звезда» с самого начала казалась ему воплощением скандала.
Николай Жуков снова вызвался тащить Светланину сумку. Глядя ему в спину, она подумала: «Симпатичный мужик. Может быть, стоит с ним пофлиртовать? Или вообще пуститься во все тяжкие?» Так что когда хирург сгрузил ее вещи возле ближайшей комнаты и обернулся, то заметил на ее лице две широких борозды румянца. Румянец был тяжелый и темный, точно кровь на месте преступления.
«Кажется, я ей понравился, – подумал Жуков без тени волнения. – В конце концов, это может оказаться не только полезным, но и приятным. Она недурна собой, стройна и, по всей вероятности, одинока». Мысли его препарировали Светлану, точно скальпель – подопытное тело.
– Вот, – сказал он в ее пылающее лицо, сообразив, что она думала про него что-то эдакое, фривольное. – Если вас устроит эта дверь…
– Отлично, – быстро согласилась Светлана.
– Здесь даже есть «глазок».
– И вы можете наблюдать, кто бегает по коридорам, – подхватил Грызунов, отдуваясь после подъема по лестнице и загораживая проход остальным.
Комнатка оказалась маленькой и уютной, с занавесками в английских розочках и фарфоровыми безделушками на комоде. Светлана разобрала вещи, причесалась, подкрасила губы, вдела в уши красивые сережки и посмотрелась в зеркало. Как всегда: миленько и простенько. Она, конечно, не Жанна Ольшанская. Может быть, стоило все-таки надеть тот брючный костюм? Наверное, никто не обратил бы на него внимания, но хорошая одежда как-то возвышает женщину в собственных глазах.
Она легла на кровать поверх покрывала и, закинув руки за голову, принялась мечтать о том, как встретит Рождество в компании с Олегом Арсеньевым.
Спускаясь на первый этаж, она встретила Жукова. Они вместе вошли в столовую размером с футбольную площадку и натолкнулись на Арсеньева.
– Здесь столько места! – восхитился он вслух. – Воздух, воля!
Светлана засмеялась – настроение у нее неожиданно поползло вверх, как ртуть в градуснике горячечного больного. Арсеньев совсем рядом! Вот он, разговаривает с ней, смотрит на нее, показывает ей вид из окна.
– Садитесь поближе, – в довершение всего сказал он и отодвинул для нее стул с массивной спинкой.
Светлана мельком взглянула на Жукова и поспешно села. Хирург, не моргнув глазом, устроился по другую руку от нее. Потихоньку все стали стягиваться на запах. Запах из кухни действительно доносился умопомрачительный.
– Вероятно, повара нам прислали первоклассного, – заметил Арсеньев. – Поэтому есть надежда, что Жанна не выгонит его из дому за какую-нибудь мелкую оплошность.
Не успел он договорить, как Жанна подала голос из соседней комнаты:
– Боже мой! Посмотрите, какая здесь елка! Нет, идите все сюда сейчас же, вы должны это видеть! Идите, идите, не пожалеете!
Улыбаясь, вся компания задвигала стульями.
– Грешно не откликнуться на такой горячий призыв, – пробормотал Грызунов, явившийся к столу в клетчатой рубашке и полосатом галстуке. – Пошли смотреть елку.
Дверь в соседнюю комнату была дворцовая, богато инкрустированная, и художник толкнул ее мощной грудью, разведя створки двумя руками.
– Ах! – воскликнула Ася, ступив на узорный паркет. – Вот это да!
Выглянув из-за ее плеча, Светлана тоже чуть было не ахнула во весь голос. В большущей комнате с зеркальной стеной стояла живая елка – огромная, пушистая, упоительно ароматная, украшенная блестящими серебряными игрушками, сосульками и бантами. Макушку венчала звезда размером с блюдо для торта. Жанна Ольшанская с горящими от возбуждения глазами стояла подле наряженного дерева и ждала, пока восхитятся все до одного – как будто елка была ее рук делом.
– Предлагаю устроить грандиозный вечер! – воскликнула она, потирая руки. – Сегодня ночь перед Рождеством, мы можем тут так оторваться! Хрен с ней, со съемочной группой. Раз уж мы сюда попали, давайте веселиться. И – чур! – все красиво оденемся к ужину. Идет?
Она и так была красиво одета и могла бы украсить собой любой вечер.
– Ну ладно, – согласился за всех Артем Холодный. – Мы, собственно, не против. Ночь перед Рождеством – это, конечно, повод, чтобы оторваться.
– И это будет как бы репетиция завтрашних съемок, – подсказал подоспевший дядя Петя. На нем был черный свитер, который навеки пропитался табачищем. – Все-таки дело есть дело, верно? – спросил он и заискивающе сузил глазки в сторону Жанны.
– Кстати, мы тут для того, чтобы возрождать русские рождественские традиции, – напомнила та. – Кто знает, что раньше ели на Рождество?
– Свиней, – немедленно откликнулся неслышно возникший в проеме двери повар, которого, как выяснилось по ходу дела, звали Демьяном. – Гусей ели или индюшек, рябчиков, а также уток и баранину. Еще щи, поросенка с кашей…
– Короче, мели все подряд, – хмыкнул Арсеньев. – А сегодня, между прочим, сочельник. До первой звезды на стол не накрывают. А как звезда взойдет – можно только кашу есть.
– Точно! – оживился Гриша Волчков. – Кутью. Раньше ее ставили под образа, на сено, в дар Христу. Потом в церкви звонили ко всенощной…
– Да вы что?! – Демьян отступил на два шага, словно горничная, чей господин заявил, что ее интересное положение его не касается. – Я же жарил, варил, пек…
– Ладно-ладно, – успокоил его движением руки Артем Холодный. – Мы, в конце концов, приехали возрождать традиции, а не слепо им следовать. Вот возродим, и тогда уж, на следующий год…
– Следующий год может оказаться для тебя не слишком удачным, – желчно заметила Жанна, смерив певца надменным взором.
Кажется, всякий из присутствующих вызывал у нее негативные эмоции и желание хоть как-нибудь его да ужалить. Поразительно, но ей все сходило с рук.
– Что же, мы два дня подряд будем возрождать традиции исключительно за столом? – на всякий случай уточнил Арсеньев, обращаясь непосредственно к повару.
– Сегодня у меня курица в экзотическом соусе, – зачастил тот. – А завтра прирежем Робина-Бобина…
– Кого?!
– Мы привезли с собой поросенка, он бегает где-то здесь. Вы его не встречали? Наверное, лопает очистки на кухне.
– Отъедается напоследок, – пробормотал Грызунов. – Бедная скотинка…
Бедную скотинку первой довелось увидеть Светлане. Вернее, даже не увидеть, а осязать. Когда возрождатели традиций вернулись в столовую и курица в экзотическом соусе была наконец подана, что-то мокрое и живое потрогало Светлану за коленку. Она подавила крик, отдернула ногу и посмотрела на сидевшего слева Арсеньева, который то и дело подкладывал ей салатики. Заметив выражение ее лица, он наклонился поближе и тихо, по-свойски так, сказал:
– Да ладно вам смущаться! Мне повезло сыграть в нескольких хороших фильмах, вот и все. В остальном я такой же мужчина, как все прочие. – Не удержался и добавил: – При желании можете проверить.
И тут Светлана заметила пятачок, который высунулся из-под скатерти.
– Свинья! – радостно воскликнула она, сообразив, что видит самую любопытную часть Робина-Бобина.
– Ну, прям так уж и свинья, – игриво возразил Арсеньев.
– Поросенок, – поправилась Светлана.
– Поросенок – совсем другое дело. Звучит даже ласково. Я бы сказал – многообещающе.
«Она флиртует со мной! – удивился Арсеньев. И сам себе наказал: – Олег, будь осторожен. Будь чертовски осторожен».
Между тем обреченный на съедение Робин-Бобин тихо хрюкнул и пал на Светланины ноги. Вероятно, от нее исходили какие-то положительные в свинском понимании флюиды, или же просто на ковре валялось много крошек.
– Слушайте меня! – возвестила тем временем Жанна Ольшанская. – Давайте все вместе подумаем, как оживить эфир.
– Жанночка, у них наверняка есть сценарий, – скучным голосом заметил Артем Холодный, ковыряя вилкой квашеную капусту.
– Да плевать на сценарий, – немедленно решила та. – Мы можем тут такое закатить… Выкладывайте, что вы знаете про русское Рождество.
– Накануне праздника шесть недель постились, – сообщил Гриша Волчков, засовывая в рот жареное крылышко. – А после Рождества пускались в загул. Кормили всех подряд до отвала – родных, друзей и случайно зашедших путников.
– Боже мой, ну хватит про еду! Меня уже тошнит от вашей желудочной романтики.
Белокурая Ася тихо хихикнула. Робин-Бобин под столом издал утробное урчание. Светлана взяла кусочек хлеба и незаметно бросила под скатерть. Туша шевельнулась и освободила ее ноги. Потом громко хрюкнула.
– Вы что-то сказали? – спросил Жуков, наклонившись к Светлане.
– Н-ничего, – выдавила она. – Впрочем, я сказала, что вы забыли про Святки. На Святки можно погадать.
– Ну конечно! – хлопнула ладонью по столу Жанна. – Как это я не сообразила? Святки! Там и переодевались черт знает во что, и плясали, и спектакли показывали. И гадали на всем, на чем попало. Ох, погадать было бы классно…
Шофер дядя Петя, который незаметно для себя оказался в роли хозяина дома, подал голос со своего места:
– А у нас тут книжка про гадания есть. – Он торопливо поднялся и метнулся в кухню, крикнув на ходу: – Витька! Где книжка?
А уже через минуту вернулся с симпатичным томиком и протянул его Жанне Ольшанской, молчаливо признавая ее главной.
– «Святочные гадания», – вслух прочитала она. – Отличная находка! Ну-ка, посмотрим, что тут есть… О-о! То, что нужно. Невероятная пропасть способов. Так-так… Гадать нужно вечером, а еще лучше – ночью.
– Замечательно, – буркнул Грызунов. – Вот поужинаем – и начнем.
– Ты что, проголодался? – с подозрением спросил Арсеньев, который сидел, подперев голову рукой. – Я даже думать не могу о сегодняшней курице. А уж о завтрашнем поросенке и подавно.
Вышеупомянутый господин, надо заметить, до сих пор так и не показался никому на глаза. Светлана чем-то страшно ему понравилась, и он устроился возле ее стула, словно преданная собака. Она не удержалась и потрогала его правой ногой, попытавшись определить скотские габариты. Поросенок оказался не слишком большим и в ответ на поглаживание издал протяжный упоительный хрип.
– Вижу, вам очень понравился сегодняшний обед, – мгновенно обернулся к ней Жуков.
– О, да! – ответила она. – До поросячьего визга.
– Ну, слушайте же! – прикрикнула на них Жанна. – Так. Что тут у нас? Читаю по списку. Гадание по кольцу. Гадание на скорлупе грецких орехов. Гадание на расческе. Гадание по теням. Гадание на зеркалах. Гадание на луковицах.
– Как это? – заинтересовался Гриша Волчков.
– Девушки сажают в землю луковицы. Чья первой даст росток, та девушка первой выйдет замуж.
– Да, жаль, что я не девушка.
– Гадание на иглах, на нитках, на еловых ветках, гадание на рябине. Гадание на куриных костях…
– О! – воскликнул Грызунов. – Это как раз то, что нам нужно. Костей после обеда осталось видимо-невидимо!
– И как гадают на костях? – с подозрением спросил Арсеньев.
– «Косточки нужно собрать в холщовую тряпочку, – зачитала Жанна. – Ночью вынести на улицу и закопать в снег. Загадать желание и произнести заклинание: «Кости-косточки, скажите, быть моему желанию в исполнении или нет?» Если утром костей на месте не окажется, желание не исполнится».
– Какое-то собачье гадание, – с отвращением сказал Артем Холодный. – А нет там чего-нибудь простого и ясного? Гадания на картах, например?
– Не знаю, есть ли в этом доме карты, – засомневалась Жанна.
– Есть! – обрадовал благородное собрание дядя Петя. – Щас принесу.
– И прихватите пепельницу, смерть как курить хочется.
– А как, как гадать на картах? – заинтересовалась Ася и поелозила на массивном стуле.
Без своей огромной куртки она выглядела субтильной, словно девочка-циркачка, которая умеет проделывать со своим телом умопомрачительные вещи. Обрюзгший Артем Холодный на протяжении всего обеда поглядывал на нее с гораздо большим аппетитом, чем на пресловутую курицу.