Москва.
Мартин договорился встретиться с Илмой в метро, и мы подхватили её на станции «Площадь Ногина» в центре зала. Всех приезжих в Москву всегда учил назначать встречи в метро в центре станции, а то выходы запросто перепутать можно, так и будешь стоять и ждать, пока рак на горе не свистнет.
Альфредо свою девушку сам ходил встречать, она опоздала, но приехала не с пустыми руками, привезла подарок, который они все вместе вручили нам. Что же в этой коробке, интересно? Ни в метро, ни в ресторане вскрывать ее было неудобно… Тяжелая и на совесть упакована…
Нас посадили за столик, как мы и попросили, подальше от танцевального подиума, чтобы можно было поболтать. Мы оказались одним из ближайших столиков к барной стойке, что оказалось очень удобно, перепробовали массу коктейлей. «Волгу», «Бурого медведя», «Белого медведя», и «Северное сияние», «Вишневый» – это из того, что я запомнил. Бармен даже несколько безалкогольных Галие замутил. «Старый Томас», только без ликера «Ванна Таллин».
Кто же идет в ресторан сытым? Все мы неплохо проголодались, и, когда нам вынесли на горячее цыплёнка табака, все пришли в восторг от одного только вида и запаха. Давненько мне не попадался такой вкусный цыпленок табака! Все мы, кроме Илмы и Мартина, сразу схватили курицу руками и принялись поглощать, не отвлекаясь на столовые приборы. Немцы стеснялись, пытались ковыряться ножами и вилками, но в конце концов сдались, видя наши счастливые лица. Первой решилась последовать нашему примеру Илма, подбадривали её, хохотали, она расслабилась и, счастливо улыбаясь с полным ртом, показывала Мартину, как это, оказывается, здорово – есть курицу руками.
Хорошо, что мы сидели отдельно ото всех, народ предпочитал столики поближе к музыкантам и мы могли себе позволить погрызть хрящики и обсасывать косточки, не задумываясь, как это выглядит со стороны. Хотя я и знал, что курицу в ресторане можно есть руками, но есть же люди, что стесняются!
Как оказалось, за нами кое-кто всё же наблюдал.
В какой-то момент к нам вышел повар, крупный мужчина, кавказской наружности.
– Как же я люблю, когда люди едят с аппетитом, – встал он над нами, расплывшись в блаженной улыбке.
– Особенно, когда эти люди – вечно голодные студенты, – рассмеялся я. – Спасибо вам огромное! Ваш цыпленок табака – это что-то бесподобное!
– Да, спасибо! – тут же подхватила Галия, а за ней и все остальные.
– Вот за такие моменты я и обожаю свою работу! – возвестил он. – Гора почему никогда не ходила к Магомеду? Да потому, что у него выпить было нечего! Так выпьем же за то, чтобы наши друзья всегда приходили к нам! – важно произнёс он, и, довольный, ушёл.
– Комплимент от шеф-повара, – тут же подошёл к нам наш официант и поставил на стол бутылку без опознавательных знаков, откупорил и разлил всем, кто пожелал. Солидная такая бутыль, по форме было видно, что в ней явно домашнее вино.
Вот теперь стало понятно, к чему был произнесённый поваром тост…
Пожелали попробовать все. Так и оказалось – внутри было молодое домашнее вино. Галия тоже сделала глоточек.
Ещё через несколько мгновений нам вынесли блюдо с варёной картошкой, обжаренной на шкварках и посыпанной зелёным луком. Похоже, наш шеф-повар всерьёз отнёсся к моим словам, что мы вечно голодные студенты.
– Ну, надо же, – всё удивлялся Мартин. – Повар сам к нам вышел. Обалдеть…
– А что такого? – спрашивал его Альфредо. – В Италии точно также выходят. Прямо, как на родине побывал. И что получается, что русские к итальянцам по темпераменту ближе, чем к немцам?
– Наш повар не русский, – возразил ему я. – Думаю, он грузин, но, вообще-то ты прав, такое поведение и у русских принято.
Наелись мы так, что с трудом потом выходили из-за стола. Оставил щедрые чаевые официанту, расплачиваясь. Чуть подарок свой не забыли.
Мартин поехал Илму провожать до общежития, а Альфредо предложил взять такси.
– Всё равно, нам по одному адресу ехать, – сказал он и я согласился. Тем более, коробка оказалась не из лёгких.
***
Святославль.
Поделившись в пятницу с женой своей проблемой, Шанцев не ожидал, что она в субботу с самого утра помчится к Алироевым, и выяснит, где живут родители их невестки, Пашиной жены. Но Наталья раздобыла адрес, и он, решив закончить начатое, сделал утром в субботу ещё одну попытку поговорить с тёщей Павла. Но опять не застал её. Поздно вечером он специально прогулялся с собаками мимо её дома и, увидев свет в окнах её квартиры, быстро отвёл собак домой и вернулся.
Оксана знала в лицо всех городских начальников и, когда Шанцев возник на пороге её квартиры, сразу поняла, что он не насчёт ребёнка в садик устроить пришёл поговорить. Сейчас весь подъезд всё будет знать, – подумала она и распахнула перед ним дверь, приглашая войти.
Шанцев заметно волновался, но вид имел решительный.
– Значит, так, – начал он. – Если ты не прекратишь наговаривать на зятя всякие глупости и гадости, я добьюсь в РОНО, что ты вылетишь с должности заведующей, как пробка из бутылки. И в этом городе ты уже никуда не устроишься. Ты поняла? – Оксана молчала, осмысливая услышанное. – Ты поняла меня? – повторил он.
– Да всё я поняла! А ещё взрослый мужик! Как не стыдно? Пацана сопливого испугался!
– Если кого и надо бояться, то это тебя, змея подколодная. Ещё хоть что-то плохое про зятя скажешь, сильно пожалеешь. Павел стольким людям помог, а ты на него напраслину возводишь!
Видя, как он разгорячен, Оксана, хоть и имела, по ее мнению, что сказать, предпочла уступить. Промолчала с послушным видом, лишь бы спровадить мужика подальше. По слухам, он недавно в тюрьме посидел, может, психика из-за этого пошатнулась. Так орет с красным лицом, что кто его знает, еще шибанет ее об стенку, если возразить, да и прибьет ненароком… Загита теперь рядом нет, чтобы защитить… Как и сыночков…
***
Святославль.
В воскресенье с утра капитан Румянцев без особой надежды поднялся на третий этаж и рутинно проверил спичку в двери. А её не было! Он тут же встряхнулся, мобилизовался, прислушался к звукам за дверью, но не услышал ничего, кроме репортажа с полей, транслируемого радиоточкой. Затем он с замиранием сердца позвонил в дверь. Неужели эта нелепая командировка подходит к концу?
Дверь открыла цветущая женщина с округлыми формами, её яркая естественная красота поразила капитана. Если у Ивлева тёща такая, то какая же жена? – подумал он и представил себе Оксану лет на двадцать пять моложе.
– Гражданка Якубова? – спросил он и одновременно достал своё удостоверение.
– Да, – удивлённо уставилась она в корочки капитана.
– Разрешите войти?
– Да, конечно, – спохватилась Оксана.
Ну, Шанцев! – подумала она. – Ну, надо же, какой гад!.. КГБ на неё натравил. А она же промолчала, мол, согласная, что молчать надо про Пашку. Ну что за мужик?
– Мне поручено проверить информацию, – начал капитан. – О вашем зяте, Павле Ивлеве. Вы утверждаете, что он занимается бандитизмом. Это так?
Оксана растерялась и захлопала глазами, не зная, что ответить. Если рассказать всё, как есть, то муж сестры создаст ей проблем с работой ещё больше, чем Шанцев. Что же делать? – лихорадочно соображала она.
– Может, у вас есть какие-то конкретные факты? – подсказал ей Румянцев, заметив её сомнения. – Рассказывайте, не бойтесь. Мы во всём разберёмся.
Чувствуя себя загнанной в угол, Оксана решила не рисковать, тем более мама обещала сама решить с Пашкой вопрос раз и навсегда.
– Что же это? – натянуто улыбнулась Оксана. – Такие серьёзные люди женской болтовнёй теперь занимаются? Ну, подумаешь, обозвала зятя в сердцах бандитом. Я его ещё негодяем и мерзавцем называла за то, что моя дочь сначала перевелась на учёбу в Москву с потерей двух курсов, а потом, вообще, родила и учёбу забросила. Она сейчас уже на четвёртом курсе была бы! А теперь что?
– А что теперь?
– Первый курс только окончила и академический отпуск взяла, вот что. И что же, – ехидно посмотрела она на капитана, заметив интерес и любопытство в его глазах. – КГБ теперь будет всеми семейными ссорами заниматься?
– Если это семейные ссоры сотрудника Верховного Совета СССР, то да, занимались, занимаемся и будем заниматься, – сделал строгое лицо капитан, заметив, что она слишком расслабилась. – Настоятельно рекомендую вам тщательно следить за тем, что вы говорите о своём зяте посторонним людям. И помните, что, оскорбляя и оговаривая его, вы оскорбляете и оговариваете, в его лице, всю советскую власть. Знаете, чем это для вас грозит? Назвать конкретную статью Уголовного Кодекса?
Она напряглась и в глазах её мелькнул страх. Так-то лучше, – усмехнулся про себя капитан и распрощался. Не зная Оксану, он решил, что поручение выполнено и он ее запугал.
– Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! Советская власть, – передразнила его Оксана, закрыв за ним дверь. – От горшка два вершка, а туда же, власть! Как Пашка умудряется это делать, что все под его дудку пляшут?
Ну, теперь можно и домой возвращаться, – обрадованно подумал Румянцев, выйдя из подъезда на улицу. – И до понедельника в этой дыре торчать не надо. И Ивлев не бандит, а, всего лишь, тёще не нравится. Что и требовалось доказать, – удовлетворённо потёр он руки.
***
Загит пришёл с дежурства позднее, чем обычно. Провожал Сахарова домой. Когда он отоспался, жена заставила меня перевесить люстру из большой комнаты в детскую, а новую, подарок Мартина и Альфредо, в зал, как они в семье выражались.
Подарок парни, конечно, преподнесли нам на новоселье шикарный, так называемый «водопад» из чешского стекла. Подвески новёхонькие, блескучие, Галия ходила до конца дня под впечатлением, восторженная и счастливая.
Вечером успел дописать статью про образование в США и у нас и занялся записками для Межуева.
***
Москва. Президиум Верховного Совета СССР.
Успокоившись за выходные, Самедов принял решение дальше изображать лицо незаинтересованное. Но так как его инициативой уже заинтересовался парторг Семеров, то Самедов и отправился к нему прямо с утра в понедельник, изображая полное равнодушие.
– Сергей Валерьевич, разрешите? – заглянул Самедов в кабинет парторга и, увидев приглашающий взмах рукой, кивнул и поздоровался. – Не получилось ничего с «Партийным прожектором», – проговорил он как можно нейтральнее.
– Не понял. Это ещё почему? – возмущённо посмотрел на него Семеров.
– Руководители комсомольцев отказались их делегировать в новую структуру.
– Это как?
– Да я и сам, если честно, потрясён, – сделал удивлённое лицо Самедов. – Так запросто отказаться от участия в мероприятиях, организуемых парткомом…
– Да что они там о себе возомнили!? – начал закипать Семеров. – Я это так не оставлю! Кто отказался людей выделять?
– Пархоменко, Секретариат и Валиев, Комитет по миру.
– Разберёмся, – поджав губы, заявил парторг.
Самедов кивнул и с чувством глубокого удовлетворения вышел из его кабинета, оставив того кипеть от негодования.
***
В понедельник из университета позвонил Литвинову в Институт археологии.
– Николай Анатольевич, доброе утро, Ивлев. Хотел поговорить по нашим делам.
– О! Да-да. Я ездил в пятницу на объект. Скажу вам так, это не сенсация, с точки зрения науки. Но богатый набор предметов, найденных в кургане, позволит довольно точно оценить период, к которому относится это захоронение. И Иван говорил, вы собирались сделать пластическую реконструкцию для музея?
– Да, есть такая мысль, – подтвердил я. – И хотелось бы находки из кургана в нашем музее оставить. Это возможно?
– Думаю, да.
– И по поводу останков. Мы считаем, что их нужно будет захоронить впоследствии.
– Хорошо. Они сейчас уже у антропологов. Если хотите, сразу закажем реконструкцию?
– Да, конечно, – тут же согласился я. – Скажете, тогда, кому, чего и сколько. Хорошо?
– Договорились. Узнаю и перезвоню, – ответил Литвинов.
– А что по срокам окончания работ? – спросил я.
– Теоретически, в декабре мы завершим…
– Теоретически?
– Ну, если там ничего больше не окажется.
– Ну, я понял… Хорошо, – согласился я. – Давайте всё сделаем, как надо. Чтобы никто не прикопался потом, даже при желании.
После Литвинова позвонил Сатчану, хотел договориться о встрече, чтобы доложить ему о наших находках, о дополнительных тратах и обосновать их, но он пригласил меня на совещание в сауну. Наверняка меня начнут расспрашивать насчёт автобазы и типографии… Ну что же, по автобазе дело, похоже, что сдвинулось с мертвой точки, а по типографии расскажу все, как есть. Но все же надо уточнить последние шаги и по автобазе, и по типографии....
Во время следующего перерыва дозвонился в Главмосавтотранс Шахову, уточнил, что там с нашим экспериментом.
– Наша экспериментальная методика дошла до самого верха, – восторженно рассказывал он мне. – Завтра должно состояться совместное совещание различных министерств уровня РСФСР, представляете? Ваш Савельев, начальник автобазы, под это дело пробивает строительство нового выезда с автобазы ближе к шоссе Энтузиастов и новой ремзоны.
Насчёт ремзоны, это мы говорили, помнится. А новый выезд – это уже его собственная инициатива, – подумал я. – Надо будет съездить туда, посмотреть, что он там мутит? Хотя в любом случае молодец, что инициативный. Надоели мне хуже горькой редьки руководители, что вообще ничего не делают…
Потом позвонил Ганину. Приятно был удивлен по итогу. Оказалось, что образец он нашёл, и, с горем пополам, в типографии приступили к набору текста.
Ну, вроде, всё идёт своим путём, не стыдно и на глаза начальству попасть.
***
Москва. Лубянка. Кабинет зампреда КГБ СССР.
Полковник Воронин положил отчёт капитана Румянцева о поездке в Святославль зампреду на стол, Вавилов сразу принялся изучать его.
– Ну, я так и знал, – швырнул он отчёт на стол недовольно. – Не согласна она с тем, что дочь не учится, а взяла академ из-за рождения детей… Бред сивой кобылы! Павел Евгеньевич, вот откуда они берутся такие безмозглые? Румянцев ей объяснил, что незачем всему городу знать, с чем она там не согласна в отношении зятя?
– Так точно. Но он отметил в отчёте, обратите внимание, что первоначально вела она себя свободно, страха или растерянности не демонстрировала. Но потом, когда он изложил возможные меры воздействия в отношении нее, вроде бы испугалась.
– Вроде бы… Значит, сам в этом не уверен… А скажи ему предложить Ивлеву наказать тёщу за клевету в соответствии с Уголовным Кодексом. Мы тем самым продемонстрируем ему готовность защитить его и повысим доверие к Комитету, посильнее привяжем его к себе.
Вернувшись к себе в кабинет, Воронин тут же вызвал к себе Румянцева. Хотя очень сильно сомневался, что в городе найдется много мужиков, которые любят свою жену, но готовы отправить в тюрьму тещу. Лично он, если бы в порыве безумства на такое решился, то серьезно подумал бы о разводе. И уж точно вряд ли продолжил бы дома питаться. Маму большинство женщин любят побольше своего мужа. Муж может быть и первый, и второй, и третий, а мама – она одна. Но начальник сказал сделать – не возражать же ему? Этак никогда не станешь генералом. А генералом стать шансы он имел. Тяжелее всего проскочить ступеньку от подполковника до полковника, но этот шаг уже позади… И возраст вполне позволяет на генеральские погоны претендовать, главное – глупостей не делать.
***
Святославль. Квартира Якубовых.
Услышав междугородний звонок, Оксана побежала к телефону. Это звонила её мать.
– Как ты доехала на грузовике?
– Всё хорошо, мам, – ответила Оксана.
– На развод подала?
– Нет ещё, некогда сегодня было.
– Не тяни. С зятем что?
– Ой, мам, надо притихнуть пока, хотя бы на время. Ко мне в выходные приходили два человека, очень серьёзных, объяснили, что мне теперь зятя даже дураком назвать нельзя. Последствия будут, понимаешь? Могут и без работы оставить. Если не чего похуже…
– Что за такие серьезные мужчины, что ты так прижухла?
– Не могу я, мама, по телефону об этом…
– Вот так, значит. Уволить угрожают… Зато у меня работы уже нет, – задумчиво ответила мать, – и ко мне никто не приходил… Давай, диктуй мне все его адреса и телефоны. Да, и внучку ко мне пришли, как договаривались.
***
После пар поехал сразу в издательство, вручил Вере слойки, а потом статью про образование.
– Хорошая статья, – прошамкала она набитым ртом, ознакомившись с ней, – только я бы название изменила. Не про нас, а про них. Не «Честь и слава советскому учителю», а что-нибудь про звериный оскал капитализма и будущее. Дети же – это будущее? – пояснила она свою мысль.
– Империализм, пожирающий свое будущее? – предложил я.
– Отлично!
Так и дописали второй вариант заголовка рядом с первым. Что выберут, то выберут. Для меня не принципиально. Довольные собой, мы распрощались, и я поехал домой.
Галия сообщила, что Румянцев ждёт звонка. Предупредил её, что сегодня вечером буду занят и набрал капитану на службу.
– Всё хорошо, но есть вопрос, – начал он с условной фразы. – Разговор есть. Сможешь завтра подъехать?
– Подъеду, куда ж я денусь с подводной лодки, – рассмеялся я.
***
Москва. Президиум Верховного Совета СССР.
Поручив своему помощнику связать его с Камоловым, Семеров с возмущённым видом ходил по кабинету. Такая красивая инициатива, такая нужная, своевременная. Сразу кучу зайцев убивает. А какие-то чересчур самоуверенные руководители среднего звена берут на себя смелость решать за всех!..
Прошло не меньше часа, прежде чем его соединили с зампредом ВС.
– Игнатий Фёдорович, Семеров, – тут же собрался и спокойным деловым голосом начал он. – Есть предложение по поводу контроля рассмотрения на местах жалоб, что нам поступают, а мы потом по подведомственности пересылаем. Помните, поступали жалобы на отписки от организаций, на которые, собственно, люди и жаловались? Ещё решали, что с этим делать? Так я нашёл простое, но, уверен, рабочее решение.
Семеров изложил свою мысль кратко, доходчиво, с предложением обкатать на Москве, а в перспективе и с возможностью на другие города распространить.
– Это ж сколько тебе людей понадобится, чтобы судьбу каждой жалобы проконтролировать? – усмехнулся Камолов.
– А не надо всё подряд проверять. Выборочно. Достаточно того, что вся Москва будет знать, что есть такой орган и он в любой момент нагрянет и проверит. И не дай бог у них там будет отписка!
– Ну, что-то в этом есть, – задумчиво проговорил зампред. – Может и сработать.
– А главное, у нас комсомольцы есть, которые могут этим заниматься. Только вот беда, я уже методы работы группы начал прорабатывать, так руководители комсомольцев не хотят, чтобы их от работы отвлекали. Саботаж какой-то!
– Это кто ещё такой умный? – возмутился Камолов.
– Пархоменко из Секретариата и Валиев из Комитета по миру.
– Всё те же, – заметил Камолов. – Ладно. Разберёмся.
***