Потом открыл потайную нишу в стене, достал оттуда автомат со сдвоенным магазином, дёрнул затвор, проверил индикацию заряда, взял куртку с меховым воротником и пошёл к выходу.
Глава 7
Только оказавшись на земле и окинув взглядом окружающий пейзаж, ещё не полностью скрытый сумерками, я смог оценить его суровую красоту. Массивность темных гор вызывала невольный трепет. Удивительно, но именно сейчас появилось ощущение высоты. И оно сильно отличалось от того, что обычно испытывал в полёте. Странно: вроде под ногами твердь, а будто в небе паришь, отчего появлялось неприятное чувство незащищенности. Холодный ветер пронизывал до костей.
Поёжившись, я прижал приклад к плечу. Перевёл оружейный сенсор в режим теплоискателя и прошёлся им по округе. Если прибор не врал, то мы на аэродроме были совершенно одни. Дав отмашку Войцеху, я остался возле самолёта.
Напарник, взяв пистолет наизготовку направился к ангарам.
В наступившей темноте я едва различал его силуэт, и, если бы не сенсор на автомате – наверняка потерял бы из виду. Обезлюдевший аэродром вызывал тревогу. С одной стороны, это даже хорошо, что нас никто не видел, с другой… куда подевались техники и диспетчер?
Поглядывая иногда по сторонам, основное внимание я сосредоточил на ангаре, где копошился Войцех. Напарник мелькал на экране моего оружия желто-оранжевым пятном на сером, исчерченном тонкими белыми линиями контуров построек, фоне. Если где-то недалеко от него появится человек, теплоискатель сразу это покажет. Но, пока в ангаре кроме Войцеха никого не наблюдалось.
Вскоре послышалось тарахтение двигателей, и темноту разорвал свет фар выкатившего на полосу заправщика – грузовика с цистерной и насосом. Отлично! Значит Войцех нашел топливо, и через полчаса мы свалим из этого жуткого места.
Шум ветра перекрыл какой-то свистящий звук, доносившийся сверху. Я поднял взгляд, но ничего не разглядел в черноте неба. Звук становился громче с каждой секундой. В груди появился неприятный холодок. В следующую секунду надо мной что-то пролетело на огромной скорости, заставив инстинктивно вжать голову в плечи и пригнуться.
Через мгновение раздался звонкий удар, а вместе с ним треск, скрежет и вой. Свет фар заправщика рванул вверх, потом метнулся в одну сторону, затем в другую, опять вверх, вниз, в сторону… Заправщик кувыркался по «взлётке».
– Войцех! – врубив фонарь, я побежал к напарнику.
Цистерну с топливом разорвало пополам. Передняя часть грузовика лежала колёсами вверх, заднюю отбросило обратно к ангару. Сверившись с теплоискателем, я увидел, что напарник всё ещё находился в кабине.
Добравшись до заправщика, я бухнулся на колени и сразу почувствовал, как штаны промокли. В нос ударил резкий запах «горючки», разлившейся вокруг. Плевать! Надо было доставать Войцеха, чем я и занялся.
Напарник шевелился и слабо стонал. Схватив за рукав, я принялся вытаскивать Войцеха из кабины. И тут снова услышал свист. Вскинул голову, выглянул из-за останков грузовика, направил фонарь верх и, заорав от ужаса, бросился ничком на землю: прямо надо мной пролетело полуметровое каменное ядро. Дрожь от удара снаряда о землю ощущалась всем телом. Я не видел, но чувствовал, как в нескольких метрах от меня куски грунта рванули вверх.
Воробья тебе в турбину! Нас обстреливали!
Когда первый шок прошёл, я сообразил, что целились на свет. Вскочив, я подбежал к передку грузовика и разбил прикладом фары. Погасив фонарик, я снова нагнулся к Войцеху, уже наполовину вылезшему из кабины.
Схватил его и отволок подальше.
– Что это было? – проговорил поляк.
Он тоже весь промок.
– В нас швыряют каменные ядра.
– Что? Кто?
Вот откуда мне знать «кто»?! Подавив нервозную злость, я спросил:
– В ангаре ещё горючка осталась? Или вся тут?
– Осталась, – проговорил напарник.
Он уже начал приходить в себя и подниматься, опираясь на мою руку.
– Думаю, что шарашат по свету. Сумеешь найти заправщик и сделать всё в темноте?
– Ага.
– Только осторожнее, тут всё полыхнёт от первой же искры.
Уверен, что Войцех и сам это понимал, но озвучить не мешало. Пригибаясь, он пошёл к ангару.
Я направил автомат в сторону откуда вёлся обстрел. Теплоискатель ничего не показал. Что вообще за дикость происходит?! Что не так сегодня с этим Пределом?! Сначала чуть слонами не растоптали, теперь каменными ядрами закидывают. Кто? Почему? Какого штопора?!
– Злотый! – мне послышался оклик напарника.
Посмотрел на ангар через теплоискатель: Войцех призывно махал руками. Видимо требовалась моя помощь.
Пригибаясь, я побежал к нему.
– Не смог завести, – сказал он, как только я приблизился. – Тяни!
Он взялся за рукоять грузовой платформы на роликах с установленными на ней небольшой цистерной и ручным насосом. Закинув автомат за спину, я впрягся рядом. Чуть не крякнул от натуги, но стоило сдвинуть тяжеленую платформу с места, как пошло легче. Мы поволокли её к «Шмелю», сделав небольшой крюк.
Дважды прилетали ядра. Но упали недалеко от первых двух, засыпав комьями земли и камнями обломки грузовика – я не видел, но не сложно было догадаться по звону и скрипу металла. Значит, точно ориентировались по свету. Оба раза мы останавливались, и потом приходилось снова упираться, чтобы сдвинуться с места.
Когда добрались до самолёта, я уже порядком подустал. Войцех выдохся не меньше, но без промедления присоединил раструб шланга к баку и начал перекачивать топливо, весьма резво работая рукоятью насоса. Я снова взялся за оружие. Ещё раз осмотрел аэродром через теплоискатель. Напарник и пассажирка в кабине «Беркута» по-прежнему оставались единственными источниками оранжевых пятен.
– Злотый! Смени меня! – попросил Войцех, срывающимся голосом, спустя какое-то время.
Передав ему оружие, я ухватился за рукоять и продолжил перекачку «горючки». Насос качал с усилием, и чувствовалось, как порции топлива прогоняются по шлангу и закачиваются в бак «Шмеля». От цистерны исходил специфический запах авиационного «дизеля». От моих штанов и куртки пахло так же. Теперь неделю будет выветриваться.
Свист нового снаряда, летящего в темноте в нашу сторону, заставил волосы на затылке шевелиться, но я продолжал работу, ощущая, как горят ладони от набитых мозолей.
Ядро громыхнуло метрах в десяти от нас. Мелкие осколки забарабанили по обшивке самолёта Войцеха. Буквально через четверть минуты ещё один снаряд вспахал ВПП. На этот раз дальше. Зато следующий снова обсыпал нас каменным крошевом.
– Вот козлы! – Выругался поляк.
Мне тоже хотелось, но дыхания не хватило, зато мысленно я крыл невидимых артиллеристов во все три этажа. Нас они не видели и палили наугад. Но легче от этого не становилось – случайное попадание ничем не лучше прицельного.
– Давай я, – напарник сменил меня.
– Как думаешь, долго ещё?
– Нет, я закончу.
Я охнул от удовольствия, когда прохладный автомат оказался в моих горящих ладонях. Разгоряченный после активной нагрузки, сейчас я начинал дрожать от пронизывающего ветра. Я поднял воротник куртки и застегнул его на пуговицы. Хотелось укрыться где-то, но приходилось терпеть.
Свиста ядер больше не раздавалось. Похоже, обстрел прекратился. Либо невидимый враг готовил нам какую-то новую гадость. Бросив взгляд на теплоискатель, я чуть не вздрогнул: на экране появилось с десяток мелких оранжевых точек.
– К нам гости! – поставил Войцеха в известность.
Поляк не ответил, продолжая усердно качать.
Визитёры двигались как раз с того направления откуда прилетали ядра. Так что сомнений в их намерениях не имелось – команда зачистки. Добить тех, кто сумел уцелеть после обстрела. Радовало, что добираться они будут минут двадцать, не меньше. Этого времени должно хватить, чтобы улететь отсюда.
Время шло, а напарник продолжал заправку. Оранжевые точки на экране стали заметно крупнее. Я начинал тревожиться.
– Войцех?
– Готово! – прохрипел он.
Послышалось клацанье замка, соединяющего шланг с горловиной бака.
– Помоги отогнать.
Снова взявшись за рукояти, мы начали тянуть. И я вдруг понял, что, не смотря на значительно облегчённую цистерну, наших заметно убавившихся сил не хватает, чтобы сдвинуть платформу с места. Это могло стать проблемой – она стояла на пути «Беркута». И если у Войцеха получится развернуться и взлететь, то моему самолёту это препятствие будет серьёзной помехой: объехать платформу не удастся из-за рытвин, оставленных ядрами.
– А-а-а-а!
Казалось, от натуги лопнут вены, напряжение сделало мышцы каменными, пальцы занемели. Я упирался пятками в утрамбованный грунт, тянул всем корпусом и руками. Рядом, страшно оскалившись, изо всех сил тащил Войцех. Но сволочная платформа не сдвинулась и на сантиметр.
Обессилев окончательно, мы рухнули на землю.
– Будь ты проклята, скотина круглобокая! – нервы не выдержали.
Не вставая, я взял автомат, направил в темноту и посмотрел на экран. Противник приблизился, но время ещё оставалось.
И тут мои глаза расширились от ужаса.
В черноте ночи вдруг зажглась звезда и устремилась к нам. Враги, кем бы они там ни были, сделали именно то, чего я так опасался: выстрелили подожжённым ядром.
Может быть, вспышка страха подстегнула соображалку, но в голову пришла идея. И, выхватив нож, я кинулся выскребать грунт под колесами платформы. Ведь нам не хватало какой-то малости, чтобы начать движение, и небольшой уклон поможет. В голову почему-то не пришло, что колеса, наоборот, могут застрять в углублении. Я решил довериться интуиции, а Войцех – мне. Он тоже взялся за нож.
Когда стало светлее, я увидел, что стесал достаточно и уклон есть.
– Ложись! – крикнув, я бросился прочь, молясь, чтобы ядро не попало в цистерну.
Залёг в нескольких метрах и закрыл голову руками. Грохнул взрыв, земля вздрогнула. Я тут же развернулся. Взлётка была усыпана горящими обломками. Через секунду полыхнуло топливо вылившееся из первой цистерны. Я невольно отшатнулся и рванувшего в небо столба пламени. К счастью, предыдущие ядра засыпали большую часть «горючки» землёй, и вместо огненного озера появились лишь полыхающие лужи.
Только теперь наши самолёты, да и мы сами, стали отличными мишенями. И времени, которого только что вполне хватало, в одно мгновение не осталось совсем.
Вскочив, я схватился за ручку грузовой платформы. Войцех уже был рядом. Закричав, мы начали тянуть. Отчаянно, превозмогая боль в суставах, напрягаясь до темноты в глазах. Медленно, буквально по миллиметру, колёса начали двигаться. Но радоваться рано. Сейчас будет углубление…
На миг стало легче. Я ждал этот момент.
– Рывок! – крикнул, чуть согнул ноги и резко распрямился.
Доля секунды, когда решалась сама наша судьба: застрянут ли колёса.
Будто балансировал на краю пропасти.
Пан или пропал, жизнь или смерть.
Мироздание размышляло, раздумывало, нужен ли ему ещё Роман Афанасьевич Златов. Прикидывало и так и сяк. Примерялось, просчитывало и, наконец решило: нужен.
Платформа застопорилась на мгновение, а потом покатилась. Мы тащили её не оглядываясь, не обращая внимания на гудящее за спинами пламя. Шаг, ещё шаг, ещё… Вдруг Войцех бросил ручку и закричал.
Я сразу посмотрел и увидел, что на нём горят штаны. Сине-оранжевые языки пламени жадно тянулись вверх. От лодыжек к коленям и дальше к поясу.
Я кинулся на помощь напарнику. Сорвав с себя куртку, стал сбивать ей огонь, а Войцех быстро стягивал одежду. Побросав всё в кучу, он принялся засыпать её землей. Когда совместными усилиями нам удалось погасить пламя, мы замерли над дымящейся грудой. Потом я оглянулся. Грузовую платформы мы оттащили не очень далеко, но места «Беркуту» хватало.
– Пора взлетать.
– Ага, – согласился Войцех, тяжело дыша.
Он подобрал остатки одежды, мы переглянулись.
Оба мокрые, грязные, в саже, он вообще в трусах и ботинках…
Я смеялся пока бежал к «Беркуту» и слышал, как гогочет напарник, направляясь к своему «Шмелю».
Моя пассажирка встретила меня испуганным взглядом, но ничего не сказала.
Я бросил оружие и дымящуюся куртку в проходе, впрыгнул в кресло и сразу взялся за штурвал.
Обстрел возобновился, когда оба самолёта уже покатились по взлётке. Ядро взорвало грунт рядом с разгоняющимся самолётом Войцеха, едва не оторвав «Шмелю» крыло. Но поляк успешно взлетел, и настала моя очередь. За секунду до отрыва, мне показалось, что земля опять вздрогнула. Видеть этого я, конечно, не мог, поэтому и утверждать не стал бы. Да и не имело это значения – я уже был в воздухе.
Набрав высоту, мы взяли курс на Карачи. Какое-то время летели молча. Я приходил в себя, Войцех, видимо, тоже.
– Можно?
– Что? – я посмотрел на девушку в соседнем кресле.
– Развязать меня уже можно?
Я отчего-то растерялся.
– Да, сейчас.
Автопилот давно работал, поэтому я поднялся, взял нож и разрезал жгуты.
– Что произошло на аэродроме?
– Понятия не имею.
– Это были наши люди?
– Не знаю, но если у них не стояло задачи уничтожить аэродром, то вряд ли.
Подняв с пола автомат, я разрядил его и убрал на место, потом взял куртку.
– Ах ты ж, грёбаная вагонетка!
Куртке здорово досталось. Кожа вся была в подпалинах и копоти, а подкладка прогорела настолько, что от потайного кармана осталось только название. Как и от письма Джеремайи. Из остатков конверта выглядывал обугленный по краям лист бумаги.
Я даже не расстроился. Настолько всё было безразлично, что не вызвало ни малейших эмоций.
– Войцех?
– Слушаю.
– Наш груз… Он сгорел. Был в той куртке, которой я тебя тушил.
После секундной паузы напарник спросил:
– Полностью?
Я вынул уцелевшую часть письма из остатков конверта.
– Конверт, фактически полностью, само письмо по краям обожжено. Только знаешь что?
– Что?
– Оно пустое.
– В каком смысле?
– В таком. На нём ни слова, ни буквы, ни знака. Мы должны были доставить пустой лист бумаги.
Я посмотрел на девушку. Она ответила мне взглядом, в котором читалось непонимание и удивление. Похоже, тоже такого не ожидала.
Заказ продолжал становиться всё интереснее и интереснее, хотя, казалось бы, куда ещё-то?!
Карачи встретил нас ночным туманом и тишиной.
Удивительно, но Пакистан, хотя и крайне маленькая страна по сравнению с Шурдией, за четыреста лет изоляции так и не утратил своей независимости. В большинстве известных мне Пределов, крупные страны поглотили меньшие. Либо принудительно, как например Нижний Китай сделал с Афганистаном, либо дипломатическими методами исходя из экономических и гуманитарных соображений. Вроде бы именно так к Руссийской империи присоединились Восточноевропейская и Средиземноморская губернии. Историки могут привирать, но насколько мне известно никаких захватнических войн Империя не вела. Наоборот, как только стало ясно, что Барьеры это серьёзно и возможно навсегда, тогдашняя Россия ушла в глубокую изоляцию, отбила несколько нападений соседей, при этом не нападая в ответ, и, постепенно стала настолько процветающей и самодостаточной державой, что к ней захотели присоединиться другие страны. Если мне не изменяет память, то последнее слияние произошло лет двести назад.
Пакистан же каким-то образом выстоял под напором Шурдии, а за последние семь лет сумел стать центром торговли и переговоров. Тамошние нотариальные службы признавались многими торговавшими между собой Пределами.
Не менее известным, чем законники слыл и рынок Карачи. Круглосуточный и круглогодичный. Ходили слухи, что на нём можно было купить всё, что захочешь. Говорят, что там даже имелись товары из закрытых Пределов. Стоили баснословных денег и продавались из-под полы, к тому же просто так на продавцов подобной экзотикой не выйти, только через посредников…. И всё в подобном духе. Как по мне – это всё выдумки. Маркетинг. Тут главное умело навести тень на плетень, а потом втюхивать непойми что, доверчивым простачкам. Знавал я пару подобных хитрецов и дома. На рынке же Карачи таких были сотни.
Но сейчас мы летели не за товарами или нотариальными услугами, а чтобы дозаправиться и отдохнуть перед следующим Барьером.
Посадка и общение с персоналом аэродрома прошли без эксцессов. Даже непривычно, после трёх последних остановок.
– Принесите мне поесть. Только чего-то нормального и не острого, – попросила Клара.
Она отчего-то решила, что останется в самолёте.
Только вот я ей не доверял ни на грамм. Совершенно неважно, что мы доставляли в Кейптаун чистый лист, заказ – есть заказ. И кто сказал, что не этому девчонка пыталась воспрепятствовать? Вполне возможно, что она по-прежнему хочет помешать нам добраться до цели перелёта. Это мы с Войцехом не знаем значения пустого листа, а для кого-то другого это может означать очень многое.
Поэтому, оставлять дамочку без присмотра я не собирался. Мало ли, что она могла сделать с «Беркутом», пока меня нет. Повредить и сбежать. Держать её на привязи пару часов… хороший вариант. К сожалению, металлических наручников у меня не имелось, а коноповые жгуты, пусть и не быстро, но вполне возможно перетереть.