Деревянная дубина обитая закаленным железом, зазубренные шипы предусмотрительно сняты, снизу вверх наискосок, влетела в могучую яблоню. Привыкшая яблоня, задрожав опытным стволом и ветками, рассталась с частью листьев и яблок.
Грыг мрачно посмотрел на результат удара и, недовольный, изменил позицию, переложил дубину хватом слева и приготовился. Ну отдыхал он так. А что нельзя? Опять правилами затыкаете? Конституцию вспомните, Республиканские законы поднимите, региональные указы прочитаете, местные деревенские инструкции откроете и наконец внутренний распорядок таверны "Утомленный квантами"заставите выучить, как заставил меня дедуля Зоггрод ?
( роман "Директор"Алексей Темный , есть на Литрес).
Из окна президентского номера в гостиничной пристройке , что расположилась между садом и рестораном, выглянул попаданец Андрей и покачал головой. Грыг скользнул взглядом по человеку. Фу, плюгавенькое хилое тело, рост метр восемдесят, ну и раса хилая, почти как эльфы, но куда человеку до эльфов! А его, молодого двадцатилетнего орка два метра двадцать в холке, это недоразумение дитяткой кличит. А все потому, что мать – Кошария Зоггродовна доцент кафедры астрологии – влюбилась в это создание. За окном, над сморщенным личиком человека нависла фигура Коши в розовом неглиже. Она помахала рукой.
У себя в апартаментах Грыг открыл личный ноутбук и весь обратился в слух, ожидая приговор матери. Его первая статья для одного столичного журнала. Он корпел над ней все лето. Возможно злободневная тема, поднимаемая им, отзовется сотнями комментариев или чего доброго всереспуликанской дискуссией и он станет знаменитым.
Коша в официальном синем брючном костюме, белая расстегнутая сорочка, белый лиф и красный галстук, фиолетовые волосы стянуты в пучок, очки. Видимо хочет подчеркнуть важность момента. Грыг невольно загляделся на мать. Три метра тридцать сантиметров, триста пятьдесят килограм подтянутого спортивного тела. Не каждый орк или орчанка похвастается такими натренированными габаритами. Пожалуй УляГуля составят конкуренцию и никто больше. Что она нашла в этом недогуманоиде?
– Сынок. Статья написана прекрасно, но она посвящена разбору эльфийских ценностей. Недавно вышел закон о защите культурного пространства и семейного быта Республики орков. Он запрещает пропагандировать эльфийские ценности.
– Мама, в статье нет пропаганды. Я всего лишь хочу начать дискуссию о пользе и вреде свода новой культуры эльфов, которую они называют толерантностью.
– Статья это уже пропаганда. Хочешь уголовную статью заработать? Пять лет каторги?
– Мы все дальше и дальше разбегаемся с эльфами в философии жизни. Ты понимаешь, что это значит? – Грыг привстал от внутреннего напряжения.
– Да, сын. Это война.
– Неужто мы не попытаемся договориться?
– Попытаемся. Но мы и они непреклонны в своей философии.
– Надо снова и снова пытаться! – почти закричал Грыг.
– Бессмыслено, сын. Их философия уничтожит нас, наша философия уничтожит их.
– А если создать общую культуру?
– Общая культура не понравится не нам ни им, – Коша поставила точку в споре. – Статью не посылай, а лучше сотри.
Мать ушла. Он с трудом удержался, что бы не смахнуть со стола личный и подотчетный государству ноутбук. Нет, вот спать с недоноском человеком в гареме законно, а обсуждать эльфийские ценности нельзя! Ну, что это? Разве не диктатура? Разве не насилие?
Философия уничтожит нас, их, а танки не уничтожат? Философия или танки? Где грань? Грыг в сердцах захлопнул крышку компа.
Кафе на центральной площади деревни. Ажурные столики в тени раскидистых северных тополей, листья облетали. Под ногами гранитные плитки с рисунком из орочиьх легенд. Дизайн площади – предмет гордости односельчан. Прошло немного времени, как попаданец договорился с нефтяным подземельем, а дела деревни устремились в гору.
Грыг дул на обжигающий кофе в тонкой фарфоровой чашке. Официантка Гуля, по совместительству совладелица кафе, а еще по совместительству секретарь, наложница и телохранительница попаданца, принесла чизкейк и присела рядом. Грыг сквозь стол смотрел на короткое плятье официантки и перекаченные ноги бодибилдерши. Рост три пятьдесят, она еще выше чем мать. Он обязательно догонит ее в росте, но придется ждать лет пять десять, орки растут до тридцати лет. Он все лето хотел пригласить ее погулять, но так и не решился, а этот гад решился и не только и имел успех.
– Что понурый такой? – улыбнулась Уля.
– Как ты все успеваешь?
– Мы не надолго вернулись из приречья. У вампиров делать пока нечего. Эльфы провели операцию по восстановлению конституционного строя и раскручивают маховик репрессии. Андрей готовит гарем и группу Артала к поездке в Конфедерацию легушей, там гражданская война началась. Я тоже поеду. Делать в офисе нечего и я не надолго проведать кафе забежала.
– Кофе у тебя дорогой!
Уля рассмеялась:
– Не кофе дорогой, а ты мало зарабатываешь, как наш Андрей говорит. Вообще низкие цены это гибель государства. Сам отказался у попаданца в офисе работать.
– Знаю я теорию вашего попаданца. Ерунда! А если человек не может заработать, ему что кофе попить нельзя? А как же равенство и свобода?
– Андрей говорит, тогда государство помогать должно, а для этого не сырые нефть и газ эльфам продавать, а заводы ставить, продукцию конкурентноспособную делать, производительность труда повышать и будет у государства много денег.
– Ерунда, зачем стараться, если чиновники все разворуют?– Грыг глотнул.
– Это мы как-то не обсуждали еще,– замялась Уля. – Надо у Андрея спросить. – Но все равно надо денег заработать, а не их печатать. А с воровством? Ну сажать в тюрьму например или смертную казнь использовать чаще.
– Тогда столько чиновников не найти половину казнить придется. И сметртная казнь? Мы в цивилизованном обществе живем или нет? – поежился Грыг.
– С коррупцией конечно жестче бороться не мешает, – заключила Уля.
Грыгу вдруг приспичило по маленькому. Мысль созрела моментально.
– Подожди, отолью и продолжим спор.
Он встал и дошел до ближнего тополя росшего прямо внутри кофейной площадки метрах в пяти от столика, который он занимал. Упругая струя ударил в ствол, разбилась на ручейки и заструилась вниз по складкам коры.
– Что ты делаешь? – опешила Уля от неожиданности. – Так нельзя в общественном месте!
Случайные посетители удивленно зашептались, с укоризной поглядывая на нарушителя спокойствия.
– А что? – с вызовом ответил Грыг.– Спать с человеком вместе с мамой можно, а писать на улице нельзя? Вот эльфы у себя не запрещают. Что естественно, то не безобразно. Тебе ли не знать Уля?
– Чтоооо ? – рык девушки потряс кофейню, ее десятисантиметровые клыки полностью обнажились, она поднялась во весь рост и выпрямила спину, что для орков не просто. Грыг испугался, глядя снизу вверх, бицепсы у него раскаченные дай бог каждому, но по сравнению с улиными, никакие.
– Постой, женщина. Я сам разберусь.
Грыг серьезно перетрусил, к нему приближался его родной дед. Сам Зоггрод Нафдагг, владелец таверны "Утомленный квантами", профессор кафедры астрологии и по совместительству член совета деревни. От страха Грыга понесло.
– Что дед? Правами и законами будешь меряться? Прав тот у кого больше прав? Вот эльфы бы разрешили. Что особенного?
– Эльфов вспомнил, щенок? Забыл кто ты есть? Или напомнить? Ты орк? Или не орк?– не на шутку рассердился профессор. Он отложил в сторону личную дубину ( Зоггрод возвращался с тренировки), поправил орочий кожаный килт и одернул боевую перевязь.
– Я за свободу и демократию! – вскричал молодой орк.
Зоггрод отвесил внуку внушительную оплеуху:
– Права и Законы, говоришь? Я тебе сейчас права и законы по родственному объясню.
– Не имеешь права меня бить! – Грыг пошатнулся, но устоял.
Второй оплеухой дед поверг смутьяна в собственную лужу:
– Ты не за демократию, а за дерьмократию. Кроме тебя рядом еще орки есть. Ты о них подумал? Ты их спросил нравится им твое поведение? Почему они должны смотреть на твою демократию?
По столикам прокатился возмущенный гул, правильно Зоггрод.
Старый профессор поклонился присутствующим:
– Извините меня за внука! А ты убери за собой и марш домой, вечером поговорим. Уля присмотри за дурачком!
Грыг, всхлипывая и под насмешки публики, подтер лужу. Это им даром не сойдет, пылало внутренее эго. Он заперся у себя в аппартаментах и заявил, что выйдет не раньше чем к семейному ужину. Семейный ужин означал отсутствие Андрея попаданца, чего конечно Коша допустить не могла. Она побежала к отцу. Зоггрод все рассказал о проишествии и предложил дать время юнцу остыть и одуматься. Коша сильно занервничала, но перечить отцу не стала. Она надеялась, что возрастной дебилизм сына скоро пройдет.
Грыг , как ему казалось, пылал справедливым гневом. Решение у него в голове созрело. Так нельзя оставлять! За демократию и справедливость следует бороться.
Через час, Грыг в мужском платье на эльфийский манер, подол впол, вырез сзади до пупка, стоял на центральной деревенской площади прямо перед кафе. В руках юного борца за свободу красовался самодельный плакат "За демократию, справедливость и толерантность!".
Уля поодаль прослонилась к тополю рядом со столиками скрестила руки и разочарованно качала головой. Эх, не оценит, бесилось юное дарование, она многое потеряла, что не с ним. Жаль не поймет! Ну и дура.
Напротив демонстранта накапливалась толпа и крики позор были пожалуй самыми мягкими описаниями события.
– Вы не понимаете! Ничего вы не понимаете. Вы живете и ходите строем. Сдерживаете свою индивидуальность! У вас и всех стадное чувство. Так жить нельзя!
– Ты своей мнимой индивидуальностью мешаешь жить всем нам, – бросил кто – то из толпы. Почему мы должны смотреть на твои непотребства?
– Так я за вас борюсь! За детей. Чтоб они выросли свободными!
– Ты не за детей боришся, а подрываешь наши традиции и устои. Ишь вырядился! Ты же мужчина, смотреть противно.
– А мне на вас противно смотреть!
– Ах ты щенок! – один из впечатлительных орков полез драться.
Два тела дубасили друг друга, на каменной свежеположенной плитке появились красные брызги. Кое – кто из толпы подначивал. Драка переростала в серьезный поединок. Положение спас прибывший как и положено в пять минут наряд местной полиции. Два орка в форме профессионально словами и без слов оттеснили толпу, третий ловко поддел валяющихся и поднял обоих шкетов за загривки. Драчуны с минуту потрепыхались в тяжелых руках офицера и были поставлены на землю. Старший наряда с сомнением оглядел Грыга, бросил взгляд на второго и указал им направление движения:
– Следуйте за мной в участок.
Смеркалось. Коша и Зоггрод волновались в предбаннике линейного отдела полиции. Андрей порывался прийти, он орки объяснили попаданцу, что это дело семейное и не по понятиям вмешиваться. Капитан долго и внимательно читал объяснительную примерно на двадцати листах, Грыг с героическим видом и фингалом под глазом наблюдал.
– Красиво пишите! – похвалил капитан.
Грыг приосанился.
– Понаписали вы тут лет на десять строгого и очень строгого режима.
Грыг опять струхнул. Переспектива тюрьмы даже за демократию его совершенно не радовала.
– Объясните, пожалуйста, – дрогнул голос героя.
– Несанкционированный митинг, оскорбление чувств верущих внешним видом, драка с побоями средней тяжести, общее нарушение право правопорядка и это еще без эпизода в кафе. Ну что оформлятся будем?
– Не надо оформлятся, – прослезился Грыг. – Я все понял, я больше не буду!
Капитан не удержался от презрительной гримасы:
– Грыг, я тебя с пеленок знаю. Во что ты превратился? Ты орк? Или уже не орк? На тебя противно смотреть. Посиди пока.
Капитан удалился.
К Грыгу пришло понимание, что он немного зарвался. Лучше вести себя хитрее и не подводить родственников. Он вовсе не собирался каяться. Ему наплевать, что они все о нем думают. Похоже действительно орки погрязли в невежестве и стали заложниками своих же устаревших принципов. Но попадать ему за этих дремучих в тюрьму? Нет, он слишком себя ценит.
Капитан вернулся.
– Пляши олух! За тебя поручились уважаемые люди и дед твой в том числе. Иди отсюда и чтобы я тебя больше не видел в платье и с плакатами.
Это я вас видеть не хочу! Поезд уносил Грыга в Эльфийский союз. Он ехал и мечтал о воздухе свободы. В его апартаментах осталось лежать послание маме, он просил не волноваться и обещал выходить на связь.