***
Лубянка.
Капитан Румянцев решил поставить в известность своего непосредственного начальника полковника Воронина, что «Управление К» активно интересуется Ивлевым. Мало ли что, потом ещё окажешься крайним.
– Павел Евгеньевич, разрешите?
– Заходи, Олег, – пригласил Воронин.
– Синицин что-то нашим Ивлевым заинтересовался, материалы по нему запрашивал. Сказал, по указанию начальника первого управления. Я все передал.
– Синицин? А ему что надо?
– Мне не докладывают, – пожал плечами Румянцев.
– Так, – откинулся в кресле Воронин и положил обе руки на стол, задумавшись. – И когда?
– В понедельник.
– Почему сразу не доложил?! – хлопнул рукой по столу Воронин.
– Виноват, – втянул голову Румянцев.
***
Через двадцать минут я уже сидел у Сатчана в машине. Он весь на измене рассказал, что идёт осторожное прощупывание предприятий района, и до меховой фабрики уже добрались.
– Как вы это поняли? – спросил я. – Кто это может быть? Опять ОБХСС или Пожнадзор?
– Нет, всё делается неофициально. Это, явно, конкуренты, которые типографию у нас забрали – сделал он вывод. – Отберут у нас всё скоро. И ничего не сделаешь.
– Почему? – удивился я.
– Там такое прикрытие у них! Вплоть до ЦК, – обречённо махнул он рукой.
Вот, дилетанты. ЦК, не ЦК, какая разница? Везде люди. Со всеми можно договориться или в свою игру сыграть. Сейчас не девяностые, отстрел конкурентов не ведётся, риск минимален. Если грамотно действовать, конечно. Но, конечно, чтобы так рассуждать, надо пожить при Горбачеве и при Ельцине. Под звуки перестрелок на стрелках и во всем сопутствующем антураже с рейдерскими захватами. А эти, нынешние, комсомольцы – блин, как говорится, не бито, не крашено. Не проходили сквозь медные трубы, огонь и воду. Младенцы! А ведь в серьезные дела ввязались…
– И что? Вы, вот так, всё и отдадите на блюдечке с голубой каёмочкой? – с недоумением уставился я на него. – Даже не попробуете отбиться?
– А что мы можем сделать?
– Собрать компромат и идти ва-банк. Но по-умному. Переговоры. Хотите всё у нас отобрать? Тогда и вам не поздоровится, отправим эти материальчики, что на вас, всех таких с виду, образцовых коммунистов, собрали, каждому члену ЦК. Хотите? А могли бы найти разумный компромисс. К примеру, объединить с вами активы и вместе рулить. Так что, выбирайте. А то ещё можем найти в КПК при ЦК КПСС принципиальных, честных коммунистов, им передать. Так что, думайте, мир или война? Все в выигрыше и при деньгах или потеря всеми всего, вплоть до свободы. Они же тоже закон нарушают, как и вы. Рыльце в пушку. Побоятся влезать в такую вот драку…
– И какой компромат надо собрать? – потрясённо смотрел на меня Сатчан.
– Да любой. Всё, что связано с нетрудовыми доходами и двойной жизнью. Скромные на вид дачи с подземными этажами, на которых все дорого-богато, гаражи с подвалами, где деньги спрятаны нетрудовые. Дорогие машины с водителями, другой персонал на нетрудовые доходы нанятый. Всё, что делает очевидным, что люди далеко не на зарплату живут. Понимаешь?
– Угу, – задумчиво кивнул Сатчан.
– Дальше. Всё, что не вяжется с образом достойного коммуниста. Любовницы беременные, дети внебрачные, совещания в банях, которые заканчиваются оргиями с работницами предприятий.
Сатчан нервно сглотнул и побледнел. Понятное дело, у самого рыльце в пушку. Очевидно, что всё это – атрибуты определенного положения в обществе для зарвавшейся части советской элиты. Лично я не вижу в этих групповых загулах с девочками, вообще, никаких плюсов. Всевозможных рисков выше крыши, а удовольствие такое себе. Это можно рассматривать только как ещё один кирпич в фундамент круговой поруки, но не более. Может, именно с этой целью, кстати, это всё и устраивается.
– Уверен, не сложно вычислить, – продолжал я, – где они всем этим занимаются, при необходимости и девушек найти. Среди них, наверняка, обиженные найдутся и желающие поквитаться. Может, обманом кого заманили, изнасиловали, опросить, найти таких, уговорить написать заявление. Это уже уголовка! Если такую информацию конкурентам предъявить, они, наверняка, начнут с вами говорить и пытаться договариваться. Тот же их человек в ЦК чтобы крепко задумался, так ли ему нужно с вами воевать? А может, лучше с вами дружить?
Дерьма нужно много всякого на них найти, и вы найдете, оно обязательно есть. Они же не пять-десять лет, как вы, так работают, люди постарше, я так понимаю, дольше во власти сидят, вот у них и грешков побольше накопилось. А ведь они очень мечтают о карьере, может, и в Политбюро на склоне лет мечтают залезть. А если с вами не договорятся, и вы весь компромат на них вывалите, какое им Политбюро? И то, что уже есть, потеряют. Вместо Москвы отправятся куда-нибудь на просторы за Уралом партийной работой заниматься.
Сатчан смотрел на меня ошарашенно, но не перебивал. Внимал каждому слову. Как новоиспеченный сектант главе секты в малиновом пиджаке с золотыми пуговицами. А я продолжал:
– Что вам надо чётко усвоить: свои источники дохода надо уметь охранять и защищать от наездов. И жёстко. Не готовы к решительным мерам, даже не пытайтесь этим делом заниматься. Всегда найдутся те, кому захочется ваш кусок уже готового пирога отобрать. Особенно, если вы хозяйственники хорошие, и у вас дело прекрасно налажено. Успешное, прибыльное предприятие требует от хозяев постоянной готовности вступить за него в бой, пусть, и неравный. Все вокруг должны знать, что вы без боя своё не отдадите, и прежде, чем к вам сунуться, все должны семь раз подумать, готовы ли они с вами связываться. Вот такая репутация должна быть. Понимаешь?
Маленькая, но гордая крыса, загнанная в угол, атакует противника, не глядя на его размеры, – хотел добавить я, но промолчал, усмехнувшись про себя возникшей мысли, что сравнение Сатчана и компании с крысами слишком символично, может и обидеться.
– Прямо Дикий Запад какой-то, – на словах он еще возражал, но смотрел на меня с уважением. Я понял, что все услышанное его очень вдохновило.
– А как ты хотел? Либо ты, либо тебя. Здесь третьего не дано. В отношениях, которые не регулирует и не охраняет закон и государство, действует закон джунглей: кто сильней, тот и прав.
– Блин… Это надо обмозговать… Спасибо, – протянул он мне руку. Мы попрощались и он уехал. Явно вдохновленный.
Засыпая, думал, что в конкурентных разборках теневых дельцов на партийном или комсомольском уровне может возникнуть угроза чьей-либо жизни, довольно сложно. Обычно, на что они способны, так это обрушить карьеру друг другу, инициировать исключение из партии или из комсомола со всеми вытекающими последствиями. В самом худшем случае, если подставишься по полной, могут подвести под статью, но там уже ОБХСС, прокуратура и суд будут решать.
Хотя, расстрельная статья – чем не угроза жизни? И главное, не своими руками! Вот на такой случай и необходимо иметь компромат на всех своих конкурентов, чтобы они понимали, что в одной камере с тобой могут оказаться, если слишком далеко зайдут. Ну и помнить при этом, что это игра не в одни ворота.
***
Лубянка.
Воронин забеспокоился, узнав, что «Управление К» заинтересовалось Ивлевым. Что ещё за игры подковёрные? Ивлев же согласился сотрудничать. Пусть и не стандартным путем, ничего подписывать не стал, но по факту Комитету помогает. И не с ерундой вроде стукачества, этим уже миллионы граждан занимаются, и некоторых вообще и не остановить, а со штучной, уникальной работой. Его проверили с головы до ног, ничего не нашли, да и что можно найти у интеллигентного парня в возрасте 17 лет? Что мячом чье-то окно выбил, когда в футбол во дворе играл?
Ну и тем более, было дано указание дать парнишке зелёный свет. Зампредом КГБ, между прочим. Так в чём же тогда дело? Воронин решил набрать Вавилова от греха подальше, но зампреда Комитета уже не оказалось на месте. Пришлось отложить разговор до завтра.
***
Москва. Квартира замдекана по научной деятельности Гаврилиной.
Начало отпуска Эмма Эдуардовна провела у подруги на даче. Вернувшись домой, она обнаружила в дверях повестку. Внимательно вчитавшись в адрес, она поняла, что приглашают её, ни много ни мало, на Лубянку. Нервно сглотнув, Эмма Эдуардовна прочла повестку ещё раз. Сегодня ехать уже поздно, – поняла она. – Придётся ехать завтра утром. Что опять стряслось?
***
В четверг с самого утра позвонил капитан Румянцев. Говорил напряжённо, настойчиво попросил срочно приехать на Лубянку для разговора.
И что опять за срочность? Ещё одна лекция понадобилась? Тогда, так бы, наверное, и сказал? Ну, что гадать? Приеду, узнаю.
***
Лубянка.
Эмма Эдуардовна робко протянула дежурному на входе повестку и через десять минут уже сидела в кабинете капитана Шустова, пытавшегося прикинуться добрым и понимающим, но у него это не очень получалось, с ее точки зрения. Глаза у него были холодные и равнодушные. Он предложил ей кофе или чай, но она отказалась, понимая, что слишком сильно нервничает и глотка сделать не сможет.
– Разговор наш будет касаться вашего студента Ивлева Павла Тарасовича, – проговорил он как можно доброжелательней, видя, что она слишком напряжена.