Детство помню смутно. Любовь к матери, Цзю (Ким) Надежде Васильевне – самое яркое воспоминание детства. Из детского сада я часто приносил домой две конфетки и печенье, которое нам давали на полдник. Когда мамы не было дома, я с благоговением думал о той ми- нуте, когда она придёт и я с радостью отдам ей всё, что у меня есть. Когда приходилось ждать долго, я, сидя на лавочке во дворе дома, вынимал свои сокровища из карманов и раскладывал рядом с собой в тень, боясь, чтобы шоколадные конфеты в красивых бумажных обёртках не растаяли в жаркую погоду.
Это одно из воспоминаний детства, которое прошло в посёлке Тас-Бугет, недалеко от г. Кзыл-Орды в Казахстане, где я родился 28 декабря 1954 г. Мама рассказывала, что раньше, до войны, когда она ещё была маленькой, они с семьёй, папой, мамой и братом, Иваном, жили на Дальнем Востоке в России, Приморском крае. Мама очень хорошо училась в школе, на одни пятерки, но закончила только четыре класса, потому, что в 1937 году, когда ей было 10 лет, всю семью и всех корейцев, проживавших в Приморском крае, а это сотни тысяч человек, депортировали в Среднюю Азию и Казахстан. Во время переезда многие, особенно старики, женщины и дети, погибли от холода, голода, болезней, потому, что их везли под охраной в товарных вагонах, в суровую холодную осень 1937 года. Не успевали даже хоронить людей, потому, что стоянки были короткими. В этот год у мамы умерла её мама, т. е. моя бабушка и они вместе с братом Иваном осиротели, потому, что папа женился на другой и мачеха заставляла мою маму делать всю домашнюю работу и в школу ходить запрещала. По словам мамы я был болезненным ребёнком. Наверное это отчасти потому, что я был внеплановым ребёнком, потому, что годом раньше меня родилась сестра Ира, которая, к сожалению, умерла, вскоре после моего рождения. Видимо, Ира, должна была стать последним желанным, четвёртым ребёнком в семье после трёх старших братьев. Но моё рождение изменило эти планы и наконец, через три года после моего рождения родилась сестрёнка Ираида. В детстве мне часто снился один и тот же сон, будто я готовлюсь отражать нападение невидимого противника и я готовился отражать это нападение, рядом со мной лежали гранаты и другое оружие. Вообще, мне снились странные сны, во сне я часто летал и не мог коснуться ногами земли, как бы я этого ни хотел. Я парил высоко над землёй, как будто у меня за спиной были крылья. Ходить во сне по земле, как все обычные люди, я стал после того, как в 1982 году, когда я жил с семьёй
в Киргизии и работал с женой в музыкальном училище города Ош, мне вырезали аппендицит. Конечно, лучше не вскрывать брюшную полость, но во время операции по удалению аппендицита, мне разрезали брюшную полость и я почувствовал, как часть моей души покинула меня через образовавшуюся брешь. Часто я видел вещие сны, которые сбывались через много лет и когда они сбывались, мне казалось, что я уже видел то, что происходило со мной, встречи с новыми людьми уже происходили, но только в далёких снах.
Помню, как то, ночью я проснулся и заплакал. Когда пришла мама, чтобы успокоить меня, я сказал ей: «Гром гремит.. мне страшно..». Наверное, на самом деле, никакого грома не было, только шёл дождь и дул ветер.. Это внутренняя энергия, называемая Кундалини, «бившая во мне ключом по голове», стремилась выйти наружу, через Брахмарандру, отверстие на макушке головы и вызывала звуки, похожие на раскаты грома. Эта скрытая энергия Кундалини или атомная энергия есть в каждом человеке, но пробуждаясь, она может вызвать неадекватную реакцию, подобную приступам эпилепсии, когда энергия Кундалини стремится выйти, но не может найти выход и тогда тело человека «ходит ходуном» в припадке эпилепсии. Такая реакция происходит, когда Великий Гуру, Учитель, даёт инициацию, передаёт свою духовную энергию своим ученикам, не достаточно высокого духовного уровня. Приступы эпилепсии говорят о том, что человек обладает огромной, но, не управляемой энергией.
Детство проходило весело и счастливо. Я, наверное был самым весёлым и счастливым ребёнком на Земле, потому, что я считал, что все люди хорошие и добрые, злых людей нет. Я каждый день засыпал и просыпался с ощущением счастья и радости. Мою жизнь сопровождали постоянные игры в казаки-разбойники, в «асычки» (из бараньих косточек), в «лянгу» (игру в подбрасывание попеременно каждой ногой соединённой со свинцом кусочка бараньей кожи), в «войнушку», в футбол. Беготня по улицам, лазание по деревьям, крышам, стрельба из рогаток и деревянных пистолетов с резинками – занимала почти всё моё свободное время. Домашние уроки я делал быстро, прочитанное запоминал с одного, двух раз. Иногда готовился к урокам на переменах, если не успевал делать их дома, но первые четыре класса я проучился на отлично и несколько лет «висел» на Доске Почёта в общеобразовательной школе. Самым зрелищным и захватывающим был телевизор с маленьким экраном и большой линзой спереди в квартире у моего соседа и друга детства Саши Ким (он потом занимал высокие должности в областной полиции, а затем в таможне г. Шымкента в Казахстане). Фильм о маленьком герое французской революции – Гавроше. Знаменитая песня «крутится, вертится шар голубой, крутится, вертится над головой..», которую пел всеми любимый Максим. После просмотра таких фильмов хотелось совершить что-нибудь героическое, какой-нибудь подвиг, хотелось радоваться жизни и любить всех.
В послевоенные годы всю страну, особенно в 60-70- е годы охватывал душевный подъём, творческий порыв сопровождался небывалым, грандиозным, масштабным строительством: целина, БАМ, страна покорила космос. Это было время высоко духовных людей, высоко духовного общества и до сих пор люди сохранили высокие духовные идеалы, хотя многое уже утеряно безвозвратно с приходом новых экономических и политических реалий – капитализма, с его принципом главенства материального над духовным.
Первый день в школе запомнился, как яркий, большой, радостный праздник. Торжественная линейка, построение первоклассников во дворе школы №32 им. Мухтара Ауэзова в г. Чимкенте в Южном Казахстане, (куда наша семья переехала в 1960 году и папа, работая главным бухгалтером СМУ «Казстройэлектромонтаж» получил трёхкомнатную квартиру в новом двухэтажном доме, построенном на улице Некрасова с большим приусадебным участком (коттеджного типа). Кругом море цветов, улыбки, радостные лица. Символический ключ знаний на красивой подушечке, зависть к мальчику, который нёс эту подушечку. Торжественные речи, после которой все ученики разошлись по классам. Мой класс был 1»Б». Первый урок я не запомнил, вернее, я запомнил не то, что нам объясняла учительница, потому, что я не вслушивался в её речь, а озирался по сторонам, рассматривая новых ребят, новую обстановку. Я сразу же влюбился в двух девочек-одноклассниц, Нину и Наташу. У Нины было симпатичное личико, симпатичный носик-курносик. Наташа не была красавицей, но она, как и Нина была отличницей. Я почему-то всегда влюблялся в девочек-отличниц или которые обладали каким-нибудь талантом. Но, это не была первая любовь, моя первая любовь была в детском саду, где я влюбился в девочку в нашей группе, правда имени её я уже не помню. Я был влюблён в них тайно, даже самому себе не признавался в этом. Они были для меня неким идеалом. Я боялся к Нине подойти, не говоря уже о том, чтобы до- тронуться до неё. Но, когда однажды мальчик из наше- го класса, Коля, подошёл к ней сзади и сильно обнял её руками, а она совсем не сопротивлялась, мой один идеал перестал для меня существовать. Я переключился на Наташу.
Эта идеализация, перешедшая позже в максимализм, что, в общем-то не плохо, сочеталась с духом того времени, духом соцсоревнований, героических побед, трудовых подвигов. Идеализировали героев труда, артистов кино, руководителей партии и государства. Наверное, вся страна, как и я, переживала состояние детства. Больше всего я любил получать пятёрки в школе и с радостью показывать дневник с пятёрками родителям. Этот процесс доставлял моим родителям, а особенно мне, большое удовольствие. Родителей, когда вызывали на родительское собрание, хвалили учителя. Конечно, этот процесс, опять же, сродни духу времени, когда поощрялись в основном цифры, количество произведённой сверх плана продукции. Так продолжалось во втором, третьем, четвёртом классе, когда я получал Похвальные Грамоты за отличные успехи в учёбе, что очень сильно возбуждало мою гордость и приносило большое удовлетворение. В десять лет я поступил совершенно случайно в музыкальную школу №1 г. Чимкента. Моя сестрёнка, Ида, за год до этого поступила в музыкальную школу по классу фортепиано и ей купили новое чёрное пианино «Беларусь» (оно до сих пор стоит в старой родительской квартире, где сейчас проживает мой брат Илларион с семьёй). Но она почему-то бросила занятия. И, чтобы инструмент не стоял зря, меня повели в музыкальную школу. У меня был очень красивый голос, я спел на вступительном эк- замене очень популярную тогда песенку «Санта-Лючия». Но, так как это происходило уже во время учебного года в сентябре-месяце, меня приняли в класс скрипки, где был недобор. Моим первым учителем по скрипке стал худощавый, хромой, в очках, очень общительный, доброжелательный и энергичный мужчина лет пятидесяти. Я был переростком и очень зажатым учеником, поэтому, учение давалось мне с большим трудом и напряжением. Учитель, Ярослав Борисович Радушкевич, которого я всегда вспоминаю с большой любовью, очень терпеливо, бережно, прививал мне первые знания.
Несмотря на физические комплексы, я обладал огромным вниманием и ловил каждое слово, каждый звук, который слышал на уроке. К сожалению, дома я занимался на скрипке мало, с неохотой, перед уроком. Когда урока не было по причине болезни педагога, я с радостью шлялся по улицам ближайшие день-два и чувствовал себя свободным. Но это была мнимая свобода. В общеобразовательной школе дела стали идти похуже. Желание получать пятерки и хвастаться дневником не пропало, но оно не было подкреплено серьёзностью подготовки к занятиям. Домашние уроки я продолжал делать быстро, моментально решал все задачи, которые не смог решить списывал перед уроком у друзей, Вити, Коли или Саши. Устные задания дома не учил, за исключением стихотворений, а учил в переменах между уроками. Когда был готов к уроку, часто «тянул руку», чтобы «выйти к доске» и отвечать, а когда не был готов, не успевал списать или не успел приготовиться, то сидел молча и тихо. В таком случае, двойки были неизбежны. Иногда, я их избегал, когда с другом, одноклассником и соседом Вовкой ходил вместо уроков в кинотеатр на новый приключенческий фильм. Просмотр фильмов был моей страстью.
Но, незнание одной темы приводило к непониманию другой и занятия в общеобразовательной школе превратились для меня во что-то нужное, необходимое, но, как в нечто должное, обязательное, принудительное и не свободное. Другое дело, занятия в музыкальной школе. Они стали приносить удовлетворение, радость, особенно после небольших успехов, которые стали приходить на третьем году обучения. С третьего класса я стал учиться в музыкально школе на отлично, часто выступал на концертах в школах, библиотеках и наконец, большой успех после областных прослушиваний, выступление на Третьем Республиканском конкурсе юных музыкантов в марте 1969 года в г. Алма-Ате во время школьных каникул. Для участия в конкурсе меня, ученика 4 класса сразу перевели в 5 класс, так как по условиям конкурса в нём могли принимать участие только старшеклассники. Вместе со мной от Чимкентской области поехала на конкурс другая ученица Ярослава Борисовича, Ольга Агеева. На первом туре я с большим воодушевлением и подъёмом играл 1-ю часть концерта А. Вивальди ля минор для скрипки, пьесу В. Моцарта «Менуэт», пьесу Г. Жубановой «Коктем» («Весна»). Перед выступлением руки были потные, был сильно взволнован. Но, когда поднял скрипку и начал играть, то всё волнение, зрительный зал, жюри, куда-то исчезли. На сцене царила божественная музыка А. Вивальди, В. Моцарта.. С большим удивлением и радостью узнал о том, что мы с Олей прошли во второй тур конкурса. А известие о том, что я занял 3 место и стал лауреатом, воспринималось мною, как во сне. Триумфальным было возвращение домой. Это была первая победа скрипача из Чимкентской области на Республиканском конкурсе. Посыпались всевозможные приглашения на различные фестивали, концерты, смотры, где задаривали различными призами, подарками.
Детство, счастливое детство прошло быстро, как одно мгновение. Окончание музыкальной школы совпало с поступлением в музыкальное училище..
«ЮНОСТЬ»
Куда поступать? Вот вопрос, который встал передо мной в июне 1971 года, после получения свидетельства с отличием об окончании музыкальной школы и выступления на Отчётном концерте в зале Областной филармонии. Поступать в музыкальное училище, а затем в консерваторию, я решил ещё учась в музыкальной школе.
Даже, когда пройдя медкомиссию в военкомате был записан в десантные войска и мне военком предложил поступать в военное училище, я наотрез отказался, потому, что знал, что буду музыкантом. Мой педагог, Никитенко, лауреат Закавказского Межзонального конкурса скрипачей, преподаватель музыкального училища в Чимкенте, у которого я учился в выпускном классе, к тому времени уехал, так как жил в общежитии и перспектив получить квартиру, наверное не имел. Идти к другому педагогу мне не захотелось и я поехал попытать счастья в Москве, где к тому времени жил в однокомнатной квартире гостиничного типа на 6-й Кожуховской улице, мой старший брат Илья. Папа, Цзю Николай Сергеевич, после работы главным бухгалтером в тресте «Стройиндустрия», перешёл переводом на работу главным бухгалтером Всесоюзного Проектного Института «Союзгипрорис» и два раза в год ездил в командировку в Москву в Министерство Мелиорации и водного хозяйства (которое было непосредственным куратором Института) с бухгалтерским отчётом и по знакомству устроил Илью в Москве, где он получил квартиру, поступил в Институт и работал в ЖКХ.
По прибытии в Москву, я сразу отправился в музыкальное училище при Московской Государственной Консерватории на Мерзляковский переулок. На звуки скрипки зашёл в один из классов на втором этаже. Там готовилась к уроку студентка училища. Попросив разрешения, стал её слушать. Она исполняла какое-то виртуозное произведение. Я подумал о том, что сейчас придёт педагог и начнёт её хвалить, но когда пришла преподаватель, она стала её ругать и угрожать тем, что вызовет её родителей. Мне стало «не по себе» от таких слов и я быстро ретировался из класса и из училища. В Гнесинское училище я шёл без энтузиазма и попал на консультацию к педагогам Башмакову и Кунакову. Прослушав моё исполнение первой части концерта И. С. Баха для скрипки, они похвалили за эмоциональное исполнение, «с огоньком!» и предложили учиться в училище на альте. Я отказался от такого предложения. В училище им. Ипполитова-Иванова случайно заглянул в класс из которого были слышны звуки скрипки. В кабинете вела консультацию для абитуриентов миловидная, пожилая женщина Татьяна Вячеславовна Погожева (как я потом узнал, мать знаменитого скрипача, профессора Московской консерватории Игоря Семёновича Безродного. Его отец Семён Безродный так- же преподавал в этом училище). Моя игра на скрипке ей чрезвычайно понравилась и она захотела взять меня в свой класс, но, поговорив с директором, она сказала мне, что для поступления в училище мне нужна прописка в Москве, так как общежития в училище не было..