С чего это началось?
Зёрнышко этой идеи было заложено больше двадцати лет назад, когда ещё не жена мечтательно сказала: «Если бы ты мог играть на саксофоне…»
Саксофон? Я в то время знал о саксофоне почти всё – он большой, громкий, жёлтый или белый, с большим количеством клавиш и в него надо дуть. И, объективно оценив свои возможности (отсутствие голоса, музыкального слуха и какой-либо практики игры на каком ни будь музыкальном инструменте), я честно информировал её об абсолютной бесперспективности этой идеи, предложив, как альтернативу, прослушивание магнитофонных записей.
Шли годы. Идея не вспоминалась. Дети учились, в том числе и в музыкальной школе. Я иногда, пытался, что-то сыграть на пианино. «Во поле берёзка» получалась, но я мог начать с любой клавиши, абсолютно не задумываясь над тем, что надо соблюдать какие-то ноты. Я выучил порядок нажатия–что, после чего и считал это вершиной своих возможностей.
Жизнь шла своим чередом до тех пор, пока мы всей семьёй не посмотрели «Стиляг».
Главный герой, купив на «чёрном» рынке саксофон, самостоятельно учится и играет, и играет неплохо, с моей абсолютно непрофессиональной и немузыкальной точки зрения.
Была ранняя весна, настолько ранняя, что только заканчивался февраль. Т.е. её ещё не было, но все её ждали. По воле случая, из вороха бумаг, какой то неведомой силой и незаметными, но мощными течениями самостоятельного бумаг оборота, с подтверждениями существования которого я сталкиваюсь чуть ли не ежедневно, разыскивая тот или иной документ или визитку аккуратно положенную на беспорядочно заваленную, чем-то очень важным, поверхность стола, вынесло аккуратный, небрежно оторванный, старательно скомканный и исписанный первоначальным текстом клочок бумажки с номером телефона директора музыкальной школы.
Весной обостряются чувства и психические расстройства.
И вот результат–в начале марта я встречаюсь с учителем и, первый раз в своей жизни, извлекаю звук из саксофона-тенора.
По своей горячности, не присущей серьёзным людям моего возраста (маленький начальник, семья, дети), я не обратил внимания (увидел, но не обратил) на обилие клавиш, которыми была усеяна чуть ли не половина поверхности саксофона. Вторую половину занимали клапана, связанные разнообразными, иногда многосуставными рычагами.
Мужественно выслушав моё желание через полтора месяца, с учётом моих командировок и занятости учителя, не ежедневных занятий удивить жену необыкновенным самостоятельным музыкальным подарком, он опрометчиво согласился.
Как было сказано в начале – музыкального слуха у меня не было. При его проверке в политехническом институте, когда набирали сводный хор и все по очереди пели по куплету. Я спел полторы или две строчки и был навечно освобождён от хора и даже отстранён от добровольного участия в нём.
Весь объём моей нотной грамотности выглядел следующим образом: я знал названия нот в прямом и обратном порядке, знал места, где они располагаются на нотной линейке (если считать их с до (как сейчас понимаю – первой октавы, о существовании диезов, бемолей и каких-то других октав я не знал) и мог нарисовать скрипичный ключ, причём не особо заморачиваясь, в какую сторону спираль, сколько витков и на каких строчках это расположить.