Даже самый разумный и логичный человек может чувствовать ревность и гнев, тревогу и сопровождающую их беспомощность. Эволюционный психолог Дэвид Басс вспоминает, как во время учебы в колледже он считал, что, если его будущая девушка захочет заняться сексом с другим, он не будет иметь права возражать – так как не владеет ее телом. Она вольна делать все, что пожелает. Но когда у него появилась подруга, он изменил свое мнение.[1] Басс не одинок, почти каждый чувствует то же самое.
Из всех испытываемых нами эмоций с ревностью, пожалуй, справиться сложнее всего, и потому она самая опасная. Это страсть, направленная против угрозы предательства или разрыва с партнером. Это гнев по отношению к человеку, которого мы рассматриваем как захватчика или конкурента. Это обида на человека, который, как мы боимся, может злоупотреблять нашим доверием. Она примитивна, принципиальна, а иногда и жестока. Мы можем чувствовать себя обуреваемыми и контролируемыми ею, сведенными с ума.
Наше сердце и разум парализованы этим чувством, и мы ощущаем себя затерянными в тревоге и беспомощности.
Ревность возникает из страха, что наши особые отношения находятся под угрозой. Мы опасаемся, что партнер или друг потеряет к нам интерес и построит более близкие отношения с кем-то другим. Ревность не возникает в вакууме – речь идет как минимум о трех людях. И этот третий человек угрожает нашим особым отношениям. Мы можем ревновать любовника, друзей, членов семьи и коллег. Если нам не повезло, то мы воспринимаем как угрозу практически всех людей, входящих в наш социальный круг. Мы боимся, что наш мир может мгновенно разрушиться, оставив нас униженными, забытыми и брошенными.
Мы часто путаем ревность с завистью. Зависть возникает, когда мы считаем, что кто-то получил преимущество, иногда несправедливо, и возмущаемся его успехом, потому что считаем, что он плохо на нас отразится. Успех другого – наш провал. Мы завидуем конкурентам в важной для нас сфере: если это бизнес – тому, кто зарабатывает больше денег или быстрее продвигается по карьерной лестнице, если это мир науки – тому, кто получает грант или публикует статью.
Зависть сродни сравнению. Ревность сродни угрозе отношениям. Хотя ревность и зависть – разные эмоции, мы часто испытываем обе в отношении одного и того же человека, потому что и та и другая вызывают в нас ощущение, что мы конкурируем с другими и можем проиграть.[2] В этой книге я сосредоточусь на рассмотрении ревности.
Ревность – не отдельная эмоция, а смесь из нескольких сильных сбивающих с толку ощущений: гнева, беспокойства, тревоги, боязни, волнения, беспомощности, безнадежности и печали. Более того, в романтических отношениях можно испытывать ревность к кажущейся неверности, одновременно испытывая сексуальное возбуждение при фантазии о ней. Мы запутываемся из-за нашей уверенности в том, что должны испытывать только одно чувство. Кроме того, в этой смеси присутствует любовь. Болезненные негативные чувства могут перемешиваться с позитивным чувством любви. Мы хотим испытывать только один вид эмоций – положительные или отрицательные, но в нас присутствуют оба вида, часто накатывающие волнами, захлестывающие нас.
Мы говорим, что «чувствуем» ревность, но она также включает в себя широкий спектр разных мыслей. Мы думаем: «Он интересуется кем-то другим», или «Она бросит меня», или «Мой партнер никогда не должен считать привлекательным никого другого». У нас есть мысли и о том, что мы обязаны знать: «Мне нужно точно знать, что происходит». И если мы не знаем, что происходит, у нас имеются мысли и на этот счет: «Мне больно от того, что я не знаю».
Руководствуясь ревностью, мы часто принимаем меры, добиваясь заверений и задавая вопросы в лоб. Мы можем ходить за ней по пятам, шпионить за ним, читать ее электронную почту и смс, соблазнять его, упрашивать ее, проверять его навигатор в машине, чувствовать запах ее духов, рыться в его чемодане, расспрашивать других людей о том, что им известно, и угрожать нашему партнеру. Мы истерически кричим, допрашиваем, обижаемся, дистанцируемся. Мы судорожно цепляемся или избегаем.
Так что ревность – не «просто чувство». Это множество эмоций, ощущений, мыслей, типов поведения, вопросов и стратегий для контроля над другим человеком. Она вызвана ненасытным желанием точно знать, что происходит, и заставляет нас воображать себе все те ужасные вещи, о которых мы не знаем, но которые могут оказаться правдой. Мы стремимся все знать и контролировать и зачастую относимся к своим мыслям, фантазиям и чувствам как к той самой реальности, которой боимся. Но чувства еще не факты.
Простое наличие ревнивого чувства или мысли не является главной проблемой. Трудности возникают вместе со всеми вытекающими стратегиями поведения и контроля. Они и есть реакция, из-за которой мы попадаем в неприятности. Цепная реакция тревоги может происходить так быстро, что мы бываем совершенно ошарашены тем, что говорим и делаем. Другими словами, одно дело – чувствовать ревность, а другое – действовать у нее на поводу. Позже мы рассмотрим это более подробно. Для начала, чтобы лучше контролировать свои реакции, полезно понять, что же представляет собой ревность. Посмотрим на всю картину.
Великое открытие Дарвина помогло нам понять, что история всех животных видов представляет собой борьбу за выживание.[3] Нашим предкам грозили голод, нападения иноплеменников, убийства членов собственного племени или общины, изнасилования и детоубийство. Жизнь была борьбой с самого рождения, и люди часто боролись друг против друга. Мы можем поразмыслить о многих вещах, важных для человеческой природы: привязанность к детям, защита от угроз, страх высоты, детский страх перед незнакомцами, боязнь публичных выступлений, формирование сильной привязанности к партнеру и своим детям – и признать, что все они встречаются у многих других видов животных, так как способствуют выживанию.
Выживание – победа в конкуренции. Существует конкуренция между братьями и сестрами, коллегами и поклонниками. Ревность – присущее нам с первобытных времен умение распознавать конкурентов. Это стратегия, выработанная для нашей защиты. Но в современном мире она может разрушить брак, отпугнуть друзей и заставить отвернуться братьев и сестер.
Означает ли это, что ревность оправданна и ее невозможно контролировать? Совершенно точно нет. Знание того, что ревность – следствие эволюции, не оправдывает ярости, подозрительности или желания отомстить. Порой мы руководствуемся страхами и тревогами, полезными сто тысяч лет назад, однако сейчас они не выполняют своих функций. То, что работало в прошлом, сегодня может нас погубить.
Понимание эволюционной модели может помочь нам осознать, почему страстная составляющая ревности настолько сильна и глубоко эмоциональна. Но подпитывающие ревность страхи, как и боязнь высоты, воды, собак, замкнутого или открытого пространства, изжили свою полезность. Подходящая ей среда в перспективе эволюции – это не наши мегаполисы, города и пригороды двадцать первого века. Эволюция не оправдывает ревности. Она лишь помогает нам понять, почему та так универсальна и сильна. У нас не было иного выбора, кроме как иметь мозг, эволюционировавший вместе с этими страхами.
Во времена наших пращуров, которым постоянно грозила опасность, жизнь представляла собой выживание, причем выживание генов являлось наиболее важным. Человек мог погибнуть в сражении, но если его гены сохранились, то он прошел тест на эволюционную приспособленность, так как его индивидуальные особенности передались следующему поколению. Для эволюционной приспособленности необходимы две вещи: рождение потомства и его выживание. Человек может размножаться и иметь много детей, но если все они умрут, то приспособленность умрет вместе с ними. Если никто не позаботится о детях, гены не выживут. Вот откуда берется ревность.
Эволюция помогает нам понять скрытые в ревности страсть и пыл: слепую ярость, захватывающую нас настолько быстро, что впоследствии мы поражаемся собственным чувствам и поступкам; ужасный страх того, что партнер будет заниматься сексом с кем-то другим; способы обнаружения обмана; умение обманывать других. Мы ведомы инстинктивными страстями, защищавшими наших предков сотни тысяч лет назад, но эта защита может противоречить нашим нынешним интересам. Существуют две относящиеся к данной теме эволюционные теории: теория родительского вклада и борьба за ограниченные ресурсы. Давайте рассмотрим их.
Данная теория предполагает, что мы будем больше стремиться делиться ресурсами и ухаживать за детьми, если внесем большой генетический вклад в выживание другого человека.[4] Нам с большей вероятностью свойственно защищать и поддерживать имеющих с нами общие гены людей: биологических детей, братьев, сестер и близких родственников. Мы менее мотивированы защищать и поддерживать биологически не связанных с нами людей.
Таким образом, ревность – защитная стратегия. Если мужчина не уверен в своем отцовстве, он может в конечном итоге позаботиться о чужих генах – тем самым принося в жертву возможность передачи своих генов. Поскольку женщина всегда знает, что у детей ее гены, ее ревность в меньшей степени определяется отцовством или сексуальным поведением и в большей – заботой о защите и ресурсах, получаемых от партнера. Женщина хочет обеспечить себе его защиту и поддержку, потому что это увеличивает выживаемость потомства. Оба будут бороться против конкурентов. Мужчины и женщины становятся ревнивыми, когда их генетический вклад находится под угрозой.
В соответствии с этой теорией исследования показывают, что мужчины с большей вероятностью ревнуют к ощущаемой ими сексуальной неверности, так как она ставит под вопрос их отцовство. Женщины чаще испытывают ревность, ощущая эмоциональную близость между партнером и другой женщиной, поскольку это дает основание предполагать, что ресурсы и защита перейдут к ней. Хотя мужчины и женщины могут иметь обе разновидности ревнивых чувств, мужчины чаще ревнуют на сексуальной почве, в то время как женщины с большей вероятностью выражают ревность к привязанности.[5]
Если ревность имеет эволюционную основу, то мы должны отыскать ее в других культурах. И мы ее находим. Более того, гендерные различия – мужчины, в большей степени переживающие из-за сексуальной неверности, и женщины, озабоченные эмоциональной изменой, – были обнаружены в Соединенных Штатах, Германии, Нидерландах и Китае.[6]
В то же время эволюционная предрасположенность зависит от культурных различий. В превозносящих честь культурах ревность гораздо сильнее у мужчин. Нам слишком хорошо знакомы «убийства чести» в таких странах, как Пакистан или Бангладеш. И бесчестие может привести к тому, что подвергшуюся насилию женщину принудят выйти замуж за насильника или забросают камнями до смерти.
Вторая эволюционная теория ревности подчеркивает борьбу за ресурсы. Это помогает нам понять ревность младенцев, а также братьев и сестер – последние зачастую соперничают друг с другом за еду и защиту родителей. Грудные дети могут ревновать к вниманию, оказанному их матерью другому маленькому ребенку. При исследовании шестимесячных младенцев было обнаружено, что они в большей степени проявляют признаки беспокойства и пытаются привлечь внимание матери, когда она общается с другим маленьким ребенком, чем когда играет с каким-нибудь предметом.[7] Реальный ребенок – бо́льшая угроза, чем неодушевленный объект.
Четырехлетний Гари взволнован и насторожен рождением сестры Филлис. По мере ее взросления у мальчика появилось чувство, что существует угроза для его особых отношений с мамой и папой. Во время игр с Филлис он стал отнимать у нее игрушки и вести себя как младенец.
Зачем бы братьям и сестрам конкурировать друг с другом? В течение почти всего периода эволюции человеческого рода пищевые ресурсы были ограниченными. Братьям и сестрам приходилось соревноваться за еду, внимание и защиту. Некоторые виды производят излишне много потомства, в результате оно может умереть от голода. Такая стратегия направлена на сохранение выживаемости хотя бы некоторых особей. Однако это приводит к конкуренции среди братьев и сестер, иногда вплоть до гибели. Свиньи часто производят больше поросят, чем имеют сосков для их кормления. Недостаточно сильные и конкурентоспособные особи погибнут. Теоретики эволюции называют эту тенденцию к перепроизводству потомства «складированием». Как ни печально, это указывает на глубинную сущность ревности в конкурентном мире.
Соперничество между братьями и сестрами логично. Похожим образом, исключение из дружеских союзов и альянсов в мире дефицита пищи означало незавидную участь. Если бы моих доисторических предков начали игнорировать собратья по племени, им вряд ли удалось бы воспользоваться преимуществами охоты. И они умерли бы от голода. Это означает, что меня бы здесь не было.
Ревность среди животных – обычное явление. Когда владельцы домашних питомцев описали их ревнивое поведение, получился следующий рейтинг: собаки (81 %), лошади (79 %), кошки (66 %), птицы (67 %) и крысы (47 %).[8] Собаки выражают ревность по отношению к сородичам рычанием, преследованием и стараются находиться между своим хозяином-человеком и другими собаками. Я знаю, что оба наших кота – Дэнни и Фрэнки – начинали с прекрасных отношений, когда нам отдали Фрэнки в возрасте четырех недель. Они играли, спали вместе и вылизывали друг друга. Однако когда Фрэнки вырос и превратился во взрослого альфа-самца, он стал довольно ревниво относиться к любому оказанному Дэнни знаку внимания, что однозначно подтверждалось его агрессивным поведением. Наши домашние животные ревнивы точно так же, как и мы – люди. Мы разделяем две общие эволюционные проблемы, касающиеся ревности.
История ревности древнее истории письменности. Ревность Каина к Авелю ставит пятно на начало истории человечества в Книге Бытия. Она также присуща взаимоотношениям иудео-христианского Бога со своим народом, что закреплено в Первой заповеди и провозглашено в Книге Исход: «Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель».[9]
Ревность была центральной темой греческой мифологии и литературы. Богиня Гера ревновала ко многим женщинам, привлекавшим внимание ее мужа Зевса. Когда Ясон изменил своей жене Медее, она в отместку убила его детей. Измена Елены ее мужу Менелаю вызвала Троянскую войну.
В средневековой Европе ревность рассматривалась как необходимая, даже позитивная, связанная с честью эмоция. Андрей Капеллан в XIX веке описал важность сильной любви и ревности в трактате «О науке куртуазной любви». Он писал: «Любви не может существовать в человеке, не познавшем ревность» и «Подозрение избранника порождает ревность, тем самым усиливая любовь».[10] Для добивающегося любви дамы благородного рыцаря было бесчестием не сразиться на дуэли после «провокации» ревностью. В трагедии Шекспира «Отелло» злобный Яго обманом вызывает гнев Отелло, поставив под сомнение верность его жены Дездемоны. Отелло описывает свою ревность, вынудившую его к убийству верной жены, как эмоции «любившего неразумно, но безмерно».[11] Хотя его поступок ужасен, но совершался он во имя любви и чести. Поэтому в пьесе Отелло является трагическим героем, а не злодеем.
В XIX веке ревность стала все чаще рассматриваться как мешающее внутренней гармонии чувство. Викторианский период восхвалял уравновешенность и контроль над сильными эмоциями. Ревность была фактически под запретом, так как считалась разрушительной для гармонии викторианской семьи.
В современной Америке и большей части Западной Европы принято стыдиться и скрывать свои ревнивые чувства. Опросы показывают, что американцы более, чем представители западных культур, склонны считать ревность признаком того, что с ними происходит что-то неладное.[12] В некотором смысле ревность ушла в подполье. Она уже не считается признаком любви и чести, а скорее символизирует неспособность к доверию, недостаток самоконтроля, невроз и стыд. Но она абсолютно точно не исчезла ни из популярной культуры, ни из нашей жизни. Известные песни «До меня дошли слухи», «За каждым твоим вдохом я буду наблюдать», «Эй, ревность» и «Ревнивый парень»[13] демонстрируют, что мы никогда не освободимся от этой эмоции. И сегодня существует еще больше возможностей для неверности: переписка с незнакомцами, просмотр порнографии или тайные свидания в интернете. Каждая из таких возможностей может подорвать уверенность многих из нас, создавая чувство неопределенности. В новом тысячелетии мы окружены СМИ, провоцирующими неуверенность в себе: начиная с непрекращающихся посланий о том, как должно выглядеть наше тело, и заканчивая абсолютно нереальным представлением о сексе в порнографии. Легче «шпионить» друг за другом, чем узнавать правду. Всего вышеописанного достаточно, чтобы вскормить ревность.
Хотя мы склонны думать, что ревность чаще всего встречается в любовных отношениях, она также может быть проблемой в любых важных межличностных связях. Данная проблема часто возникает в так называемых «воссозданных семьях», где дети соперничают с разведенными родителями, отчимами и мачехами, сводными братьями и сестрами. Сто миллионов американцев живут в смешанных семьях, и 35 % всех супружеских пар имеют детей от предыдущих браков.[14] В Великобритании есть даже сайт для отчимов и мачех, которые ненавидят своих приемных детей или соперничают с ними.[15] Когда родители разводятся и у мамы или папы появляется новый партнер, дети чувствуют себя преданными, страдают от гнева, тревоги и обиды – одним словом, из-за ревности.
Каре было за тридцать и она была замужем, когда узнала, что у разведенного отца появилась новая партнерша, с которой он хотел ее познакомить. Как и у многих взрослых детей разведенных родителей, эта новая часть семейной динамики вызвала обиду: «Как он мог подумать, что я захочу с ней встречаться? Он же бросил маму. Он лгал мне об их браке. Как я могу ему доверять?» Она рассматривала подругу отца как нежеланную нарушительницу – захватчицу, разрушившую семью. Кара чувствовала, что ее особые отношения с отцом закончились, ведь новая партнерша заменила их с братом, и что теперь она должна быть на стороне своей матери. Все это поспособствовало появлению обиды.