По классической традиции, а также и по логическому основанию, открывать тему следует с рассмотрения ее предмета. Попытавшись опереться в анализе на существующие общие определения предмета исследования, мы находим следующие формулировки: «Предмет – всякий объект, выступающий как ограниченный или завершенный; то, чему могут принадлежать свойства и что может состоять в определенных отношениях с другими объектами» (Философия: энциклопедический словарь, 2006, с. 682). Понятие предмета соотносится с понятием объекта: «Объект – в самом широком смысле то, на что направлено индивидуальное или коллективное сознание» (там же, с. 596).
В нашем понимании, фундаментальное свойство, которому необходимо придать первостепенное значение при определении предмета психологии речи и языка, состоит в том, что, производя речь, говорящий отражает вовне свое субъективное психологическое состояние при посредстве тех или иных объективных внешних средств. Такими средствами являются, прежде всего, разного рода движения: артикуляции, жесты, мимика, пантомимика, специализированные движения конечностей при письме и др., в отдельных случаях – это действия и поступки. В случае, когда человек воспринимает речь и понимает ее, внешнее воздействие (знак, символ или другой сигнал физической природы) вызывает у него особое внутреннее состояние, понимание. Звучащим (или записанным) словом мы выражаем свою мысль, впечатления, чувства, знание и многое другое. Слушающий (или читающий) человек извлекает мысль, чувства, знание из внешне выраженного слова. Важно отметить, что процесс перехода от субъективного состояния к его объективному выражению и в обратном направлении от восприятия сигнала к его пониманию включает элементы символической деятельности: внешне выражаемые сигналы используются не как независимые, а в их обусловленной или предполагаемой связи с субъективным состоянием.
С методологической точки зрения в акте говорения происходит та или иная форма взаимодействия субъективного и объективного, психологического и физиологического. Августин Блаженный говорил: «Нет ничего более очевидного и в то же время – более таинственного, чем связь души с телом» (цит. по: Митькин, 2009, с. 15). До сих пор эта связь составляет одну из сложных современных научных проблем. Ее суть состоит в необходимости объяснения того, каким образом физиологический орган производит процесс нематериального порядка – психический; а также каким путем субъективное явление может воздействовать на физиологический орган.
Разработка аспектов этой проблемы составила предмет особой науки – психофизиологии. Основная теоретическая задача этого направления – выяснение отношения психики и мозга, что определяется взаимоотношением двух сторон единого психофизиологического явления – физиологической и психологической.
Данная задача конкретно – и даже специально – относится к непосредственному предмету нашего исследования – вербальной функции человека как способности переходить от переживаемого субъективного состояния к его объективному физиологическому выражению, а также в обратном направлении. Психофизиологическое исследование этого аспекта вербальной способности составляет фундаментальное ядро предмета избранной области и направлено на познание природы языка и речи.
Другой аспект проблемы составляет собственно психологическая сторона функционирования вербальной способности. В ее анализе следует обратить внимание на широко распространенное и ставшее привычным явление – с помощью слова человек в принципе может в той или иной мере успешно выразить практически все, что он воспринимает, вспоминает, переживает, о чем думает, мечтает. Это значит, что вербальная функция с помощью специальных механизмов тесно связана с основными когнитивными процессами человека – перцепцией, эмоциями, мышлением, памятью, а также с его личностными особенностями, поведением, иначе говоря – со всей его психикой. Поэтому когнитивный аспект изучения вербальной функции также связан с познанием ее природы. Названные психологические процессы и состояния различны по своим функциям, организации, проявлениям. Однако все они в большей или меньшей степени вербализуемы. А это значит, что взятые в аспекте их словесного выражения, они обладают одним общим свойством: так или иначе они могут быть осознаны, т. е. связаны с сознанием человека и образуют осмысленность речи, ее семантическое содержание. Семантика вербального продукта в существенной мере отражает субъективную сторону текущих психических процессов и состояний человека. Исследование этой стороны вербальной способности, обеспечивающей универсальность действия вербального механизма в отношении психических процессов, приносит ценные знания в плане познания природы слова и образует важную часть предмета психологии речи и языка.
Оба названные аспекта предмета психологии речи и языка – психофизиологический и собственно психологический – обогащаются при их рассмотрении в онтогенетическом плане. Анализ любого психического процесса или функции в аспекте их развития открывает порой неожиданные возможности понимания их истока, причин возникновения, изменений, места в общем механизме психологического функционирования.
Помимо исследования фундаментального ядра речеязыковой функции, определяющего природу языка и речи, существует богатая, в значительной мере гуманитарная область, изучающая личностные и социальные проявления вербальной деятельности человека. Эта область основана на том, что речевая способность в разных ситуациях по-разному используется людьми в жизни. Она функционирует как средство установления и поддержания контакта; организации жизни, своей и других; осуществления различных социальных правил, психотерапии и многого другого. Жизненные функции речи оказываются многообразными, и они нередко являются объектом живого интереса в психологии. Таковы темы: «Речь в общении», «Ораторское искусство», «Ведение переговоров», «Конфликтные дискуссии», «Развитие языка и речи», «Обучение языкам», «Речевые нарушения», «Коммуникативные проблемы в медицине, юриспруденции, педагогике» и мн. др.
Обнаруживается, таким образом, что предмет психологии речи и языка в своем достаточно полном виде включает две тесно связанные области: исследование природы слова и исследование социальных и личностных функций слова. В обобщенном виде это можно понимать как исследование природы и функций вербальной способности в жизни отдельного человека и человеческого общества. Сформулированное определение позволяет рассмотреть с очерченных позиций взаимоотношения психологии речи и языка с другими научными дисциплинами, находящимися с ней в контакте, что расширяет и обогащает представление о ее предмете.
Разные науки проявили на протяжении истории интерес к явлениям языка и речи, так что не всегда легко квалифицировать их по характеру как психологические, лингвистические или иные. В литературе утверждается, что более трех с половиной тысяч лет назад в Древней Индии были заложены основы научной традиции в исследовании языка (Нелюбин, Хухуни, 2003, с. 9–15). Систематическое изучение языка в то время было вызвано жизненными обстоятельствами. Развитие разговорных языков в стране привело к их сильному расхождению с языком, на котором были созданы древнеиндийские религиозные гимны – Веды, использующиеся в повседневной жизни. Для описания ведической литературы и языка было необходимо выработать принципы их анализа. В этих условиях формировались ведические словари, создавались комментарии к ведическому языку, вырабатывались принципы анализа языка по линии фонетики, морфологии, синтаксиса, лексикографии.
В результате распространения буддизма на другие страны древнеиндийские языковедческие идеи стали известны в Китае. В Древнюю Грецию они проникли несколько позднее, но еще до начала новой эры. В Средние века языковедческие индийские разработки стали известны в арабской науке. Позднее других о них узнала и высоко оценила Европа, где в XVIII в. к ним возник большой интерес.
Лингвистика (языкознание) современного типа направляет свои усилия на изучение продукта речи, производимого говорящими людьми, и скрытой языковой системы, определяющей этот продукт. На основании многовековых исследований проведена обширная и полезная работа по фиксации слов, используемых разными народами и народностями, описаны их значения и звучание, разработана классификация и типология слов, рассмотрены их возможные и типичные сочетания, изучены происходящие во времени изменения языков, показана системность их организации, внутренняя взаимосвязанность значения и звучания слов, произведено множество других открытий, накоплен большой багаж знаний в данной области. Кроме того, многими авторами-лингвистами высказаны ценные суждения, относящиеся к природе и сущности вербальной способности в целом.
На основании приведенных данных лингвисты считают языкознание первой наукой, обратившейся к изучению языка.
Философия также достаточно рано, еще до новой эры, обратилась к исследованию вербальной способности человека. Философы интересовались местом слова в мире явлений, природой имени, отношениями слова и вещи, происхождением имен. Этот ранний поиск не иссяк к настоящему времени, превратившись в особое направление – философию языка.
Позднее других наук свои права на рассматриваемый нами объект – вербальную способность – заявила психология. В отчетливой форме это сделал В. Вундт, включив психологию речи и языка в свой многотомный труд (Wundt, 1911). Вербальная способность по своей глубинной сущности не имеет принципиального отличия от других психических функций, изучаемых психологией: осмысленность речи связывает ее с сознанием человека, его мыслительными процессами; речевое выражение чувств и аффектов – с эмоциями; восприятие речи – форма перцептивной способности; говорение – организация сложных специализированных двигательных актов; хранение и устройство языка – вид памяти. К области психологии, несомненно, относятся и такие темы, как онтогенез и филогенез языка и речи, мозговое и генетическое обеспечение вербальной способности, функционирование речи в социуме, в общении людей между собой. Для психологии изучение вербальной способности людей оказывается неизбежным. Вот почему где-то в конце XIX в. в психологических трудах появился раздел Психология языка и речи, что к настоящему времени воспринимается как понятная необходимость.
Вербальная способность интересует психологию не только со стороны порождаемого ею продукта, но более сущностно и глубинно. Психологу требуется понять ее как способность к выполнению многообразных вербальных операций. Требуется познать, как эта способность зарождается у младенца и развивается у отдельного индивида, почему и как она порой оказывается нарушенной, каковы возможные способы ее коррекции. Поднимается вопрос о связи вербальной способности с мозгом и генетическим аппаратом человека. Большую научную значимость приобрели вопросы функционирования языка и речи в социуме: проблемы речевого воздействия и взаимодействия, массовой коммуникации, ведения переговоров, разрешения конфликтов, представления информации в Интернете, разработки речевого канала в технических системах и др.
В силу разнообразия аспектов проявления вербальной способности различные науки видят в ней свой интерес. Встает вопрос, в какой мере этот интерес обогащает наши знания о самом предмете. Обратимся к этому вопросу, проведя предварительно уточнение таких основополагающих понятий, как язык и речь.
Эти термины пришли из бытового языка, хотя и получили со временем в психологии значение научных терминов. Однако как в жизни, так и в научном словоупотреблении они далеко не всегда ясно различаются. Можно сказать «У него прекрасный язык», когда человек хорошо говорит, т. е. имея в виду его речь. Правомерно и словоупотребление:«У него правильная речь» на основании того, что человек точно соблюдает грамматические, т. е. языковые, правила. Аналогичная картина смешения названных терминов наблюдается в публикациях, посвященных вербальному онтогенезу, когда книги часто вперемешку называются то «Язык ребенка», то «Детская речь» (см., например, названия книг H. A. Рыбникова, А. Н. Гвоздева).
В начале XX в. Ф. де Соссюром было предложено строгое различение феноменов языка и речи, хотя в настоящее время его нельзя считать общепринятым (Соссюр, 1977). По Соссюру, язык – это социальное явление, создаваемое усилиями коллективов людей. Язык представляет собой устойчивое и надындивидуальное начало речевой деятельности. Его главные компоненты – лексика и грамматика. Основным свойством языка является его системная организация, язык – это система знаков. В основе организации этой системы лежит единый принцип: каждый знак имеет уникальный набор дифференциальных признаков, отличающих его от любого другого знака данного языка. В то же время язык скрыт от непосредственного наблюдения и проявляется только в речи.
Соответственно речь оказывается «реализацией языка». При этом в отличие от языка она индивидуальна, случайна, текуча. Она – явление психологического плана и является предметом психологической науки. Теория Соссюра оказала большое влияние как на лингвистов, так и психологов-теоретиков. Многие авторитетные исследователи искали ответа на вопросы, вставшие в связи с идеями Соссюра о выведении языка за пределы психологической науки (Бельтюков, 1997; Звегинцев, 1973; Мельничук, 1970; Солнцев, 1984 и др.).
Зададимся, однако, вопросом, в какой мере правомерно, имея задачу психологического исследования природы человеческого слова, исключать из рассмотрения один из компонентов совокупной вербальной деятельности? Если мы стремимся не потерять целостность рассмотрения вербального механизма, необходимо учитывать совокупную работу системы взаимодействия и взаимосодействия двух сторон, условно говоря, языковой и речевой. В самом деле, речь, по определению строящаяся на использовании языка, не могла бы сформироваться и не могла бы осуществляться без включения языковых структур, находящихся «внутри» субъекта, а не вне его.
Поэтому, возможно, правы исследователи вербального онтогенеза, не делавшие различия между понятиями детский язык и детская речь.
Ориентируясь на разработанные в когнитивной психологии модели вербального процесса, можно внести уточнения в понятия язык и речь. Согласно описанным Соссюром признакам, в моделях можно выделить структуры, реализующие языковые функции: устойчивость, стабильность сохранения составляющих элементов, скрытое существование системы, обеспечение функционирования лексики и грамматики. Можно также описать речь по признаку динамического протекания процесса, порой репродуктивного, чаще продуктивного, иногда творческого характера. В речевом процессе различимы этапы протекания: организация ментально-аффективного состояния, формирование побудительной интенции, избирательное включение элементов языковых структур, организация произнесения и слушания. В главе 2 в разделе Когнитивные модели вербальных структур и процессов прослеживается различие понятий язык и речь на материале разработанных моделей.
На основании высказанной точки зрения можно выразить критику в отношении тезиса: «Речь – это реализация языка». Речь можно, скорее, считать реализацией человека, его личности, интеллекта, аффективной сферы. Включение языка представляет собой необходимое, чрезвычайно специфическое и полезное средство на пути осуществления речи. Отметим также, что языки, посредствующие выражению смысла, могут быть различными (национальными, художественными, поведенческими и др.). В речевом поведении при использовании разных языков человек сохраняет свое существо.
Интерес к психофизиологическим механизмам вербальной способности человека коренится, как отмечено, в самой ее природе. Однако разработка этого вопроса связана с трудностями. Психофизиология – сравнительно молодая наука. Ее выделение в самостоятельный раздел психологии произошло лишь в начале XX в. по инициативе немецкого ученого В. Вундта, считавшего возможным применение физиологических методов лишь к элементарным психическим процессам (простым реакциям, реакциям выбора и т. п.) (Вудвортс, 1950). Язык и речь Вундт отнес к категории сложных психических явлений, подлежащих исследованию неэкспериментальными методами и поэтому поместил их в раздел «психологии народов».
С тех пор психофизиология прошла большой путь развития, накопив багаж знаний в области биологических (физиологических) основ психических явлений, поведения человека и животных, стоящих на разных ступенях эволюционной лестницы. Оформились организационные основы этого направления, образовавшего Международную психофизиологическую ассоциацию, представленную в Организации Объединенных Наций; созданы и функционируют специализированные журналы по обсуждаемой тематике (Psychophysiology под эгидой Американского общества психофизиологов и International Journal of Psychophysiology) (Данилова, 2004, с. 6–8).
В XIX в. стали накапливаться первоначальные данные, проясняющие вопрос о связи языка с функционированием мозга. Они появились в медицине при изучении поражений головного мозга, происходящих из-за травм и болезней. Возникающие при этом так называемые афазические явления обнаруживают характерные нарушения в области речи и языка пострадавших людей. На основе такого рода данных в неврологии были сделаны открытия, связанные, прежде всего, с именами французского нейрохирурга П. Брока, немецкого врача К. Вернике и их многих последователей. Были установлены факты более или менее однозначного соответствия поражения определенных зон мозга и специфических речевых нарушений. Обнаружились характерные зависимости между мозговыми повреждениями и потерей понимания речи, способностью строить речевые высказывания (так называемые сенсорная и моторная формы афазий), описаны сочетанные варианты поражений. Научные находки в этой области образовали прорыв в научном знании о связи мозга и вербальных проявлений. Вместе с тем они содержали слабую сторону: отсутствовали данные о том, какие процессы протекают в мозге и почему функционирование физиологического органа может породить психическое явление, понимание речи, намерение ее построить, выразить словами свою мысль и мн. др. Данный путь исследований получил в науке название локализационизма, для которого вопрос о природе взаимоотношений между физиологическим и психическим процессами остался непроясненным.
Другое направление исследований идет по линии стимуляции избранных зон мозга и выявления возникающих при этом вербальных проявлений. Монреальская школа неврологов (У. Пенфильд, Г. Джаспер) провела большую работу в этом направлении. В нашей стране Н. П. Бехтерева осуществляла в 1970-е годы раздражение таламуса больных людей для описания «мозгового кода» психических явлений. Однако и это направление не преодолело той же недостаточности, что и локализационизм, поскольку «мозговой код» не был убедительно интерпретирован.
Со времени открытия Г. Бергером разного типа электромагнитных колебаний (1929), регистрирующихся с поверхности головного мозга человека, великое множество исследовательских усилий было направлено на их расшифровку с целью установления связи особенностей электроэнцефалограммы с высшими психологическими проявлениями человека (Николаева, 2003). Этот орешек при всей его привлекательности оказался достаточно твердым, однако, в последние десятилетия XX в. достигнуты и расширяются успехи в применении техники ЭЭГ для изучения высших психических процессов, включающих мышление, речь, язык (Ливанов, 1982; Данилова, 2004; Иваницкий, 1990, 2009; и др.).
Новые возможности для исследования работы мозга при протекании психических процессов возникли на основе использования крупных технических предложений. Разработаны высокоценные в контексте психофизиологических и медицинских исследований методы изучения мозговой активности: томографические исследования мозга, магнитно-резонансная томография, магнитоэнцефалография, предложены подходы к анализу и описанию электроэнцефалографических данных, вызванных потенциалов и потенциалов, связанных с событием. На основе экспериментальных фактов разрабатываются теоретические описания деятельности мозговых механизмов. Новая техника активно применяется в настоящее время исследователями в разных странах мира, в том числе в России, и оказывается полезной применительно к изучению вербальных процессов. В результате исследовательских усилий научных коллективов мира, работающих в области психофизиологии, раскрыты многие ранее неизвестные стороны деятельности мозга при осуществлении психических процессов у человека и отдельных видов животных.
Следует отметить, что само понимание предмета психофизиологии претерпевает изменение и оказывается на сегодняшний день не всегда однозначным. Поначалу главный вектор поиска связи человеческой психики с его телом был направлен на понимание зависимости психической деятельности от мозга человека. И это положило начало многим разработкам, принесшим знания о локализации психических функций в коре больших полушарий и подкорке. Сейчас активно развивается область изучения нейронных механизмов мозга, обеспечивающих протекание психических процессов, состояний и поведения (Данилова, 2004, с. 11; Соколов, 2003, с. 281). Возникло направление, обращенное к исследованию генетических механизмов обеспечения психических процессов (Анохин, 1996, 2010).
В 1982 г. в Монреале состоялся I Международный конгресс психофизиологов, на котором обсуждался вопрос, что считать предметом психофизиологической науки. Большинство участников дискуссии высказались за определение психофизиологии как науки, изучающей физиологические механизмы психических процессов и состояния. Однако Е. Н. Соколов и X. Дельгадо считали психофизиологию наукой, изучающей нейронные механизмы психических процессов, состояний и индивидуальных различий. В результате дискуссии возобладало мнение большинства и официально в документах конгресса и Международной ассоциации психофизиологов, которая была основана на этом конгрессе, зафиксировано мнение считать психофизиологию наукой, изучающей физиологические механизмы психических процессов и состояний. Данный подход Е. Η. Соколов характеризовал как корреляционный и считал его неспособным раскрыть суть психического (Данилова, 2007, с. 4–5). Тем не менее и сегодня остается популярным представление о психофизиологии как науке о физиологических основах психической деятельности (Николаева, 2003, с. 4), которые понимаются в широком смысле и без акцента на изучение нейронных механизмов психических явлений. Это определение предполагает исследование связи психики не только со специфической деятельностью мозга, но и с работой других физиологических систем, например, гуморальной, сосудистой, с влиянием анатомического фактора, возрастом и др.
Все же на сегодняшний день изучение нейронных механизмов мозга, обеспечивающих протекание психических процессов, состояний и поведения, оказывается активно развивающейся областью (Александров, 2000, с. 263–341, Иваницкий, 1997, 2009; Данилова, 2004, с. 11; 2006, 2009; Соколов, 2003, с. 281; и мн. др.). Развиваются также исследования молекулярных механизмов, обеспечивающих формирование кратковременной и долговременной памяти; взаимодействия генетических и средовых факторов в приобретении индивидуального опыта (Анохин, 2000, с. 407–449).
В целом можно видеть общую трудность психофизиологических исследований психических явлений, составляющих порой немалое препятствие на пути их развития. Исследователь, располагающий разработанной физиологической теорией и высокими технологическими возможностями в анализе физиологических явлений, может оказаться перед недостаточно точными, а порой и просто расплывчатыми описаниями и характеристиками психического явления. Рассмотрим несколько примеров разной степени успешности использования психологических данных в психофизиологическом исследовании. Тема сознания привлекает и психофизиологов (Соколов, 2004, 2003, Иваницкий, 1997 и др.). Некоторые теории сознания исходят из принципа повторного входа возбуждения в систему, образующую материальную основу сознания. Гипотеза о кольцевом движении нервных импульсов между центральными отделами мозга и проекционной корой впервые высказана А. М. Иваницким в 1970-е годы. Основанием к этому послужили его экспериментальные данные о корреляции среднелатентных компонентов вызванных потенциалов (с латенцией 140–160 мс) с двумя независимыми показателями: показателем сенсорной чувствительности – d' – и критерием принятия решения, зависимого от мотивации субъекта. Позднее эта идея получила развитие в теории информационного синтеза (Иваницкий, 1997). Широкую известность приобрела и теория повторного входа Дж. Эдельмана (1981), в работах которого подчеркивается прерывистость элементарных процессов сознания, возникающих за счет повторного входа, в том числе включающего информацию из долговременной памяти.
Следует принять во внимание, что сознание – один из наиболее сложных психологических феноменов в плане его описании и характеристики. У специалистов есть разные точки зрения на его сущность, придают значение то характеру его наблюдаемого протекания, то личностно-социальной обусловленности, то функции в человеческой жизни. Так или иначе, но ведущий специалист по этой теме в нашей стране В. М. Аллахвердов пессимистически пишет: «…психологи до сих пор не смогли вразумительно высказаться о природе сознания и даже не пришли к согласию в том, какую функцию в человеческой жизни оно выполняет» (Аллахвердов, 2009, с. 13).
В этой ситуации физиологи в исследованиях нейронного механизма сознания вынуждены опираться на те его признаки, которые они выбирают, в сущности, по своему усмотрению. Так, Дж. Экклс носителем сознания считает дендриты пирамидных клеток коры. Эти нервные образования имеют богатую систему взаимоотношений с другими мозговыми структурами, обладают множеством синапсов, выполняют сложные функции и др. Аналогичным образом сознание человека сложно по проявлениям, имеет доступ ко многим психическим функциям, тесно связано с мнемическими процессами и др. Дендриты пирамидных клеток коры, как видим, обладают по описанию характеристиками, возможно, имеющими общее сходство с проявлением человеческого сознания. Но правильно ли опираться на такого рода сходство в выборе кандидата на роль нервного образования, являющегося носителем сознания? Аналогичным образом автор широко известной теории Дж. Эдельман акцентирует значение долговременной памяти в организации сознания. В этой связи акт сознания он описывает как процедуру обработки сигнала в нейронной сети, где после первичного входа сенсорной информации происходит повторный вход, включающий сигналы из ассоциативных зон долговременной памяти (Данилова, 2004, с. 303–305). Так или иначе, но в проводимых сопоставлениях физиологической и психологической сторон исследуемого явления остается много белых пятен и, к сожалению, мало систематичности.
В качестве положительного примера использования психологических данных, служащего подтверждением нашей мысли, отметим разработки молекулярного механизма памяти К. В. Анохина. Автор опирается на точно описанный и установленный еще в XIX в. психологический факт различия краткосрочного и долгосрочного запоминания, что служит основанием проводимого анализа (Анохин, 2010).
Приведенные примеры могут дать пищу для размышления о том, какая мера сходства физиологических и психологических характеристик необходима для успешного проведения психофизиологического исследования. Свое мнение по этому вопросу мы высказываем ниже в следующей главе книги.
Лингвистика и психология занялись исследованием разных сфер проявления вербальной способности человека. Однако границы между этими науками часто оказываются недостаточно четкими. Лингвистика, располагая обширным полем исследовательского материала, в известные периоды своего существования старательно отгораживалась от психологических подходов. Они воспринимались ею как чуждые и недостаточно объективные. Тем не менее в ее истории не раз возникали психологически ориентированные направления, а отдельные весьма авторитетные авторы склонялись к суждениям психологического характера.
Тенденция к размежеванию психологии и лингвистики нашла своих сторонников и в психологии. В начале XX в., как уже отмечалось, приобрел популярность тезис, согласно которому в психологии предметом исследования является речь, но не язык: речь – явление индивидуальное, организуемое в соответствии с психологическими закономерностями; язык – социален, он создается социумом и обслуживает его, он является предметом лингвистики. Этот тезис, будучи некоторое время популярен, все больше теряет своих сторонников в психологии. Пришло осознание того, что язык не в меньшей степени, чем речь, является психологическим феноменом: речевые процессы протекают с участием языковых структур, сформированных в психике говорящего индивида, их нельзя отделить друг от друга. Заметим также, что в классических психологических работах (например, В. Вундта) термины речь и язык употреблялись как синонимичные.
Так какими же на сегодняшний день представляются взаимоотношения психологии и лингвистики в исследовании речи и языка? Существует точка зрения, что эти науки имеют общий объект исследования, но предмет их различен. Это значит, что в обеих науках процесс научной абстракции протекает по-разному, тогда различными оказываются и системы их абстрактных объектов, или логических моделей (Леонтьев, 1999, с. 6–8). Если это и так, то важно понять, существует ли взаимная польза от встречи этих наук, могут ли они, в принципе, дополнять друг друга.
Представляется обоснованным положительный ответ на этот вопрос. Дело в том, что психология, занимаясь природой вербальной способности, нуждается в систематическом и квалифицированном описании фактов ее проявления. Эти знания находятся в руках лингвистов. Например, психолог, изучающий ход формирования фонемной системы языка маленького ребенка, должен опираться хотя бы в минимальной степени на данные фонологии (раздела лингвистики), в поисках ответов на вопросы: что такое фонема, как выявляются различия фонем, как они описываются в их отношении к месту их образования в артикуляторной системе ребенка, как фиксируются противопоставления фонем, каковы фонологические различия разных языков? Такого рода данные позволяют психологу проследить и осмыслить становление фонемного строя языка, развитие рецептивной и артикуляторной способности ребенка (см., например, работы В. И. Бельтюкова).
Если психолог занимается исследованием становления грамматики в детском языке, то ему необходимы лингвистические данные о морфологическом строении слова (желательно в разных языках), о выделенных лингвистами классах слов, грамматических категориях. При наличии такого рода данных психолог может понять, в поле каких явлений он работает и насколько общими являются получаемые им факты (см., например: Ушакова, 1979, 2004). Таким образом, лингвистика придает психологическим исследованиям кругозор, предоставляя базу описания языковых и речевых феноменов, различных национальных языков, их системной организации и проявления, закономерностей развития и изменений.
Психологические данные, со своей стороны, могут быть полезны лингвистической теории в плане придания ей естественнонаучной и социальной ориентированности. Явления языка и речи рассматриваются в психологии в контексте природных и социальных закономерностей жизни человека, учитываются мозговые механизмы вербальных проявлений. Тем самым результаты, которые получит в своем исследовании психолог, будут существенны для лингвистически ориентированного ученого, в чьи интересы входит глубинное познание вербальной способности.
Продуктивность объединения психологических и лингвистических данных в исследовании вербальной способности человека было глубинным основанием появления в середине 1950-х годов научного направления, использующего данные и подходы как психологии, так и лингвистики. Это направление получило название «психолингвистика». В ней реализуется направленность на комплексирование исследований и преодоление ведомственных преград.
На основании сказанного можно выявить общий принцип, отличающий исследования психолингвистической ориентации: использование в исследовании (явное или неявное) данных, позиций, подходов и психологии, и лингвистики с целью развития знаний в области природы речи и языка. Если иметь в виду этот принцип, то на конкретном материале можно убедиться в тесной связи психологии с психолингвистикой.
Это обстоятельство обнаружилось уже с первого шага возникновения психолингвистики как новой науки. В 1953 г. группа собравшихся в США, г. Блумингтоне авторитетных психологов, лингвистов и других специалистов в результате совместной двухмесячной работы очертила круг проблем и теоретических оснований, которым было дано имя «психолингвистика». В основу нового направления была положена психологическая модель Ч. Осгуда, наложенная на лингвистический контекст. С тех пор прошло более чем полвека, отмеченных и увлечением и разочарованием этой наукой, которая пришла, тем не менее, к определенной стабильности развития, накопления позитивных фактов и их теоретической интерпретации.
Опираясь на принцип, выявляющий суть психолингвистики, можно обоснованно рассмотреть историческую ретроспективу и выявить в ней ранние предпосылки этой науки. Мы видим, что фактически психолингвистические по своему характеру исследования велись задолго до XX в., они связаны со многими блестящими именами и идеями, оставившими не теряющий ценности след в познании удивительной способности человека пользоваться речью и языком.
В течение большого отрезка времени существовал вид научной деятельности, который еще не назывался психолингвистикой, но фактически был направлен на изучение ее предмета.
В области психолингвистических исследований можно различить два направления. Одно из них имеет своим объектом речевые процессы, динамично организующиеся в когнитивной системе говорящего человека, другое – стабильно существующие языковые структуры. В рамках первого, достаточно развитого и традиционного направления, ведутся исследования речевых процессов, протекающих при построении говорящим человеком предложений и более крупных речевых произведений (диалогов, текстов), детерминируемых характером актуализированных ассоциаций, развитием речи у ребенка и многими другими факторами.
В рамках второго, значительно менее разработанного направления, рассматривается преимущественно вопрос о связи психических явлений с особенностями языка, где объектом исследования становится собственно языковой материал. Примером яркой идеи и формулировки в рамках этого второго направления можно считать тезис Э. Сепира и Б. Уорфа о лингвистической относительности, согласно которому используемый человеком язык оказывает давление на его психику, формируя в сознании соответствующие языку ментальные структуры (двоичности, троичности и т. п.). Интересный вариант исследований рассматриваемого типа предложен Дж. Лакоффом в известной статье «Мышление в зеркале классификаторов» (1988, с. 12–52), где автор развивает суждения о выработке у человека мыслительных категорий в соответствии со структурой действующего языка. Связанные с особенностями родного языка проявления в психике человека прослеживаются в экспериментальных исследованиях современной американской исследовательницы Леры Бородитской (М., 2008).
Направление второго типа мы предлагаем обозначить термином лингвопсихология, считая ее в целом аспектом психолингвистики, поскольку общая задача исследований в обоих направлениях одинакова: познание природы и сущности психических явлений, связанных с использованием слова[6]. Вместе с тем существуют, как это отмечено выше, очевидные различия в направленности, характере и организации исследований в обсуждаемых направлениях. Если традиционная психолингвистика ориентируется на сиюминутный речевой процесс, воспроизводимый в ходе эксперимента, то лингвопсихология, имея своим объектом материал словарной лексики, отражает совокупный сложившийся в истории продукт вербальной деятельности поколений людей. Этот материал, можно думать, свидетельствует о крупных процессах вербальной сферы, соответствующих языковой логике многих его носителей – «народной мысли», что говорит о значимости стоящих за ним когнитивных механизмов.
Лингвопсихологические исследования обращены, в первую очередь, к теме вербальной семантики как совокупности специфических явлений когнитивной сферы человека. Специфичность вербальной семантики в том, что она связана с потенциальным или актуальным осознанием или пониманием говорящим человеком отношений между вербальными элементами и объектами внешнего мира, а также отношений вербальных элементов между собой.
К достоинствам лингвопсихологических исследований можно отнести их высокую объективность и возможность статистической оценки результатов. Их слабая сторона в том, что получаемые факты, если они не опираются на дополнительные материалы, представляют лишь статическую сторону изучаемых психологических феноменов.
В конце XX в. в Великобритании возникла и активно развилась так называемая дискурсивная психология, направленная на исследование крупных речевых массивов – текстов. Дискурс (от англ. discourse – беседа, разговор, речь письменная или устная) в современном психологическом словоупотреблении – это все формы устной и письменной речи человека: естественно протекающие разговоры, интервью, письменные тексты (Gill, p. 141). Авторы направления претендуют на кардинальные повороты в науке, которые могут быть сделаны на основе предлагаемого объекта. В книге Discursive Psychology (Дискурсивная психология), вышедшей в 1995 г. под редакцией известных английских психологов Рома Харе и Питера Стирнза (Rom Harre and Peter Stearns), аргументируется тезис: «Психология как дискурсивный анализ». В книге, как и в других публикациях (J. Potter, Μ. Wetherell, J. Shotter, К. Gergen, R. Gill и др.), настойчиво звучат характеристики «новая парадигма», «новый метод», «волнующее продвижение в социальных науках».
Формулируются тезисы: дискурс составляет характерную особенность человеческой жизни. Он функционирует отнюдь не потому, что «отражает» (объективно) действительность. Такого рода «отражение» вообще достаточно сомнительно. То, что мы воспринимаем через речь, в большой мере определяет наш взгляд на мир или, по меньшей мере, влияет на него. Р. Харре прослеживает влияние дискурса на когнитивную сферу человека и объявляет «вторую когнитивную революцию» (Harre, 1992), а Дж. Шоттер, К. Гирген (1994), Дж. Поттер (1996) предлагают связанный с дискурс-анализом новый подход, «конструкционизм», призванный показать, как различные сферы человеческой активности определяются функционирующим в обществе дискурсом. Основная мысль авторов состоит в том, что через дискурс устанавливается множество психологических и социально-психологических явлений. Это подтверждается примерами формирования персональной идентичности; властных позиций; манер повседневного поведения людей; рассмотрения роли риторики и повествования в развитии науки; анализа процессов воспоминания и забывания в контексте социальной активности и мн. др. Общую основу всех тем составляют, по мнению разработчиков, процессы, формирующие человеческие способности, опыт, обыденное сознание и правила общения людей в их взаимообмене разнообразными дискурсами (Shotter, Gergen, 1994, цит. по: Potter, 1996, р. 126).
В публикации К. Гиргена (Gergen, 1994) обозначены следующие постулаты:
1) «Формулировки, с помощью которых мы оцениваем внешний мир и нас самих, не определяются воздействующими на нас объектами» (с. 49).
2) «Формулировки и представления, помогающие нам понять мир и нас самих, являются социальными продуктами, возникающими из исторически и культурно обусловленных взаимодействий между людьми» (с. 49).
3) «Степень устойчивости оценок во времени зависит не от их объективной ценности, а от изменчивости социального процесса» (с. 51).
4) «Язык приобретает свое значение в человеческих делах в соответствии с тем, как он функционирует в паттернах взаимодействий» (с. 52).
5) «Понимание существующих форм дискурса совпадает с оценкой паттернов культурной жизни, и эта оценка побуждает и другие культурные проявления» (с. 53).
В отношении методических подходов к проведению дискурс-анализа указывается, что он не располагает в традиционном смысле методом, поскольку не имеет формально определимого набора процедур, не пользуется традиционными статистическими приемами, в нем особым образом стоит вопрос о проверяемости получаемых результатов. «На помощь исследователю приходит сама теоретическая система, которая различными путями направляет анализ» (Поттер, 1995, с. 129). Аналогичным образом расплывчатые рекомендации по используемому методу даются и другими авторами (Gilbert, Mulkey; Billig; Gill; Widdicombe).
Опубликованные материалы исследований в области дискурсивной психологии показывают, что тексты рассматриваются исследователями как социальная практика, выделяются и описываются стороны дискурса, играющие роль в построении социального мира; исследование языка производится в заостренном социально ориентированном плане. Есть основание квалифицировать это направление как оригинальное. Его слабостью оказалась разработка методических приемов анализа дискурса.
В настоящее время дискурсивное направление в разных его модификациях продолжает развиваться в западных странах, о чем свидетельствуют свежие публикации (Renkema, 2009; Weigand, 2009; Suomela-Salmi, Dervin, 2009 и др.).
Когнитивное направление стало мощным трендом в современной мировой науке. Центральная задача этого направления – исследование процессов, механизмов и явлений, лежащих в основании познавательной деятельности человека.
В системе когнитивных функций речь и язык занимают особое место. Вербальные процессы, в отличие от процессов мыслительных и перцептивных, не создают нового знания. Однако без участия речи и языка невозможна полноценная познавательная деятельность людей в социальных условиях, таких, как обучение в школе или вузе, исследовательская деятельность ученого, преподавание, работа политика, журналиста и даже повседневное общение. Тем самым, не осуществляя функции познания в прямом смысле, вербальные процессы оказываются все же в когнитивном круге.
Поскольку речь и язык являются сложнейшими феноменами человеческой психики, то существенной стороной их изучения становится выявление механизмов их функционирования. В современной науке это понятие относится к исследованию разных уровней действия человеческого организма: нейронного, условно-рефлекторного, генетического, поведенческого и др. Для описания этой сложности адекватно использование модельных представлений.
Модель – образец, прообраз (фр.). Моделирование – создание схемы, воспроизводящей существенные черты образца. Это удобная, а часто необходимая форма представления сложных объектов. В нашем случае для определенности понятий удобно применять термин концептуальная модель. Этот термин используется сейчас у нас и за рубежом в таком, например, контексте, как концептуальная нервная система (conceptual nervous system), концептуальная рефлекторная дуга (conceptual reflex arc) и др. За этой терминологией стоит представление об объекте (например, нервной системе) в виде блоков, ответственных за когнитивные, исполнительные и модулирующие процессы (Соколов, 2003, с. 285).
Вербальный механизм является системой, включающей различные структуры и осуществляющей многообразную динамику. Для его исследования и описания удобно использовать концептуальные модели разного типа: структурные, динамические, смешанные. В западной науке существует несколько широко известных модельных представлений, относящихся к вербальному механизму: динамическая модель В. Кинча (W. Kintch), представляющая процесс обработки смысловой информации; структурная модель В. Левелта (W. Levelt), описывающая основные блоки речеязыкового механизма; модель П. Куль (Р. Kuhl), где реализованы представления автора об онтогенетическом формировании речевосприятия, и ряд других.
В отечественной психолингвистике разработаны модели, описывающие процесс продуцирования речи. Многие из них приобрели известность (Леонтьев, 1997, 1999; Залевская, 1999; Ахутина, 1989; Зимняя, 2001). Большой круг исследований выполнен в связи с анализом восприятия и понимания речи. Модельные описания восприятия и понимания речи восходят к предложенным еще в 1950-1960-е годы моторной (Л. А. Чистович, А. Либерман) и акустической (Г. Фант, Р. Якобсон) теориям. В более позднее время во внимание приняты дополнительные стороны процесса: его активность или пассивность (Sternberg, 1996), включение перцептивных действий (Лосик, 2000), генетические основания (Бельтюков, 1997). В наших исследованиях разработано несколько концептуальных моделей: структурная модель общей организации вербального механизма; динамическая модель выбора слова при построении осмысленного предложения; динамическая модель именования в онтогенезе. Эти разработки более полно охарактеризованы в соответствующих разделах данной книги.
Отметим, что разработки модельного описания речепроизводства и речевосприятия представляют собой линию психолингвистических исследований, имеющую, кроме теоретического, практическое значение, например, при изучении речевых нарушений; в кибернетике при решении проблем искусственного интеллекта. В то же время остается возможность расширять сферу охвата вербальных явлений и в равной мере вводить в модель способность порождения и восприятия речи.
В данном разделе определяется фундаментальная проблема области исследования речи и языка. Ее составляет психологическая способность, обеспечивающая переход от субъективного переживания (мысли, впечатления, чувства и др.) к объективному, физиологическому и физическому проявлению вовне (говорению, вокализации, мимике и др.), а также и в обратном направлении. Возможность совершения такого перехода может быть обозначена как вербальная способность. Ее исследование составляет ключевое звено в определении предмета психологии языка и речи. От него идут две линии исследовательского поиска: а) изучение посредствующих психофизиологических механизмов, обеспечивающих организацию вербального процесса, и б) изучение психологической, в особенности семантической стороны, вербального акта. Разработка этих направлений ориентирована на познание природы вербальной способности.
Характеристики многих сторон функционирования вербального механизма приносят ценные данные для раскрытия природы слова. К ним относятся такие исследования, как физиологическое (нейронное, генетическое) обеспечение вербальной способности, механизм перехода от психического содержания к слову, восприятие речи, организация произнесения речевых элементов и паттернов, онтогенез и филогенез языка и речи, нарушения и патологии речевой функции и мн. др.
Хотя раскрытие природы вербальной способности и рассматривается в книге как фундаментальное ядро предмета исследования в избранной области, тем не менее, очевидно, что сверх него существует богатая, в значительной мере гуманитарная область, изучающая личностные и социальные проявления вербальной деятельности человека. Эта область основана на том, что речевая способность в разных ситуациях используется людьми в их повседневной жизни. Она функционирует как средство установления и поддержания контакта; организации жизни, своей и других; осуществления ряда социальных функций, психотерапии и многого другого. Таковы темы: речь в общении, ораторское искусство, ведение переговоров, конфликтные дискуссии, обучение языкам, речевые проблемы в логопедии, медицине, юриспруденции и ряд др.
Обнаруживается, таким образом, что предмет психологии речи и языка в своем относительно полном виде включает две тесно связанные области: исследование природы слова и исследование социальных и личностных функций слова. Таким образом, мы предлагаем считать предметом психологической науки в области речи и языка исследование природы и функций вербальной способности в жизни отдельного человека и человеческого сообщества.
Сформулированное определение позволяет рассмотреть с очерченных позиций взаимоотношения психологии речи и языка с другими научными дисциплинами, находящимися с ней в контакте, что расширяет и обогащает представление о ее предмете. Психологический аспект тесно переплетается с психофизиологией, лингвистикой, психолингвистикой, философией языка, социальными направлениями, онтогенетическим подходом.
Как аргументируется выше, с физиологическим функционированием мозга, мозговых структур, нервной системы вербальная способность имеет глубокие связи. Однако специалисты естественной ориентации лишь постепенно пришли к возможности изучения физиологических характеристик вербальных процессов. Эта возможность стала более заметной по мере накопления успехов физиологии в разработке методических и технических приемов, адекватных для регистрации тонких и быстротечных вербальных процессов. В настоящее время в этой области достигнут существенный прогресс.
Постепенно приобретает значимость вопрос о собственно психологическом, субъективном аспекте в изучении психологии речи и языка. В слове происходит выражение внутреннего мира человека, его психологических состояний: чувств, желаний, мыслей. Тема психологического содержания речи обсуждается в книге с использованием термина вербальная семантика.
Психолингвистика с первых шагов своего возникновения базировалась на объединении лингвистических и психологических данных, и эта установка реализуется и в наши дни. Сам термин психолингвистика правомерно употреблять как синоним к более распространенному обозначению психология речи и языка. В контексте психолингвистического направления легко решается проблема взаимодействия языка и речи в вербальном процессе. Свое место находит тема лингвопсихологии, в которой засвидетельствован факт продуктивности психологического анализа языковых (лингвистических) материалов для извлечения из них психологических данных.
Дискурсивная психология подчеркнула значение использования речи в социуме. Эта область должна занять свое место в психолингвистических разработках.
Не оказываются посторонними для психологии речи и языка когнитивные науки, разрабатывающие и применяющие ценные способы анализа и описания сложных объектов, к числу которых, несомненно, относятся речь и язык. Модельные представления дают возможность сделать наглядными и умопостигаемыми теоретические разработки психолингвистов. Применение когнитивистских моделей не является в то же время чем-то искусственным и чуждым для психолингвистических исследований, так как в определенном смысле речь и язык входят в круг познавательных операций, поскольку служат хранению, передаче и приему знаний.
Сближение разных подходов в исследовании вербальной способности не может, однако, сводиться к их механическому соединению. Поэтому важнейшей проблемой становится вопрос о форме синтезирования получаемых в исследованиях фактов и о появлении методических разработок, адекватных данной задаче. Соединение, взаимное дополнение и обогащение разноаспектных данных можно рассматривать как форму системного подхода к исследованию действующей в человеческой психике вербальной способности. Системный подход направлен на преодоление ограничительных рамок и ведомственных преград, что делает знание об объекте более объемным и глубоким, более адекватным действительности. Значимость такого рода подхода для психологической науки неустанно подчеркивал Б. Ф. Ломов (Ломов, 1999). Отмеченные факты наводят на мысль о необходимости построения единой науки о человеческом слове, столь важной части нашего существования. Возможно, такая наука возникнет на основе труда специалистов.
Изложенные в данной главе тезисы представляют теоретическую схему для ориентации во взаимоотношении наук, изучающих человеческое слово.