Все время полета до Москвы Павлов перебирал в памяти все, что знал о НИИ. У этого крупного предприятия было множество слабых мест: скуповатый, консервативный Батраков экономил даже на самом главном – юридическом обосновании своих прав.
Артем вздохнул. Принадлежащий тому же поколению его отец тоже был консервативен, но – боже! – как же не походил он, и взглядами, и судьбой, на самонадеянного бывшего «красного директора» Батракова.
Папа вышел в отставку из МИДа, которому отдал более сорока лет, много лет назад и так и не смог примириться с новыми выдвиженцами, исповедовавшими космополитизм и приверженность западным идеалам. Державшийся крайне консервативных и патриотических взглядов, отец всю жизнь верил в светлое коммунистическое будущее и был очень обижен на Горбачева и Ельцина за развал могучего Союзного государства. Исторически ничем не оправданный распад СССР Андрей Андреевич принимал, пожалуй, даже ближе к сердцу, чем потерю кого-либо из близких.
Прошедший через четырехлетний ад фашистского концлагеря в раннем детстве, потерявший отца еще в младенчестве и похоронивший мать в 20 лет, Андрей Андреевич вырос сильным, мужественным, неэмоциональным и очень строгим – и к себе, и ко всем, кто с ним общался. Он не делал различия между детьми, женой, коллегами, просто встреченными случайными гражданами. Со всех, но прежде всего с себя самого, он требовал по самой высокой ставке. И если человек его подводил, Андрей Андреевич навсегда вычеркивал его из своих невидимых «списков».
Впрочем, окружающие, в том числе и «вычеркнутые», об этом никак не догадывались. Дипломат в жизни и на работе, отец продолжал здороваться и даже сдержанно улыбаться, хотя широкой улыбки Павлова Старшего, в отличие от Младшего, никто никогда не видел.
«Fasten your belts, please…» – ласково попросила стюардесса, и Артем дисциплинированно пристегнул ремни. Самолет шел на посадку, а его снова начала грызть совесть, и особенно он переживал за матушку.
Василиса Георгиевна, педагог, доктор наук, всю сознательную жизнь преподававшая политэкономию, обществоведение и философию, в конце 90-х обратилась к Богу и вскоре приняла крещение. Этого никто не ожидал, и, понятно, что тут же возникли разногласия с мужем. Лишь спустя пять лет отцу удалось совладать со своим характером. Крещенный с рождения, но выросший атеистом, он лишь постепенно, вместе с женой стал посещать воскресные и праздничные службы и даже исповедоваться и причащаться Святых Христовых Тайн.
Матушка же в своем искреннем порыве пошла еще дальше и действительно начала новую жизнь: в 64 года закончила православный Святотихоновский институт при Московской патриархии, получила диплом богослова-катехизатора и теперь с удовольствием преподавала в сельской церковноприходской школе. А на все лето уезжала в Ровно, на Западную Украину, где ее ждали тридцать прекрасных монашек под руководством игуменьи Свято-Никольского Городокского женского монастыря матери-настоятельницы Михаилы.
Артем, познакомившись несколько лет назад с матушкой Михаилой, поразился той легкости и жизнерадостности, которая буквально излучалась совершенно волшебным образом от игуменьи и ее подопечных. Они постоянно шутили, смеялись, радовались жизни и каждому маленькому, незаметному для суетных мирян событию. Вот божья коровка прилетела, а вот красивый цветочек распустился, а как поет эта птица в березовой роще. При этом все монашки очень четко несли свою службу и беспрекословно выполняли свои обязанности и поручения настоятельницы.
Артем знал, что матушка Михаила втайне уговаривала Василису Георгиевну Павлову остаться с ними, но мама пока лишь отшучивалась. Возможно, считала себя не готовой, а может быть, просто ждала исполнения судьбы. Ибо вряд ли что-то удержит ее от этого шага, когда Господь призовет к себе Андрея Андреевича. А пока преподавала детишкам и находила в этом и радость, и Божий промысел.
Артем очень любил родителей, а уж к маминым занятиям относился с особым трепетом. Ее поездки в сложный западный край Украины, где нет-нет да и вспыхивали антирусские и антиправославные выступления националистов и униатов, требовали настоящей самоотверженности. Он тоже старался помочь, чем мог, веселым жизнерадостным монашкам, противостоящим Златому Тельцу, Мамоне и Гордыне всей своей жизнью. И, что самое странное, Артем, человек абсолютно светский, в чем-то главном видел в них союзниц.