***
Москва.
После консультации Диана вышла из института, дошла до конца здания и увидела зелёную Волгу с Артамоновой на привычном месте. Сидит, даже по сторонам не смотрит, – с досадой отметила про себя Диана. – Надо с ней серьёзно поговорить.
Приехав на конспиративную квартиру, Диана села, как всегда, за стол и дождалась, пока капитан Артамонова присядет напротив.
– Ну что, – сказала Диана, глядя на капитана КГБ, – экзамен на конспирацию мы провалили. Мой муж нас выследил.
– Как? – удивилась та.
– Как выяснилось, это было совсем нетрудно, – ехидно ответила Диана. – Мы несколько недель подряд останавливаемся на одном и том же месте, с видом из окон моего института. И в одно и то же время уезжаем. Одна из моих сокурсниц выследила нас, но, к счастью, не разглядела, что вы девушка. Решила, что за мной на дорогой тачке приезжает любовник. И позвонила моему мужу, сообщив об этом. А он уже устроил слежку, она сказала, где и когда меня можно найти садящейся в эту самую Волгу…
Артамонова опершись на локти, обхватила голову руками, впрочем, сохраняя при этом нейтральное выражение лица. Вот это выдержка! – восхитилась Диана.
– Как он отреагировал? – спокойным голосом спросила Мария Юрьевна.
– Много вопросов задавал… Нам повезло, он решил, что я с подругой сбегаю с занятий.
Артамонова сразу выпрямилась и расслабила шею. Вот так, значит, у нее выглядит огромное облегчение, – с сарказмом подумала Диана.
– А вопросы какие задавал? – спросила Артамонова.
– Почему я подружку от него прячу? – ответила Диана, уставившись ей в глаза. – Требует, чтобы я вас познакомила.
– Что? – Артамонова удивлённо подняла брови вверх. – Вообще-то у нас это не принято… Мы работаем только с тобой…
– Ну, сами смотрите… Только боюсь, если мы это не сделаем, он может насторожиться. Был полон энтузиазма по этому поводу!
– Мне надо согласовать это с начальством, – ответила Мария Юрьевна со слегка озадаченным видом. – Ладно… На чём мы вчера остановились?
– На внимании, – широко улыбаясь, подсказала ей Диана.
***
Москва. Кабинет второго секретаря Гагаринского райкома КПСС.
– Вызывал, Герман Владленович? – зашёл в кабинет к Володину Гончарук.
– Проходи, Иван Николаевич, – показал ему на стул Володин. – Слушай, у тебя же в отделе есть толковые люди? Смогут аккуратно информацию об Ивлеве по месту жительства собрать? Как живёт? На что живёт? Чем живёт? С кем живёт? Любая информация может пригодиться.
– Ну а на обувной фабрике, что, ничего не нарыли?
– Вот именно, что ничего. Не работал там никогда и не устраивается на работу. Словно призрак…
– А что, у нас в органах некому заняться проверкой по месту жительства? – недовольно спросил Гончарук.
– Есть кому. Но сам понимаешь, дело это затратное. Заряжать такую процедуру есть смысл, когда наверняка есть повод. А мы в этом пока до конца не уверены. Представляешь, как над нами будет всё местное отделение смеяться, когда окажется, что мы отвалили кучу денег за сведения о простом студенте?
– Ладно, я понял, – неохотно согласился Гончарук. – Отправлю Димку Некрасова. Этот в любую дыру без мыла пролезет.
***
Москва. Отделение милиции № 47.
Василий вернулся со Старой площади в прекрасном настроении. Всё-таки он не ошибся в Павле, получить благодарность, пусть и устную, от такого человека дорогого стоит.
– Баранов, зайди ко мне, – услышал он почти сразу голос начальника отделения подполковника Сауляка. Тот, словно материализовавшийся призрак, открыл его дверь через пару секунд после того, как он зашел в кабинет. Хотя, когда капитан заходил к себе, никого в коридоре не было. Или Вася настолько погрузился в свои мысли, что прошло больше, чем пару секунд?
Ну, понятно, поджидал, когда он вернется! Пришлось идти вслед за начальником в его кабинет. Как только Вася, войдя внутрь, прикрыл дверь, тот требовательно спросил:
– Ну и чего от тебя хотели?
– К сожалению, Андрей Михайлович, не могу вам сказать, – едва сдерживая дерзкую улыбку, ответил Василий, – мне строго-настрого запретили рассказывать о цели вызова и состоявшейся беседе. Но, если вы настаиваете, позвольте мне сделать один звонок по оставленному номеру для связи, разрешения спросить?
– Это не обязательно, – ответил Сауляк после непродолжительной паузы, и пристально посмотрел капитану в глаза.
Василий тут же демонстративно вытянулся по стойке «смирно», чтобы не злить начальника. Но когда вышел из его кабинета, дал волю чувствам и улыбнулся от души. Подполковник попил у него крови изрядно в предшествующие месяцы… Зануда и формалист, какого еще поискать, да еще и испытывает откровенное удовольствие, демонстрируя власть над подчиненными… Тем приятнее было видеть, как он сдает назад, испугавшись гнева высокопоставленного чиновника. Как там Пашка назвал Кожевникова, кремлевский небожитель? Метко! Главное, чтобы не прилипло к языку и не ляпнуть где не надо… Ибо чревато проблемами, если стуканут…
***
Москва. Старая площадь.
– Татьяна Васильевна, зайдите ко мне, – вызвал Кожевников к себе помощницу, и она тут же пулей влетела к нему в кабинет и села за стол, приготовившись записывать. – Вот, Татьяна Васильевна, а вы молодёжь нашу ругали, – глядя на бумаги, полученные от журналиста и капитана Баранова, – с удовлетворённым видом проговорил он. – Смотрите, какую работу провели, с самого начала правильно оценили ситуацию, грамотно отработали, и, обратите внимание, никто их не заставлял, всё по собственной инициативе. Еще что важно, не растрезвонили налево и направо про всю эту грязь, иначе мне бы уже давно звонили «товарищи» с фальшивым сочувствием…
Соберите мне всю информацию по Самедову Рашиду… Что тут у нас этот капитан накопал? Плотного телосложения, среднего роста, носит дорогие костюмы и красивые галстуки, брюнет. Лет тридцать – тридцать пять. Ездит на синих жигулях. Работает в МГУ по линии комсомола… Молодец, много капитан нарыл, – задумчиво посмотрел на помощницу Кожевников. – Толковый парень. И что меня больше всего подкупает, он всю эту работу по просьбе друга проделал, а не потому, что начальство велело. Докопался до истины, но не стал болтать, и начальству не доложил, чтобы поощрило… Побольше бы таких людей, глядишь, и мир стал бы чище и лучше. Надо способствовать карьерному росту таких сотрудников. Пора ему стать майором, вы не находите, Татьяна Васильевна?
Помощница кивнула, не отрываясь от записей. Ритуал общения у них был давно отработан, лишней болтовни шеф не любил, но в минимальной обратной связи все же нуждался. Редко-редко, но она все же высказывалась, но только в том случае, когда имела возражения. Кожевников умел строить стратегические комбинации, но память и его, бывало, подводила, и вот тогда помощнице и приходилось напоминать о подводных камнях, о которых он позабыл.
– Вот и славно! Соедините меня минут через пятнадцать с генералом Улиткиным из кадров…
Помощница кивнула.
– А по этому Рашиду… как узнаете должность, мне доложить, и копать дальше. Кто его туда рекомендовал, с кем дружит… Кто его мог задействовать против меня, с какой целью… нужны все расклады, потом детальнее обсудим…
***
Москва. Квартира Эль Хажж.
Аиша готовилась к очередному экзамену, когда зазвонил телефон. Трубку побыстрее взял Фирдаус, чтобы трели телефона не отвлекали родственницу от занятий.
– Здравствуйте, можно Аишу Аль-Багдади? – вежливо попросил женский голос. Фирдаус поинтересовался, кто её спрашивает. – Это из редакции радиопередачи для старшеклассников «Ровесники», редактор Татьяна Богданова. Мы готовим сюжет про Ливан. В отделе по работе с иностранными студентами МГУ нам очень рекомендовали Аишу как положительную и ответственную студентку. Мы хотели бы пригласить её выступить в нашей программе.
– Немного неожиданно, – удивился такому предложению Фирдаус. – У неё сейчас сессия, экзамены…
– О, это совсем ненадолго, – поспешила уверить его собеседница. – Мы можем подстроиться под её график, это же будет запись, а не прямой эфир.
– Ну, думаю, она не будет против, – не очень уверенно ответил Фирдаус.
– Скажите, пожалуйста, а как у неё с русским? Ей нужен переводчик?
– Нет, не нужен. Я сам могу её подстраховать, – тут же ответил Фирдаус, решив, что будет лучше, если он лично будет сопровождать Аишу на этом мероприятии. В конце концов, он же единственный мужчина из семьи в СССР. – Подождите минутку, пожалуйста, – попросил он, и, положив трубку рядом с аппаратом, постучался в комнату племянницы.
– Аиша, в МГУ решили, что ты лучший кандидат для выступления по радио, – заглянув к ней в комнату, произнёс он.
– Какое ещё выступление? – ошарашенно посмотрела она на него. – Какое ещё радио? Зачем?
– В МГУ так решили, – развёл руками Фирдаус. – Я бы не отказывался. Это программа для школьников, «Ровесники» называется. Им нужен сюжет про Ливан. Что мы с тобой про свою родину не расскажем? Пусть тут знают, какая у нас чудесная страна!
– Так ты со мной пойдёшь? – оживилась Аиша.
– Сказал, что тебе переводчик нужен, – подмигнул он ей.
– Хорошо, – улыбнулась она и Фирдаус вернулся к телефону.
***
Москва. У дома Ивлевых.
С тех пор, как Роман Малинин по прозвищу Малина устроился с помощью соседа работать на завод, свободного времени у него стало совсем мало. Руководитель их агитбригады Серёга Белый поступил учиться с этого года в институт на вечернее и только изредка мог появляться на репетициях, но в выступлениях помогал и страховал на случай, если кто-то не мог участвовать. Вместо него руководство разросшимся коллективом пришлось взять на себя Малине, как самому старшему и другу Белого. Они уже дважды становились лауреатами городского конкурса агитбригад. Эти победы и выступления на обеих территориях ЗИЛа сделали Малину узнаваемым лицом среди заводчан. Роман наслаждался известностью, но у него и мысли не было расслабиться и вновь пойти по кривой дорожке. Власть над умами зрителей казалась ему намного интересней, чем попойки в сомнительных компаниях, которые когда-то закономерно привели его в тюрьму…
Обдумывая очередной мини-спектакль, Малина надел бушлат и вышел во двор покурить. Погружённый в свои мысли, он сел, сгорбившись на лавке у подъезда, и не сразу обратил внимания на слонявшегося во дворе мужичка. Зато тот, приметив его, неспешно направился в его сторону.
– Здорово, – сел он на лавке напротив Малины, но не дождался от него ничего, кроме сдержанного кивка. – Вот времена настали, трудовому человеку и отдохнуть негде, – при этих словах незнакомец специально повернулся боком, чтобы продемонстрировать Малинину бутылку, торчащую из кармана телогрейки.
Это ты-то рабочий человек? – усмехнулся про себя Малина, оглядев его нарочито простоватый образ и заметив на незнакомце дорогие импортные сапоги.
Ментов и Комитет Малина определял ещё на подходе, у него за годы, когда он был не в ладах с законом, выработался нюх на них. Но этот хлыщ был, явно, из другой когорты и вел себя очень подозрительно. Как бы не наводчик, ищущий, кого бандитам обнести в их доме… Роман мог бы уже уйти домой, у него дома брать было особо нечего, но чувство ответственности за соседей его остановило, и он остался сидеть, изобразив перед незнакомцем интерес к его предложению. Хотя, не только чувство ответственности, но и забота о себе самом. По-любому, если кого-то в доме грабанут, то менты первым делом к нему заявятся… И попробуют ограбление на бывшего уголовника повесить, чтобы побыстрее поставить галочку, что дело раскрыто.
– Димас, – протянул хлыщ Малине руку, пересел к нему на лавку, откупорил бутылку водки и предложил Малине.
Они познакомились, Малина сделал полглотка для виду и вернул бутылку Димасу, а тот начал травить анекдоты, попутно предлагая проходящим мимо соседям присоединиться к их компании.
Когда его посылали на хутор бабочек ловить или молча игнорировали, он кривил рожу, вроде, передразнивал, и попутно спрашивал у Малины, кто же это здесь у вас такой умный?
Малина, не будь дураком, делал вид, что мало с кем знаком. Но обратил внимание, что, когда мимо проходили люди из третьего подъезда, расспросы Димаса явно активизировались.
Удивившись про себя этому факту, Малина начал подыгрывать собеседнику, изображая из себя недалекого работягу, и очень быстро выяснилось, что того интересует конкретная семья из третьего подъезда, и человек из нее… Очень важный конкретно для него человек, который очень ему помог. Осознав это, Малина решил остаться с Димасом до конца и выяснить, по возможности, что ему надо?
***
Москва. Отделение милиции № 47.
Звонок из Главка застал подполковника Саулюка врасплох. Услышав голос начальника на том конце провода, подполковник инстинктивно вытянулся. Выслушав поток ругани, он понял, что в Главке стало известно о вызове Баранова на Старую площадь.
– Почему у меня на столе до сих пор не лежит твой доклад? – ругался генерал. – Что у вас там происходит? Зачем твой капитан ездил на Старую площадь? Что он там делает, вообще, в обход меня?
– Не могу знать, товарищ генерал, – виновато начал оправдываться Сауляк. – Капитану Баранову запретили распространяться о цели его поездки туда.
– Распустил подчинённых! – перешёл на повышенные тона генерал. – Сами собой уже командуют! Кто из вас начальник?! Не знаешь, чем у тебя капитаны занимаются!..
Разнос длился еще долго, но главное, что генерал так и не решился отдать приказ надавить на Баранова, чтобы разузнать подробности его визита в Кремль. Значит, и он поступил правильно, что отступился! – с облегчением подумал Сауляк. А гневные крики… Тоже мне, новость…
***
Москва. Лубянка.
Получив очередной рапорт о прослушке квартиры Ивлева, полковник Воронин без особого энтузиазма приступил к его изучению, откровенно не желая штудировать бесконечные разговоры женщин о том, как покакал или срыгнул один из близнецов. Но в какой-то момент лицо его вытянулось от удивления. Он так и продолжил читать, подняв брови и нервно посмеиваясь.
– Ничего себе! Какие страсти! – собрал он листы протокола и поспешил к руководству. – Николай Алексеевич. Разрешите? – вошёл он в кабинет зампреда Вавилова после разрешения его секретаря.
– Глаза так горят, Павел Евгеньевич, как будто шпионскую сеть выявил, – усмехнулся тот.
– Нет, но тут такое… – покачал головой Воронин и положил рапорт перед Вавиловым.
– Это что?
– Прослушка квартиры Ивлева. С третьего листа читайте.
Вавилов углубился в чтение и вскоре начал покачивать головой, поджав губы, чтобы не смеяться.
– Ну надо же, какой же идиот этот Самедов! – наконец проговорил он. – Какой идиот… Я Кожевникова лично знаю. Это матерый волк. Он таких Самедовых, как овец, может десятками душить…
– Но Ивлев как красиво ситуацию отработал! – заметил Воронин.
– Что и требовалось доказать. Талантливый человек во всём талантлив, – уверенно собрал листы рапорта Вавилов, вручил их Воронину и, когда их глаза встретились, они оба улыбнулись.
Как и ожидал полковник, он получил указания проверить все факты и доложить. Отлично! Еще одно личное поручение от зампреда, его генеральские погоны все ближе и ближе… Да еще, что приятно, поручение, по которому, похоже, все основные факты уже выявлены, и отчитаться будет достаточно легко…
Вернувшись к себе, полковник застал у своего кабинета капитана Артамонову.
– Что случилось, Маш? – запустил он её в кабинет и прикрыл за собой дверь. – Попробую отгадать, опять наш «Скворец» что-то учудил?
– Все верно. Только не она сама. Её муж. Он следил за ней и видел, как мы уезжаем на занятия от института…
– Начинается, – недовольно проговорил полковник. – Сколько хороших агентов из-за своих супругов погорело.
– Он решил, что мы подружки, вместе подготовку к экзаменам прогуливаем, – поспешила успокоить его Артамонова. – Требует познакомить его со мной.
– Да? Только этого не хватало.
– «Скворец» считает, что игнорировать его просьбу нельзя, он может насторожиться.
– Понятно, – ответил полковник и забарабанил пальцами по столу. – Знаешь, а и ладно… Во-первых, поддержим агента, покажем ему, что мир в его семье нам важен. А во-вторых! Ты войдёшь в их круг. Познакомишься с мужем, прощупаешь на предмет отношения к СССР, к социализму и посмотришь изнутри на их отношения со «Скворцом»… Составишь личное впечатление об этом Фирдаусе, кто его знает, может, из него тоже получится агент… Но главное – убедись, что он ни на кого не работает!
***
В библиотеке просидел часов до пяти, больше не выдержал мой голодный желудок, и я поехал домой. Дома меня встретила мама и поставила мне ужин на стол, а жены ещё не было дома. Ахмада тоже. Заглянул в спальню, Ирина Леонидовна на пару с Загитом занимались с мальчишками физкультурой на нашей большой кровати. Пока переоделся в детской и принёс костюм в спальню на вешалку повесить, уже пришла мама с двумя бутылочками. Дети набросились на кашку.
– Завтра нам четыре месяца, – заметил я, глядя, с каким аппетитом они опустошают свои бутылочки.
Андрюшка вцепился в свою двумя руками, и когда мама попыталась её отобрать, чтобы поднять повыше, а то с остатками уже воздух сосёт, а не кашу, он так и не отдал.
– Это ладно, они ещё и ногами могут бутылку обнять, – сказал Загит в ответ на мой смех. – Прямо как обезьянки…
– Иди сам ужинай, пока не остыло, – отправила меня мама на кухню.
Поужинать я успел, а чай только налил, как в дверь позвонили. На пороге стоял Роман Малинин, старый знакомый из первого подъезда.
– Здорово, – явно стесняясь, проговорил он. – Выйди на минутку.
Встали с ним в подъезде под окном, спустившись на один лестничный пролёт.
– Привет. Что случилось? – напрягся я. Он не выглядел, как человек, собирающийся похвастаться чем-то хорошим в своей жизни.
– Сегодня какой-то хмырь лощёный, – тихо заговорил он, – прикинулся алкашом и целый вечер у нас во дворе просидел.
– Что за хмырь? – не понял я. – Нафига?
– По твою душу, – многозначительно посмотрел он на меня.
– Это точно?
– Уверен.
– И что ему надо было?
– Всё. С кем живёшь? Как живёшь? Что ешь? Что пьёшь?
– Что за ерунда? А как он выглядел? – подумал я о Самедове.
– Да обычный, – пожал плечами Малина. – Ростом во, – показал он мне до уха.
– Русский?
– Кто ж его знает?
– Ну, не узбек?
– Не, русский, – уверенно ответил он.
– Что ж такое? Блин…
– Мы сначала у моего подъезда сидели. Потом к вашему перебрались. Этот Димас в твоего соседа сверху вцепился, но этот боров на удивление быстро поплыл, ничего такого ему сказать не успел. Уже хорошо поддатый вышел…
– В смысле, поплыл? Набрался? – напрягся я. – Это он меня сейчас опять зальёт? Блин!.. Димас, значит…
– Димас, – подтвердил Малина.
– Спасибо, дружище. С меня причитается.
– В расчёте! – ответил он и протянул мне руку. Мы попрощались, и он пошёл вниз по лестнице.
А я, несмотря на тревожные новости, решил навестить Игоря, соседа сверху. Очередной потоп мне сейчас совершенно ни к чему. Такой ремонт гробить нельзя!!!
***
Москва.
После того, как двое из соседей предупредили Григория об интересе Комитета к его персоне, его жизнь опять превратилась в детективный боевик, проснулось чутье на опасность. Он пытался понять, что вокруг него происходит, кто и в какую игру с ним играет. Противостояние Комитета и ГРУ уже стало притчей во языцех, но подполковник никогда не думал, что сам когда-нибудь окажется между молотом и наковальней. Тут главное, вовремя уйти из-под удара. А это можно сделать, только подключив начальство. А как его подключить, не подставив друзей? Стоит только ГРУ вступиться за своего сотрудника, как в КГБ поймут, что кто-то из тех, с кем они говорили, его предупредил… А если они говорили только с Николаем и Павлом? У обоих однозначно начнутся неприятности по комитетской линии… Так что уже несколько дней Григорий рассматривал варианты, как доложить начальству красиво и деликатно, не навлекая неприятности на своих друзей, но ничего не придумывалось.
Когда по дороге домой он, проверившись несколько раз, засёк топтуна, то, с одной стороны, был очень неприятно поражён: получается, дело-то уже приняло серьёзный оборот. А с другой стороны, обрадовался: вот он его шанс самому «узнать» о внимании к нему со стороны Комитета!
***