Я выбежала на улицу. Мне не хватало воздуха. Казалось, что-то глубоко внутри меня мешало ему проходить и не пускало в лёгкие. Я наклонилась, опустив голову между колен, и стояла так несколько мгновений, глубоко дыша, почти насильно проталкивая кислород в лёгкие, заставляя его наполнять кровь.
Я не позволю этой старой карге убить меня.
– Алина! – Тёмка замер в проёме дверей, оглядывая территорию, и спустя секунду зацепился за мою сложенную пополам фигуру.
Мне не хотелось с ним разговаривать. Ни с кем не хотелось. Не сейчас Мне просто необходимо побыть одной. Хотя бы немного. Пока я не осмыслю полученную информацию и не придумаю, что с ней делать.
Как жить дальше с этим знанием…
Поэтому я развернулась и помчалась прочь.
Жук стоял посреди двора. Как хорошо, что я не загнала его в гараж. Ключ зажигания темнел в замке. Всё, что мне было нужно, это успеть нырнуть в салон, завести машину и забаррикадироваться, пока Тёма меня не догнал.
Я успела.
Он стоял рядом с Жуком и стучал в водительское окно. Но я заставила себя не смотреть на брата. Точнее совсем не брата. Постороннего человека, который мне теперь кто?
Правильно – никто.
А значит, мне стоит держаться от него подальше. Как можно дальше.
Сдавая назад, к воротам, я всё же не удержалась и взглянула на Тёмку. Он шагал рядом с машиной и отчаянно цеплялся пальцами за стекло. Как будто, стоило ему отпустить, и я исчезну навсегда. Будто для него это имело жизненно важное значение.
– Алинка, открой, – говорил он, – это всё ерунда. Вместе мы всё решим.
Но я заставляла себя не смотреть на него и не слушать.
Поняла, что не вижу ничего впереди. И когда успел начаться дождь? Я включила дворники и только тогда обнаружила, что это не дождь.
Это я плачу.
Вытерла рукой слёзы и, больше не слушая бывшего брата и самого близкого мне человека, вывела машину из ворот.
Больше он за мной не шёл.
Всё правильно – мы теперь чужие люди.
Я вдавила педаль газа и помчалась по улице. Прочь из города. Прочь от своей прошлой жизни.
Не знаю, сколько я так гнала по шоссе, лавируя между машинами, и только чудом несколько раз избежав столкновения. Но, когда увидела, как встречный автомобиль вильнул из-за меня, и его повело на обочину, очнулась.
Не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.
Сбросила газ и съехала к лесополосе, чуть постояла, убедившись, что та машина благополучно выровнялась и двинулась дальше, а после поехала вперёд, постепенно оказавшись между полем и лесом.
И самое главное – в полнейшем одиночестве.
Тогда я наконец выбралась из Жука, не боясь, что меня кто-то увидит, упала на землю и завыла от отчаяния, оплакивая самую страшную потерю в своей жизни. Ведь у меня теперь не было семьи. Я осталась совершенно одна, никому не нужная в этом диком, жестоком мире.
И что мне теперь делать?
Над ухом раздалось чьё-то учащённое дыхание, а щеки коснулось нечто мокрое и тёплое. Я подняла голову. На меня, высунув розовый язык, смотрел пёс, повиливая обрубком хвоста.
Я шмыгнула носом, вытерла слёзы и протянула руку, чтобы убедиться, что собака мне не привиделась, уж слишком неожиданной оказалась эта встреча.
У него оказалась гладкая атласная шкура тёмно-коричневого, почти чёрного цвета. Я погладила её, вдыхая запах собаки, и убеждаясь, что она мне не привиделась.
Точнее он. Это был кобель.
– Ты как здесь оказался, мальчик?
Пёс никак не отреагировал на вопрос. Молча уселся рядом, чего-то ожидая.
И я только теперь поняла, что лежу в пыли в мятом платье, с опухшим от слёз лицом. И видок у меня наверняка ещё тот. Хорошо, что собаки равнодушны к внешнему виду.
– Джек, ко мне! – раздался невдалеке громкий мужской голос.
А вот это уже хуже.
Как-то с хозяином я не рассчитывала встречаться. Джек убежал на зов, снова оставив меня одну.
Может, он меня не выдаст? И его хозяин пройдёт мимо.
Но моим надеждам сегодня не суждено было сбываться.
– Вам нужна помощь? – спросил меня тот же голос.
Я коротко взглянула на него, быстро фиксируя внешность человека, отмечая высокий рост, ёжик светло-русых волос, прямой нос, резко очерченные губы и глаза… Того удивительного льдистого цвета, что я видела только на фотографиях тётушки Милли, которые она привезла из очередной своей безумной экспедиции в Арктику. Такого цвета на тех снимках была вода в озёрах, образовавшихся внутри айсбергов.
Сверкающий голубой, так бы я это назвала.
Я поднялась на ноги, стараясь больше не смотреть на незнакомца. Пусть и было неблагоразумным поворачиваться спиной к первому встреченному в лесу человеку. Но всё же нечто глубинное, исконно женское, не позволяло мне демонстрировать незнакомому мужчине опухшее и запылённое лицо.
Но он сам обошёл меня и заглянул в глаза.
– Что у вас случилось? – его неожиданно сильные руки придержали меня за плечи, не давая снова отвернуться. Но я даже не испугалась. Наверное, то отчаяние, что поселилось внутри с недавних пор, выжгло из меня все остальные страхи и чувства.
– Всё в порядке, – ответила я, шмыгая носом.
– Оно и видно, – мужчина рассмеялся, но совсем не обидно. Так, что даже захотелось улыбнуться в ответ.
И уголки моих губ уже почти дрогнули в улыбке, но в этот момент я заметила, что на плече у мужчины – ружьё, а в кармане серой, военного образца куртки при каждом движении чуть позвякивают патроны.
Охотник или маньяк?
– Вы охотник? – спросила я о первой догадке. Спрашивать о второй было как-то неловко.
– Охотник, – подтвердил он, перед этим оглянувшись на ружьё. Словно и сам в том был не до конца уверен. – Правда, вы у нас с Джеком первая и единственная добыча.
А вот улыбаться он умел. Чуточка смущения в одном уголке губ, чуточка растерянности – в другом, и ко всему этому – бездна обаяния.
Не сдержавшись, я тоже улыбнулась в ответ.
– Так что с вами случилось? – продолжил он допрос.
И я замялась…
С одной стороны, говорят, что нет лучше слушателей, чем те, кого мы больше никогда не увидим, а с другой – вывернуть душу наизнанку перед первым встречным я всё же была неспособна.
А потому ответила нечто среднее:
– Поссорилась с родными…
– Ну, девушка, это не причина, чтобы рыдать одной в лесу, – в голосе незнакомца не слышалось осуждения, но было понятно, что моего поведения он не одобряет.
– Я не одна, я с Жуком, – махнула рукой на машину.
Взгляд незнакомца проследил за моим жестом и вернулся обратно к моему лицу. Выражение глаз у охотника было непонимающим.
– Я на машине, – пояснила ему и снова улыбнулась.
– Тогда вам следует поехать домой и помириться с семьёй, – ответил он серьёзно, не поддаваясь на мой легкомысленный тон.
– Пожалуй, я именно так и поступлю, – согласилась с всё той же, словно приклеившейся к губам улыбкой. Теперь этот тип начинал меня пугать. Нужно и правда уезжать отсюда.
– До свидания, – он коротко кивнул мне и громко свистнул: – Джек, ко мне!
Из кустов выбежал пёс и остановился рядом с хозяином, ткнувшись носом ему в ладонь.
– До свидания… – ответила я, глядя, как они оба исчезают в кустах. И тут же вздохнула с облегчением. Всё-таки этот охотник очень странный. То улыбается, почти флиртует, то вдруг прожигает дыру взглядом. Брр…
Но эта странная встреча привела меня в чувство.
Надо ехать домой…
Возвращаться не хотелось, потому что дома меня ждёт долгий разговор. Сегодня я наконец услышу подробности своего рождения и те семейные тайны, которые прежде от меня тщательно скрывались.
Я тяжело вздохнула, но заставила себя смириться с неизбежным.
Конечно, мне не хотелось трогать болезненные темы и ворошить прошлое, но, боюсь, теперь от этого никуда не деться. Бабуля постаралась усложнить мою жизнь.
А я вот слышала, что перед смертью принято всех прощать. Усмехнулась дурацкой шутке и побрела обратно к Жуку.
– Как хорошо, что ты у меня есть, дружок, – провела пальцами по рулю, лаская его словно живое существо.
Повернула ключ, переключила режим, машина медленно двинулась задом обратно к трассе.
Теперь я слышала, как о днище шуршат длинные травинки, а ветки кустов царапают дверцы, словно пытаются ухватиться и задержать, как жужжат снаружи мухи, а слепни бьются о стекло, просясь внутрь. Надо же, а по дороге сюда всего этого не замечала. Пронеслась как бешеная, ничего не видя кругом.
Теперь же я разглядела и зелёные, чуть припылённые по краю просеки листья высоких акаций с левой стороны, и золотистые колосья пшеницы с правой.
Интересно, где я?
Ведь заехала в настоящую глушь. Хорошо, что на машине, а так бы пришлось по мху на деревьях определять стороны света или по солнцу ориентироваться.
Я взглянула на солнце и поняла, что совершенно не представляю, как по нему ориентироваться. Вроде встаёт оно на востоке, а заходит на западе.
Ну и как эта информация могла бы мне помочь?
Я засмеялась. Резко, истерически, выплёскивая накопившиеся эмоции и страх.
Мне нужно домой…
В этот момент машина резко задёргалась, издавая какой-то кашляющий звук. Я испугалась и убрала ногу с педали газа. Машина перестала кашлять, и я снова надавила на педаль.
Вот только мотор молчал.
Я повернула ключ зажигания. Стартер усиленно закряхтел и тут же смолк. Я попробовала снова. И снова. И снова. И снова…
Пока звуки окончательно не затихли.
И тогда меня захлестнула самая настоящая паника. Я нахожусь неизвестно где, совершенно одна, в сломанной машине.
И вокруг ни единой живой души, кроме маньяка-охотника и его собаки.
Зазвонил телефон. На экране высветилось знакомое имя и фотка Тёмы.
Я сняла его, когда он приезжал ко мне в Питер на выходные. Мы дурачились, примеряя картонные короны из «Бургер кинга». И я его сфотографировала.
Ответила, когда мелодия проиграла почти до середины. Наконец решилась и с глубоким вдохом пробормотала в трубку тихое и жалобное:
– Тём…
– Алинка, не дури. Давай быстро домой!
– Я не могу, – и снова разревелась. Теперь уже от облегчения, потому что Тёма мне поможет.
Он всегда меня выручал из, казалось бы, совершенно неразрешимых ситуаций. Как например, в Париже, когда мальчишки смеялись надо мной, а Тёмка с ними подрался. Или когда я уронила Сашину камеру и очень боялась, что мне влетит. Брат взял всю вину на себя. И хотя Саша почти не ругалась, только расстроилась, я всё равно воспринимала Тёмку своим спасителем.
– Почему не можешь? – тон у него был донельзя деловой и собранный.
– Машина не заводится, – а вот я шмыгала носом и никак не могла остановиться.
– Как не заводится? Она же новая! – кажется, Тёмка начинал раздражаться из-за моих непонятных ответов.
– Я не знаю… – слёзы снова потекли из глаз.
– Ладно-ладно, – он тут же пошёл на попятный. – Сейчас разберёмся. Попробуй повернуть ключ…
– Я пробовала… не получается… – прозвучало жалко и глупо, как у маленькой девочки.
– Звук какой, когда ключ поворачиваешь?
– Никакого…
– Совсем-совсем?
– Совсем…
– А как долго ты поворачивала?
– Не знаю… долго…
– А какой звук было до того, как совсем никакого не стало? – Тёма говорил медленно и спокойно, чётко проговаривая каждое слово. Для его нетерпеливой натуры это было немалым подвигом, но он понимал, что я напугана, и говорил со мной, как я сама бы стала разговаривать с раненым животным, которое в первую очередь нужно успокоить и отвлечь.
Я задумалась. И правда, а какой был звук?
– Знаешь, такое жужжание натужное, как будто муха кряхтела…
– Значит, аккумулятор сдох… – подвёл неутешительный итог Тёмка.
– Но почему? – я не могла понять. – Жук ведь совсем новый…
– Не знаю, на месте разберёмся. Где ты находишься?
И тут мне пришлось признаваться:
– Не имею ни малейшего понятия.