Удачно они съездили. Надя выбрала самый красивый холодильник. Темно-серый, полукруглый и сверкающий, как зеркало. Собственно, он и был зеркалом, и Надя так хорошо отражалась в его зеркальной поверхности.
Она долго и продуманно собиралась в магазин. Элегантно, в тон, скромно, но достаточно ярко оделась. Так умеет только она, чтобы скромно и ярко. Конечно, холодильник можно покупать и в джинсах с кедами. Просто это был тот самый случай, когда Наде предложил помощь ее единственный в Москве родственник Андрей. Дальше она обычно делала паузу и набирала воздух, чтобы ясно объяснить знакомым степень их родства. Андрей был сводным братом по отцу троюродной сестры. Умом, что называется, не понять. Но Андрей проявлял искреннее и теплое родственное отношение, особенно ему давались именно хозяйственные дела, которые Наде вообще не давались.
Если Андрей обещал помощь, то он точно ее оказывал. Не сразу, но обязательно вырывался из своего суматошного бизнеса, даже если сама Надя к этому моменту уже собиралась дать задний ход: «А может, в другой раз…»
– Нет, – строго говорил Андрей.
Он приезжал к ее старому дому на очередном «Мерседесе», который внутри был оборудован как космическая станция. Выходил и ждал ее у мусорного бака. Очень высокий, в непременном черном костюме и белоснежной рубашке. И пока она обувалась, брала сумку, закрывала дверь, он звонил на ее мобильник каждые тридцать секунд. Говорил:
– Я внизу.
В этот четверг Надя насчитала девять звонков и две эсэмэс. Насмешливая соседка, с которой они столкнулись у лифта, одобрительно потрогала ее новый кардиган и сообщила:
– Рояль твой стоит у помойки. Названивает тебе. Вы не в Кремль собрались?
– Нет, Люда, – честно сказала Надя. – Мы просто едем покупать мне холодильник. Я же в них ничего не понимаю, как и во всем остальном. Какого цвета у Андрея сегодня машина?
– Серебристый «мерин».
– То есть я полностью в тон?
– Спрашиваешь!
Доехали они до самого хорошего, по мнению Андрея, магазина спокойно, мягко, довольно быстро. Андрей был серьезен и сосредоточен. Он готовился к выбору холодильника, как к серьезной сделке. А Наде очень хотелось вздремнуть в этом серебристом комфорте. Она поздно легла и рано встала. Потому рано и встала, что приводила себя в порядок: красиво причесалась, подкрасилась, спать в таком виде никак невозможно. Да и неудобно: Андрей выскочил между двумя важными совещаниями. В его фирме все время совещались. Надя поддерживала легкий светский диалог.
В магазине она мгновенно запаниковала. Выбрать холодильник – это невозможно. Их столько! Соседка что-то говорила о высоте, ширине, что-то обязательно должно быть внизу, что-то вверху, – и никак не наоборот. Но Надя ничего не измерила, она уже выбросила из головы, что должно быть обязательным. И тут, как всегда и везде, на Андрея налетели менеджеры и продавцы. Они его чуют за версту. Это покупатель. Он рассматривал все, что предлагали, выслушивал, выносил свой вердикт… И наконец принял решение:
– Вот то, что нужно. Японский, достаточно новая версия, очень вместительный…
Дальше Андрей объяснил Наде все преимущества действительно наверняка отличного холодильника. Цвет к тому же холодильник имел необычный – темно-бордовый. Он был массивный, какой-то непотопляемый, чем-то напомнил Наде председателя их кооператива. Всем напомнил. Надя, конечно, согласилась. Продавец начал оформлять заказ, и тут Надя увидела этот, зеркальный. И все.
– Нет, Андрей, я передумала. Берем этот.
– Ну, ничего, – сказал Андрей, – фирма хуже, конечно. – Но тут же обратился к продавцам: – Где еще такие, чтобы выбрать?
– Он один, – сказал парень. – И царапина сбоку небольшая. Не очень видно, правда.
– Но он работает? – спросила Надя.
– Да все вроде проверяют.
– Берем, – радостно и облегченно сказала Надя Андрею. – И уходим отсюда.
– Точно? – с сомнением переспросил Андрей.
– Точно. Я влюбилась в него. А остальные смотрят на меня как монстры, которые хотят задушить и заморозить.
– Ужас, – спокойно сказал Андрей. – Оформляем.
Путь обратно всегда был другим. Андрей после сделанного дела хотел поговорить по душам. Обо всем. Видно, не очень у него разговорчивая жена, то есть она точно не такая. На работе некогда. А с Надей ему хотелось всем делиться, хотя они почти никогда не сходились ни во вкусах, ни во взглядах, ни в знаниях. Но она давно уже старалась свои выводы сдерживать, чтобы не обижать его. Факт остается фактом: она ему седьмая вода на киселе, но он явно считает ее родней.
То, о чем Андрей говорил, – взволнованно и страстно, как о самом важном в жизни, – было однозначно энциклопедией глупости. Не ответишь, даже если сильно захочешь. Но ему все это было необходимо додумать и высказать. Он забывал о дороге и смотрел вопросительно на Надю. А она смотрела на его лицо – лицо уверенного и довольного жизнью мужчины – и в карие глаза, в которых появлялась эта невыносимая для нее детская растерянность перед обилием фактов, событий, прочитанной где-то информации. Он храбро и прямо шел по жизни, завоевывал деньги, комфорт, карьеру… А его маленький мозг, как в детстве, наверное, не справлялся с работой – думать. Просто вот так думать, бесплатно и не для карьеры. Андрей ловил взгляд Нади и спрашивал через каждую фразу:
– Но так же по теории? Так же по логике?
Это было абсолютно не так. Но дело не в этом. Надя жалела Андрея так остро, что не знала, как его успокоить и утешить. В школе она так жалела мальчика-левшу, которого обижали учителя, а родители били по левой руке, чтобы он отучился ею писать. Не получались у Андрея ни теория, ни логика, а человек такой хороший. И рано или поздно происходило вот это – он начинал метаться взад и вперед по дворам, хотя дорогу-то, по идее, знал прекрасно, но от волнения где-то не там свернул. И через какое-то время Надя уже сама не понимала, где они находятся. Андрей обращался к навигатору, который сначала уверенным женским голосом говорил: «Направо, налево», а потом, как заколдованный, умолкал. В такие моменты Наде начинало казаться, что навигатор однажды произнесет: «Андрей, я от тебя сошел с ума».
Но чудеса случаются, и на этот раз они все же оказались наконец у мусорного бака возле Надиного дома. Она дружески сжала его руку.
– Как отлично мы съездили. Ты выбрал то, что нужно. И потом прогулялись по району, в котором я, кажется, никогда не была.
Андрей радостно улыбнулся и сказал:
– Только обязательно позвони, когда привезут. Если что-то не так – сразу поменяем.
К себе в квартиру Надя влетела после короткой пробежки под сильным ливнем, который внезапно пролился с неба, совсем недавно такого ясного. Месяц май… Дома она встряхнулась, сбросила промокшую одежду, косметику смыл ливень, а волосы Надя оставила сушиться на их усмотрение. Она обнаружила две не очень приятные вещи. День закончился. Они прокружились до вечера. И ужасно разболелась голова. Холодильники, теория, логика, безумный навигатор и этот ливень ее добили. Надо бы выпить кофе, но он закончился. Надя постояла у окна, подождала, пока стихнет дождь, влезла в джинсы, резиновые сапоги и выскочила из дома в ближайший магазин. Воздух благоухал от того, что его так классно постирали. Надя подумала, что она вышла после дождичка в четверг. Так совпало. Сегодня именно четверг.
До магазина можно было дойти по дорожке вдоль аллеи, но небо как-то совсем нахмурилось и задышало грозой. Надя побежала через сквер, так вообще несколько минут. Между деревьями, кустами, по лужам и молодой траве. От грома она вздрогнула. Потом сверкнула молния. Опять гром, уже сильнее. Молний Надя боялась с детства. Затормозила. Куда бежать – вперед или назад, домой? Магазин уже ближе, чем дом. Раз вышла… Но тут, видимо, грозовые облака налетели на небесную бочку с дождевой водой. И Наде на голову хлынул уже поток. Она почти ничего не видела, сбилась с шага, налетела на кусты. Посмотрела на свою хозяйственную сумку. Она же, как всегда, ее забыла закрыть. И теперь кошелек, в котором, кстати, карточки, уже плавает. Надя зафиксировалась у березы, выудила кошелек, сунула его в карман джинсов, попыталась исправить немного ситуацию с сумкой… И тут увидела это. За кустом валялся черный кожаный рюкзак, такие носят через плечо мужчины и подростки. Недалеко школа. Рюкзак явно не пустой. Его мог выронить ребенок, испугавшийся грозы. Мог потерять соседский ребенок. Надя решила посмотреть, может, там тетради с фамилией, да и в любом случае надо вынести находку на видное место. Она подняла рюкзак и расстегнула липучки.
Елки-палки-моталки! Это какой-то ужасный четверг, дикие холодильники и ненормальный дождь. Зачем она выползла из дома, как будто заразилась чем-то у навигатора Андрея? Зачем она открыла эту чужую сумку, которая набита пачками денежных купюр?! Это же проблема. Что делать? Надя судорожно проверила все карманчики, нашла какой-то ключ и карточку сбербанка. Самую дешевую или бесплатную карточку, на которой нет фамилии владельца. Надя в растерянности пошла к фонарю, который мигал от того, что он не водоплавающий.
Ну, и что она может тут увидеть?.. Ничего, кроме знакомой ситуации. Блок, ночь, улица, фонарь, аптека… Которая ей бы сейчас не помешала, хотя головная боль прошла. Так. А собственно, о чем тут думать. Раз день прошел под знаком Андрея. У него же всегда есть решения вопросов, не связанных с теорией. Телефон, к счастью, не разрядился, да и дождь явно устал. Бодрый голос Андрея, который в это время, конечно, еще торчит в офисе, сразу подействовал, как слово «аптека». Надя объяснила ситуацию.
– Срочно неси эту сумку в полицию. Там разберутся.
– Андрюша, – постаралась спокойно сказать Надя. – Ты, конечно, знаешь, как должно быть, но я знаю, что бывает иначе. Пойми меня правильно. Я сдуру нашла сумку, в которой чужие деньги на что-то очень важное наверняка. В сумке ключ. Что-то случилось с владельцем. Понимаешь? Это вот на минутку стало моей проблемой. И я не собираюсь отдавать чужие деньги людям, которые мною не являются. Мое дело – отдать владельцу.
Андрей что-то рассказывал про порядок и законы, но Надя его перебила:
– Извини, но я тону в болоте в буквальном смысле. По щиколотку в воде. Я простуживаюсь. Послушай, пожалуйста, что ты можешь сделать. Только ты это можешь. Твоя фирма работает со сбером. Запиши, пожалуйста, номер карты и, еще более пожалуйста, соври ради меня. Скажи, что сумку с карточкой оставили в твоем офисе, кто-то из клиентов, к примеру, про деньги можно не говорить. Пусть скажут фамилию и адрес. Ты понимаешь, это же могут быть мои соседи. Кому-то, допустим, стало плохо.
– Это могут быть грабители, – непримиримо сказал Андрей.
– Конечно. Но, не узнав, кому принадлежит карта, мы не узнаем и о том, кого ограбили. Андрей, так по теории и логике, поверь мне.
– Хорошо, сбрось мне номер. Вылезай из болота, встань на сухое место, я перезвоню.
Надя осталась ждать в луже. Какая разница уже. Курт Воннегут писал: «Ежедневно делайте что-нибудь из того, что вас пугает». Но не в такой же степени. Она хочет домой, она уже не хочет кофе, только залезть под одеяло.
– Все, как я и думал, – значительно произнес Андрей, перезвонив. – Деньги краденые. Но ты права в том, что владелец карты живет рядом. Возможно, он и есть грабитель, да еще наркоман и алкоголик. Украл и потерял.
– Из чего такой вывод?
– На этой карте две тысячи рублей. Последний приход был месяц назад. Большой суммы, как ты описала по объему, там не было отродясь. Сегодня точно ничего не снимали. Иди в полицию.
– Андрюша, продиктуй мне фамилию и адрес, пожалуйста. Я обещаю тебе из дома рассказать, какие еще возможны варианты. Они возможны. Но сейчас я растворяюсь и хочу уплыть, понимаешь? Я устала.
– Ты не доверяешь полиции?
– Вопрос ставится иначе. Я не обязана кому-то доверять. Кроме тебя, конечно. Мое дело – помочь встретиться владельцу с этим чертовым рюкзаком. И узнать, что с человеком случилось.
– Хорошо. Если ты не доверяешь полиции, я сейчас подъеду с сотрудниками собственной безопасности.
– Ты можешь как-то успокоиться? Ты в двух часах от меня, твоя собственная безопасность неизвестно где, а человек, потерявший деньги, – рядом. Понимаешь? И этот человек вряд ли мечтает встретиться с какой-то армией. Какой адрес?
– Конечно, он не мечтает… Ему ли об этом мечтать. Но раз ты настаиваешь. Мы проезжали сегодня, ты еще сказала, что дом обложили разноцветными квадратиками, я посмотрел адрес. Это тот дом. Владелец карты Егор Сергеевич Васильев. Квартира сто пятьдесят шестая. Но я тебя не понимаю. Ты действительно собралась идти туда одна? Это мужчина. Повторяю, он может быть наркоманом и маньяком, раз потерял украденные деньги.
– Ну, если он потерял такую сумму, то, надеюсь, мне ничего не угрожает, – ушла Надя от темы логики.
– Сбрасываю тебе его мобильный телефон. Скажи в случае чего, что мы его найдем везде. И обязательно мне звони. А я – тебе.
– Конечно. Спасибо. Только не начинай звонить через тридцать секунд.
На месте она была через десять минут.
С Андрюшей только вокруг этого дома они кружили не менее получаса. Надя набрала номер Васильева, ей ответили. Не слишком приветливо, а когда она объяснила, в чем дело, была пауза. Надя вдруг подумала, что Андрей мог быть и прав. По теории вероятностей его версия не исключается.
– Неожиданно, – сказал Егор Сергеевич Васильев. – Я как раз собирался выйти поискать. У меня проблема. Вы сможете подняться? Я домофон открою. А квартира практически открыта. Дверь пришлось выбить. Ключ у вас, то есть в рюкзаке.
– Да, я поднимусь, – сказала Надя, понимая, что идет к грабителю, маньяку и, возможно, наркоману, хотя голос и дикция нормальные. Но она не знает, меняется ли от наркотиков дикция.
Позвонил Андрей.
– Я пришла к дому. Хозяин на месте, по своему адресу. Поднимаюсь. Сама тебе позвоню.
Так, пришла. Мама дорогая! На пороге квартиры с открытой дверью стоял высокий стройный парень с головой, обвязанной какой-то тряпкой, похожей на кусок простыни. Тряпка была в крови.
– Кошмарный вид? – улыбнулся парень. – Как говорится, бандитская пуля. Точнее, монтировка. Заходите.
Надя нерешительно вошла в прихожую, он, взглянув на ее лицо, вообще не стал прикрывать входную дверь. Она протянула рюкзак.
– Я, конечно, не считала, сколько там. Подумала, что что-то могло случиться с владельцем. Ваш адрес и телефон узнала через родственника, он в банке по карте выяснил. Кажется, он был во всем прав. Теперь я вижу. Он говорил: надо отнести в полицию. Не знаю, но, возможно, они бы уже задержали бандита. Кстати, мой родственник со мной на связи, он предлагает приехать с работниками управления собственной безопасности. Может, нужно?
– Как вас зовут?
– Надежда.
– Не нужно, Надежда. За то, что не отнесли в полицию, в наш опорный пункт, – отдельное спасибо. Знаю, кто там сегодня дежурит. Я – не жадный, но такой подарок он не заслуживает.
– Но… что-то же нужно делать в такой ситуации?
– Надя, у меня только одна просьба. Давайте пойдем на мою кухню, я хотел бы просто сесть. Больно вообще-то. Там есть немного спирта, я его глотну в качестве болеутоляющего. Да и вы не в самом лучшем состоянии. Вы – мокрая до нитки и, похоже, дрожите не от холода, а от страха. Выпьете хотя бы чаю. И потом вам положен процент с найденной суммы. Не вздумайте отказываться. Я, как ваш родственник, тоже знаю, как полагается. Дело в том, что я и есть полиция. Следователь. Капитан Васильев. Эти подонки меня просто подстерегают не в первый раз.
– Они хотели вас ограбить?
– Да нет, вряд ли знали, что у меня там деньги. Я увидел их и сам бросил сумку в кусты. Вытащил пистолет. А кто-то огрел сзади… Я вырубился. Тут шел сосед из магазина, они убежали, он дотащил до машины, дальше я уже сам дошел, тут-то и вспомнил, куда бросил рюкзак.
– Может, «Скорую»?
– Да нет. Я бы и так справился, но раз вернулись ко мне деньги, завтра все у меня будет… Потом объясню. Прошу, мадам, мадемуазель?
– Старая дева, – кивнула Надя.
– Удачно. Я – еще более старый холостяк. Вам лет двадцать пять?
– Двадцать восемь.
– А мне уже тридцать четыре.
Как же это… Не могла Надя решить, в какой переплет она попала. А переплет налицо. Она сначала просто хотела купить кофе, потом просто вернуть деньги хозяину. Она это сделала. И вот теперь сидит на кухне этого окровавленного холостяка и капитана и второй раз за день не знает, что ей делать с этой своей неуместной, нелепой и такой острой жалостью. Но это же не Андрей, который в промежутках своей благополучной жизни мучается тоской по теории и логике. Этот, как назло, умный и ужасно симпатичный Егор – и он в большой беде. Но Андрей – родственник, сводный брат по отцу троюродной сестры из Самары, а Егор – совершенно чужой человек. Сколько бед проходит мимо каждого из нас по улице ежедневно.
В общем, такая оказалась история. Сняли в районе подозрительные люди квартиру. Потом там, судя по всему, организовали притон. Егор пытался с этим что-то делать, дело завести, но его инициативу обрубили на корню. Он не спорил. Не первый и не последний притон в Москве. Но потом увидел, как два мужика тащили туда школьницу после уроков. Средь бела дня! Отбил, один убежал, другого повез к мировому судье. Та с искренней добротой во взоре посмотрела на задержанного и спросила по-женски, по-матерински:
– Вы приехали из Узбекистана. Наверное, у вас там много детей?
– Много, – кивнул тот.
– Сможете заплатить штраф пятьсот рублей?
– А что делать…
Они вышли вдвоем, Егор и оштрафованный. Тот посмотрел на следователя нагло и насмешливо, порвал на мелкие кусочки квитанцию и бросил клочки Егору под ноги. Яснее ситуации быть не может. Егор проверил через информаторов клиентов притона, все встало на свое места. Какие надо клиенты. Но он не сдался. Стал собирать досье, стал ловить на чем-то: наркотики в машинах, которые там останавливаются, сами машины не всегда принадлежат человеку за рулем… Все его попытки гасились на разных уровнях. А они начали отвечать. Подстерегать. В этот раз получилось так.
А деньги… Это же вообще ужасный ужас – Наде было больно об этом думать. На очередной диспансеризации обнаружили у Егора на легком, рядом со сломанным когда-то ребром, образование. Сказали – быстро оперировать. Поскольку неясно до операции, онкология или нет, операция платная. Мать, которая живет с его сестрой в Питере, – обе на его иждивении, сестра осталась без работы, – срочно переписала на него свой маленький деревенский дом в Подмосковье. Продать, казалось, нереально. Дом без отопления, удобств, участок крошечный. Все запущено. Знакомый риелтор нашел таких покупателей, которые сами в беде. Что-то у них где-то сгорело. Приехали с маленькими детьми, нужно срочно за что-то зацепиться. Работы у пары пока нет. Привезли сбережения нескольких лет в довольно мелких купюрах, просто побоялись переводить на его счет. Вдруг начнут проверять «законность». Риелтор сказал: нормальная практика. Многие так рассчитываются. Сделал все быстро. Вот Егор и получил деньги… Восемьсот тысяч рублей… Риелтор сказал, повезло, что так дорого продали. Утром Егор должен был ехать в клинику.
Надя сбегала все же в аптеку, купила хлоргексидин, йод, бинты. Обработала и перевязала рану. Он посмотрел на нее… Да, беспомощным, растерянным взглядом таких красивых серых глаз. Ох.
– Егор, а ты вообще такой везучий? – не выдержала она. – Ребро, легкое, голова…
– Сейчас понимаю, что да. Везучий. Деньги на мою операцию принесла мне такая прелестная старая дева… Первую помощь оказала. Ты не медсестра?
– Нет, литературный редактор. Читаю много книг, иногда очень хороших. Перевожу кое-что. Иногда пишу рецензии.
– О как! А я вот решил стать ментом. Детективов начитался. Юридический закончил. Получаю, конечно, по полной программе. Но я не самый тупой мент. Мама у меня как раз учительница литературы. Так что хорошие книжки и я читаю. И знаю, как называется цвет твоих волос: «цвет опавших листьев». Как у Ирэн Сомс… И вообще похожа. Только глаза у тебя не карие, а зеленые. По-моему, так красивее…
– Да, цвет волос называется именно так. Я тоже люблю Голсуорси, особенно «Сагу о Форсайтах». А она… Какой шикарный комплимент ты мне сказал. Слушай, может, все обойдется? Может, справимся?
– Как ты сказала?
– Никак. Не обращай внимания. Завтра приеду к тебе в клинику. А сейчас мне нужно домой, нужно поговорить с родственником по серьезному делу. Он ждет.
Надя увидела, как Егор потянулся к рюкзаку: процент ей сейчас начнет отсчитывать.
– Я поняла. Свой процент возьму потом. Я никогда не спорю с мужчинами. Пока. Звони.
Дома Надя позвонила Андрею. Тот ждал. Она рассказала все как можно детальнее.
– Да, печально, с одной стороны, – сказал он, – но с другой – как ему повезло, что ты нашла эти деньги.
– Да, он тоже считает, что повезло. Андрюша, у меня большая просьба. Отмени заказ на холодильник. Я посмотрела сейчас цены на все – операция, лекарства, пребывание в стационаре, поговорила с соседкой, которая все знает. Она говорит, бесплатно там никто ничего не сделает. Короче, если все плохо, Егору не хватит ни на что. У меня тоже не густо. За какую-то работу не получила, какую-то не успела сделать. Ничего, пока старый холодильник тикает.
– Надя! Я в шоке! Ты собираешься помогать деньгами незнакомому человеку?
– Ну, он потом вернет. Он даже процент все порывается дать с найденной суммы. Просто, когда начинается такая история с хирургией, возможной онкологией, нужно быть готовыми ко всему.
– Да… Ты случайно не влюбилась в него, как в холодильник?
– Именно так. Он тоже с царапиной.
– Теперь яснее. В общем, жди с утра моего звонка.
Утром Надя встала очень рано, приняла душ, помыла голову, уложила волосы, подкрасилась. Выбрала сразу, без обдумывания, разные вещи, из которых получился элегантный и эффектный наряд, никто бы не поверил, что это стоит смешные деньги. Выпила крепкого чаю, поскольку кофе так и не купила. И села на диван неподвижно – ждать Андрея. Без мыслей, без планов, без своего непреходящего волнения. Какое, оказывается, у нее в жизни есть прекрасное, стабильное, позитивное занятие – ждать Андрея.
Он позвонил ровно в девять.
– Привет. Мы внизу. Открой, пожалуйста, подъезд и дверь квартиры.
Надя нажала кнопку домофона. «Мы…» Наверное, он такой заботливый, что привез ей кого-то, кому она подпишет отказ от холодильника. Вероятно, это требуется, хотя непонятно зачем.
Из грузового лифта вышло какое-то большое количество мужчин. Двое вошли в квартиру и молча прошли в кухню, взглянули на старый холодильник.
– Так мы его уносим, да, хозяйка?
– Да-да, – ответил Андрей и, посмотрев протянутую ему бумажку, расплатился с ними, явно точно, потому что давал и мелочь.
Надя просто спряталась, пока три других человека втаскивали в прихожую огромную коробку, развязывали, отклеивали, наконец показался тот самый, зеркальный холодильник. Андрей руководил, как его лучше внести, как поставить. Затем внимательно читал документы на него, расплатился карточкой.
– Надя, иди сюда, – позвал он. – Распишись тут, что ты довольна доставкой. Возьми чек и обязательно сохраняй. Холодильник не трогай. Я оплатил и мастера, который завтра приедет и включит его.
– Андрюша, – сказала Надя: – разве холодильник не включается вот этой вилкой в эту розетку?
– Он именно так и включается. Но это должен сделать профессионал. Ты можешь сделать неправильно, кстати, розетки у тебя ужасные. С холодильником может быть что-то не так, и тогда тебя обвинят в том, что ты его сломала. Все очень серьезно, Надя.
– Ну, да. Обалдеть. Спасибо тебе, конечно. Но я деньги обязательно верну.
– Можно сейчас не начинать? Выпусти людей. И поехали. Я перенес заседание.
– Куда поехали?
– Ты же сказала, что тебе нужно в клинику.
– Я так сказала? То есть я так сказала, но собиралась доехать на автобусе или такси. Это недалеко.
– Ну, раз я здесь, это же глупо – ехать на автобусе или такси.
Ехал он, как всегда в сторону дела, сосредоточенно и нормально. Хорошо ориентировался. Потом вдруг взглянул на Надю и строго спросил:
– Надя, а почему ты не замужем и ни с кем не встречаешься? Ты же очень красивая. Рыжая, с зелеными глазами.
– Спасибо, не ожидала от тебя. Только цвет моих волос называется цветом опавшей листвы. Еще у одной женщины такие были волосы. Из книги. А почему ты думаешь, что я ни с кем не встречаюсь?
– Мужских тапочек и вещей у тебя нет. Зубная щетка в ванной одна.
– Вот теперь я понимаю, почему тебе дается карьера. Ты так хватаешь детали и владеешь ситуацией. Я горжусь тобой. А одна я, потому что так решила. Был серьезный роман еще в институте. Еще мама была жива, жили мы втроем тут. В общем, плохой это был опыт, очень тяжелый, по-моему, он мамино сердце и добил. И я решила, что повторять его не стоит. Старой девой жить гораздо комфортнее. Так у меня вышло по теории и по логике.
– Понятно. У тебя не очень хорошо с теорией и логикой. Я давно это заметил. Я часто задаю тебе вопрос: «Как ты считаешь по теории и логике?»
Ты всегда говоришь, как школьная двоечница: «Не зна-а-а-ю».
Надя взглянула на Андрея почти с восторгом. Еще вчера она, услышав от него такую фразу, долго бы хохотала, оставшись одна. Сейчас настроение почему-то тяжелое. Тем более они приехали в клинику.
В клинике все было практически то же самое, что и в магазине холодильников. Все почтительно окружили Андрея. Вышел и завотделением, и хирург, и старшая сестра. Надя заскочила в палату, куда уже поместили Егора. Маленькая, душная палата, немало коек. Егор сидел на подоконнике и играл сам с собой в шахматы. Выглядел очень печальным. На Надю посмотрел, как будто совсем не верил, что она действительно приедет, хотя она звонила и утром, и с дороги.
– Привет, – подошла она. – Я тебе ничего не привезла. Там мой родственник говорит с врачами. Может, операция сегодня или завтра, тогда тебе ничего нельзя. Егор, ты не волнуйся. Раз здесь Андрей, можно успокоиться. Он все сделает, как надо. Он такой. Ты у него – второе дело за утро, а сейчас еще и совещание. Срочное и важное.
– Что-то удачи пошли косяком, – засмеялся Егор. – А кто он тебе?
– Андрей – сводный брат по отцу моей троюродной сестры из Самары.
– Блеск. Если меня, к примеру, тут не зарежут и я когда-то женюсь на тебе, то Андрей будет мне сводным братом по отцу троюродной сестры из Самары моей жены.
– Надя, – заглянул в палату Андрей. – Я опаздываю. Нам нужно договорить и быстро ехать. Добрый день, Егор Сергеевич.
– Здравствуйте, Андрей.
– Я обо всем договорился. Операция у вас завтра. Удачи.
– Спасибо.
В машине Андрей сказал Наде:
– Сейчас я сброшу тебе номер перевода и сумму, которую я им заплатил. Я заплатил, как делаю всегда. До сделки, то есть операции, – половину. После операции – вторую. Когда создадут нормальные условия, по другому тарифу рассчитаем стационар.
– Андрей, мы все тебе вернем, конечно. Но сам факт, я даже не благодарю. Ты не родственник, ты родной человек. Вот эта сумма – половина за операцию?
– Да.
– То есть вся операция вдвое дороже? И всего такая сумма?
– Надя…
– Я к тому, что у Егора запросили предварительно за операцию значительно большую сумму. Даже не в два раза.
– И я понимаю почему. Пусть он и следователь, но ты же сама видишь, как он склонен к необдуманным поступкам. Я его не осуждаю, но так по логике.
– Он, конечно, не очень правильный, но я вообще не слышала никогда, чтобы за операцию можно было платить как за сделку. Такое могло произойти только с твоей помощью. Вот что значит – выглядеть на миллион долларов. Это значит, что тебе сделают скидку раза в три.
Надя позвонила в отделение поздно вечером. Ей сказали, что операция утром. С ней говорили так охотно и приветливо, как говорят только под знаком Андрея.
– Ой, – сказала старшая хирургическая сестра. – А мы уже и сами отзвонились Андрею Владимировичу, думали, он вам уже сказал. Ему все объяснил хирург, сейчас он уже ушел, я тогда не буду сама отчитываться, хорошо? Конечно, приезжайте завтра во второй половине дня, мы вам подготовили постоянный пропуск, Андрей Владимирович сказал, как вас зовут. За что вы благодарите? Это наша работа. Жене положен постоянный пропуск и полная информация.
…Так. «Жене». Егор не мог с ними даже так пошутить, Андрей в принципе не выдает неверной информации. Просто – никуда не денешься от его определений, – по логике получается, что люди, которые платили за операцию, и есть основные родственники.
Полдня она потратила на очень важное занятие: Надя волновалась. Днем она совершила свой ритуал преображения, в одежде выбирала светлые, вселяющие надежду тона. В кухне кивнула приветливо сверкающему холодильнику, который еще не воткнул профессионал в розетку. Он, правда, был пуст. И что характерно, чай тоже закончился. Надя на секунду задумалась, хороший ли это знак, когда все кончается? Собственно, скоро узнает. Она еще раз, уже сочувственно, кивнула холодильнику, у него был такой изумленный вид: «Куда я попал?» Надя нашла в контактах любимый номер – агентство такси, – набирать не стала. Посмотрела, сколько денег в кошельке и на карте, и поехала на автобусе.
В бюро пропусков в больнице ее ждал пропуск, за ней спустилась медсестра, ее с почестями провели в кабинет усталого хирурга. Ей, наконец, принесли кофе! Так встречают в наших больницах, наверное, только английскую королеву, что не факт, и человека, который имеет отношение к Андрею. Вот это факт. Хирург показал все документы, снимки, результаты анализов. Проводил до двери и за что-то поблагодарил. Надя чуть не сказала: «Не стоит. Обращайтесь».
А в чем дело? Андрей же, кроме оговоренной суммы, не заплатит и ста рублей. Да все в том же. Аура. Она деньги врачу не сможет дать и не знает, сколько. Может, подарок? Надо посоветоваться с соседкой. Кстати, а где деньги Егора? Он же собирался с ними приехать. На всякий случай с большей частью суммы. К нему никто не должен был ходить… Мать и сестра не смогли приехать.
Медсестра проводила Надю до палаты Егора.
– Пока прежняя. Мест у нас, как видите… Но мы все делаем, как договорились с Андреем Владимировичем. Отдельную палату освободили, там убирают, она маленькая, но есть все удобства и балкон.
– Отлично. Надеюсь, вы не выписали из-за нас оттуда больного человека или не перевели его в общую?
– Как вы могли подумать, Надежда. Конечно, пациент в хорошем состоянии, уехал домой по графику. Андрей Владимирович может проверить.
Елки-палки-моталки, это уже напрягает. Надо сказать Андрею, чтобы он прекратил их зомбировать. Но вообще-то…
– Привет, – сказала Надя, когда подошла к кровати Егора.
Он был очень бледным, глаза закрыты. Но не спал, тут же посмотрел на нее.
– Привет, боевая подруга. Кофе купила, наконец?
– Нет еще. Мне здесь его дали. Я была у твоего хирурга. Кстати, для тебя готовят отдельную палату, с балконом. Сегодня переедешь.
– А в чем дело?
– Ни в чем. Андрей так договорился.
Егор долго молчал. Надя тоже.
– Добрые вы люди, – произнес он. – Вам все сказали, и вы решили мне, как найденышу, отдать последние почести? Надя, все очень плохо?
– Плохо, – азартно сказала Надя. – Ты со сломанным ребром к врачам не обращался. Ты с ним ходил, с таким, разбитым на кусочки, ребром.
– Какие еще кусочки?
– Ну, один. Он и впился в твое легкое. Это образование – инородный предмет, Егор! Его аккуратно вынули и, когда будешь выписываться, тебе его отдадут на память. Шрамик после операции заживет быстро. Этого кошмара больше нет, ты понял?
Егор на секунду прикрыл опять глаза. Надя достала из сумки платочек и вытерла со своих глаз красивую подводку вместе со слезами.
– В общем, еды я тебе опять не принесла, еще нельзя. И мне надо быстро домой: приедет профессионал втыкать в розетку мой новый холодильник.
– Не понял?
– И не вникай. Так положено, сказал Андрей. Да, а где твои деньги, с которыми ты приехал?
– То есть как – где? Операция же, палата с балконом…
– У тебя взяли деньги?
– Нет, просто сказали, что стоимость будет ясна в зависимости от сложности. Я в это время, ясно, еще под наркозом должен быть. И потом все было неясно. Я просто отдал рюкзак с деньгами, чтобы они положили в сейф, сейчас они посчитают, я заплачу.
– Да, следователь ты, конечно, неправильный. И в этом Андрей прав. Они не считали, потому что Андрей заплатил, как за сделку – половину до и половину после.
– Дела… Слушай, возьми рюкзак и отдай деньги Андрею.
– Возьму. Тем более в больнице все считают, что я твоя жена. Только Андрею не буду отдавать. Сам рассчитаешься. Вот в моем смартфоне – все расчеты на сегодняшний день.
– То есть?..
– Ну, да. Оказалось, это дешевле значительно, чем сначала тебе сказали. Егор, знаешь, не хочу я брать этот рюкзак. Я его просто ненавижу, столько с ним страху натерпелась. Сам возьмешь вместе с осколком ребра.
– Нет уж. Ребро, так и быть, возьму. Из него появилась моя Ева. А рюкзак с деньгами забери, как жена. Тут уж… Назвался груздем – полезай.
– Я не называлась.
– Тем более. Судьба, мать.
…Когда через несколько месяцев Надя и Егор отнесли заявление в ЗАГС, Андрей сказал Наде, что хорошую нормальную двуспальную кровать может выбрать только он. Долго объяснял, что и каким там должно быть.
Утром – привычный ритуал сборов и ожидания. Звонки от мусорного бака, Андрей, похожий на рояль, мягкий путь в магазин, та же сцена у фонтана на месте. Выбрали то, на что упал в последний момент взгляд Нади, после того как уже начали оформлять какое-то царское ложе. Путь обратно. Андрей вопросительно смотрит ей в глаза.
– Вы уже отнесли заявление?
– Да.
– Ну, это еще ничего не значит. Там же обязательный испытательный срок. Его непременно нужно выждать.
– Ну, да. Выжидаем без проблем. Егор в очередной засаде. У меня три параллельные работы.
– Понятно. Я к тому, что… Надя, ты меня извини, но раз ты поменяла решение и больше не хочешь оставаться старой девой, то есть столько мужчин, таких, как положено. С деньгами, карьерой, что называется, все включено. И не нужно три работы, эти засады, которые кончаются проломленной головой. Может, подумаешь? У тебя ведь испытательный срок. Ты всего раз была у меня в офисе, а один наш партнер, ты его знаешь, конечно, он известный деятель, он до сих пор о тебе спрашивает. Очень заинтересовался. Сейчас он в разводе, кстати.
– Это Думцев, что ли? Я тогда его узнала, фотографии по всему Интернету.
– Да. Ты только не читай всякие глупости: ворует, то, се. Я лично его знаю. Честнейший человек. Я вообще удивляюсь, как можно вот так взять и обвинить человека. Для этого его же нужно за руку схватить, да? Так по теории? Ну, по логике так?
И опять этот момент. Беспомощные карие глаза, детская растерянность. И острая жалость. Ну что, рассказывать ему, что честнейшего человека уже миллион раз хватали за руку, что скрины документов о недвижимости по всему миру не видел только слепой. И Андрей. Что Думцев потому и в разводе, что его домохозяйка без образования стала владелицей огромного состояния после громкого скандала. Что есть открытые источники собственников, где можно найти и Букингемский дворец, и Надину старую квартирку, и однушку Егора, и его, Андрея, не безумно шикарную, но такую, как положено, квартиру… И особняки Думцева. Что этот Думцев светится со своим воровством, как последний идиот: требует, чтобы сведения о собственности чиновников засекретили. Тут-то им и заинтересовался Фонд по борьбе с коррупцией, выкладывает регулярно виды его дворцов снаружи и изнутри, караваны его самых дорогих в мире автомобилей. Международные организации по борьбе с коррупцией находят все новых и новых подставных лиц, на которых оформлены вклады в разных странах. По сравнению с этими суммами состояние его домохозяйки – это тьфу. Кое-что уже заблокировано. И прочитать все это можно в любой сводке новостей. И, наконец, что этот Думцев страшен, как невесть что… Но Андрей с ним беседует, он испытывает добрые чувства к людям, с которыми как-то связан. Он им верит на слово. А если Надя приведет факты, которые подтвердит хоть генеральный прокурор, и ему будет плохо. Это разрыв шаблона. Это разрушение порядка. Думцев того стоит?
– Андрюша, ты знаешь, что я доверяю только твоим рекомендациям. И я ничего не читаю – ни глупости, ни умности. И телевизор я выбросила, он не работал. И, конечно, Думцев – тогда мне показался приятным человеком. Просто люблю я именно Егора. Это как-то все решает, да?
– Да, – с сомнением сказал Андрей.
– Кстати, тот притон, из-за которого Егору пробили голову, все-таки взяли. Начальство поменялось, кто-то, как говорит Егор, спалился, и пригодилось его досье.
– Ты в это веришь?
– Я это видела. Это в соседнем доме. Выводили бандершу, большое количество «девочек», полуодетых мужиков. Нашли наркотики и несовершеннолетних мигранток.
– Может, это была какая-то учебная операция? Постановка?
– Наверное. Они потом вышли на поклон, и я увидела у всех ангельские крылья.
– Что? – глаза Андрея стали нестерпимо жалкими, почти испуганными.
– Это я пошутила, Андрюша.
– А, – облегченно вздохнул он, и Надя просто видела, как его мозг отталкивает неприятную информацию. Он любит своих детей, он жалеет детей в принципе и, конечно, сейчас для себя решает, что именно слово «несовершеннолетние» и было Надиной шуткой.
Они тем временем уже кружились по какому-то двору, в который непонятно как попали, вроде бы он заперт со всех сторон. Занервничал навигатор… Все когда-то кончается. Вот и родной мусорный бак. Надя сжимает руку Андрея.
– Как удачно съездили. Я бы без тебя никогда не выбрала.
– Когда привезут, я приеду посмотреть. Ты не справишься. Егор… с этими засадами – тоже.
– Спасибо тебе.
– Да брось. А что значит, ты без телевизора?
– Он мне не нужен. Мне некогда его смотреть.
– Нет. Так не бывает. Он нужен. Так ненормально. Я выберу день, и мы поедем.
– Поедем, – сказала Надя сначала без энтузиазма, а потом, взглянув в ждущие ответа глаза Андрея, добавила: – Родной ты мне человек, а не сводный брат троюродной сестры. Так получается по теории и по логике. Ты доволен, что я на что-то посмотрела с этой точки зрения?
– Ну, да, – Андрей сначала растерялся, а потом рассмеялся, счастливо и удовлетворенно.
Это был порядок.