Полная луна ли тому причиной, или же подействовали листья кайтису, но Лия прекрасно различала растения, мимо которых шла. Только вместо различных оттенков зелёного всё было однообразных серых тонов. И лишь цветы не теряли своего очарования даже ночью. Белые, жёлтые, оранжевые соцветия приветливо встречали девушку, кивая ей своими пахучими головками. Все они были прекрасны, но нужен был совсем другой цветок. Единственный.
Идти приходилось по неудобным низинам – именно там рос роа. Сухие ветви окончательно додрали платье, ноги и руки были исцарапаны, но цель стоила всех лишений, за неё не жалко любой платы. Глаза лихорадочно выискивали заросли роа, ноги спешили туда. Быстрый осмотр, убедиться, что цветка и здесь нет, и спешить дальше. Дальше. Ещё дальше. Лию охватило небывалое возбуждение. Было ли оно следствием нетерпения, или же так действовали листья кайтису, на этот вопрос она ответить не смогла бы. Ей повезёт, ей обязательно повезёт! Не может не повезти. Пусть не в этих зарослях роа, но на следующей полянке точно. Молоденькая ведьма совсем не обращала внимания на препятствия, попадающиеся на пути. Если их не замечать, значит, их нет.
Прекратили свой концерт ночные птицы. Раздавались пока ещё неуверенные голоса их утренней смены. Самая короткая ночь заканчивалась, наступил самый тёмный предрассветный час. Скоро начнут гаснуть звёзды. Неужели цветок роа ей не покажется? Может, слёзы затмили глаза, а, может, заканчивалось действие кайтису, но Лия ничего не видела. Отчаяние, граничащее с безумием, охватили её. Тело гадко тряслось, стало холодно, мрачная тьма заполонила всё вокруг. Определённо, это кайтису. Пришла расплата за ночное зрение. Как бы на всю жизнь не остаться слепой. Девушка невидяще крутила головой, надеясь увидеть хоть что-нибудь: запоздалого светлячка, светлые головки ромашек, даже жуткой зелёной гнилушке была бы сейчас рада. Можно сдаваться, падать в траву и рыдать, жалея себя и свою загубленную жизнь. А можно пойти дальше. Пусть и лишённая всего – своей красоты, одежды, дома и даже зрения, она по-прежнему остаётся старшей дочерью герцога ден Гори. И Лия шла. Спотыкалась, падала, поднималась и шла дальше. Роа необычный цветок. Если он решит показаться, то его увидит даже слепой.
***
Журчание. Впереди явно слышно журчание. А значит, это ручей, значит, сырость и заросли роа. Туда, скорее туда! Вот оно! Небольшое пятно, чуть светящееся в темноте. Нашла. Это роа. Её счастье и удача. Лия протянула слегка трясущуюся руку, чтобы дотронуться до находки. Тёплое.
– Кхм, милая девушка, вам так не терпится приласкать моего дружка, что вы еле дождались, пока я отолью? – мужской голос раздался, как гром среди ясного неба.
Лия взвизгнула. Какой позор, в своей слепоте она ухватила мужчину в тот момент, когда он занимался совсем уж личным делом. И неважно, что ухватила она его за светлеющую в темноте руку, а не за «дружка», как он выразился. И ничего не видела. И вовсе не хотела, да и не могла что-то увидеть. Позор. Позор на всю оставшуюся жизнь. Первым порывом было развернуться и бежать. Бежать без оглядки. Но крепкая мужская длань надёжно удерживала её так глупо протянутую руку. И потом, видит перед собой незнакомец сейчас не Дульцинилию дей Гори, а гулящую девку Маритку. А это шанс, и его нужно использовать.
Лия облизала вмиг пересохшие губы, нашла свободной рукой грудь мужчины, обтянутую кожаной курткой, провела пальчиком сверху вниз и охрипшим от волнения голосом произнесла:
– А вы здесь один?
– А ты не скрываешь своих желаний, крошка, – усмехнулся в темноте собеседник. – Боишься, что у меня не хватит денег на оплату твоих услуг?
– Я бы взяла одеждой, если у вас есть. Та, что сейчас на мне, совсем истрепалась! – ну что за чушь она несёт? Сейчас незнакомец развернёт её и пинком отправит восвояси.
– А интересные у вас здесь порядки! Служащие борделей разыскивают клиентов даже в лесу. Ну что ж, уговорила. Развлеки меня, детка! – мужская рука придавила Лию за плечи, заставляя её опуститься на колени.
Что же от неё хочет этот незнакомец? Он меж тем прижал лицо девушки к чему-то твёрдому и горячему.
– Давай, детка, давай, – приговаривал он, – поработай для начала язычком.
Как работать языком? Говорить? О чём? И почему он опустил её на колени, поставил прямо напротив того, постыдного?
– Ну что же ты? Раскрывай свой ротик, я уже завёлся, – мужчина стал тереться тем горячим по лицу Лии. Одной рукой он держал её за волосы, а другой всё пытался засунуть эту мерзость ей в рот.
Кажется, её сейчас вырвет. Что там говорила дени Ралита? Нужно терпеть? Но не такое же! Лие нужно избавиться от девичества и получить столь нужную ведьмовскую силу, а не исполнять извращённые желания первого встречного.
– Я… я не могу. У меня зубы болят! – выпалила она.
– А ты детка, не дурной ли болезнью болеешь? – поинтересовался собеседник, немного отстранившись, но, тем не менее, пребольно сжимая её волосы.
– Нет, что вы такое говорите! Я чиста! – от боли и досады Лия застонала.
Она уже готова была убежать, но незнакомец крепко удерживал её. Да, здесь мачеха не соврала, это правда, гадко и мерзко. Вряд ли Лия отважится обратиться ещё к кому-нибудь. Это конец. Цветок не нашла. И сила скоро уйдёт к младшей сестре.
Мужчина меж тем опрокинул её на всё те же жёсткие листья роа, задрал остатки изодранных юбок и, опустившись на колени, резко раздвинул её ноги.
– Стоило бы мне уйти, кр-расавица, – последнее слово он прорычал, как ругательное, – но завела ты меня чем-то. Сейчас, сейчас, только проверю тебя. Давай, излей мне свой сок желания, – и он провёл пальцем по складочкам между ног.
– Пожалуйста, не нужно так делать, делайте своё дело и отпустите меня! – как же было стыдно.
– Э, нет, сначала я проверю, а не больна ли ты, – и незнакомец опять провёл пальцем в запретном месте.
Лия опять застонала. А мужчина склонился к её промежности и понюхал. Ну всё, сейчас она умрёт от позора, и уже ничего не будет нужно.
– Мало! Давай, милая, возбуждайся! Кто здесь кого удовлетворить обещал?
Он опять стал водить пальцем вверх и вниз, даже выписывал замысловатые восьмёрки. Пальцы скользили всё легче. Неужели ей это нравится? Мужчина уже не держал колени, обе его руки были заняты тем, что ласкали запретное местечко девушки. Он ещё раз склонился к самому её лону, с наслаждением втянул запах.
– Вкусная, какая же ты вкусная! – кажется, он даже лизнул её там. – Пожалуй, я заберу тебя к себе, крошка. Поселю в отдельном доме. Дам тебе одежду. Много разной одежды! Буду вкусно и много кормить. Забудешь свой бордель. И нищету забудешь! Отныне только моя будешь. О-ооо!
Что-то большое и горячее ворвалось внутрь. Больно. Как же больно. А мужчина неистово наращивал темп. Он до синяков сжимал бёдра Лии и вонзался и вонзался в неё.
– Какая ты узенькая. Не видел бы сам, ни за что бы не догадался, что шлюха. Жаль. Как же жаль, что ты шлюха. Но нам всё равно будет хорошо вместе. Мы идеально подходим друг другу, – он нёс оскорбительную чушь, продолжая мощно врываться в тело Лии. – Кажется, я сейчас не сдержусь и укушу тебя! Нет! Я не могу. Не имею права! – бессвязно шептал он, тем не менее, всё яростнее вылизывая её шею. Лизнёт, примерится, чтобы укусить, резко отдёрнет голову, сделает несколько резких движений и опять лизнёт.
После серии последних, особенно глубоких толчков, он всё же впился зубами в её шею, прокусив до крови, затем пробормотал проклятие, резко, даже грубо зализал место укуса и затих, навалившись на неё всем своим немалым весом.
Лия широко распахнула веки. Она опять видела. И первое, что бросилось ей в глаза – это огненный цветок, раскрывший свои волшебные лепестки всего в нескольких шагах от них. Нужно успеть дотронуться до него! Девушка всем телом рванулась к нему, протянула даже руку. Ну же!
– Что? Тяжёлый? Всё, всё, слезаю. Тихо, милая, тебе не о чем больше беспокоиться. Я уже всё решил за нас. Отныне ты будешь только моей.
– Я не планирую выходить замуж, – с обидой в голосе ответила Лия, не оставляя попытки выбраться из-под тяжёлого мужика и добраться до колдовского цветка.
Незнакомец хохотнул:
– А замуж тебя никто и не зовёт, крошка. Я беру тебя на содержание. Будешь моей официальной любовницей, – проговорил он и устроился подле неё, крепко обхватив руками.
Совсем рядом в густых зарослях роа гас волшебный цветок.
***
Сказать, что Лия расстроилась, значит, ничего не сказать. Её душила злоба на этого мужлана. Мало того, что больно укусил её, не дал прикоснуться к цветку, который она так отчаянно искала, он ещё осмелился сообщить ей, что берёт её на содержание. Любовницей! Её, старшую дочь герцога ден Гори! Каков мерзавец. За это полагается одно наказание – смерть! И его не оправдывает то, что предлагал он такое не Лие дей Гори, а гулящей девке Маритке. Вот Маритку и бери на содержание! Столько много злых и обидных слов клокотало у неё в душе. Пожалуй, впервые Лия не знала, что ответить. Пока она собиралась с мыслями, рядом раздалось тихое доверчивое сопение. Это негодяй уснул. Лишил её девственности, оскорбил обидным предложением, пребольно укусил за шею и вот так просто уснул?! Самое время достать кинжал из ножен, которые он второпях отбросил в сторону, и вонзить ему в сердце. Папа её только бы похвалил за это. И не стоит думать, что за другое, совершённое уже по своему умыслу, папа и её бы прибил. Не достанется оборотням её ведьмовская сила. Уже не достанется. Как же хочется глянуть на дени Ралиту, когда она узнает о том, что Лия обошла её ловушки и интриги. Во всём можно найти хорошее. Она молода и здорова. Полна сил. Не просто сил, а родовых колдовских сил. И пусть Лия не дотронулась до цветка роа, но она видела его. И никогда уже этого не забудет.
Подождав, пока незнакомец заснёт крепче, Лия выбралась из его объятий и поднялась. Порыться в его вещах и поискать запасную одежду? Ну уж нет. Ничего ей от негодяя не нужно. Ни одежды, ни пищи, ни крова. И убивать спящего она не будет. Она сама рассчитается с ним за работу, которую он проделал. Умаялся, бедняга. Так доверчиво уснул. Лия вырвала несколько корешков роа со своего импровизированного брачного ложа, бережно спрятала их за пазухой, затем бросила на спящего серебряную монетку и, не оглядываясь, скрылась в зарослях.
***
Совсем скоро, меньше чем через пару сотен шагов она вышла к Потерянному озеру. Надо же, второй раз за такой короткий промежуток времени этот загадочный водоём встречается на её пути. На этот раз над ним плыл белёсый утренний туман. Лениво плескались в воде рыбы, вылавливая зазевавшихся мошек. Шумно хлопая крыльями, взлетела потревоженная утка. Больше ничто не нарушало торжественное спокойствие. Нужно смыть с себя прикосновения грубияна. Того, кого она сама использовала. Да, именно так. Использовала, заплатила за услугу и бросила, как ненужную вещь. Пусть вода смоет его следы и навсегда оставит этот эпизод в прошлом.
Лия сняла совсем уж обветшавшую одежду и медленно зашла в воду. Она надеялась, что озеро не обидится на неё за то, что она смоет с себя {его} следы. Девушка наклонилась и стала смывать с бёдер бурые разводы. Неожиданно накатила грусть. Вот так-то. Нет больше наивной девушки Лии, есть ведьма, вступившая в свою силу. А значит, и невинное имя Лия нужно оставить в прошлом. Отныне она Полина. Полина Роа. Осталась сиротой после выкосившего их деревню мора, и теперь ищет работу травницы. Не стоит всем и каждому показывать её настоящую силу и возможности. Иначе, когда раскроется афера мачехи, а она обязательно раскроется, так как неудачник Кортен не получит силу, на которую надеется, Лию, нет, теперь Полину, примутся усиленно искать.
Смыв с себя все следы произошедшего, девушка зашла глубже в воду и поплыла. Немного щипали многочисленные ссадины и царапины, полученные во время ночных блужданий по лесу. Но это не страшно, ей не привыкать. Удивительно другое. Больше всего, если не считать укуса на шее, который оставил тот негодяй, саднила внутренняя сторона руки. Полина остановилась, приподняла руку из воды и принялась разглядывать. Это когда же она так её расцарапала? Почти от самой ладони и до локтевого сгиба шли три полосы, немного загнутые в конце. Как будто не сухие ветки, а разъярённый дикий зверь оставил их. Да для того, чтобы свести их, понадобится всё её умение ведьмы. «Ну вот, ведьма Полина, без работы не останешься», – подумала она и направилась к берегу.
Выбравшись на сушу и обсохнув, Полина натянула на себя ставшие ненавистными тряпки и отправилась отвоёвывать своё новое место в этой жизни.
***
Заряда бодрости, полученного от купания в озере, хватило до полудня. После чего усталость от долгого ночного блуждания по лесу дала о себе знать. Нужно было отдохнуть. Полина остановилась у родничка, запила из него всё те же ягоды и орехи и прилегла отдохнуть. Заснула она почти сразу, даже неудобное ложе из собранной травы уже не беспокоило.
– А я тебе говорю, злая! – послышалось сквозь сон. – Может, даже, вообще, она кикимора! Сейчас как схватит нас, как утащит в болото!
– Это тебя-то в болота? – ответил звонкий девичий голосок. – Да ты ж поболе её будешь! И болот у нас здесь нет, вот! Она просто заблудилась, бедняжка.
– Заблудилась и ищет себе жертву, что бы силу из неё вытянуть! – опять припечатал ломающийся мальчишеский голос. – А это ещё хуже. Околдует, утащит к себе в берлогу и съест. А потом прикинется тобой или мной и будет жить у мамки нашей!
– Не будет она нас есть, Начек. Смотри, у неё руки и губы все в ягоде. Она ягоду ест! – с ходу определила предпочтения Полины девчушка, а потом вздохнула и продолжила: – Только вот где она нашла её? Мы уже вон, сколько по лесу ходим, а ничего так и не набрали.
– А я что говорю – ведьма она и есть! Всю ягоду в нашем лесу собрала!
– Это что ты про меня гадости всякие говоришь? – Полина открыла глаза и увидела двоих подростков – парня лет пятнадцати и девчушку года на три младше его.
При этих словах девочка шустро спряталась за спиной брата, а, судя по одинаково огненно-рыжим волосам и густо усыпанным веснушками носам, они были брат и сестра. Парень даже локти раздвинул, чтобы надежнее прикрыть её. Сам же спрятался за пустой корзиной, крепко удерживая её двумя руками. Стараясь за бравадой скрыть свой испуг, он произнёс:
– А кто же ты тогда? Ведьма и есть. Ягоду ела? Ела. А в лесу ягоды нет. Ты всю и съела, – резонно заключил парнишка. – И потом, вон, в каких лохмотьях ходишь. Так только ведьмы ходят, вот!
– Глупости ты говоришь! – Полина даже разозлилась. – Ну и что, что в лохмотьях. Походил бы сам несколько дней в ветхой одежде по лесу, сам бы такой был. Смотри, у тебя тоже рукав порван!
Парнишка с испугом глянул на деталь одежды, на которую указала Полина и досадливо сморщился. Он даже попытался свести края одежды, но те никак не желали соединяться и принимать прежний вид.
– Я зашью, Начек. Мамка даже и не заметит, – поспешила успокоить его девочка и, уже смелее выглядывая из-за спины брата, спросила: – А вы что в лесу нашем делаете? Заблудились?
– Ягоду ела, – не стала посвящать в свои проблемы посторонних Полина.
– А где вы ягоду нашли? Мы сегодня вот, – и девочка грустно показала свою корзинку, на дне которой одиноко лежали несколько ягод клубники. – Хотели ягоды набрать и продать, а то…
– Нечего разговаривать, пойдём дальше, – грубо оборвал её брат.
– Вам ягода нужна? Я помогу. Совсем недалеко видела поляну, просто усыпанную ею, – Полине стало жалко детей. Она поднялась и кивнула головой в сторону, где незадолго до этого сама собирала опостылевшие ягоды. – Сейчас, только умоюсь.
В искрящейся ряби воды отражалось не выспавшееся взлохмаченное чучело. Ничего удивительного, что дети приняли её за ведьму. Хотя, они правы, ведьма она и есть. Полина умылась и переплела косу, чем вызвала некоторое удивление своих зрителей. Пожалуй, то, как она плетёт невидимую для всех косу, зрелище и вправду несколько странное.
– Ну что, идёмте? – улыбнулась она.
– Мы пойдём, но смотри, у меня и нож есть! – Начек гордо показал небольшой ножичек, который прихватил для того, чтобы срезать попавшиеся грибы.
– Я учту, – серьёзно ответила девушка.
Полина привела их на поляну, густо поросшую кустиками лесной земляники. Как-то само собой получилось, что она помогла собирать её. Одной полянки не хватило, и все дружно перебрались на другое место. Потом ещё на одно. И ещё. Через пару часов корзины были наполнены, и ребята, усталые, но довольные, сели под деревом передохнуть.
– Эх, знал же, что нужно брать ещё корзину! – посетовал Начек, доставая из-за пазухи тряпицу и раскладывая её на траве.
В тряпице были завёрнуты полкаравая хлеба и мягкий свежий сыр.
– Как я посмотрю, моя помощь больше не нужна, – Полина собралась проститься с ребятами и пойти дальше.
Как же ей было тяжело не смотреть хлеб. Не тот, что она привыкла есть дома, а серый, крестьянский. Он же гораздо вкуснее всех пирожных и сдобных булочек вместе взятых. И сыр. Даже на вид такой мягкий, должно быть, слегка солоноватый. А если и не соленый, тоже хорошо. М-мм.
– Это ты куда? – остановил её Начек. – Али брезгуешь с нами есть?
– Ну что вы, – Полина старалась смотреть на рыжего парня так, чтобы глаза не цеплялись за роскошно накрытый стол, – мне пора. И так я задержалась. Да и добавить мне к вашему угощению нечего.
– Ну да, – хмыкнул её собеседник, – только эти две корзины ягод, которые мы в господской усадьбе на окорок можем выменять. Садись! – он покровительственно похлопал по земле рядом с собой.
Полина неуверенно села. Не умела дочь герцога принимать такие предложения. Да, она принимала участие в раздаче милостыни, но чтобы самой оказаться в такой ситуации, даже не могла представить. Но голод есть голод, он одинаково мучает всех, и девушка взяла протянутую краюху, на которой лежал щедро отмерянный кусок сыра. Отломить маленький кусочек, положить в рот и медленно жевать. Ещё один. Брат и сестра, не обращая никакого внимания на её манеры, аппетитно уплетали свои порции. Да кому они здесь нужны, эти манеры! И Полина с наслаждением впилась зубами в свой кусок.
– Начек меня кличут, – сказал парень после того, как с угощением было покончено, – а сестрёнку мою – Ниса. А ты назовёшься, или так и будем тебя звать – ведьма?
– Зачем же ведьма. Можешь звать меня Полина.
– Поли-ина, – протянул Начек, – имя-то какое господское. Ага, как же, только в таких одёжках Полины и ходят. Сразу бы уж чего позаковыристее придумала. Может, кто и за принцессу тебя бы принял, – парень беззлобно рассмеялся.
– И что же ты мне посоветуешь? – заинтересовалась девушка.
– Ну-у, Полина, Пола, Лина, – посмаковал на языке он, – а хотя бы даже и Лина, всё проще. А то так и тянет поклониться и назвать леди Полина.
– Не нужно мне кланяться, – прервала его Полина. Ей вспомнились согбенные спины крестьян, которые встречались у дорог, когда она, будучи дочерью герцога, следовала по ним.
– А мы и не собираемся, – Начек поднялся. – Пора нам, засиделись мы. А то мамка волноваться начнёт.
Ниса шустро подскочила следом и, сделав большие глаза, отозвала брата в сторону. Там она что-то убеждённо стала ему доказывать, то обводя руками вокруг, то показывая в сторону дома. Поначалу он отрицательно качал головой, но, по мере того, как выслушивал аргументацию, взгляды, бросаемые им в сторону Полины, становились всё благосклоннее. В конце концов, он согласно махнул рукой и вернулся обратно.
– Лина, – обратился он, – а куда ты, вообще-то идёшь?
Так не хотелось обманывать этих простодушных в своей кажущейся крестьянской хитрости ребят, но и правду говорить не стоит, а потому Полина решила придерживаться прежней версии, сделав её как можно больше похожей на правду.
– Беда у меня приключилась, потеряла я родных. Уйти пришлось, чтоб за постылого замуж не выдали. Вот, может, до дальней родни доберусь, – она решила, что пусть её слова и не являются абсолютной правдой, но и не ложь, это уж точно. И про родню здорово придумала. Должны же где-то проживать родственники матушки. Не мачехи, а родной мамы. Той, которая умерла, родив её на свет.
Ниса восторженно всхлипнула:
– А вы любите другого, да? Он красивый, да? Поехал заработать на свадьбу, да?
– Ну что ты говоришь! – Полина рассмеялась. – Никого я не люблю! Рано мне ещё влюбляться.
Совершенно некстати вспомнился ночной наглец. Как он жадно ласкал её, какие гнусности нашёптывал, как уверенно сообщил, что берёт её в любовницы. Любовница – от слова любить? Ну да, влюбился. Ночью. В беспутную девку Маритку. Так влюбился, что чуть не сожрал. Полина машинально потёрла место укуса на шее. Укус был горячий и слегка пульсировал. Да ну его! Маритку ему в любовницы, а не дочь герцога ден Гори!
– Э, не скажи. Наши бабы к твоим годам уж и детей имеют, – Начек тщательно сложил тряпицу, на которой они трапезничали, и снова сунул её за пазуху. – Так о чём мы с Ниской говорим. Родню тебе ещё искать нужно, ты ж точно не знаешь, где они живут? – Полина отрицательно замотала головой. – И мы про то же. Пойдём, значит, с нами. Поживёшь у нас, по лесу с нами походишь, ягоды, вон, сами к тебе в руки прыгают. Грибы, опять же, со дня на день пойдут. Мы с тобой о-го-го сколько насобираем. Господа в поместье ещё те сладкоежки, всё скупают, и платят хорошо. Скажем, что ты наша дальняя родня. А что? Ту родню ты не знаешь? Не знаешь. А мы уже познакомились. Мамка у нас добрая, не выгонит. Откормим тебя, справнее в нужных местах станешь, – обведя руками свою грудь и попу, он наглядно показал, в каких именно местах Полине нужно стать «справнее», а потом, смутившись, закончил. – Волосы пока прятать придётся, тут уж ничего не поделаешь. Но в обиду не дадим. Я даже это, – он смущенно поковырял землю носком ботинка, – женюсь на тебе. Не сейчас, конечно, как подрасту.
Почему бы и не принять предложение? Немного пожить у них, разжиться одеждой, осмотреться, помочь людям, если это в её силах.
– А знаешь, Начек, я согласна. Только насчёт женитьбы ты погорячился. Ты ещё найдёшь себе девушку, подходящую по возрасту. Не нужно совершать такой поступок из чувства долга или из жалости.
– Ну и ладно! Мы уж не совсем неграмотные, знаем, что вы, ведьмы, по своим законам замуж выходите. Это я так предложил, на всякий случай, – парень подхватил обе корзинки и направился в сторону дома.