Окончательно мы с Катькой проснулись около двух часов дня. Макс давно бодрствовал, что понятно было по гулким взрывам и коротким автоматным очередям, доносившимся из гостиной, где стоял домашний кинотеатр. Иногда звенели падающие гильзы.
– Хорошо, что эта ужасная ночь позади, – Катька обняла меня и прижалась щекой к плечу. – Хочешь соку?
В гостиной шарахнуло особенно сильно, взвизгнули осколки, посыпалось откуда-то битое стекло и кирпич.
– Томатного, – ответил я. – Когда плохо высплюсь, это единственное средство, способное привести меня в чувство.
Кто-то сдавленно крикнул за дверью, звонко лязгнул затвор.
– Знаю, – улыбнулась она.
Мы встали, оделись и направились в столовую. Проходя через гостиную, я махнул Максу.
– Сань, ты обещал отвезти меня в тир! – оторвался он от экрана.
– Отвезу, – подтвердил я.
Фильм шел новейший, наверняка из тех, что я привез от Гоги-пирата три дня назад. Очевидно, по сюжету назревала танковая атака, если бронированные машины, со свистом висевшие над выжженной землей, можно было назвать танками. С натяжкой можно, наверное.
В холодильнике отыскалась запотевшая банка итальянского томатного сока. Не из тех, на пакетах с которым гордо красуется надпись «без консервантов», а действительно натуральный продукт. Двадцать долларов за банку – достаточная гарантия того, что не будешь пить всякую рекламируемую дрянь.
Катька взяла телефон и принялась звонить Анечке – нашему домашнему доктору. Выпив сок, я достал из холодильника вчерашние суши с осьминогами и начал выкладывать их на поднос. Полгода назад у нас была кухарка, но вскоре мы от ее услуг отказались – по тем же причинам, что и от услуг многих наемных работников. Проще через Интернет заказывать еду в японском ресторане, чем связываться с трясущимися от жадности агентствами, предлагающими работников. Меня раздражало, что любой бизнесмен средней руки и выше мечтает получать деньги, ничего не давая взамен. В Москве это превратилось в какой-то спорт. Получится или нет? Сколько раз надо пообещать дать денег, а потом кинуть, чтобы человек перестал работать? Кто-то в этом спорте выигрывал по очкам, кто-то проигрывал, получив выстрел в голову, но сама игра не прекращалась. Однако больше всего меня напрягало то, что мы с Катькой теперь в этом спорте стали едва ли не чемпионами. Правда, лично у меня это не вызывало никакого азарта.
– Я договорилась с Анечкой на три, – сообщила Катя, кладя телефонную трубку. – Успеем?
– Должны, – кивнул я.
Мы перекусили, после чего я позвонил Пашке и велел готовить машину, а сам занялся выяснением подробностей вчерашнего покушения. Для этого надо было задействовать нашу собственную службу безопасности. Я набрал номер Эдика.
– Саша? – спросил он несколько удивленно. Я в последнее время редко к нему обращался, не было повода.
– Да. У меня тут очень щекотливое дельце.
– Зинаида рассказывала. С ментами проблемы?
– Нет. На это забей. Наоборот, я хочу сам создать им некоторые проблемы. Короче, надо у них изъять жмурика и кинжал, которым он меня чикнул. Это важно.
– Изъять?
Я ожидал удивления в его голосе, но услышал лишь легкое напряжение. Нервы у Эдика были, наверное, из хромированной стали.
– Именно так, – подтвердил я. – Изъять. Жмурика из криминального морга, а кинжал из хранилища вещдоков.
– Саш, ты понимаешь, как это сложно?
– Понимаю. Поэтому обращаюсь к тебе, а не к Ахмаду. Тебя мне рекомендовали как человека, для которого нет ничего невозможного в его области.
– На понт и на слабо меня, Саш, брать не надо. Обидно ведь! Что я, пацан какой? Если ты не шутишь, то возникает вопрос цены.
– Хочешь, я тебя удивлю? – улыбнулся я.
– Валяй.
– Бюджет на это дело не ограничен.
– В смысле? Лимон, что ли?
– Нет, Эдик. Вообще не ограничен. Постарайся уложиться в пятерочку, но если не выйдет, я еще подтяну средства. Но отчет потребую по каждому шагу и за каждую копейку, чтобы ты поскромнее кидал себе на карман.
– Ты меня сегодня второй раз обижаешь.
– Забей, Эдик. Меня вчера так сильно обидели, что ты уж как-нибудь переживешь. Веришь?
– Ладно, не грузись.
– Добро. Берешься?
– Без вопросов. Хочешь, я тебя тоже удивлю?
– Валяй.
– Пятерочка мне не нужна. В лимон уложусь.
– А смысл?
– Вопрос чести.
– Что?! – ему и впрямь удалось меня удивить.
– Понимаешь, если я с этим делом справлюсь, моя репутация укрепится, – ответил Эдик. – Это почти меркантильный интерес. Ты ведь сам потом снова обратишься ко мне, а не к Ахмаду.
– Почти меркантильный?
– Почти. Есть ценности подороже денег.
– Да ну, – поддел я его, желая выяснить, что он думает по этому поводу.
– Вот тебе и ну. Это Ахмад или Сулейман могут с лохов просто взять денег, а работу сделать спустя рукава. Я нет.
– Почему? Это что-то новое на рынке труда.
– Нет, Саш. Это старое. Новое – то, что делает Ахмад. Поглядим еще, кто дольше продержится, как ты говоришь, на рынке труда.
– Какая разница, кто сколько продержится? Они за год нахапают больше, чем ты с такими принципами за десять.
– Может, и так. Но у меня два сына. Не знал? Хотелось бы передать им дело с хорошей репутацией. А что касается денег… Ты ведь мне позвонил по миллионному делу, не к Ахмаду.
«Вот это номер, – подумал я. – Может, не так все плохо в мире, как мне казалось? Погорячился Северный Олень, точно погорячился. Возможно, нашему престарелому миру до агонии еще далеко».
Я продиктовал Эдику фамилию следователя, который меня допрашивал, и велел работать оперативно.
– Зачем тебе труп? – спросила Катя, присев на диван.
– Исследовать, – серьезно ответил я. – Хотя нет, вру. На самом деле не хочу, чтобы этот жмурик лежал в ментовке.
– А смысл?
– Не знаю. Кать, что-то происходит вокруг нас, что-то очень странное. Я бы сам хотел разобраться. Без ментов, без чужих экспертов и, уж конечно, без вмешательства ученых из Академии наук.
Я подумал, стоит ли Катьке рассказывать о приснившемся. Что рассказать, а что утаить?
– Мне сегодня Олень приснился, – признался я.
– Тот самый?
– Да. Но вообще сон был настолько странным, что я не понял, на чем он основан. Реальный это был контакт с некой сущностью или только проекция моего воображения.
– Рассказывай, – потребовала она.
– Мы с Оленем говорили о гибели мира. Тему начал он. А потом он так посмотрел на меня… Кать, я во сне до судорог испугался. Его глазами на меня глянул какой-то жуткий доисторический демон. Я вот сейчас вспоминаю, и мурашки по коже. И теперь вообще не понимаю, что собой представляет этот чертов Олень.
Слово «чертов» снова вызвало на спине волну ледяных мурашек, а сердце неприятно заныло в груди.
– Мне кажется, это отображение какой-то части твоего подсознания, – предположила Катя. – Проявляющаяся во сне.
– У меня тоже до сегодняшнего дня это была версия номер один. Сейчас сомневаюсь. Не мог я такого придумать.
– Мог, – успокоила она меня. – Ты же спал, а сон разума всегда рождает чудовищ. У нас столько всего внутри! Миллиарды лет эволюции оставили свои следы. Почти стертые, но не до конца. Где-то в глубине нашего естества, на генном уровне, мы запросто можем помнить рев хищных динозавров.
– Нда… – вздохнул я. – Но грибница, растущая из трупа, – это произошло не миллиард лет назад, а вчера. Беспокоит меня эта хрень. Честно.
– Меня тоже, – ответила Катька. – Но надо ехать, Анечка ждет. Грибница грибницей, но если клинок был отравлен, это представляет более значимую опасность на данный момент.
– Согласен. – Я кивнул. – Поехали. Только давай Макса возьмем, я его обещал в тир завезти.
– Это еще зачем? – напряглась Катька.
– Он меня вчера огорошил. Говорит, что я когда-нибудь стану старым и не смогу стрелять из винтовки. Поэтому, если он не научится, некому будет тебя защитить от злых колдунов.
– Чисто мужская позиция, – фыркнула Катька. – А я, значит, сама о себе уже не в состоянии позаботиться?
– Ты к тому времени тоже будешь старой, – улыбнулся я.
– Очень смешно.
Она фыркнула и встала с дивана.
Анечка заведовала крупной частной клиникой на севере Москвы. Пашка повез нас не по шоссе, а боковыми улочками, чтобы не увязнуть в пробках. Благодаря ему до клиники мы добрались минут за сорок. Я бывал здесь несколько раз осенью, когда Макс болел, но сейчас тут многое изменилось. Охраны на въезде стало побольше, и оружие у них стало посолиднее – импортные пистолеты-пулеметы вместо дробовиков. «Стечкин», которым я полгода назад вооружил Пашку, пришлось сдать на посту, получив взамен алюминиевый номерок.
Корпуса клиники тоже частично реконструировали. Добавилось затемненных зеркальных стекол, никелированных труб и автомобильных пандусов для подъезда к самому входу. Пашка заехал по одному из них и остановился у дверей. Я выбрался на очищенный от снега асфальт, ежась от пронизывающего холода.
– Макс, побудешь с Павлом? – спросила Катька у сына, выходя следом. – Мы с Сашей одни быстрее управимся.
Они что-то еще говорили, но я не расслышал. Мое внимание привлекло нечто важное, чего я никак не ожидал увидеть так скоро. Внизу, метрах в тридцати от нас за прутьями забора, в толпе на тротуаре мелькнул огненно-рыжий сполох. Не только волосы незнакомки, но и ее длинношерстная шубка была ярко-рыжего цвета.
«Так-так, – подумал я. – Сон в руку. Алиса?»
Конечно, это могло быть и простым совпадением, но я был почти уверен, что рыжая девушка в толпе – Алиса из сна. Это меня не на шутку встревожило, поскольку я не знал, чего ожидать от ее появления. Но ничего не произошло. Заметив мой взгляд, она смешалась с толпой и скрылась из вида.
– Что там? – настороженно поинтересовалась Катька, проследив направление моего взгляда.
– У меня паранойя, – соврал я. – Повсюду чудятся снайперы.
– Тебя же резали, а не стреляли. – Она зябко поежилась и подняла воротник белой шубы.
– Привычка, – пожал я плечами. – Пойдем.
Мне было стыдно за вранье. Надо было Катьке обо всем рассказать, но я был уверен, что ей не понравятся снящиеся мне рыжие незнакомки. Точнее, не сами незнакомки, а тот факт, что они мне снятся. Не хотелось ее расстраивать попусту.
Мы поднялись на третий этаж, где нас встретила Анечка.
– Привет, – улыбнулась она, открывая дверь в кабинет. – Давайте-ка раненого сюда.
Катька уселась на кушетку, а я разделся и улегся спиной кверху на операционный стол.
Анечка осмотрела повязку, вздохнула.
– Так-так… – Она осторожно сняла бинт с раны. – Ох эскулапы… Кто же так зашивает? Им бы так зашить одно место! Потерпи, не дергайся.
Она вызвала ассистентку и попросила принести какие-то инструменты.
– Вовремя приехали, милые мои, – сказала Анечка. – Если бы края раны в таком виде срослись, шрам бы остался как от удара серпом. Сейчас укольчик сделаем, и я подправлю шов. Совести у людей совсем не осталось. И ведь врачи!
Она вколола мне анестезию, продолжая непрерывно болтать. Спина потихоньку немела. И вдруг зазвонил телефон.
– Влад, – сказала Катька, передавая мне мобильник.
– Да, – ответил я в трубку.
– Саня? Ты где? – послышался в трубке голос Влада.
Мне показалось, что он либо пьян в стельку, либо укололся фенамином.
– В Караганде. По роумингу, – недовольно ответил я.
Влад хихикнул, потом спросил неожиданно:
– Приколоться хочешь?
– Ты с дуба рухнул? – разозлился я. – Или феном обдолбился?
– Нет. Я фотки смотрел. Ну те, что мы вчера сделали. Ножик, которым тебя почикали.
– И что?
– Да я всю ночь парился, где видел такую рукоятку, как на ноже.
– И что? – Я всерьез напрягся.
– А нигде, – беззаботно ответил Влад.
– Ты заколебал! – разозлился я. – Мне тут жопу скальпелем режут, а ты прикалываешься!
– А, извини, я не знал. Думал просто, может, тебе надо.
– Что надо?
– Ну про кинжал. Ты же его зачем-то фотографировал!
– Так, Влад, погоди, – попробовал я внести ясность. – Ты что-то знаешь про кинжал?
– Нет. Я знаю только про рукоять. Точнее даже не я…
– Стоп! – я не позволил ему увести разговор в сторону, уже окончательно поняв, что Влад как следует закинулся каким-то суровым стимулятором. – Что именно тебе известно про рукоять?
– Да не знаю я ничего про рукоять! Зато знаю про Спящего Бога.
Вот уж чего я от Влада не ждал, так это столь резкого поворота.
– Саша, не дергайся, – попросила Анечка. – Я же скальпелем работаю, а не зубной щеткой. Потом не можешь поговорить?
– Нет!
Я подозревал, что уже минут через пять от Влада ничего нельзя будет добиться. Поэтому откладывать разговор было никак нельзя.
– И что ты знаешь про Спящего Бога? – осторожно спросил я в трубку.
– Это не я. Это индийские брахмапутры. Короче, я недавно зацепил одну чумовую деваху…
– Влад, мне совершенно не интересна твоя сексуальная жизнь. Что ты знаешь про Спящего Бога?
– Это не я, это она. Она, прикинь, блин, тантристка. Ну собираются в клубешнике на закрытую типа дискотеку, ну и там дают джаз. Трахаются по науке и все такое. Даже дрочат толпой.
– И что?
– В смысле? – не понял Влад.
– Ты говорил про Спящего Бога.
– И что?
– Ты не договорил.
– А на чем я закончил?
– На том, что они там дрочат толпой! – психанул я.
Анечка фыркнула.
– Ну да. Я в шоке был, когда увидел.
– А Спящий Бог тут при чем? – я уже почти дошел до точки кипения.
– Ну я же говорю, блин, у них там все по науке. Типа эту хрень индийские брахмапутры придумали тыщу лет назад. Так вот они среди прочего придумали бабу с шестью руками, богиню. И ее мужа со здоровенным членом. Он тоже у них за бога катит. А еще у них есть тайный бог. И он, прикинь, все время дрыхнет! Вообще. Беспробудно. Наверно, закинулся чем-то конкретным. Но ты же еще не знаешь, в чем прикол! Я тебе не говорил?
– Нет!
– Ну так слушай. Этот бог все время спит. И знаешь, что ему снится? Мы, блин, все. А? Круто?
– И что?
– Да то, блин! Мы ему снимся, и земля, и звезды, и другие боги, и вообще все ему снится. Поэтому оно все есть. Мы есть, потому что снимся этому богу. И вообще весь мир. И если этот бог проснется, то всему пипец.
– Какой пипец? – ошарашенно спросил я.
– Полный, – категорично ответил Влад. – То есть если Спящий Бог вдруг проснется, то все исчезнет и не будет ни-че-го. Ваще. Круто?
– Пожалуй. А мораль в чем?
– Да нет там никакой морали. Они все аморальные, дальше некуда. Но девка чумовая, я тебе говорю. Такие номера выделывает… Шнурки, блин, языком умеет завязывать. Натурально!
– А если Бог опять заснет? – спросил я без особой, надо признать, надежды.
– А хрен знает, – произнес Влад. – Наверное, начнется новый мир. Но этого уже точно не будет.
– Понятно, – ответил я и отключил телефон.
– Что там? – спросила Катька.
– Потом расскажу.
– С тантристами связались? – спросила Анечка. – Не советую, милые мои. Они являются переносчиками очень привязчивых идей. Если хотите группового секса, то лучше податься к свингерам. Там никаких идей, чистая дружба между постоянными парами. В разных вариантах, естественно. А у тантристов секс – не главное. Главное у них, милые мои, – единение с божеством. А божества у них жутковатые, на мой взгляд. Если хотите, могу дать адресок свингерского клуба. Или позвоню, когда соберусь к ним.
– Нет. – Катька помотала головой. – Это мы вообще не о том. Ты же знаешь, мы фильм снимаем. Там по сценарию индийская мифология.
– А, ну да, понимаю, – улыбнулась докторша, закончив меня резать. – Но если что, звоните. Групповой секс очень благоприятно сказывается на психическом здоровье, если не игнорировать меры безопасности. Ну вот, готов нормальный шов. Теперь, Сашенька, пойдем в лабораторию, я анализы возьму. Катерина беспокоится, что в рану могли быть занесены опасные вещества.
Сдав анализы, я договорился позвонить Анечке завтра и узнать о результатах. В лифте Катька на меня насела.
– Что там? – настойчиво спросила она. – Влад что-то раскопал?
– Пока не знаю. Но он познакомился с какой-то девицей. Вроде она тантристка, разбирается в индийской мифологии. И, кажется, у индийцев есть какой-то тайный Спящий Бог. Те, кто в него верят, считают, что мир существует, только пока этот Бог спит, поскольку все сущее ему снится.
– Вот голова у меня дырявая! – неожиданно воскликнула она. – Ну конечно! А я-то думаю, где-то ведь уже слышала про Спящего Бога! Пелевин в одной из книг о чем-то таком писал. Точно! Да-да! Именно в таком варианте.
– Ему-то откуда знать? – удивился я.
– А у него прикол такой. Узнает всякие малоизвестные вещи, потом немного приукрашивает и строит на них часть сюжета. У него действительно упоминался Спящий Бог, который видит весь мир во сне.
– Надо разузнать, какая литература есть по этому поводу. Но это вечером, а то Макс надуется, если я его в тир не отвезу.
– Вечером? Саш! Ты что, забыл? Сегодня же двадцать второе число! У нас вечеринка с концертом.
– Нда… – я потер лоб. – Точно. Ладно, тогда, когда доберусь до компьютера.
Мы покинули корпус клиники и сели в машину. Паша весело болтал с Максом, рассказывая, как он ловил бандитов, работая в ментовке.
– Едем? – спросил он.
– Да. К Адику в тир.
Когда Пашка обменивал у охранников номерок на «стечкин», мне в голову пришла удивительная мысль. Как-то в пылу событий я совсем упустил из внимания «беретту» Кирилла, которую в кабинете у меня выхватил невидимка. Пистолет ни мне не попался на глаза, ни ментам! Хотя они досконально осмотрели помещение в поисках улик.
«Так-так, – подумал я с некоторой растерянностью. – Это что же выходит? Выходит, значит, что невидимка был не один? Вот это номер! Почему же второй меня не грохнул, если завладел пистолетом?»
Мне стало страшно. Давненько смерть уже не подходила ко мне так близко. Но напугало не близкое ее дыхание, а то, что кто-то зачем-то меня помиловал, хотя мог беспрепятственно пристрелить. Зачем тогда нападать, если не доводишь дело до конца? Непонятное всегда тревожит больше, чем внятная опасность, по крайней мере со мной всегда так. Я пытался найти рациональное объяснение случившемуся, но не мог. Попросту не хватало данных. Наконец я зацепился за версию, что между невидимками могли возникнуть некие разногласия по поводу моей судьбы. Тот, кто хотел меня убить, был убит мной. А кто сомневался, тихо ушел, когда представилась такая возможность. И пистолет прихватил. Версия была жиденькой, из пальца высосанной, но другой я придумать не мог.
Мы пересекли МКАД и направились к загородному поселку, где располагался тир Адика.
– Саня, – негромко сказал Паша, останавливаясь в заторе на выезде. – Может, мне кажется, но красный «Фокус» едет за нами от самой больницы.
– Баба за рулем, – обернувшись, сказала Катя. – Рыжая. Сань, ты знаешь ее?
У меня екнуло сердце.
– Нет, – ответил я, для проформы обернувшись.
Красный, точнее ярко-рыжий «Форд-Фокус» встроился в поток в пяти корпусах позади нас. За рулем сидела Алиса – совершенно точно. Та самая девушка, которую я видел во сне. Руль она держала вальяжно, одной рукой, устремив взгляд поверх наших голов, словно до нас ей не было никакого дела.
– Давно ты ее заметил? – спросил я Пашку.
– Говорю же, от самой больницы. Но она держалась намного дальше, только сейчас приблизилась.
– Хвост! – радостно воскликнул Макс. – Сань, за нами следят, да? Это киллер или шпионка?
– Пока не знаю, – честно признался я.
Поток медленно двигался, но за постом дорожной милиции начал набирать скорость и вскоре рассосался. Рыжий «Фокус» отстал примерно на километр, время от времени скрываясь за изгибом дороги.
– Попробуй оторваться, – сказал я Павлу.
Он усмехнулся и вдавил акселератор. «Майбах» так рванул вперед, что нас перегрузкой вдавило в спинки сидений. Водитель Пашка был опытный – он вывел машину на осевую, врубил ксенон и погнал посреди дороги, распугивая зазевавшихся водителей мощным аккордом клаксона. «Форд» исчез позади. Он физически не мог тягаться с «Майбахом» ни по одному показателю. Машина за двадцать тысяч долларов все же сильно отличается от машины за восемьсот тысяч.
Не дожидаясь, когда загорится зеленая стрелка на светофоре, Пашка вывернул руль и свернул с трассы на дорогу, ведущую в поселок. Нам кто-то зло посигналил, но перекресток быстро пропал за поворотом. Машина начала сбавлять скорость, мы проехали несколько первых кварталов, после чего пересекли бульвар и остановились у знакомого дома.
– Прибыли, – сказал я Максу.
– Здесь живет дядя Адик?
– Точно. И в подвале у него тир. Поспеши, а то у нас с мамой вечером дела. А я бы еще хотел хоть немного поспать. Ночью выспаться не получилось, сам знаешь.
Адик нас встретил радостный, раскрасневшийся от легкого мороза, пышущий паром и гостеприимством.
– Ах как хорошо! Все приехали! – улыбался он, целуя руку Кате и широким жестом обнимая меня. – Ну молодцы! Максим, вырос с осени. Ух какой! А зря не позвонили заранее, я бы шашлык заказал сюда. Надолго вы?
– Пострелять, – сказал я с улыбкой.
– А, тогда надолго. Я закажу, через полчаса привезут. Ах хорошо!
Скрипя пятнистыми унтами по снегу, он провел нас в дом, немногим меньше нашего, позвал служанку, выставил вино и фрукты на стол.
– Ты, Саша, лучший в Москве, – говорил он, разливая вино по бокалам. – Лучший! Снимайте пальто, тут тепло. Кирилл был хорош, правда. Но ты… Ах! Как тебе ремонт?
– Дом отличный, – кивнул я, вешая наши с Максом пальто и Катькину шубку на оленьи рога у входа.
– Без тебя не было бы. Никто так людям мозги не может запудрить, как ты. Команда вся осталась прежней: и Дан, и Ирина, и Зиночка. Но изменился руководитель, и изменилось все. Так выпьем же за специалистов своего дела!
Мы чокнулись, выпили. Максу тоже подкрасили воду вином. Он остался доволен. Закусив виноградом, мы спустились в подвал, где был оборудован тир. Я думал, Катька останется наверху, но она решила составить нам компанию.
– Из чего будете стрелять? – спросил Адик.
– Да я вот Макса решил приобщить. Есть у тебя что-нибудь простенькое, двадцать второго калибра?
– Мелкашка, да? Да у меня все есть, хоть «Магнум». А мелкашка есть немецкая. «Эрма».
– Пойдет. С оптикой?
– Четырехкратка.
– Самое то, – кивнул я.
Адик достал из сейфа «Эрму» с оптикой и пачку малокалиберных патронов «Ремингтон». Я раскатал войлочный коврик на огневом рубеже.
– Укладывайся, стрелок, – подмигнул я Максу.
Пришлось провести для него краткий инструктаж по правилам обращения с оружием. Хоть и мелкашка, а понятие надо иметь. Затем показал ему, как заряжать, как пользоваться прицелом. Мишени на щитах уже висели, так что можно было стрелять.
– Сколько до них? – спросил Макс, щуря глаз.
– Пятьдесят метров. Ты левый глаз напрасно закрываешь. Сразу учись не щуриться, потом пригодится.
– Неудобно.
– Тяжело в ученье, легко в бою, – усмехнулся я, помогая ему снарядить магазин. – Ну что, пальнешь?
– Ага.
– Ну тогда плавно тяни спуск. Именно тяни, не дергай.
Макс все равно дернул, «Эрма» сухо щелкнула выстрелом, из «ствола» потянулся сизый дымок сгоревшего оружейного масла. Я настроил зрительную трубу для корректировки и оценил попадание. Пуля едва задела мишень, но это ни о чем не говорило. Первый выстрел есть первый выстрел.
– Напугался? – спросил я.
– Не. Думал, сильнее шарахнет.
– Отлично. Теперь послушай. Чтобы выстрел был точнее, сделай сначала полный вдох, потом выдохни половину воздуха и так замри. Не дыши, пока не выстрелишь, но и не затягивай нажатие на спуск. Считай в уме. Если до шести сосчитаешь, а выстрел не получается, отложи его. Подыши. А потом снова. Идет?
– Ага.
Макс выстрелил еще трижды, раскидав пули по всему пространству мишени, но для первого урока это было совсем неплохо. И только я об этом подумал, как наверху закричала горничная. Ее визг с трудом проник через дверь подвала, но я все же услышал его.
– Что такое? – насторожился Адик.
Ни слова не говоря, я поднял Макса с коврика и вынул почти пустой магазин из винтовки. Набил его патронами и вставил обратно.
– Саша? – хозяин глянул на меня.
– Кажется, это мой рыжий хвост, – сказал я. – Адик, дорогой, отведи Катю с Максом в блиндаж. Посидите там, ладно? Я справлюсь.
– Э, нет! – Адик погрозил мне пальцем. – Я что, не мужчина? Хвост, говоришь? Давай я получше тебе оружие дам. И себе возьму. А потом пойдем и разберемся с твоим хвостом.
Я не на шутку встревожился. Не скажу, что помощь казалась лишней, но я понятия не имел, с чем придется столкнуться. Северный Олень говорил, что Алиса большая мастерица отправлять людей на тот свет. И хотя он же утверждал, что она пойдет на убийство только в том случае, если не достигнет в отношении меня каких-то своих целей – кто знает, достигнуты ли они? На Адика, по большому счету, мне было плевать, но подвергать опасности Катьку и Макса я попросту не имел права.
– Адик, это не совсем обычный хвост, – сказал я через силу.
– Я всякие видел! – сказал он, доставая из сейфа скорострельный «Ингрем» под девятимиллиметровый патрон. Второй такой же он протянул мне.
Отложив мелкашку, я взял пистолет-пулемет. В этот момент дверь с грохотом распахнулась, и в тир ввалился нинзя в черной одежде, с разбега метнув в Адика лезвие. Однако хозяин отреагировал на редкость быстро, увернулся и ответил веером очереди. Пули прошли сквозь противника, как сквозь облако, ударив в стену и разлетевшись визжащими рикошетами.
– В него не стреляй, он не настоящий! – выкрикнул я, справившись с первой волной неожиданности.
Я готов был увидеть рыжеволосую фурию, но не наведенный фантом! К тому же я собственными руками убил невидимку, а это значило, что либо их целая банда, либо поверженный противник воскрес и сбежал из ментовского морга. Как бы там ни было, надо было указать Адику на реальную опасность, но я понятия не имел, как это сделать.
Он снова пальнул короткой очередью.
– На пол! – крикнул я Катьке и Максу.
Они повалились на коврик, а я спрыгнул с дощатого возвышения огневого рубежа и залег за ним, как за бруствером. Тут же грохнул одинокий пистолетный выстрел, Адик дернулся, и у него из плеча вылетел сноп алых брызг. Отскочив к стене, он широко полоснул очередью по всему тиру. Нинзя продолжал скакать по стене, но на него уже никто не обращал внимания – Адик понял мои слова. Было ясно, что в данных обстоятельствах надо попросту молотить в пространство, в надежде плотным огнем случайно задеть невидимого противника. У Адика опустел магазин, поэтому я принял от него эстафету, с грохотом отправляя в пространство очередь за очередью. Макс здорово перепугался, лежал ничком, закрыв уши руками. У меня тоже в голове звенело – все же девятимиллиметровая очередь в замкнутом пространстве здорово оглушает. Однако расслабляться было нельзя, так что я продолжал стрелять, пока не кончились патроны.
Наступила тишина, не менее оглушительная, чем пальба перед ней. И вдруг неожиданно, сухо, отчетливо щелкнул малокалиберный выстрел. Тут же у дальней стены раздался вскрик, обозначая точное попадание. Мне показалось, что вскрик женский, но уверенности не было. Я поднял взгляд и увидел Катьку. Она стояла, держа у плеча винтовку.
– Как перезарядить? – хрипло спросила она, не отводя взгляд от прицела и довольно быстро перемещая «ствол» в сторону выхода.
– Никак! Просто стреляй, она сама перезаряжается! – Я понял, что каким-то непостижимым образом Катька видит противника.
Она вновь потянула спуск, но выстрела не было. Я понял, что при автоматической перезарядке перекосило патрон в патроннике, но объяснять Катьке, что с этим делать, было некогда. Стало ясно – раненый противник уходит, поэтому я схватил винтовку и рванул затвор, пытаясь высвободить его из клина. Не тут-то было! Застрял он намертво. Хотя чему там было застревать? Пришлось приложить дополнительное усилие, но в этот момент затвор легко отъехал назад, так что от неожиданности я прищемил палец.
– Зараза! – ругнулся я.
Из окошка выбрасывателя вылетел совершенно ровный патрон – несогнутый. Быть такого не могло, но это уже не имело значения. Враг ушел, в этом у меня не оставалось сомнений. Я бросился к Адику.
– А, Саша, брось! Совсем чуть-чуть зацепило.
Сквозь дыру в свитере действительно виднелось поверхностное ранение. Крови, правда, было довольно много, как всегда бывает от широких и не очень глубоких ссадин.
– Аптечка есть? – спросил я.
– Наверху.
Тут я догадался, что надо позвонить Пашке. Выхватил мобильник, набрал номер.
– Паша! – крикнул я, едва нас соединили. – Там на тебя должен выскочить человек с пистолетом. Возьми его!
– Откуда должен выйти?
– Из дома Адика!
– Понял.
– Сразу отзвонись!
Правда, у меня не было ни малейшей уверенности, что от ранения враг потеряет способность к невидимости. Как, интересно, Катька умудрилась его разглядеть? Вряд ли Пашке повезет так же, но меры следует принять.
Мы поднялись наверх и обнаружили там горничную в полушоковом состоянии.
– Она появилась… – шептала бедная женщина. – Прямо из ничего! Рыжая, с пистолетом в руке… Я видела!
Ее всю трясло от страха и нервного напряжения, пришлось отпаивать водой. Я поручил это Катьке, а сам перевязал плечо Адика. Макс уселся за стол, лицо его было белым, как простыня. Мысли у меня в голове перемешались в бестолковую кашу, такое редко бывало. Получалось, что Алиса тоже невидимка? Из тех, кто напал на меня ночью на студии? Честно признаюсь, это не столько удивило меня, сколько успокоило. Всегда приятно узнать, что вместо двух врагов на самом деле оказался один.
Вспомнив про Пашку, я рванул через двор к воротам, чуть не поскользнувшись на обледенелой дорожке. Водитель стоял перед капотом машины, держа руку с пистолетом за левым отворотом пальто. Было в нем что-то от героя японского комикса.
– Не появлялась? – спросил я.
– Кто?
– Та, что ехала за нами на «Фокусе».
– Нет.
– Ладно. Будь в машине.
Вернувшись в дом, мы еще посидели с Адиком.
– Постреляли, – усмехнулся он, наливая вина. – Аж голова гудит. Только я так и не понял ничего. В кого стреляли, кто в меня стрелял?
– Это уже не важно, – отмахнулся я.
– Как так не важно?
– А так. Это галлюцинация.
– Что?!
– Галлюцинация. Ну привиделось все, как гипноз.
– А это? – Адик покосился на раненое плечо.
– Это тоже. Галлюцинация высшего порядка. Как «Матрица».
– Так то кино.
– Нет, Адик. Новые разработки военных. Они у меня заказывали кое-какие съемки для себя. Секретные. Потом их представитель меня киданул на сороковку, я ему хвост прищемил через Эдика, ну и пошли разборки.
Знакомые слова Адика успокоили.
– Какие плохие люди стали, – сокрушенно вздохнул он. – Никаких понятий о честности! А еще военные. Куда мир катится?
Я вспомнил падающие листья из сна и пугающий взгляд Оленя.
– Мир катится к черту в зубы, – уверенно заявил я. – Возможно, мы даже доживем до конца.
– До какого конца? – удивился Адик.
– До полного.
Вскоре мы попрощались с ним и поехали домой. У Макса порозовели щеки, Катька сидела задумчивая, приподняв белый пушистый воротник.
– Рассказывай, – сказал я.
– Что?
– Как ты ее увидела.
– В прицел. – Она коротко пожала плечами. – Просто хотела вас поддержать. Ну огнем. Что я, безрукая, что ли? Схватила винтовку, смотрю в прицел, а там та самая рыжая девка с пушкой в руке. Ну я и пальнула, как ты Макса учил.
– Замечательно, – улыбнулся я. – Для первого выстрела более чем неплохо. Вы с Максом сегодня оба молодцы. Куда попала?
– Кажется, в бок. И она сразу бежать. Мне знаешь что показалось?
Я насторожился.
– Что?
– Она не хотела зацепить нас с Максом. Мой выстрел ее удивил. Понимаешь, она почти не пострадала, но в ответ стрелять не стала.
– Да уж. Калибр действительно маленький, так что всерьез поразить ты ее не могла. Скорее, дала ей повод задуматься. Но мне интересно, почему ее никто не видел, кроме тебя?
– Может, линзы прицела как-то влияют? – осторожно предположила Катька.
Меня словно кувалдой в лоб саданули. Ну, думаю, вот так бывает, и сходятся концы с концами! Не линзы, наверное, играли роль, а стекло! Любое стекло! То-то Кирилл никогда, ни при каких обстоятельствах не снимал очков! Зрение у него было нормальным, освещение в студии приглушенное, поэтому он носил просто очки без диоптрий, казавшиеся мне пустой нелепицей. Но не нелепицей они были, а средством защиты от этих… От кого, кстати? Ладно, пусть пока будут невидимками.
Однако я решил выяснить это как можно скорее, не жалея ни средств, ни усилий. Опасность нависла не только надо мной, но и над Катькой с Максом. Это было достаточным стимулом для решительных действий. Первым делом я не откладывая позвонил Зинаиде Исаевне.
– Сашенька? – узнала она меня.
– Да. Зинаида Исаевна, у меня к вам очень странный вопрос. Но очень важный. Он касается Кирилла.
– Да, Саша, я слушаю. – В ее голосе послышалось заметное напряжение.
– В тот день, когда Кирилла убили, он пришел на работу в темных очках. Вы помните?
– Да.
– А вы не знаете, почему в них, а не в обычных своих, с прозрачными стеклами? Он ничего вам не говорил? Может, вы сами удивились и спросили?
– Ты же знаешь, Саша, я бы не стала спрашивать. Не тот я человек.
– Понятно. Ладно, извините.
– Нет, подожди, – остановила меня Зинаида Исаевна, не дав нажать кнопку отбоя. – Он сам дал мне распоряжение насчет очков.
– Что?! – поразился я.
– Он передал их мне с некоторой инструкцией. И эта инструкция касается тебя напрямую.
– И в чем она заключалась?
– Кирилл передал мне очки на хранение и велел отдать их тебе, как только ты ими заинтересуешься.
– Вот как? Они у вас дома?
– Нет, в кабинете.
– Тогда я еду к вам! – Я положил трубку и приказал Паше: – Гони на студию!
Однако разогнаться нам не дали – время суток было такое, что затор на заторе. Я Пашке еще полгода назад предлагал поставить синюю мигалку на крышу. Обошлось бы разрешение на нее недорого, да только он мне сам отсоветовал. Нет, сказал он, в ней никакого толку, если машина не выкрашена в сине-белый ментовский колор. Вскоре я и сам убедился, что дороговизна автомобиля действует лучше любой мигалки – водители отворачивали от греха подальше, поскольку поцарапать лимузин казалось им дорогим удовольствием. В этом они безусловно были правы, чего уж лукавить. А мигалка что? Только злит.
Пока «Майбах» продирался через пробку на выезде с МКАД, я позвонил Эдику.
– Как дела? – спросил я.
– Продвигаются. Но это дело нельзя провернуть так быстро. Хотя кое-какие линии наметились, могу тебя порадовать. Я не сторонник коррупции, но куда бы мы без нее?
– Хорошо. Я не гоню. Но мне прямо сейчас нужна твоя помощь.
– Говори.
– Мне нужен десяток крепких парней с нелетальным оружием. Можно резиновые пули, но лучше электрошокеры. Главное, чтобы парни умели с ними обращаться как следует.
– Такие есть. Куда прислать?
– К дверям студии. Они должны быть там через пятнадцать минут. Хоть на вертолете вези.
– Это можно. В смысле не вертолет, а за пятнадцать минут. Хотя, если нужен именно вертолет…
– Мне, Эдик, сейчас не до шуток. Есть еще один важный момент. Все они должны быть в очках.
– В стеклянных?
– С чего ты взял? – насторожился я.
– Просто спрашиваю. Смотря для чего они. Если против кислоты, лучше стекло. Если драка будет суровая, лучше пластик.
– Нужно непременно стекло.
– Ладно. Какая задача?
– Задержать у дверей студии девушку. На вид около тридцати лет, спортивного телосложения, рост около метра семидесяти. Волосы ярко-рыжие. Шуба такого же цвета. Перемещаться может на ярко-красном автомобиле «Форд Фокус». На теле, по всей вероятности в боку, ранение пулей двадцать второго калибра.
– Десять парней на одну девушку? – не без иронии спросил Эдик.
– Ну я же вам не трахаться с ней предлагаю! Как бы еще мало не оказалось! – серьезно добавил я. – Пусть поосторожнее будут. И без всякого рыцарства, пусть наваливаются толпой. И еще…
– Про очки?
– Да. Эдик, я понимаю, что это прозвучит очень странно, но поверь. Эту девку видно только через стекло. Никак иначе.
– Хорошо, – спокойно ответил Эдик. – И не с таким приходилось сталкиваться. Может, лучше инфракрасные очки им выдать? Я тут фильм про невидимку смотрел…
– Нет. Простые уже проверены. Насчет инфракрасных не в курсе. Эксперименты будем ставить, когда поймаем эту бестию.
– Лады. Я им твою фотку дам, чтобы узнали. На случай если у тебя будут дополнительные распоряжения.
– Хорошо.
Я отключил телефон и сунул его в карман. Затор на дороге рассосался, и мы снова набрали ход.
– Оказывается, злые колдуны бывают не только в сказке, – неожиданно сказал Макс.
Его голос показался мне очень взрослым.
– Но ты ведь знал, что свою сказку я не придумал, – пожал я плечами. – Так все и было. Иначе откуда бы взялся дом, в котором мы живем, твой телевизор, машины, в которых мы ездим?
– Может, лучше было бы без этого? Как раньше. – Он отвернулся к стеклу и умолк.
– Хочешь к бабушке? – спросила Катька. – На весь Новый год?
Макс молча кивнул.
– Без нас поедешь? – спросил я. – С Павлом?
Мне показалось, что так будет безопаснее. Охотятся ведь на меня.
Снова кивок. Я набрал номер второго водителя. Он был похуже Пашки, постарше, но имел вполне презентабельный вид. Для поездки на вечеринку сойдет. А с вооруженным и ловким в вождении Павлом отпускать Макса спокойнее.
Когда подъехали к студии, я велел Пашке остановиться у входа, а не привычно загнать машину во двор. Около дверей уже мерзли трое грузных хлопцев в темных очках. Снег возле лестницы они порядком утоптали, значит, околачиваются не меньше пяти минут. Эдик сработал оперативно, хотя прошло уже не пятнадцать минут, а все тридцать. Но от тех, кому платишь, надо всегда требовать больше, чем они могут дать. Оглядевшись, я заметил чуть поодаль еще нескольких бойцов, все они были в темных очках. На заснеженной улице смотрелись они не очень уместно, но колоритно, как шпионы в американских лентах семидесятых годов.
Посовещавшись с Катькой и Максом, мы единодушно решили, что у Катькиной мамы найдется достаточно вещей для Макса, даже если не возвращаться домой. Домашние игрушки ему все равно уже порядком надоели, так что ничего не мешало Павлу отвезти его в Питер прямо отсюда. Мы выдали водителю денег на питание и непредвиденные расходы, карманные Максу, попрощались и помахали вслед, когда «Майбах» тронулся и влился в автомобильный поток. Едва машина скрылась из виду, у меня отлегло от сердца.
– Так значительно лучше, – выдохнул я. – Умница, что додумалась.
– Это инстинкт, – хмуро ответила Катька. – В первую очередь спасать котят, а потом уже драться. Ну и расцарапаю же я рожу этой рыжей стерве, когда доберусь до нее! Стрелять в ребенка… Убью!
Я невольно улыбнулся. В боевом расположении духа Катька меня возбуждала. Но на нежности времени не было, надо было отдать распоряжения ребятам Эдика. Я спросил у них главного, они выдали мне портативную рацию. Связавшись с начальником группы, я на всякий случай повторил, что задержанная нужна мне непременно живой. Затем позвонил водителю, велел пригнать наш «Бентли» на студию.
Зинаида Исаевна встретила нас в съемочном павильоне. Держалась она так, словно собиралась посвятить меня в рыцари – молчаливо, с достоинством, но и с нескрываемым уважением. В руках держала небольшой кейс.
Я открыл кабинет и пропустил Зинаиду Исаевну с Катькой вперед. О ночном нападении здесь уже ничего не напоминало, но у меня сердце забилось чаще. Я каждой клеткой тела чувствовал, как события все сильнее сворачиваются в тугой узел, что вот-вот откроется некая тайна, о существовании которой до этого дня я не имел ни малейшего представления. Кровь все быстрее разгонялась по жилам, сердце гулко стучало в груди. И вдруг зазвонил телефон – так неожиданно, что я вздрогнул. Катькин.
– Да. – Она приложила мобильник к уху. – Нет, Виталик, не могу. У меня тут непредвиденные обстоятельства. Завтра? Нет, даже не думай. Обойдусь без них, я девушка состоятельная. Как ты сказал? – Она сжала губы. – Хорошо, я подумаю.
– Что там? – спросил я.
– Ковач звонил. Говорит, что у него через три дня в Новосибе, Тюмени и Красноярске сборный концерт. Меня там хотят, аж умирают. Задолбали… Опять обезьяной прыгать?
– Кать! – я удивленно посмотрел на нее. – Ты же так и хотела, помнишь? Для всей страны там петь, и все такое! Что с тобой? То ты возмущалась, что не востребована, теперь ехать не хочешь?
– Я не думала, что на меня из зала будут пялиться одни мудаки, – зло ответила она. – Ты понимаешь, что такое работать на одной площадке с какой-нибудь Сиренью? Это пытка, а не удовольствие. А я хотела доставлять людям радость. Настоящую. К тому же мы, кажется, начали охоту на рыжую лису? Я ее ранила и желаю загнать по горячему следу.
– Какая ты кровожадная, – улыбнулся я. – Но, по-моему, это у тебя просто депрессия.
– Нет, Саш. Когда все начиналось, я представляла, что будет иначе, не так, как получилось после смерти Кирилла. Но Ковач мне сказал то же, что и ты. Если честно, это меня зацепило. Не хочется прогибаться под мир. Тем более с такими возможностями, какие нам выпали.
– Я бы, Катерина, на твоем месте поехала, – неожиданно сказала Зинаида Исаевна. – Один раз жизнь поставила меня перед похожим выбором. Но я переборола себя и сделала, как мечтала. Несмотря на то, что к тому времени мечта, казалось, потеряла всякий смысл. И еще ни разу за двадцать лет не пожалела об этом. Если хочешь, я скажу тебе кое-что важное.
– Ну? – хмуро глянула на нее Катька.
– Среди толпы, которую ты успела возненавидеть, будет хотя бы несколько человек той публики, о которой ты мечтала. Если для тебя это важно – езжай. Если нет, делай как хочешь.
– Рыжую все равно поймают без нас, – я пожал плечами. – Эдик великолепно знает свое дело.
Катька всерьез задумалась, но отвечать не спешила. Зинаида Исаевна подошла к столу, открыла кейс и что-то выложила на стол, пристроив между монитором и чуть помятым макетом нефтяной вышки.
– Это диктофон, – сообщила она. – Кирилл велел мне отдать его тебе, как только ты спросишь об очках. Условие одно: слушать ты его должен в одиночестве. А это… – Она вынула из кейса знакомые очки Кирилла. – То, о чем мы говорили по телефону.
Она аккуратно положила их рядом с диктофоном и направилась к выходу, Катька на секунду задумалась, но все же последовала за ней. Сердце у меня в груди вновь начало набирать обороты. Щелкнула, закрывшись, входная дверь. Оставшись в одиночестве, я занес палец над кнопкой воспроизведения, но никак не решался нажать ее. Палец дрожал.
– Вот зараза! – прошептал я и нажал кнопку.
– Ну что, дорогой, – раздался знакомый голос Кирилла. – Освоился в новой роли? Сколько интересно времени прошло? Знаешь, так забавно отправлять послание в будущее. Особенно из могилы. Сидишь, надиктовываешь и представляешь, как это будет слушать твой невидимый собеседник. Ну ладно, не стану тебя мучить. Раз Зиночка отдала тебе эту запись, значит, ты уже не только столкнулся с Хранителями, но и выжил при этом. Когда-то и мне пришлось пережить похожее потрясение. Приятного мало, верю. Много бы отдал за подробности твоей схватки с ними. Ну да ладно. Теперь о главном. То, что Хранителя в состоянии невидимости можно разглядеть через любое стекло, ты, очевидно, уже понял. Сразу скажу об ограничениях. Темные стекла работают хуже прозрачных, линзы чуть лучше обычных стекол. Вообще-то это для самих Хранителей оказалось сюрпризом, поскольку, когда все начиналось, стекла еще и в проектах не было.