День близится к ночи, а мама суетится на кухне. Её окружает множество кухарок с предложениями помочь, ведь это их работа, однако она отказывает им, утверждая, что хочет приготовить сегодняшний ужин самостоятельно.
Я тем временем устало подхожу к раковине, слишком громко дышу и набираю воды в бутылку, а Трэвис, шагающий позади меня, здоровается с моей матерью, хотя они уже виделись сегодня.
– Как прошла тренировка? – улыбается мама, нарезая тонкими ломтиками томаты. Её движения плавные и женственные.
– Ваша дочь делает невероятные успехи, – улыбается ей в ответ Трэвис, и при этом на его висках появляются морщины, которые дают отдалённую подсказку о его настоящем возрасте. – Такими темпами ей можно и податься в профессиональный спорт.
– О, нет. Подобное точно не для моей дочери.
Да. Именно так считает моя мама.
Меня растят как «девочку», которая «любит розовый цвет и всё самое милое». Я до сих пор удивляюсь тому факту, что мне вообще позволили заниматься спортом, а не отдали в какую-нибудь балетную школу.
Трэвис Данн – мой личный тренер, – смотрит на меня с долей сочувствия и при этом умудряется дать мне понять, что он совсем не согласен с высказыванием моей матери. Я в ответ благодарно ему киваю.
– Что ж, миссис Норвуд, был рад провести очередное занятие. – Он накидывает на себя спортивную куртку, проводит рукой по щетине, машет мне рукой как ребёнку. – До следующей тренировки, Лина. А до тех пор не забывай..?
– Пить как можно больше воды. Я помню, тренер, – усмехаюсь я.
Он даёт мне «пять» и уходит.
Я щупаю свой пресс, кладя бутылку на стол.
– У меня уже почти нет и капли жира на животе, – громко говорю я радостно. – Представь, мам. У меня пресс стал крепче.
– Что в этом хорошего, Каталина? – без особых эмоций произносит она в ответ, продолжая готовку.
На кухне уже никого нет.
– То, что я начинаю выглядеть, как настоящая спортсменка, – гордо заявляю я.
– Вернее, как парень?
– Ну мам!
Она, наверное, и впрямь была бы не против записать меня в танцовщицы какого-нибудь балетного театра. И моё мнение, конечно же, не учитывалось бы.
На самом деле телосложение у меня, как это принято называть в народе – хрупкое. Ростом в сто шестьдесят семь я всё равно выгляжу миниатюрной и весьма миловидной, пока не подниму кофту, скрывающую уже показывающиеся кубики на животе, и не напрягу мышцы рук. А так я вполне себе обычная на вид девочка. Грустно осознавать, что маму всё равно многое во мне не устраивает, даже несмотря на то, что я стараюсь.
Ношу платья нежных цветов – в угоду мамы.
Учу то, что мне неинтересно, и получаю хорошие баллы – в угоду мамы.
Делаю себе аккуратные причёски, тратя на это по несколько часов в день – в угоду мамы.
И лишь тренировками с Трэвисом я занимаюсь в угоду себе, а она недовольна.
За окном идёт лёгкий дождь, наводящий некую меланхолию, и я подхожу к нему, чтобы выглянуть на улицу. Открываю форточку и чувствую запах свежести. Так пахнет мокрый асфальт у нас во дворе, посаженные растения, цветы, украшающие фасад дома, и крыша, по которой стекают капли. Вижу, как во двор заезжает белая машина. Едва удерживаюсь от того, чтобы не захлопать в ладоши от восторга.
– Они уже приехали! – произношу я. – Пойду встречать, – и выхожу из кухни.
Пока я добираюсь до прихожей, проходя мимо отливающей золотом гостиной, мимо других роскошных дверей, мимо лестницы, ведущей наверх, гости уже входят в дом. Слышу их голоса: мужской и женский. Джозеф приехал не один.
Я смотрюсь в зеркало, окидывая свой спортивный костюм взглядом. Из-за тренировки я не успела переодеться в платье, но, решив сперва поздороваться с гостями, выхожу в прихожую.
На пороге стоит пара горничных, открывших двери, а перед ними снимают с себя верхнюю одежду наши сегодняшние гости. Пользуюсь случаем, чтобы рассмотреть их повнимательней. Каррен как всегда выглядит очаровательно, а у её мужа, Джозефа, как всегда деловой и серьёзный вид. Я всегда удивлялась тому, как дяде удаётся так искусно притворяться кем-то хмурым, когда на самом деле он тот ещё весельчак.
– Лина!
При виде моего силуэта у дверей в гостиную, Каррен улыбается самой белоснежной улыбкой, которую мне когда-либо доводилось видеть.
– Я очень рада тебя видеть! – произносит она, уже проходя глубже в дом.
Я пытаюсь так же вежливо улыбнуться, и, надеюсь, у меня это получилось.
– Я тоже рада вас видеть, – говорю я, взглянув на подходящего к нам Джозефа. – Привет.
Мужчина вдруг удивляется на моё скромное «привет» и с каплей возмущения произносит:
– Что с тобой, Лина Норвуд? Неужели ты не рада видеть своего дядю, который, между прочим, практически тебя вырастил, пока твои деловые до ужаса родители пропадали на работе? – Он тут же демонстративно распахивает руки для объятья.
Я не могу сдержать смешка, который вылетает из рта, и подхожу к Джозефу, обнимаю его и осознаю, что действительно очень скучала по нему.
Если бы кто-то спросил у меня, как я отношусь к своему дяде, я бы с уверенностью ответила: «Он мой лучший друг», и это было бы чистой правдой.
– Прошу прощения, что не встретила вас лично. Готовила ужин, – вдруг раздаётся позади меня голос мамы.
Я отстраняюсь от Джозефа и оборачиваюсь.
Мама сняла уже фартук и теперь стоит перед нами в элегантном красном платье до колен. Её чёрные волосы падают на смугловатые плечи, губы покрыты помадой алого цвета, чуть подкрашены глаза, и я восхищённо раскрываю рот так, словно вижу маму впервые. Как ей удаётся каждый день удивлять меня своей красотой?
– Ничего страшного, Мэри, – улыбается Каррен.
Мама подходит к гостям и целует их в обе щеки, при этом успевая сыпать комплименты в их сторону. Пару минут они ещё интересуются новостями о жизнях друг друга, пока я стою в стороне, делая вид, что мне очень интересно, затем мама наконец приглашает всех войти.
Я успеваю заскочить в свою комнату и приодеться в платье цвета морской волны, а затем спускаюсь вниз, в столовую – в самое большое помещение у нас дома, не считая спортивного зала. Стол, изготовленный из дерева, стоит ровно посередине, обставленный различными вкусностями моей мамы и восковыми свечами, которые пропитывают зал некой готической атмосферой, даже несмотря на огромное количество светлых оттенков. Горничные, что раскладывали салфетки, тут же скрываются, пожелав нам приятного ужина.
– Милая, усаживайся за стол, скорее, – произносит мама официальным тоном.
Подобных «аристократических» ужинов у нас дома проходит куча, будь это друзья мамы или отца, деловые партнёры, родственники… Никакой разницы. Практически со всеми родители ведут себя стойко, непринуждённо, серьёзно. И это порой не даёт мне дышать спокойно. Хочется больше свободы как для действий, так и для разговоров. Мама всегда ограничивает меня в моём поведении, если дело касается ужина или обеда со взрослыми людьми. Мне не разрешается чавкать, набрасываться на еду, разговаривать на какие-то посторонние темы, слишком повышать голос… Да правил куча, и мне приходится их придерживаться.
– А где Джереми? Неужели он не встретит своего родного брата? – произносит Джозеф, уже сев за стол и успев глотнуть красного вина из бокала из дорогого сервиза мамы.
– Он задерживается на работе, но обещал приехать с минуты на минуту, – отвечает мама.
Дядя лишь слабо кивает в ответ, опустив взгляд на свою тарелку, на которой лежит огромный поджаристый стейк.
– Как твои дела, Мэри? – начинает беседу Каррен. – Что нового?
Я тут же готовлюсь к предстоящему нудному разговору практически ни о чём, но всем видом стараюсь показать, что я «взрослая» девушка, которой до безумия интересно проводить время не со сверстниками, а с друзьями и родственниками родителей. Частенько ощущаю себя самой настоящей принцессой.
– …Так что да. Но я думаю ещё повременить со свадьбой, – доносится до моих ушей разговор. – Для начала нужно подготовить всё. Хочется, чтобы у Кейт была незабываемая свадьба, ведь она этого заслуживает.
– Каждая дочь заслуживает идеальной свадьбы. – После своих слов мама с улыбкой смотрит на меня, из-за чего я чуть не давлюсь соком, из которого осмелилась глотнуть именно сейчас.
Кажется, стадия «вечные намёки насчёт женихов, будущих детей и внуков» уже на подходе…
– Подождите… – произношу я, затем удивлённо спрашиваю: – А Кейт что, выходит замуж?
Все трое смотрят на меня как на недоразумение.
– Детка, ты нас вообще не слушала? – В голосе мамы словно чувствуется разочарование, и мне становится стыдно. – Кейтлин через несколько месяцев выходит замуж, так как на днях её молодой человек сделал ей предложение.
– А я помню, когда нам было по десять лет, мы клялись друг другу, что никогда не выйдем замуж, – бурчу я себе под нос, изобразив обидевшуюся рожицу. – И что все мальчики – гадость.
Каррен смеётся, равно как и мама. Джозеф лишь слабо улыбается, продолжая резать своё мясо.
– Лина, не всё в наших жизнях идёт по нашему плану, – отвечает Каррен, заставив меня призадуматься. – Иногда случаются большие неожиданности. И встречи, к которым мы не были готовы.
Кейтлин Норвуд – дочь Джозефа и Каррен, моя кузина, с которой мы часто виделись в детстве. Она приезжала в гости вместе с Джозефом, и пока дядя с моим отцом обсуждали свои дела, мы бегали во дворе тогдашнего нашего дома и кричали, что все мальчишки ужасны и что мы никогда с ними не свяжемся. Я также отлично помню нашу клятву никогда не выходить замуж и, видимо, это и отложилось у меня в мозгу, каждый раз всплывая сразу после того, как со мной заговорит парень.
Мои размышления нарушает громкий звук захлопнувшейся двери. Я слышу голос отца ещё с порога, и на лице мгновенно появляется улыбка. Я так скучала по нему! Он – запыхавшийся и уставший – входит в столовую, на ходу подавая своё серое пальто горничной, которая, взяв верхнюю одежду папы, тут же покидает зал.
– Прошу прощения за моё опоздание, – говорит он, подходя к столу. – Рад тебя видеть, Джозеф. – Отец быстро пожимает руку брату, затем обходит его, слабо касается губами щеки гостьи, произнося: – Каррен, прекрасно выглядишь. – И как только он садится за стол рядом с мамой, нежно чмокает её в губы, с любовью поприветствовав: – И тебя, милая, я очень рад видеть.
Мама смущённо улыбается, как девочка-подросток, которой только что признался в любви нравившийся ей мальчик.
– Ты когда-нибудь перестанешь опаздывать, Джереми? – с притворным недовольством произносит она.
– Я не мог отложить очень важную встречу, извини, – отвечает папа.
– Что за встреча? – Джозеф делает глоток из вина, устремив взгляд на своего брата.
Отец отвечает, но я уже его не слышу. Вновь поднимаюсь куда-то на небеса, вновь теряюсь в пространстве, отдавшись глупым мыслям, лишь бы не слышать всю ту чушь, которую обсуждают взрослые. Скучно. Слишком скучно. И почему я должна торчать здесь? Почему Дилан съехал от родителей, а меня не пускают? Где-то в глубине души чувствую, что виною всему является моя безответственность и детское поведение. Отчасти я понимаю, что и дня не продержусь, живя без родителей, но просто не хочу это принимать.
А потом всё-таки побеждают мысли о том, что я для родителей ещё маленькая девочка, которую они стремятся оберегать. Вот и вся причина их нежелания отпускать меня куда-то одну.
– Дочка, почему бы тебе не пойти к себе? – вдруг вытаскивает меня из моих раздумий голос папы, заставив меня тут же посмотреть на него.
Немного округляю глаза, поворачиваю голову в сторону мамы, которая удивлена не меньше меня.
– Джереми, а как же ужин? – с лёгким возмущением интересуется она.
– Брось, Мэри! Я вижу, как она еле держится, чтобы не уснуть. Перестань давить на нашу дочь. Она ещё слишком молода для подобных разговоров.
Искра надежды, я уверена, сверкнула в моих глазах, и мне даже показалось, что она осветила всё вокруг меня.
– Пап, ты серьёзно? – Голос мой звучит неуверенно, ведь одна моя часть не верит всему происходящему.
– Да. – Папа одобрительно кивает.
Я вновь смотрю на маму как на окончательный ответ, словно на президента, который с минуты на минуту выдвинет важное решение, которое изменит жизнь всей страны. Вижу на её лице лишь согласие с отцом, ведь перечить ему она никогда не станет. Джереми Норвуд – глава нашей семьи, как и положено традиционным семьям, и никто ему не указ.
– Спасибо, пап! – Пытаюсь визжать не слишком громко, ведь правила приличия на меня всё ещё действуют. Встав из-за стола, я кланяюсь нашим гостям, будто принцесса. – Прошу прощения. Ещё увидимся.
Выхожу из столовой, свободной грудью выдыхаю воздух, который застрял в лёгких. Напряжение спадает со всего тела, и я бегу в свою комнату. Открываю дверь, вижу горничную, что моет мой пол, с наушниками в ушах.
– Ты можешь идти, – говорю я.
И получаю в ответ одно молчание. До меня доходит музыка с её наушников, и я понимаю, что громкость слишком высокая, чтобы девушка меня услышала. А ещё слышу, как она подпевает. Я подхожу к ней и тычу пальцем в спину. Она тут же вздрагивает и оборачивается ко мне, вынув один наушник из левого уха.
– Простите меня! – Девушка заметно нервничает, виновато опуская взгляд в пол. – Я вас не услышала… Извините.
Она выглядит как моя сверстница, и меня это сильно удивляет. Молодых горничных у нас никогда не бывает. Обычно мама нанимает на работу только зрелых женщин, считая их более опытными. Ведь молоденькие девушки, по её мнению, часто будут летать в облаках и не выполнять своих обязанностей как следует.
– Ты хорошо поёшь, – произношу я, стараясь таким образом как-то сгладить обстановку и снять с её плеч этот груз вины.
Она удивлённо смотрит на меня, и я вижу, как ей действительно становится лучше.
– Правда? – Она словно и забывает об извинениях, которые сыпались на меня минуту назад. – Спасибо! Давняя мечта – попробовать себя в роли певицы.
– Хорошая мечта, – отвечаю я, улыбаясь ей. – Кстати, ты первая горничная, с которой я заговорила… Ну, в смысле, непринуждённый разговор, а не просто «Я протёрла пыль в вашей комнате, мисс Норвуд… О, спасибо. Можешь идти» и всё в подобном духе. Это меня раздражает.
Девушка хихикает, затем снимает свою жёлтую перчатку для уборки и протягивает свою руку, произнося:
– Я Моника, кстати. Ты не похожа на ту, что меня уволит или на какую-то злую тётку, поэтому, если ты не возражаешь, я сразу начну неформально.
Протягиваю руку в ответ:
– И правильно делаешь… Моё имя ты и так знаешь, наверное?
– Ага. Каталина.
– Можешь звать меня просто Линой.
– Как скажешь.
Я хочу поинтересоваться у своей новой знакомой, сколько времени она уже у нас работает, но не успеваю, так как мой телефон вдруг завибрировал у меня в кармане.
– Секундочку, – говорю я, доставая смартфон. Смотрю на экран, вижу фото улыбающейся Ирэн и надпись «Рэни» под ней. А чуть ниже кнопки «принять» и «отказать». – Ещё увидимся, Моника. Мне звонит подруга, я должна идти. Была рада познакомиться.
– Взаимно, – весело говорит девушка и машет рукой: – Пока!
Я выхожу из комнаты и вновь спускаюсь вниз. До меня еле доносятся голоса родителей и наших сегодняшних гостей из столовой, и я бегу быстрее, чтобы, не дай бог, не попасться маме на глаза, а то она может и передумать насчёт моей свободы. Вхожу в гостиную, где включён телевизор, закрываю дверь и радуюсь, что горничных здесь нет. Наконец могу принять видеовызов от подруги и плюхнуться на кожаный диван.
– Думала, ты никогда не возьмёшь трубку… – закатывает глаза Ирэн на экране моего телефона.
Я смеюсь и отвечаю:
– Искала укромный уголок, прости.
– Не важно… Угадай, где я сейчас.
– Ну… – Я приближаю телефон к своему лицу и внимательно разглядываю задний фон подруги. Отчётливо вижу мерцающий разноцветный свет и слышу музыку. – Ты где-то на вечеринке? Вновь очередная тусовка, на которую тебя, естественно, пригласили?
– Да! И не «где-то», а дома у Дилана.
Прозвучавшее имя брата, на которого я всё ещё сердита, обжигает мне барабанные перепонки.
– Круто… Я тут страдаю, сижу, выслушивая глупые разговоры взрослых на скучном ужине, а вы там на вечеринках разгуливаете… Ну здорово!
Ирэн смеётся, не скрывая того, что моя ситуация ей действительно кажется смешной.
– Так я тебе поэтому и звоню… – Глаза подруги хитро прищурились. – Давай, поднимай свою красивую задницу и натяни на неё что-нибудь модное. Дилан уже едет за тобой.
Мои глаза тут же приобретают размеры двух спелых арбузов, а рот раскрывается, как дверь в доме, где отовсюду дует сквозняк.
– Ты с ума сошла? Нет… Вы с ума сошли?! Да мои родители ни за что не пустят меня на подобные вечеринки! Ты же знаешь их отношение к подобному.
– Дилану же они разрешали, разве нет?
– Ему ничего не указ. Да и тем более он теперь живёт отдельно и не нуждается в разрешении родителей… А я? Нет уж. Мама точно этого не допустит.
– Всё будет хорошо, детка, – подмигивает Ирэн. – Всё под контролем.
– Но ты…
– Всё! Ничего не желаю слышать! Ты попадёшь на нашу тусовку, я тебе это обещаю. Жди Дилана, а дальше всё пойдёт по нашему с ним плану. А ты, главное, оденься.
Мне ничего не остаётся как просто молчать и сидеть на диване, уставившись взглядом в экран телевизора, по которому вновь показывают всякое дерьмо. Сидеть и ждать прихода брата, хоть я и не особо уверена, что что-то из этого выйдет.