А бить дракона – плохая идея
Я убила бывшего мужа.
Сложно представить, что такое пришло кому-то в голову всерьез. Но ведь пришло!
– Квин, прекратите, – устало вздохнул законник. – Я пытаюсь вам помочь.
– Господин Ветреный, вы только что сказали, что мой капитан, мой друг и бывший муж мертв. У нас были сложности, но…
Голос сорвался, и я отвернулась. Второй раз за неделю я молилась, чтобы все обошлось, но если к делу подключились законники…
– Вы нашли его тело? У вас есть доказательства, что Джулиан мертв? – спросила я.
– Боюсь, что не могу ничего рассказать вам, Квин.
– Потому что я подозреваемая?
– Именно так.
– Послушайте, я уже все вам рассказала!
– И тем не менее, я хочу кое-что прояснить.
– Для этого вы подняли меня посреди ночи?
После многочасового допроса, на котором я тысячу раз повторила одну и ту же историю: Джулиан поссорился с матерью и ушел из дома, я предложила переночевать у меня, в середине ночи он ушел – и больше я ничего о нем не слышала, меня заперли в одиночной камере и оставили наедине со страхом и мыслями. Казалось, я сойду с ума, запертая в четырех стенах, свернувшись клубочком на жесткой деревянной скамье.
Джулиан мертв. Не может быть. Не может, он ведь чудом выжил на Плато! Высший не может просто взять и забрать его по-настоящему.
– Итак, госпожа Хрустальная, какие у вас были отношения с бывшим супругом?
– Рабочие. Дружеские.
– Но ведь вы, насколько я помню газеты, расстались с взаимными обидами и претензиями. Что изменилось?
– Мы повзрослели. У каждого своя жизнь. Старые обиды мешали работе, и мы все обсудили.
– У меня немного другие сведения. Свидетели утверждают, что вы часто ссорились. Златокрылый оскорблял вас и унижал, угрожал уволить.
– Это стиль Джулиана. Он всех угрожает уволить. И вас бы угрожал, если бы…
Я прикусила язык, чтобы не сказать «был жив». Снова.
– Джулиан никогда не говорил это всерьез, он всегда защищал членов команды, даже если они совершали ошибки.
– Как, например, ваша наставница, когда оставила вас наедине с агрессивным пассажиром?
Я удивленно моргнула. Откуда он знает? Мы не говорили никому! Только Морган, Делайла и Джулиан знали, что произошло во время полета. Неужели сам пассажир рассказал, что пытался изнасиловать Сопровождающую, а капитан чуть не выбросил его за борт? Но ему не было известно про Делайлу…
– Это было недоразумение и случайность. Джулиан сделал ей выговор, Делайла стала внимательнее.
Законник на несколько минут ушел в себя, вчитываясь в бумаги. Или он действительно изучал дело на ходу, или просто меня нервировал – и ему отлично удавалось.
– Вернемся к вашим взаимоотношениям со Златокрылым. Значит, вы были коллегами и друзьями, не больше?
– Да. – Я вздрогнула от его «были».
– Но вас часто видели вместе. Вы проводили время в одних номерах служебных гостиниц, часто оставались ночевать у бывшего мужа. Вас видели в ресторации вместе, и это точно не напоминало дружеский ужин. Коллеги не раз заставали вас в двусмысленной близости…
– Постойте-ка! Что за коллеги? Это Браун? Он рассказал, что видел нас? А он не забыл упомянуть, что тогда в ресторации я была с ним на свидании, с которого он сбежал? Джулиан спасал меня от позора, и да, это очень по-дружески!
– Не волнуйтесь, Квин, – мягко улыбнулся мужчина. – Я не подвергаю сомнению вашу порядочность. Лишь хочу разобраться в ситуации. Позвольте, я спрошу прямо. Вы ненавидели Джулиана Златокрылого?
– Нет, конечно, нет. Я…
Похоже, неподходящий момент для сохранения любовных тайн.
– Я всегда его любила. И буду любить несмотря ни на что.
– То есть, вы были влюблены в капитана, а он отвечал на ваши чувства отказом?
Я ошеломленно захлопала глазами.
– Нет, то есть… Да, но я что, по-вашему, убила его из-за неразделенной любви?
– Пока что, – законник сделал многозначительную паузу, – я этого не утверждал. Значит, вы любили капитана. А что насчет ваших коллег? Я слышал, у них возникали какие-то проблемы с ним. Были жалобы, конфликты. Давайте начнем с Делайлы Дождливой. Ее дочь имела связь со Златокрылым.
– Мне кажется, чужие отношения – не мое дело. Когда Джулиан и Дара встречались, я даже не вспоминала о бывшем муже и еще училась.
– Но госпожа Дождливая была не в восторге от того, что не удалось стать тещей Джулиана, так?
– Я думаю, она переживала за дочь. Любая мать расстроится, если ее дочь бросит возлюбленный.
Кроме моей. Интересно, они хотя бы знают, что меня арестовали? На помощь и хотя бы одеяло я уже не рассчитываю.
– Делайла когда-нибудь угрожала Джулиану?
– Нет.
– Обещала поквитаться? Говорила о своей ненависти?
– Нет, никогда. Они не были приятелями, но работали вместе и, повторюсь, Джулиан часто выгораживал всех нас перед начальством.
– Понятно. – Законник сделал несколько пометок. – А Морган Свободный? У меня есть сведения, что у них со Златокрылым давний конфликт. И Джулиан… секунду, я приведу цитату… «Чморил» господина Свободного в академии.
Он заметил мой взгляд и усмехнулся:
– Это цитата самого господина Свободного.
– Я ничего об этом не знаю, извините. Когда Джулиан учился, я еще облизывала дверные ручки и ела песок во дворе с другими детьми.
– Но как Златокрылый и Свободный смогли вместе работать? Травля в юности – серьезная причина для ненависти. Почему они не попросили развести их по командам?
– Не знаю. Вероятно, они тоже повзрослели. Никто не разбивает сработавшиеся команды просто потому что где-то кто-то обиделся на капитана. В «Драконьих Авиалиниях» строгие правила. И Морган и Джулиан выбрали смириться с вынужденным общением, а не потерять карьеру. Это достойно уважения. К тому же Джулиан спас Моргану жизнь, когда случилась авария. И он это ценил, я думаю.
– Как у вас все складно выходит. Ну прямо команда мечты. О вас и ваших коллегах, госпожа Хрустальная, можно писать книгу. Правда, для Джулиана она, увы, с плохим концом.
– Вы уверены, что он мертв?
Мой вопрос снова проигнорировали. И надежда еще немного окрепла.
– Давайте про вчерашнюю ночь.
Я инстинктивно огляделась. Даже не знаю, сколько сейчас времени. В комнате для допросов не было окон. Должно быть, меня привезли сюда рано утром, весь день шли допросы, потом я немного поспала и сейчас или ночь или совсем раннее утро. Но у законника не было часов, и это тоже показалось мне методом ведения допроса.
– Я уже все рассказала. Мы прилетели в Лесной. Я узнала, что Джулиан поссорился с матерью…
– Из-за чего?
– Из-за нашего развода. Он просил ее помочь мне, узнать, как дела и не нужны ли мне деньги, а она не сделала этого. Джулиан рассердился и ушел. Я предложила переночевать у меня.
– Секунду, я бы хотел кое-что уточнить. После развода вы не получили ни копейки, так?
– Да, но…
– И вам пришлось взять заем на обучение.
Я стиснула зубы, чтобы сохранить самообладание.
– Верно.
– Заем, который Джулиан Златокрылый выкупил? С этого месяца вы ведь должны были платить ему?
– Да, он выкупил его. Но если вы намекаете, что я могла убить мужа из-за денег, то вычеркивайте эту версию. Джулиан простил мне долг. И не стал брать деньги.
– Разумеется, доказательства этому – ваши честные наивные глаза. А вот записей в банке я что-то не нашел.
– Мы сразу же улетели в рейс. Он просто не успел подать документы.
– Ну, разумеется. Что было дальше? Вы предложили переночевать у себя, Златокрылый согласился, вы завели разговор о прощении долга…
– Нет! Прекратите додумывать то, чего не было, господин Ветреный! Мы приехали ко мне, приняли душ…
– Вместе?
– Нет. – Я на секунду прикрыла глаза, чтобы не взорваться. – По отдельности. Затем легли спать. Посреди ночи Джулиан сказал, что ему срочно нужно куда-то идти – и быстро собрался. Я осталась одна, уснула, а потом вломились вы и меня арестовали.
– И Златокрылый не сказал, куда уходит?
– Нет.
– И вы просто это приняли? Что посреди ночи ваш любимый – как вы утверждаете – мужчина взял и ушел, оставив вас одну?
– Между нами ничего нет! Я ему не мамочка, чтобы требовать отчета. Понятия не имею, куда он направился. Может, соскучился по дому, а может, вспомнил, что назначил свидание подружке. Я ни в чем не виновата, я была дома!
– Это кто-то может подтвердить? Потому что свидетели утверждают, будто дома никого не было. Буду честен, Квин: ваша версия не выдерживает никакой критики.
– Свидетели… подождите! Вы допрашивали моего отца?! Он приходил поздно вечером! Да, мы ему не открыли, но мы были дома, я не вру!
– Вы не открыли отцу?
– Вы ведь читаете газеты? Он сам отказался от общения со мной.
– Ваш отец ненавидел Джулиана?
– Нет, он его обожал. Точнее, его деньги и власть. Мой отец видел Джулиана мертвым в страшном сне, ведь тогда у него бы не получилось с ним породниться.
От усталости болели глаза. Я спрятала лицо в ладонях, чувствуя, что выдержка на пределе.
Все это какой-то сон. Может, я сейчас проснусь на диванчике в служебной гостинице Плато? И войдет Джулиан, уставший, замерзший, потерявший дракона, но живой? Дара Дождливая будет сыпать колкостями, а я – страшно ревновать.
Зато перестанет рваться на части сердце.
– Пожалуйста, скажите, вы уверены, что Джулиан мертв?
– На сегодня мы закончили, Квин. Боюсь, что у вас нет алиби, а у меня – причин отпускать вас. Вы будете в камере до тех пор, пока я не найду доказательства вашей невиновности… или вины.
Законник махнул рукой, давая стражнику, дежурившему у дверей, понять, что допрос окончен. С меня не снимали наручники, так что ему оставалось лишь помочь мне подняться и отвести в камеру. От резкого движения я пошатнулась и вспомнила, что почти сутки не ела. Но просить не хотелось, внутрь словно запихали раскаленный прут – любое движение отзывалось болью и тошнотой.
В коридоре я услышала свое имя:
– Квин?
Морган сидел на лавке, в ожидании допроса, а рядом с ним – бледная и растрепанная Делайла. От неожиданности я застыла на месте, и даже стражник не смог заставить меня пойти дальше.
– Что вы здесь делаете? Вас арестовали?
– Ты знаешь, что происходит? – спросил Морган.
– Они говорят, Джулиан мертв. Похоже, подозревают меня… нас. Я не знаю.
Меня силой потащили по коридору к камерам.
– Что-то происходит, Квин! – вслед мне крикнул Морган. – Та катастрофа была не случайной! Кто-то пытался убить нас на Плато, а когда не получилось, нашел другой способ убрать с дороги!
– Какая интересная версия, господин Свободный, – раздался безмятежный голос Ветреного. – Идемте, расскажете мне ее во всех подробностях. Уверяю, я очень благодарный слушатель.
Когда дверь камеры с противным лязгом закрылась, я принялась трясущимися руками растирать покрасневшие и ноющие запястья.
Сердце выпрыгивало из груди, я глубоко дышала, уговаривая себя успокоиться, но только сильнее паниковала.
Разбившийся дракон – не случайность? Джулиана пытались убить и раньше?
Неужели вторая попытка оказалась успешной…
– Джулиан… – Я прислонилась лбом к холодной решетке. – Вернись. Скажи, что ты жив. Пожалуйста. Как мне жить без тебя? Я так не могу. Мне страшно.
Хочу его помнить. Мы столько раз были в шаге от поцелуя, что того единственного в последнюю ночь оказалось катастрофически мало. Его вкус уже почти стерся с губ, оставив лишь призрачное воспоминание о теплом касании. На Плато я думала, что последним воспоминанием о Джулиане станет тот разговор и несостоявшийся поцелуй. Порой Высший словно издевался, играя с нашими судьбами.
Будучи наивной возвышенной девицей, я верила в связь – даже жалкую, одностороннюю – с тем, кого любишь. Верила, что почувствую, если с Джулианом что-то случится.
Кажется, верю и сейчас. Потому что считать его мертвым не хватает духу. Верить в это – тем более.
Златокрылый жив. Он не может быть мертв, это просто неправильно. Это несправедливо.
– Он хороший человек, – прошептала я, то ли молясь Высшему, то ли успокаивая сама себя. – Для него не должно все закончиться так.
А потом я уснула. И во сне был домик с заснеженной крышей и мягким светом, льющимся из окна. В домике уютно горел камин, а на низком столике прямо напротив огня стояли кружки с горячим вином и специями.
В домике было тепло. Не физически, а так, как никогда не было в доме моей семьи – и так, как должно было быть в моем. Как я мечтала, когда говорила "да".
– Романтично, – раздался голос Джулиана. – Если не думать о том, что в округе ни одного приличного бара. Не могла мечтать о чем-нибудь, где есть, куда выйти вечерком?
Горло будто сжала невидимая рука.
– Мне сказали, ты мертв.
– Ты слишком доверчивая, рыжая.
– Зато я понимаю, что это сон. И когда я проснусь, тебя не будет рядом.
– Меня ведь и так никогда не было. Я для тебя не создан.
– Знаю. Скажи, как перестать тебя любить? Я так устала.
– Лучше подумай о том, как стать достойной моей фамилии, Квинни. Тебе это пригодится.
Он подмигнул со странным лязгом, как будто заржавелым глазом – я даже не ожидала такой ассоциации.
А потом проснулась.
– Хрустальная, к тебе посетитель. Вставай!
С трудом разлепив глаза, я позволила надеть на себя наручники и поморщилась: натертая кожа саднила.
– Кто пришел? – Я облизнула пересохшие губы.
Может, Делайлу или Моргана отпустили и удастся попросить хотя бы одеяло? Или сообщили отцу. В прошлый раз же он вытащил нас из камеры. Хотя в прошлый раз меня не арестовывали за убийство.
Оказавшись в комнате для свиданий, я зажмурилась: через большие окна с улицы лился яркий свет. Я провела в тюрьме едва ли больше двух дней, но казалось, что не видела дневного света уже очень долго.
Стражник усадил меня за стол и приковал цепь от наручников к крюку, торчавшему из стола. Кроме нас в комнате никого не было. Похоже, мне разрешили свидание вне общего расписания.
– Ожидайте. Господин Златокрылый будет с минуты на минуту.
Сердце пропустило удар.
– Златокрылый? Джулиан?! Он жив? Но почему я еще здесь… что происходит?! Не уходите, пожалуйста!
За день страж наверняка слышал тысячи подобных мольб, поэтому остался совершенно бесстрастен, заняв пост у двери.
С бешено колотящимся сердцем я буравила дверь напротив – из нее должен был выйти посетитель.
Джулиан… это не мог быть он, иначе меня бы уже отпустили. Разве что Златокрылый решил подшутить напоследок, но даже Джулиан не стал бы так меня мучить. Не тот Джулиан, что обнимал меня, утешая о погибшем драконе и не тот, что целовал в крохотной комнатушке в полной темноте.
Его отец? Он умер, и хоть я так и не узнала, что случилось, Джулиан не стал бы лгать.
Других Златокрылых не осталось. Может, стражник ошибся? Может, свекровь заглянула позлорадствовать?
Когда дверь открылась, я забыла, как дышать. Те короткие секунды, когда вошедшего скрывала массивная дверь, показались вечностью. А когда на свет вышел немного нескладный парень, я выдохнула.
– Браун?! Что ты здесь делаешь? Почему тебя назвали Златокрылым? Что, дракон вас сожри, происходит?
Браун вальяжно прошелся по залу и медленно (а еще немного театрально) отодвинул стул напротив моего.
– Не торопись, Квин, сейчас я все расскажу. Так уж вышло, что я сейчас – единственный, кто имеет право носить фамилию Златокрылых. Поэтому слушай очень внимательно. От этого зависит, выйдешь ли ты отсюда.
Я открыла от удивления рот. Потом закрыла и мысленно выругалась. Следовало догадаться. Браун всегда держался в стороне, но ненавидел Джулиана куда сильнее всех остальных в команде, и тщательно скрывал причины. А еще он единственный, кого не арестовали. Но убить… да он же хилый и нескладный! Как он справился с крепким натренированным Златокрылым? Разве что исподтишка или чужими руками…
Жаль, что я была прикована. Когда первый шок спал, внутри поднялась такая ярость, что если бы не наручники – я бы заслужила собственное обвинение.
– Ну? – не выдержала я. – Ты пришел хвастаться? Так начинай. Здесь короткие свидания, боюсь, не успеешь.
Браун поморщился, и я была вынуждена признать: в какой-то мере нескладного стеснительного паренька он только изображал.
– Я бы рекомендовал тебе быть повежливее, Квин. Я пришел помочь, хоть ты этого и не заслужила. Но я не имею привычки сражаться с глупыми наивными девочками.
– В общении с такими девочками хорошая привычка – подробно объяснять, что от них требуется. Иначе мы не понимаем, начинаем нервничать, и все в итоге портим.
– Да, это я уже понял, – как-то многозначительно хмыкнул Браун.
Это он про свидание, что ли?
– Что ж, ты уже слышала, что случилось с Джулианом? Жаль его. Как, порой, жестока бывает судьба.
– Хочешь сказать, что не приложил к его исчезновению руку?
– Я что, похож на того, кто заявится прямиком в тюрьму, чтобы признаться в убийстве? Нет, Квин, у следствия нет ко мне вопросов. Чего не скажешь о тебе. Но так уж вышло, что я знаю: ты не убивала бывшего мужа. Осталось донести это до законников. Ну и я рассчитываю, что получу взамен благодарность.
Я и впрямь почувствовала себя идиоткой, потому что ровным счетом ничего не поняла. И Браун, чем дольше я растерянно хлопала глазами, тем больше раздражался.
– Хорошо, я объясню проще. Джулиан мертв, а значит, все состояние и имущество Златокрылых переходит ко мне. У меня есть ресурсы, чтобы вытащить тебя из тюрьмы, но взамен я хочу тебя.
– А?
Кажется, только что Браун перехотел…
– Я вытащу тебя из тюрьмы, Квин, если ты сделаешь то, что я попрошу. А именно: разыграешь неземную любовь ко мне, выйдешь замуж, родишь наследника и будешь образцовой госопожой Златокрылой. Ты же об этом мечтала.
– Вообще не совсем, но как ты связан со Златокрылыми? Наследство отходит матери Джулиана.
– Я его брат, – огорошил меня Браун.
Он несколько секунд помедлил, наслаждаясь эффектом, а затем соизволил пояснить:
– Наш папочка не всегда был верен своей снежной королеве. В его планы не входил ребенок на стороне, поэтому он бросил нас, едва мама рассказала о беременности, но я все равно нашел способ, как заставить подонка платить. Видишь, как удобно все сложилось? Джулиан погибает, и тут же объявляюсь я, готовый взять на себя дела рода и отомстить за брата, с которым так и не решился познакомиться.
Я невесело рассмеялась. Браун, кажется, настолько обиделся на Златокрылых, что помешался на мести. И не был способен рассуждать хоть сколько-нибудь здраво.
– А жена его тебе зачем? Газетчики смешают тебя с грязью! Поверь мне, я жила в этой семье, я знаю, с каким вниманием за Златокрылыми следят. А теперь будут с утроенным. Ты правда хочешь читать, что новоявленный брат Джулиана подбирает за старшеньким? Думаешь, если у законников нет вопросов, то не будет у прессы? Да они раскатают тебя в драконью лепешку!
Браун нетерпеливо пожал плечами.
– Мне плевать. Я хочу все, что было у Джулиана. Все, что он имел, а мне не досталось. В том числе тебя.
– У меня плохие новости, Браун, но я никогда не была нужна Джулиану.
– Это у меня плохие новости, Квин. Ты совсем не разбираешься в людях.
– Это точно.
Иначе я бы хоть что-то заподозрила. Нашла поведение Брауна и то, что он не спешит делиться причинам ненависти, странным. Разговорила бы его, притворилась союзником – он ведь давал мне шанс! А я не видела ничего и никого, кроме Джулиана. Теперь он, вероятно, мертв, а я понятия не имею, что делать дальше. И вряд ли кто-то мне поможет.
– В общем, все очень просто: ты соглашаешься на мои условия, а я помогаю тебе выйти. Давай, Квин, это неплохая партия для тебя. Я симпатичный, теперь еще и богатый, довольно неплох – пусть это и нескромно – в постели. Ты не будешь ни в чем нуждаться, займешься домом, детьми. Заключим брачный контракт. Пропишем твои обязанности, мои, скрепим благословением Высшего. И все у нас будет хорошо.
И эти люди запрещают мне ковыряться в носу!
Точнее, упрекают в том, что я не разбираюсь в людях. Да кто бы говорил! Если Браун и впрямь считал, будто проблема лишь в том, что Джулиан не давал мне заниматься детьми и домом, то все еще хуже, чем я думала.
– И как же ты планируешь вытащить меня из тюрьмы? Это не пьяный дебош, а убийство, Браун. Здесь «задницей клянусь, она не убивала» не пройдет.
– Очень просто. В вечер смерти Джулиана я был в Верхнем, в Театре Иер. И меня сопровождала красивая рыжеволосая девушка, в которой десятки свидетелей без проблем узнают тебя. Мы не могли убить Джулиана, мы были заняты друг другом. Это даже благородно: ты предпочла провести несколько дней в тюремной камере, лишь бы не выдать наш роман, ведь ты боялась, что нас будут обсуждать, что мне сломают карьеру. Ты знала, как легко Златокрылые разрушат наше счастье, и тщательно скрывала нашу любовь от их семьи. Но теперь, когда скрываться больше нет смысла, мы готовы раскрыть миру наш роман. Ты наконец-то обрела семейное счастье, а я благородно взвалил на себя непростую ношу главы рода, который даже не дал мне свою фамилию.
Надувшись от гордости, Браун замолчал. Все комментарии, что появились в голове, почему-то звучали голосом Джулиана. Очень многие – в рифму.
– Ты, похоже, все продумал, – наконец произнесла я.
– Кое-что пришлось дорабатывать на ходу, но, в общем, да. Квин, не нужно представлять меня каким-то монстром. Я не имею отношения к смерти Джулиана, я лишь беру то, что принадлежит мне по праву крови.
– Что-то я не помню, чтобы у меня в паспорте было записано «собственность Брауна Забытого».
– Златокрылого, – сквозь зубы поправил он меня.
– Быстро ты все обставил. Даже удивительно. Как будто знал, что придется заниматься наследством.
– По счастливой случайности я нанял хорошего законника и собирался обратиться с иском к Златокрылым. Он помог все устроить.
– И катастрофу на Плато тоже?
Браун поморщился.
– Квин, не будь ты так наивна. Джулиан пропал и якобы – я подчеркиваю – якобы мертв. Какие доказательства его смерти? Что у них есть? Капли крови и парочка свидетелей, как Златокрылый не вернулся из леса? Что-то еще? А тебя не смущает, что Дара Дождливая – по счастливой, опять же, случайности – бывшая Джулиана, тоже пропала? И что они встречались в ваш прошлый рейс на Плато? Встречались тайно даже от ее матери. Ты не думала, что они просто сбежали? Джулиан никогда не хотел быть Погонщиком. Ему, как и леди Дождливой, больше по нраву жизнь на свободе, среди диких драконов. Спасать больных малышей, выброшенных самками, разыскивать заблудших зверушек. Наш отец никогда бы не позволил Джулиану жить на севере, вдали от людей, занимаясь тем, что ему нравится. Но он мертв. Неужели для тебя проще поверить в то, что Джулиан мертв, чем в то, что у него совсем нет к тебе чувств, что он счастлив с любимой женщиной? Ты знала, что они расстались, потому что отец Джулиана не одобрял роман с Дарой? А то, что он делал ей предложение? Ох, Квинни, ты ужасно наивна.
– Джулиан не стал бы скрываться, зная, что нас арестовали. Он, может, и сволочь, но не самая отъявленная.
– Да брось, ему плевать на вас. Вы ненавидели его, и он отвечал вам тем же. Вряд ли он вообще о вас вспоминает. Можно было бы надеяться, что Дара забеспокоится о матери и выяснит, что случилось, но она ведь не просто так улетела работать на Плато. Пройдет несколько лет прежде, чем она поймет, что с матерью что-то не так: они очень давно в ссоре и почти не общаются. А вот мне на тебя не плевать.
– Хорошо. – Я сложила руки на груди, чтобы не выдать дрожь – но вряд ли Браун был настолько слеп и глуп, чтобы не замечать, как от волнения я едва дышу. – Тогда вытащи нас всех. Меня, Делайлу и Моргана.
– Не могу. – Браун покачал головой. – Кто-то должен сесть за убийство Джулиана.
– Значит, ты все же его убил.
– Я этого не утверждал. Однако мой план твоего спасения предполагает, что кем-то придется пожертвовать. Вытащу двоих, один станет виновным. Доверюсь тебе, как будущей супруге. Выбирай, кто останется здесь, а кто выйдет на свободу.
Я рассмеялась. Сначала подумав, что Браун шутит, рассмеялась и покрутила пальцем у виска. Кем он себя возомнил? Великим манипулятором?
– Ты что, серьезно?
Он не рассмеялся, не объявил все сказанной шуткой, не фыркнул и не отмахнулся – как я ждала где-то в глубине души. Только напустил на себя еще более отстраненный и холодный вид, да лениво повел плечами, мол, сама решай, мне совершенно все равно.
– Да катись в Расщелину, – выпалила я, когда поняла, что Браун совершенно серьезен. – Я не собираюсь играть в твои игры!
– Тогда окажется, что ты с коллегами, ведомая ненавистью к капитану, разработала целый план. И каждый из вас участвовал в убийстве. Ты сядешь, Квин, и никто ничего не выиграет.
– Зато я не стану предательницей.
Я повернулась к стражнику и умоляюще посмотрела в надежде, что он позволит закончить встречу раньше положенного. Не мог же Браун всех купить! Вряд ли ему так быстро позволили добраться до денег Джулиана. Каждому, кто захочет это сделать, придется сначала победить кровожадного дракона – матушку семейства. До сих пор это никому не удавалось.
Пожалуй, если бы по обвинению в убийстве арестовали ее, я бы не удивилась.
К счастью, стражника мало волновали амбиции Брауна и его игры с чужими судьбами: так же бесстрастно, как и до этого, он отпер мои наручники.
– Ты пожалеешь, Квин, – бросил мне в спину Браун. – И все равно будет так, как я хочу.
***
Душ в тюрьме – испытание не для слабонервных. Не знаю, как часто он положен заключенным, но мне позволили помыться только когда я уже была готова на первый в жизни тюремный бунт.
Едва теплая вода стала самым приятным событием последних дней. И здесь, в душе, можно было вволю поплакать. О Джулиане, о несправедливости – когда подлый и задыхающийся от злобы Браун ликует и предвкушает богатство, а его брат или мертв или пропал. И даже если Высший хранит Златокрылого от смерти, шансы на то, что Джулиан в безопасности, ничтожны.
В камеру я вернулась красоткой: с опухшим носом, красными глазами, зато чистая до скрипа. В другой раз я бы сказала, что обстоятельства очень удачно сложились, но сейчас…
– Хрустальная! – один стражник не успел завести меня в камеру, а другой уже вывернул из-за поворота. – На выход.
– Почему? – удивилась я.
– Быстрее!
Пора бы привыкнуть, что на вопросы здесь отвечать не любили.
Каждый раз, когда за мной приходили – сердце предательски екало. Сколько раз за время в тюрьме мне снились кошмары, в которых находили тело Джулиана?
Однако на этот раз вместо того, чтобы свернуть к лестнице, ведущей в допросные, страж повел меня в противоположную сторону, к выходу.
– А…
Я осеклась, очутившись в холле, и вдруг поймала дежавю. Только в прошлый раз нас вытаскивал папа, и он успел до начала рабочего дня, а сейчас меня отпустили в самый пик – и после нескольких дней в крошечной камере, я потерялась в огромном, полном людей, помещении.
– Квин, – раздался голос Брауна. – Выглядишь уставшей. Думаю, тебе стоит взять пару дней отпуска.
– Опять ты, – вздохнула я. – Что, меня больше не обвиняют в убийстве бывшего? Опрометчиво, ведь могут начать обвинять в убийстве Следящего.
Он натужно улыбнулся, кивнул стражнику и взял меня под руку.
– Идем, я принес тебе одежду. Снаружи нас ждут газетчики. Но тебе запрещено давать комментарии. Это условие твоего освобождения. Никакие подробности не должны попасть в газеты, иначе Ветреный снова возьмет тебя под стражу.
– А ты проявляешь такую заботу, потому что…
– Разумеется, потому что я – брат твоего погибшего бывшего мужа и будущий супруг.
– Тоже мужа? – устало хмыкнула я.
Браун со вздохом закатил глаза.
– Квин, позволю напомнить, что я унаследовал не только состояние Златокрылых, но и остальные их активы. Понимаешь, о чем я?
– Полагаю, о матушке Джулиана. Тот еще актив.
– О твоем долге, Квин.
Я замерла, словно налетев на невидимую стену.
– И лучше бы тебе принять правила игры, ведь я могу потребовать долг и от твоей семьи. Да, вы в ссоре, но не думаю, что ты хочешь, чтобы я потребовал оплаты от твоего обедневшего папочки. Или от милашки-сестренки… Конечно, брат считал ее слишком маленькой для того, чтобы развлекаться, но я-то не он.
Он ободряюще похлопал меня по плечу и вручил небольшой бумажный пакет с одеждой.
– Вон там туалет, ты можешь переодеться. У тебя десять минут, Квин, а потом пойдем домой. Уверен, ты будешь рада туда вернуться.
Клянусь, я ожидала, что Браун в лучших традициях фантазий неудачников выдаст мне короткое платьице с пошловатым вырезом, но, к счастью, внутри оказалась моя рабочая форма. Должно быть, он не смог попасть ко мне (надо будет сказать спасибо хозяевам) и схватил первое, что попалось под руку. Странно, что не купил. Не знал размера? Или доступ к деньгам брата еще не выдали?
Стиснув зубы, я кое-как, едва поместившись в тесной кабинке, влезла в костюм. Хотя «влезла» – не то слово: после времени, проведенного за решеткой, и рубашка и пиджак на мне болтались. Я старалась одеваться как можно медленнее, выигрывая время и обдумывая дальнейшие шаги.
Попытаться сбежать? Только куда бежать без денег? Снова менять фамилию, только теперь уже в спешке, связываясь с полукриминальными личностями? В прошлый раз никому не было дела, кем стала девочка с разбитым сердцем, а сейчас, получив состояние Златокрылых, Браун будет меня искать.
Дать интервью? О, нет, я прекрасно знаю, как недолговечна любовь газетчиков. Сегодня интриги незаконнорожденного брата Джулиана и откровения его бывшей жены – тема номер один, а завтра король потеряет портки при всем народе, и о нас никто и не вспомнит. Прежде, чем рассказывать прессе всю историю, надо убедиться, что она и впрямь вся. К тому же Ветреный и впрямь может меня арестовать снова, а возвращаться в камеру я не хочу.
Найти Джулиана… или убедиться, что он действительно мертв.
Из немного, сказанного Брауном, было ясно: он вломился в дом Златокрылых и уже считает его своим. И собирается привести меня туда. Отсюда вопросы: куда делась мать Джулиана и что Браун собирается делать дальше?
Если они сбежали всей семьей, оставив меня разгребать все это дерьмо, я их найду и душу вытрясу! И, может, наконец-то разлюблю бывшего мужа. Кажется, я уже немного разлюбила.
Хотя так казалось, когда я не думала о его смерти. Стоило представить, что все сказанное Ветреным, реально, и накрывало глухой серой тоской, от которой меркли краски вокруг.
Выходя, я бросила быстрый взгляд на собственное отражение и усмехнулась: красотка, ну прямо мечта. Если бы Брауну не застила глаза зависть, он бы трижды сплюнул, что вот это нечто с взъерошенными волосами, кругами под глазами и бледным лицом досталось не ему.
Когда я вышла, он не дал ни шанса улизнуть, вырваться к газетчикам или привлечь внимание: крепко взял под руку и потащил к выходу. Конечно, нас сразу же обступили, мне в лицо ткнулся с десяток записывающих кристаллов.
– Квин, что происходит?
– Госпожа Златокрылая, это правда, что Джулиан мертв?
– За что вас арестовали?
– Вы знали, что у вашего мужа есть брат?
– Что связывает вас и Забытого? У вас роман?
– Квин, это вы убили мужа?
Тут я не выдержала и остановилась, открыв рот, чтобы послать придурка по матушке, но Браун вовремя затащил меня в экипаж – и матушка газетчика осталась без приступа икоты.
– Спокойнее, Квин, – безмятежно улыбнулся Браун, – они лишь делают свою работу.
– Лучше бы они занялись твоим некрологом, – огрызнулась я.
Мы замолчали. Экипаж неспешно двинулся по улицам, и я сделала вид, будто всецело поглощена созерцанием свободного мира.
Похоже, мы действительно направлялись в резиденцию Златокрылых.
Не пойму: Браун действительно такой дурак, или очень хорошо прикидывается? Жить в доме Джулиана, привезти туда его бывшую жену, наслаждаться свалившимся вниманием. Он не понимает, что стоит допустить хоть одну ошибку – и сам окажется под подозрением? А жена, так опрометчиво освобожденная, не задумываясь ударит в спину.
– Почему меня отпустили? – спросила я. – Ты все же решил соврать о моем алиби?
– О, нет, я лишь подумал, что твои коллеги будут умнее тебя. И сделал аналогичные предложения как Моргану, так и Делайле. Даже удивительно: Морган согласился стать козлом отпущения, чтобы освободили вас. Так что скоро появится новая версия: забитый озлобленный паренек, отомстивший своему обидчику спустя много лет.
– Зачем Моргану нас спасать?
– Он сказал, что Джулиан спас ему жизнь. И что спасти тебя – его способ отплатить Златокрылому.
Ну вот. Стало еще паршивее.
– И что дальше? – Я откинулась на спинку и закрыла глаза.
– Завтра мы сходим в «Драконьи Авиалинии», и ты уйдешь в отставку. Скажешь, что выходишь замуж и собираешься заняться домом, детьми. Я тоже буду вынужден оставить работу: будучи новым совладельцем компании, сложно совмещать.
– Джулиану же как-то удавалось, – не выдержала я, и у Брауна от злости чуть не раскрошились зубы.
Остаток пути мы провели молча.
А потом я вдруг оказалась в прошлом.
Особняк Златокрылых не изменился. Все то же сдержанное величие, площади, избыточные для немногочисленных обитателей, светлые тона и роскошный – свекровь пол жизни положила на него – сад. Я брела по дорожке вслед за Брауном, уныло рассматривая аккуратные ряды розовых кустов и размышляла о том, что оба раза, когда меня сюда приводили, были какими-то неудачными.
– Ты голодна?
– Нет.
– Я все же прикажу слугам принести тебе поесть. Для тебя приготовили твою прошлую комнату…
– Ага, – равнодушно буркнула я.
Внутри тоже все осталось как прежде: Оливия не любила перемены. Может, за это она и возненавидела меня: вместо того, чтобы стать тенью ее сына, я изменила весь расклад, заставив ее нервничать, бегать от газет, читать мерзкие сплетни по утрам. Есть из-за чего прийти в ярость благовоспитанной леди из высшего общества.
Браун заботливо (явно боялся, что я сбегу через какое-нибудь окно) проводил меня до знакомой двери в спальню, уже однажды ставшую мне тюрьмой.
– Твоя комната, Квин. Отдыхай, скоро тебе принесут обед, постарайся что-нибудь съесть. Не думаю, что тебя хорошо кормили.
Он как-то странно погладил меня по спине.
– А вечером я надеюсь, ты составишь мне компанию за ужином и ночью останешься…
– Размечтался, – хмыкнула я.
Глаза Брауна потемнели.
– У нас с тобой уговор…
– Эй, я несколько дней провела в тюремной камере!
– И что?
– Ты что, девственник? У меня отросли ногти (к тому же грязные – нелегко, знаешь ли, рыть подкоп!), волосы на всех местах, включая совесть. Мне надо на маникюр, педикюр, в салон красоты. В салон белья за новыми комплектами, в салон платья за нарядами, в косметический салон за всякими бальзамами, кремами, духами, помадами. А ты как думал? Баба – это дорого. Тебе что, никто не рассказывал?
Теперь настала моя очередь ободряюще хлопать его по плечу.
– Ну, спокойной ночи. Удачи тебе, здоровья там всякого.
С этими словами, пока Браун не успел опомниться, я проскользнула в комнату, закрыла дверь и повернула защелку. Хорошо, что он не догадался ее убрать. И надеюсь ему хватит ума не ломиться ко мне в ночи, потому что тогда Браун обнаружит, что Сопровождающих учат самообороне.
– Неплохое начало. Надеюсь, ты хорошо продумала план, потому что долго он вестись на это не будет.
Я подскочила и выругалась, увидев в слабом свете торшера Оливию. Мать Джулиана, невозмутимо положив ногу на ногу, сидела в глубоком кресле у окна. На меня вдруг накатила ностальгия: во времена замужества я любила читать, закинув ноги на подоконник. Днем просторную комнату заливал дневной свет, а ночью можно было любоваться на огни в саду Златокрылых.
– Что вы здесь делаете? – слегка грубее, чем собиралась, спросила я.
Оливия, вероятно, потеряла сына. Ее сложно сейчас винить в недостаточном гостеприимстве.
– Это мой дом. Пока что. А вот будет ли он твоим – зависит от плана. Так каков он?
– О чем вы? У меня нет плана, я вообще не понимаю, что происходит, и еще вчера собиралась провести в тюрьме остаток жизни.
– Тогда план нужно разработать. Ты же не собираешься лечь под это?
Оливия презрительно сморщила изящный нос.
Я выдохнула. Порой, в тюрьме, я думала, не замешана ли в это мать Джулиана. Вполне в ее характере счесть сына недостаточно сильным для управления состоянием и завести куколку-марионетку Брауна, чтобы взять все в свои руки. Чужих денег я не жалела, но Джулиан не заслужил предательства матери. Даже если ему уже все равно.
Леди Златокрылая расценила мое молчание по-своему.
– Я не строю иллюзий, относительно тебя, однако настоятельно рекомендую хорошенько подумать прежде, чем выбирать сторону. Можешь выбрать этого недоноска, которого по досадной случайности нагулял мой покойный муженек – и пойдешь ко дну вместе с ним. А можешь выбрать мою сторону, выжить нашего новоявленного Златокрылого из этого дома – и доказать, что люди способны меняться, и за пять лет, что вы с моим сыном в разводе, у тебя появились хоть какие-то мозги.
Я фыркнула. В шкафу нашлись полотенца и мягкий халат, а вот об одежде Браун не позаботился. Но на завтра хватит той, что на мне, а потом… потом я понятия не имею, что буду делать. Сейчас все мысли были лишь о горячей ванне и мягкой постели. Пусть даже в доме бывшего мужа.
– Я не в восторге от Брауна, но понятия не имею, как его отсюда выкурить. С этим гораздо лучше справятся юристы.
– Юристы, Джулиан – какая разница? Я говорю об этом доме. До того, как Забытого щелкнут по носу законники, я хочу, чтобы он бежал отсюда, поскуливая от ужаса. И…
Она поднялась немного театрально, словно репетировала заключительную сцену спектакля о бандитской романтике.
– Думаю, мы сможем забыть о разногласиях и объединиться ради этой цели.
– Джулиан… – вздохнула я. – Тот Джулиан, который считается мертвым?
Или у Оливии железные нервы, или…
– Джулиан не мертв.
Сердце предательски пропустило удар и тут же поверило.
– Тогда мне нет смысла бороться с Брауном. Я провела в тюрьме около недели, а ваш сын даже не прислал мне открытку.
Оливия поджала губы.
– Значит, у него есть причины так поступать. Если Джулиан сочтет нужным – он с тобой поделится.
– Вот когда поделится, тогда я сочту нужным ему помочь, – отрезала я и почти силой выпихнула бывшую свекровь из комнаты. На вежливость и манеры не осталось сил.
– Запри дверь, – нехотя посоветовала Оливия. – В шкатулке на стеллаже найдешь охранный амулет. Надень. На всякий случай.
– Спасибо… – слегка обескуражено ответила я, а потом повернула защелку и растерянно застыла посреди спальни.
Мать Джулиана защищает меня от Брауна? Сделала амулет с заклятием, посоветовала запереться… да что, демоны всех раздери, происходит и почему она так уверена, что Джулиан жив? Почему у меня ощущение, как будто в этой истории все знают больше меня?
Жаль, никто не оставил мне зелье от головной боли.
Я едва не уснула в горячей ванне, а потом, облачившись в пахнущий лавандовыми саше, которыми Оливия заставляла слуг обкладывать все шкафы, халат, забралась в постель, с наслаждением растянувшись по диагонали. Несравнимо с жесткой тюремной койкой! Божественно и волшебно.
Здесь все напоминало о прошлом. Интерьер, шелест листвы за окном, тусклые отблески фонарей из сада.
Запах.
Если закрыть глаза, можно представить, как всего через несколько комнат, в одной из спален спит Джулиан. Или не спит, а развлекается со случайной подружкой. И до чего я докатилась? Даже этот вариант не кажется таким уж паршивым.
Несмотря на дикую усталость, сон не шел. Я ворочалась в постели, вслушиваясь в тишину огромного дома. Похоже, Браун и впрямь не собирался штурмовать мою спальню. Поверил в чушь, которую я несла? Или был уверен в собственных силах? Если второе, то Оливия подарила мне ложную надежду.
– Где ты, Джулиан? – устало спросила я у темноты. – Что с тобой происходит? Вернись…
Потом уснула. К счастью, в эту ночь охранный амулет не понадобится.