Великая Французская революция на Антильских островах – вот тема романа. Сюжет строится вокруг судеб двоюродных брата и сестры Эстебана и Софии и разорившегося торговца, франкмасона, а потом якобинца и диктатора во французских владениях на Карибах Виктора Юга. Написано потрясающе хорошо, «плотно» (если читать не отрываясь), в духе латиноамериканской прозы – т.н. «магического реализма». Разница та, что Маркес изображает дикие неокультуренные страсти, пылкие нравы и могучую природу, а Карпентьер, с его хорошей пластикой, яркой изобразительностью и громадным лексиконом, предпочитает культуру и цивилизацию тех лет (конец ХУ111 – начало Х1Х века). Прерываться при чтении нельзя потому, что ритмика, синтаксис и лексические построения, буйство красок и языка и самая манера широкого описательства (а не сцен или психологии) завораживает при непрерывном воздействии. А отвлечетесь, текст покажется неактуальным и наукообразным, скучным.
А каков сам герой! Сперва масон и авантюрист, потом деятель Конвента и революционный генерал, диктатор Гваделупы, корсар, освободитель рабов и сам рабовладелец, организующий карательные экспедиции, – с таким не соскучишься, от такого не устанешь (и это понимает Софья, главная героиня). Алехо Карпентьер показывает нам, как, с какой мощью и азартом можно сочинять, если по-прежнему верить в силу слов, как верили просветители, энциклопедисты, прозаики до изобретения фототипии и видеоряда братьями Люмьер. Софья привлекательна и немного жалка – то и дело сдается на милость победителя, вояки и комманданте, мечется между потребностями комфорта и приключений, устроить же личное счастье не умеет и в конце концов гибнет, защищая Мадрид. Ни ей, ни Эстебану так и не удается преодолеть разрыв между книжной, просветительской культурой и дикой жизнью океана, джунглей, негров.
В этом смысле, в эмоциональном, роман разочаровывает, а побеждает в нем изощренная стилистика, эрудиция автора да идеи просветительства. Немало страниц посвящено гильотине и каперству. Вместе с автором посещаем практически все крупные острова архипелага, а также Гвиану, извлекаем много полезных сведений. Роман рассудочный, рациональный – так писал бы Вольтер, иллюстрируя идею. Возникают далековатые аллюзии и даже насмешки над Фиделем Кастро, Адольфом Гитлером и Иосифом Сталиным, просто потому, что автор, живя после них, обобщал уже и их опыт, но прямых сопоставлений нет.