– Что это?

– Армированный лавсан, полиэтилентерефталат, (C10H8O4)n. Или ПЭТ. Он прочнее перкаля, не пропускает воздух и воду.

– Где его делают, и из чего?

– Из диметилтерефтолата C6H4(COOCH3)2. Используют в текстильной промышленности, в ткани добавляют, чтобы не мялись. Чертежи на нем делать удобно, только одну сторону надо делать шероховатой. Впервые получили в Америке в 35-м году.

– Понятно! Почему не доложили, что синхронизаторы готовы?

– А мы еще не вылетали, вот, готовим машину к вылету.

– Это уже другой самолет?

– Да, другой, у него компоновка лучше. Карабкаться в кабину не требуется.

– А тот где?

– Стоит без винта в пятом ангаре.

– Кто будет выполнять полет, товарищ Филин?

– Я сам, товарищ Сталин. До этого летал Данилин.

– Вот пусть он и летит. Что по этой машине можете сказать, товарищ Никифоров?

– Ее мы опробуем с тем американским двигателем, который вы видели, с новым крылом и четырьмя носовыми пулеметами БС, 12.7 мм. Общее количество боеприпасов на борту – 2400 выстрелов.

– А пушки? Вы же говорили, что будут пушки!

– Мы решили в этот раз пушки не использовать. У этого самолета большая дальность, и он может сопровождать бомбардировщики. В этом варианте лучше использовать пулеметы.

– Товарищ Филин, прикажите подготовить «Мессершмитт». Он взлетит через полчаса после Данилина. А мы посмотрим, что второму летчику удастся сделать с этим, как вы его называете, «долгоносиком» или «вредителем»?

– Есть!

Много народа на этот раз не было. Сталин был чем-то не доволен, скорее всего, мной. Я плохо приручаюсь. Я тоже был недоволен, что слепленную на коленке машину, которая в воздухе еще не стреляла, собираются сходу послать в учебный бой.

– Чем вы недовольны, оба? – взглянув на нас с Филиным, спросил Сталин.

– Торопливость нужна при ловле блох. Если хочется сравнить немецкую и нашу машину, то посылать следует стандартную, ту, что прошлый раз летала. А эта машина еще не готова! Нет толкового фонаря, не убрали мы гаргрот, эти работы начнутся только завтра, и двигатель у нее турбовинтовой, в единственном и неповторимом экземпляре. Если мы его грохнем, то о разработке подобного двигателя можно будет забыть на несколько лет. А то, что он по мощности и по приемистости выше, чем БМВ, это мы и так знаем.

– Так винт же один!

– Пятнадцать минут работы.

Помолчав, Сталин кивнул головой.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. Что сейчас будем смотреть?

– Испытывать будем установку и работу батареи вооружения. Проверим управляемость после израсходования всех патронов. А затем подготовим «Мессер» и «И-16Н» с двигателем АШ-62ИР. Стрелять он уже может, синхронизаторы стоят на всем штатном вооружении.

Данилин запустился, вырулил из ангара и пошел на взлет. Мы, не торопясь, шли к башне управления. Данилин начал работать по земле, затем прилетел Р-5 с конусом, отработал по нему. Последние несколько очередей производились только из трех пулеметов, один заклинил и не перезаряжался. Затем долго не мог выпустить одну из стоек, пришлось ставить ее на место с помощью пикирования и резкого выхода. Но сел. В отсеке вооружений полно гильз, рукава порвались, два пулемета «ходили под себя». Гильзы оказались даже в соседнем отсеке, где и придавили трос левой стойки. Я сфотографировал все на планшет и предложил поставить туда камеру, и снять, почему рвутся рукава.

Но, винт сняли, и еще через пять минут доложили о готовности первой машины. В воздух на ней поднялся Галлай.

«Долгоносик» превосходил «Е» «Мессершмитт», и по маневренности, и по скорости, кроме вертикального маневра, все-таки, Месс на 200 сил имеет больше мощность. Но, и это важно! «Ишак» – стал скороподъемнее «Месса». При выполнении косой восходящей спирали, а не горки, успевал оказаться в хвосте у «Е», пока тот выполнял «предельную» горку. Сама эта фигура у «И-16Н» была заметно ниже, метров на сто. Когда машины исполняли ее параллельно и это было наглядно видно. Если «И» разгонялся до полной скорости, и нагонял «мессер», то горки выравнивались. Сталин заметно повеселел.

Летчики сели и подошли к Сталину, который спустился из пункта управления полетом. Галлай показал два вытянутых больших пальца вверх.

– Сказка! Она просто порхает! И за температурой следить не приходится. Я только не понял, кто управляет шагом?

– Масло, там встроенный автомат. В стандарте его пока не будет. – хмуро ответил я. Результаты оказались ниже предполагаемых. Надо менять обшивку крыла.

Переговорив с летчиками, Сталин отпустил их, и приказал ехать в штаб. В мою машину он не сел, но подошел к ней и спросил:

– Капот откройте, пожалуйста. Мне сообщили, что эта машина – вовсе не «ЗиС».

Я пожал плечами и открыл капот. Подошел к носу и поднял его.

– Да, это не «ЗиС»! А почему, товарищ Никифоров, вы не передали ее нашим автомобилистам? Это ведь не менее важно!

– Я не могу работать без двух пальцев, товарищ Сталин, и уходить с места работы в авиации мне не хочется.

– Причем здесь пальцы?

– Эта машина управляется с помощью устройства, подобного тому, с которого я вам показывал картинки в кабинете. Вот ее ключ. Вот это – дактилоскопические датчики. Ключ считывает мои отпечатки, и после этого разрешает повернуть его в замке, затем отправляет этот сигнал в устройство управления двигателем. Если отпечатки не совпали, то включить зажигание и активировать устройство невозможно. Ключ каким-то образом перешивают, но как это делается, я не знаю. У меня нет приборов, чтобы перепрошить его и двигатель. Машина дорогая, потому что старая, антикварная, вот и пришлось на нее такую сигнализацию ставить.

– Все не как у людей! Но интересно: до чего дошли богатеи, чтобы свое добро сторожить. – Сталин прикрыл рот ладонью, и, похоже, смеялся.


Вошли в кабинет Филина, который уступил место Сталину у телефонов. Мы с ним расселись напротив, по разные стороны стола. Сталин вынул бумажку из кармана, подвигался в новом для него кресле, достал трубку и кисет, и несколько минут набивал трубку и раскуривал ее.

– В целом, я доволен вашей работой, товарищи Филин и Никифоров. Сроки вы выдержали, обещанные результаты – достигнуты. Вам, товарищ Никифоров, присуждена первая премия за 1940 год за создание модификации самолета «И-16», которая превзошла по скорости «Мессершмитт-109Е». Конкурс конструкторов на эту тематику был объявлен Правительством СССР в 1938-м году. В прошлом году эта номинация осталась не разыгранной, в этом году третью премию получили конструкторы Микоян и Гуревич за самолет «МиГ-3», который превосходит «Мессершмитт» на больших высотах. Ваша машина превосходит его во всех диапазонах высот.

– Служу Советскому Союзу. К сожалению, товарищ Сталин, это не последняя модификация «Ме-109». В настоящее время готовится к выпуску «Фридрих», «109F». Он имеет на 70 километров в час скорость больше, чем «Эмиль». Так что, премия немного устарела, поэтому прошу перечислить ее на разработку лавсана, того материала, который вы сегодня видели.

– Я вас понял. Кто в СССР сделал такой материал.

– Я точно не помню, но аббревиатура взята с названия лаборатории, в которой состоялся синтез этого материала. АН – это Академия наук. В – высокомолекулярный, а С – по-моему, соединения. Но существует ли она сейчас, я не знаю.

– Я записал. Но, я приехал не за этим. Я хочу услышать то, что вы знаете о той войне. С самого начала.

– Разрешите я выйду и принесу прибор, с ним работают, мы начали переснимать документацию.

– Да, конечно!

Пока я ходил в соседнее крыло, на столе появился чай, маленькие бублики, варенье, масло и белый хлеб. Сталин и Филин говорили негромкими голосами, и о чем шла речь я не услышал.

– Жалуются на вас, товарищ Никифоров, говорят, что не обедаете, и можете запороть себе желудок.