На земле все механики и оруженцы бросились к первой эскадрилье. Ее заправляют и снаряжают первой. Проехал начштаба подполковник Евстигнеев, предупредил первую, что у нее времени нет, от машин не отходить. Подхватил Петра и выговорил ему за восемь минут задержки.
– Петр Васильевич, ведь договаривались, что без опозданий. Ордер подходит к точке 1, через 15 минут первая должна быть в воздухе.
Точка «один» – место, откуда десантный ордер должен иметь постоянное прикрытие с воздуха. При взлете с места самолеты не могут успеть к кораблям до их атаки противником.
– Понял, исправлюсь, противник не отпускал без боя.
– Ерунда, на земле считали, что 32 машин должно хватить.
– Восемь ушло перехватывать «мессеры» от Симферополя.
– Требовалось отпустить «первую». Ладно, это больше на будущее, успеем. Вас в Новороссийск вызывают, документы я подготовил. Сейчас перекусите, и с богом. Там Козлов прилетел и бушует.
– Не беда. Еще новости?
– Заскочите на обратном в Крымскую, там села вторая эскадрилья 121-го полка. Но мне кажется, что прикрытие там хлипковато. Оцените и постарайтесь настроить людей, Петр Васильевич. Кстати, вы так и будете все бросать, и вылетать на каждый чих? В Ростов позвоните, беспокоятся.
Они еще только срабатывались с начштаба. До этого работать вместе не приходилось. Это уже третий человек на этой должности после Коростылева, полностью заменить Степаныча было очень сложно. Тот был абсолютно вне конкуренции. Новый, Евстигнеев, несколько более беспокойный и не любит брать на себя ответственность: подпишите, товарищ командир. Без подписи – даже не чихнет. Может быть, побаивается принятия решений, может быть, еще в силу и во вкус не вошел. Особых проблем пока не возникало, но это первый его бой в этом качестве. Эскадрилья – это одно, там он был хорош, а полк – совсем другое дело. Просмотрев и подписав документы, Петр, после взлетного завтрака, вылетел в Новороссийск. Аэродромов там два, один возле Васильевки, называется «Перевал», второй не достроен, на Мысхако. Садиться пришлось на «Перевале». Две горы – две дыры. И километр узкой полосы между зарослями сероватого бука. Начинали строить еще один, в Цемдолине, но дальше разговоров и промеров дело так и не сдвинулось. Носатый автобус, как у «убойного отдела товарища Жеглова», довез Петра до улицы Свободы, 4. (Этот адрес существует, только здания штаба НВМБ на этом месте нет, «сталинка» послевоенной постройки, напротив здания Пароходства, а когда-то это был центр обороны города. Позже штаб переехал в Седьмую Щель, в горную выработку, под землю.) «Колючка» на ежах «защищала» штаб от честных людей. Ни огневых позиций. Ни охраны толком. Ни зениток. Петр поднялся на второй этаж старинного здания, представился адъютанту начальника ВМБ капитана 1 ранга Холостякова.
– Да, вас вызывали. Одну минуту, я доложу. – адъютант написал что-то на листочке, и вошел в кабинет начальника, откуда доносился, даже через двойную дверь, зычный бас какого-то начальника. Он пробыл там минут пять, не меньше. Вернулся, и кинулся что-то писать. Потом показал на дверь:
– Входите, товарищ майор, завещание можете положить вот сюда. – чувство юмора его не покинуло даже в момент разноса. Петр вошел в кабинет, где, видимо, давно и грозно пахло потом, расстрелом и трибуналом. Запаха крови, правда, не ощущалось. Доложился о прибытии и попросил разрешения обратиться к командиру ВМБ.
– Почему игнорируете распоряжения и приказы командующего фронтом, майор. Под трибунал захотелось? Вмиг устрою!
– Извините, товарищ генерал, а почему вы решили, что мой полк имеет к вашему фронту какое-либо отношение? Мой полк придан «Направлению», по распоряжению командующего направлением мы вам пересылаем разведданные. Этим наши взаимоотношения начинаются и заканчиваются, товарищ генерал-майор. Любые Ваши распоряжения и приказы должны быть заверены нашим непосредственным руководством: начальником разведывательного отдела направления или командующим, маршалом Буденным. Ни одного такого распоряжения я не получал. Полк выполняет задачи, согласованные с руководством направления. Если у вас есть претензии, то, пожалуйста, обращайтесь к моему руководству. Вот мое предписание, такое же имеете и вы, оно выслано в ваш адрес. Это же относится и к двум полкам бомбардировщиков, которые начали передислокацию в Крымскую. Это – резерв командующего направлением, который вы использовать, без него, не можете.
Блеснуть четырьмя звездами на петлицах у генерала не получилось. Пришлось сесть в лужу. В армии принято единоначалие. Здесь прав не тот, кто прав, а у кого их больше. В кабинете присутствовало шесть человек, не считая хозяина кабинета, русоволосого пожилого капраза, с усталым и окаменевшим лицом. Петр позже узнал причину: его семья находилась в Севастополе. Здесь были: Козлов, какой-то дивизионный комиссар, видимо, Шаманин, командующие трех армий и контр-адмирал Горшков. Одного из командующих Петр знал, остальных – нет. Я знал еще одного, Батова, но не знал первого. Судя по всему, все ругались на Горшкова, который сослался на приказ Ставки и данные разведки. Именно поэтому он выдвинул накопленные плавсредства для погрузки, и, от своего имени, через свой штаб, передал приказ НарКомФлота начать операцию по высадке десанта.
Погода, пока, благоприятствовала десанту, правда, препятствовала действиям авиации, но как нашей, так и немецкой. Синоптики опять дают ухудшение на двое суток. Однако, операция началась и ей сопутствует успех. Неожиданное решение Шпонека на отход, сократило до 4 миль расстояние доставки войск на полуостров. Арьергарды противника уже сбиты с позиций, катера Азовской флотилии и привлеченные средства переправляют массу войск в Керчь. Освобождены Феодосия и сама Керчь. Через три часа начнет выгрузку 56-я танковая бригада в порту Феодосии. 24-й танковый полк уже переправился в Керчь и преследует противника. Никто еще не знал причин, вынудивших немецкого генерала принять такое решение. Это выяснилось чуть позже, когда начались бои с частями 46 дивизии генерала Курта Химера. Они пошли в бой достаточно потрепанными штурмовкой и всего с одним носимым боекомплектом. Дивизионные склады немцев находились во Владиславовке и охранялись драпанувшими румынами, которых всего был один батальон. Ночной бой с русскими морскими пехотинцами не входил в «Каму с утра», не был освоен как прием, румыны предпочли драп. Тем более, что моряки пришли не одни, они с собой отбитый бронепоезд привели. Которому немцы еще и заменили пулеметы на MG-34. А это уже не «Кама с утра», а групповуха жесткая. В общем, огромные склады и парковые артиллерийские дивизионы немцев достались морской пехоте, у которой остро не хватало тяжелого вооружения. А основной специальностью большинства командиров взводов, рот и батальонов в обеих бригадах числились БЧ-2 и 3, артиллерия и мины. Так что «Паки» и «Флаки» нашли новых заботливых хозяев, и заняли круговую оборону на реке Чурюк-Су и ручье Асан-Су. У немцев оставался единственный путь отхода: по Арабатской стрелке. Ак-Монай еще у них в руках. Наша оборона носит пока очаговый характер, освобождены: Карагез, Сеит-Эли, Кулеч-Мечеть, Сеит-Асан, Владиславовка, Корпечь, Кой-Асан. Идет бой за Дальние Камыши и высоту Тепе-Оба. Бригады переходят к обороне. Теперь им предстоит выдержать удар 46-й дивизии немцев. И продержаться минимум три – четыре часа, пока будет выгружаться и занимать позиции 157-я дивизия полковника Куропатенко, следующая во второй волне десанта.
Сейчас в Новороссийске «крымские фельдмаршалы» никак не могут решить вопрос: куда направить многострадальный бронепоезд. Хотят его к станции Ак-Монай двинуть и подставить под огонь 150-миллиметровок немецких. Пришлось вмешаться:
– Разрешите вопрос, товарищ генерал-майор?
– Ну, что тебе.
– Не тебе, а Вам. Мы для чего пересылаем вам снимки? У Ак-Моная – усиленный батальон с 8-ю 150 мм орудиями в старой крепости, часть из которых может вести круговой огонь. Послать туда бронепоезд – означает угробить его. У него 85мм, и перебить 150 он не в состоянии. Ак-Монаем займемся мы, а задача бронепоезда – Ислям-Терек. Только балластные платформы не отцепляйте. Пусть мины под ними рвутся. Немцы не случайно их прицепили спереди и сзади. – Петр вытащил из планшета снимки, которые, как выяснилось, командование фронтом еще не рассматривало, а командующие армиями о них и не знали. Их видел только Горшков, и то в Ростове. Пришлось на глазах у всех поднимать их карты и переносить со снимков сведения о противнике, включая текущие. Пошел третий час пребывания в Новороссийске. Связи нет, что делает полк – неизвестно. Есть только одно сообщение, что конвой дошел до Феодосии и выгрузка идет. Петр не выдержал, и заявил, что больше времени у него нет. Козлов хотел возмутиться, но затем сказал, что всех их флот подставил, и будет нам всем на орехи. Бессмысленное совещание наконец прервали. В коридоре командарм-44 спросил Петра:
– Мы с Вами ранее не встречались, майор?
– Встречались, «дядь Лешка», в Туркестане. Вы меня из школы частенько забирали.
– Петька!? Вот это да! А вырос-то как! А где Евгения Владимировна?
– Не знаю, нет писем. Была в ПВО Ленинграда, крайний раз виделись в сентябре. Два письма получил, а теперь молчит.
– Ее бы сюда, начштабом.
– Вы куда сейчас?
– В порт, иду с третьей волной.
– Вот что, товарищ генерал «Дядь Лешка», как там Чапаев в фильме говорил о месте командира в бою? Мы находимся в Красном Кургане, подъезжайте туда. Передадим новейшие данные, и перебросим Вас в Керчь. Аэродром в Бай-Буге уже наш, так что в войсках побываете. Сегодня зачистим аэродромы у Керчи. Через Керчь, и из нее, управлять войсками армии будет удобнее. Давайте не забывать, что у немцев агентуры здесь полно, и штабы соединений – любимая цель для люфтваффе. А в Керчи Аджимушкай есть, где штаб не разбомбить. Намек поняли?
– Чего уж не понять. Тебя подвезти или своя есть?
– Подвезти, я на Перевале приземлился.
Генерал подвез Петра прямо к самолету, и даже вылез из машины, увидев «иконостас» на борту. Да еще и с прикрученными «Железными крестами».
– Твой?
– Мой.
– И сколько же их здесь?
– Еще не обновляли, так что нарисовано сорок пять, без двух сегодняшних.
– Вот это да! А мы таких самолетов еще и не видели.
– Скоро увидите, их на пяти заводах выпускать начали. Так что скоро. Ну, жду у себя, до свидания, тащ генерал.
– Давай, майор. Надо же, давно ль в первый класс бегал! Слушай, а что ж … Ладно, давай!
Пара через десять минут оторвалась от земли, выполнила крутой разворот в небе и скрылась за пригорками. Адъютант спросил у генерала:
– А кто это был?
– Сын моих первых командиров, я тогда у его матери адъютантом был. Басмачей гоняли в Узбекистане и Киргизии. Теперь он командир 13-го ГвОРАП, гвардии майор.
– Пацан ведь еще. Сколько ему?
– Двадцатого года, кажется. Точно, двадцатого. Так что двадцать один. Странно, что о нем ничего не слышно, с таким счетом. Впрочем, его полк – центрального подчинения, наверно поэтому. Кто его знает.
– Самолеты у них какие-то другие. Я таких и не видел.
– В этом и вопрос: сколько их? Если несколько штук, так это вопрос не закроет. После погрузки поедем к нему, за данными фоторазведки, там и посмотрим.
Петр вернулся на аэродром, полк работал в режиме 2+2, обеспечивая беспрерывное нахождение над линией соприкосновения войск.
– Федор Иванович, связь с Крымской есть?
– Есть.
– Дайте Крымскую.
– А что, вы туда не летали? – спросил, в перерывах между запросом позывных, начштаба.
– Нет, Козлов с данными разведки незнаком. Черт знает, что творится. Вслепую идут сухопутчики. Что-то есть у моряков, а остальным это не довели. Так есть связь?
– Держите, Коса – это майор Татулов, командир 121-го полка.
– Как Татулов? Кто такой?
– Вот так, Злыгарев в полк не прибыл.
– Коса, я – Крамбол-1.
– Слушаю, первый.
– Не видел доклада о готовности к вылетам?
– Так нет никакой готовности, первый. Новый командир не прибыл, здесь только товарищ из Ейска проводит какие-то занятия с личным составом. А мне надо другой полк принимать, я – истребитель, а не бомбер. Сидел И.О. в Кинеле, временно. Оказался здесь.
– Куркина к телефону пригласите.
– Его в штабе нет, придет – перезвоним.
Начштаба слышал весь разговор и выразительно посмотрел на Петра. Дескать, я же говорил, что требуется лететь в Крымскую.
– Так что там Козлов?
– Хочет сунуть бронепоезд к Ак-Монаю. Требуется удар по старой крепости, а наносить его нечем. Где первая?
– У них полтора часа перерыв в полетах, все спят. Всю ночь ведь летали. Врач намерил всем высокое, поэтому дали им отдохнуть.
– Вешайте им две по 250, а тем, кто с ними пойдет – максимальное количество 25 килограммовок.
– РРАБы пришли.
– Там целей для РРАБов нет. Прибережем для аэродромов.
Звонок. Крымская, подполковник Куркин. Четкий доклад, строго по уставу и с использованием кодов. Ответы на все поставленные вопросы. Успел погавкаться с комполка Татуловым, и фактически отстранил его от командования. Но есть проблемы, он их перечислил, короче, полк никогда строем полка не вылетал, кроме как один раз на парад. Маневрировать даже в составе эскадрильи никогда не пробовал. Александр Андреевич может обеспечить вылет одной эскадрильи, но строем растянутая «девятка», то есть по-звенно. И работу каждого звена в отдельности.
– Чудес не бывает, Петр Васильевич. Вас я так же учил пикировать, от «тройки», если помните.
– Помню. Но готовых экипажей у вас 36.
– Да, четыре «девятки».
– Карту Крыма доставайте.
– Под рукой.
– Цель № 1 – форт в Ак-Монае, зенитная батарея: 6 средних и 18 малокалиберных пушек. Цель «два» – старая крепость в Арабате, во дворе – четыре полевых орудия. Цель «три» – противотанковая батарея западнее форта в Ак-Монае и шесть дзотов и бронеколпаков перед ней. Цель «четыре» – три артиллерийских позиций восточнее Ак-Моная на юго-восточном берегу бухты. Они отчетливо видны, начинаются в 1750 метрах от форта, и идут через 500 метров. Там по одному орудию, но будут мешать высадке.
– Первую цель нам, скорее всего, не взять. Экипажи не настолько опытны. Что там с погодой?
– С погодой плохо, высоту облачности предугадать сложно, разведчик погоды будет. Объекты маленькие, удар с горизонта ничего не даст, Александр Андреевич. Воздействие вражеской авиации можете смело исключать.
– Пойду сам. Попробуем. Начинаю подготовку, о готовности – сообщу.
Через сорок пять минут подполковник доложился о готовности, еще через тридцать пять их подхватила смешанная эскадрилья над Азовским морем. Вторые половины нечетных эскадрилий ушли сменить «четных», и отработать у Семиколодезей.
Затем Петр довел «девятку» 121-го полка до цели. Ну, что сказать! Можно было вести один самолет к цели, и Александр Андреевич четко это знал. Он загрузил свою машину ОФ-50 на все точки подвески. Четыре точки под крыльями несли по четыре «пятидесятки». Две по две. Работал он просто ювелирно, выходил из пикирования на 250-300 метрах, взрыватели поставил с замедлением. Остальные ребята только воздух винтами баламутили, да мешали ему выполнять задачу. Двадцать два пике, и двадцать шесть целей за вылет. Три вылета, больше не успели. Парпачский хребет моряки взяли практически без потерь, все было выбомблено. Но, через полчаса после того как стемнело, подполковник лыка не вязал. Поэтому генерал Андреев и предупреждал Петра, что ему нельзя доверять полк. Без вылетов, он не пил, в рот не брал, а после «работы» его было не остановить, до «салата».
Петр смог попасть в Крымскую только через сутки, когда туда прилетел новый командир полка, и произошла передача дел от Татулова к Коптеву. Второй полк формировался из безлошадных и две эскадрильи они получили с Дальнего Востока из 33-го и 34-го БАПов. Часть людей совсем молодые сержанты из школы имени Леваневского (Безенчук) и Ейского училища. Эти заканчивали курс на СБ, и пикировать не умели. Некоторую помощь оказали ВВС южного направления, переведя уцелевших летчиков из 33-го сбап: майора Рассказова и 14 командиров экипажей. В целом, флот задачу выполнил: собрал уцелевшие машины, частью – из капиталки, частью – из среднего ремонта, частью – совершенно новых, и предоставил 138 летчиков. С технарями было хуже, значительно хуже. К тому времени образовался значительный дефицит их во всех округах. Полки их «теряли» при отступлении. Пришлось идти на поклон к Петрову, командующему Севастопольской группой войск, через Острякова, командующего авиацией ЧФ, у которого часть техников, в связи с потерей матчасти, воевала в морской пехоте. Он посмеялся, типа, как вывезете? А тут как раз к нам прилетело три «DC-3» с РЛС «Наяда-БЛ» из Ленинграда, вместе с Ивановым Владимиром Ивановичем, уже капитаном 3 ранга. Приказано их сопроводить в Севастополь. Мы «прицепили» к ним еще один, больше аэродром на Херсонесе не принимал. Взяли туда какой-то попутный груз, и вывезли обратно 30 человек. Всего, конечно, так как основным обратным грузом были раненые. Но операция прошла успешно и без потерь. Позднее несколько раз повторяли вылеты в Севастополь, и на обратном пути забирали еще механиков, пока не укомплектовали полностью оба полка.
Активные бои на Керченском полуострове продолжались пять дней. Незначительная часть 46-й дивизии сумела выскочить из кольца: те, кто сразу выполнил приказ командующего корпусом. Так как его сняли немедленно и отдали под суд, то остальные попытались занять оборону в районе Мариенталя и Седжеута. Дольше всего они продержались восточнее Седжеута на довоенном полигоне 156-й стрелковой дивизии. Там бои закончились 24-го декабря.
Новый командующий 42-м корпусом генерал-лейтенант Маттенклотт выдвинул на Керченское направление 170-ю дивизию генерал-майора Витке, последнее, что у него оставалось. Дивизия находилась в Симферополе и участия в штурме Севастополя не принимала. Рассчитывал быстро выдвинуться на место боев, но не учел местный климат: его бронетранспортеры и грузовики застряли на дороге между Зуей и Карасу-Базаром. Грунтовка не выдержала давления тяжелой техники и «поплыла». Попытались свернуть в степь, а там еще хуже. Тонны грязи навернулись на гусеницы и колеса, и техника встала. 21-го декабря по дивизии был нанесен воздушный удар, предотвратить который у люфтваффе не хватило сил и средств. Последние иллюзии растаяли, когда русский одиночный самолет в сопровождении эскадрильи «больших крыс» уложил серию бомб в предмостные сооружения на железной дороге Симферополь – Армянск на реке Салгир в Спате, отрезав 11-ю армию от снабжения. Стало ясно, что русские нацелились окружить 11-ю армию. Их передовые части уже взяли Сеитлер, и продвигаются к Джанкою. Русским помогало отличное знание местных условий. Неожиданно возросла активность и действенность огня русских фортов «Максим Горький-I» и «II», и остальных стационарных батарей флота. Стоило открыть огонь по городу или войскам, как батарею накрывали крупнокалиберные снаряды с высокой точностью. Особенно стало доставаться гаубичным и минометным батареям, позиции которых раньше русскими вообще не накрывались.