Сегодня мне снова снились кошмары.
Она молча падала в темноту. Не кричала, не звала, не просила о помощи. Я тянул руку, умолял схватиться, но она не двигалась. Только смотрела. Смотрела так, словно я отнял последнее, что было дорого ей в жизни. И падала. Снова и снова. В темноту.
Я открыл глаза, чувствуя себя уставшим ещё до того, как встал с кровати. Жирный паук у самого потолка суетливо пополз прятаться, недовольный, что его впервые заметили. Обычно потолок в этой комнате рассматривал не я, а служанки тактично молчали, чтобы не пришлось заканчивать жаркую ночь ещё и пробежкой за метлой, вот он и прижился. Не до него.
Вирке не возвращалась уже неделю. И я понятия не имел, где искать эту гоблинову дочь! Сначала убеждал себя, что одумается через пару дней. Устроит скандал, побьёт, как принято, посуду, потребует извинений. Я бы ответил тем же, заявил, что она ведёт себя, как ребёнок, накричал бы, может даже замахнулся для виду и с грохотом опустил бы кулак на стол. А потом всё стало бы как прежде. Нашёл бы, с кем забыться. Мало ли падких на смазливые лица служанок? Здесь или во дворце Вальдинга. От последней мысли больно заломило в висках, словно вчерашнее вино купили в придорожной дешёвой таверне, а не достали из погребов де Сол. Я бы уехал. Честное слово, уехал и оставил её в покое. Пусть только вернётся…
– Господин? – Эделина сунула в комнату вечно жующую мордочку.
– Если ты надеялась меня разбудить, то стараешься плохо, – от её блеяния и чуткая кошка бы не поднялась, не то что похмельный пёс.
– Да нет, господин, вам бы отдохнуть. Всю ночь грохотать изволили, небось не выспались.
Я нащупал возле кровати бутылку и с надеждой заглянул в горлышко:
– Эделина, чего тебе надо? – повинная только в том, что опустела раньше времени, бутылка полетела в дверь, разбившись в хэнде17 от служанки.
Та спрятала голову со сбившимися, похожими на рожки волосами, но тут же показалась снова:
– Поосторожнее, сир, а то среди слуг могут пойти слухи.
– Какие же? – я предпринял ещё одну попытку нащупать что-то, что способно унять похмелье.
– Что вы злой, например, – девушка ногой отпихнула осколки подальше, – и пьёте.
– Это не слухи, а чистая правда, – странно, уверен, что с вечера бутылок было больше. Или я оставил их в столовой? Или в комнате Вирке, где вышвырнул в окно её проклятый мозаичный столик?
– Тогда что у вас проблемы… с женщинами! – пригрозила Эделина, опасливо теребя простенькие плетёные браслеты на запястье.
Я аж отвлёкся. Уж в чём в чём, а в мужской состоятельности я успел убедить достаточно женщин северной границы Витании.
– И от кого же, интересно, эти слухи могут пойти? – я угрожающе приподнялся на локтях, но, едва не застонав, опять рухнул на подушки, так что образ безнадёжно испортил.
– От ме-ме… – она запнулась. – Мало ли, – и невинно передёрнула плечиками. А ведь некогда смотрела мне в рот. Как быстро, однако, можно пасть в глазах женщины! Хорошо, что Вирке не видела, как я сходил с ума все эти дни. А Эделина… Без её восхищения я как-нибудь проживу.
– Если тебе не с кем потрепаться, шла бы на кухню, – я натянул одеяло до самой макушки: нет вина – нет беседы. Хорошая служанка озаботилась бы.
– А я туда и шла, – фыркнула девушка и добавила в захлопывающуюся дверь: – Просто тот длинноносый отказывался уйти, пока я не проверю, бодрствуете ли вы.
Я помчался на первый этаж быстрее, чем успел натянуть халат. Эделина лишь вздохнула, рассматривая мой удаляющийся ничем неприкрытый зад, и бойкой козочкой заскакала по делам.
Длинноносый, неприметный, совершенно доброжелательного вида человек внизу оторвался от выковыривания драгоценных камней обрамления семейного портрета и, ничуть не смущаясь, сунул палец в ухо:
– Мог бы и одеться поприличнее. Я не баба, чтоб меня полуголым встречать, – бросил он, с сожалением отступая от картины и выуживая на свет комочек ушной серы, тут же брошенный на пол и затоптанный.
Я пропустил ехидство мимо ушей:
– Новости?
– Тебе прямо тут? Я могу, – неприметный подцепил раму, проверяя, не спрятался ли за ней кто, приподнял ковёр с той же целью и направился к креслу у камина, намереваясь опустить в него зад в перепачканных, надеюсь, землёй штанах.
– Нет. Конечно, нет. Пойдём.
Я торопливо зашагал в сторону кабинета – туда, где точно нет пытливых служанок с их чуткими, как у животных, ушами.
– Удостоишь меня аудиенции? Да в таком виде? Шалун! – пискляво пофлиртовал гость. Я сбился с шага, но решил спустить: просто так Брайс не приходит. Ему есть, чем меня порадовать.
Едва переступив порог, я готов был схватить его за ворот и трясти до тех пор, пока слова не посыпятся из шпиона сухим горохом:
– Ты нашёл её?!
Брайс деловито прошёлся по комнате, обнюхивая своим длинным носом все попадающиеся документы, оставляя следы заляпанных сапог на идеально вычищенном ковре.
– Так нашёл?
Он кивнул. То ли мне, то ли собственным мыслям. Сунул в карман золотой перстень, забытый возле чернильницы: неудобный и туговатый. Я терпеть его не мог, но всё равно почему-то таскал, так что сделал вид, что не заметил.
– Плата вперёд, – с добродушной улыбкой он уселся в кресло хозяина дома и собрался закинуть ноги на стол.
Я с той же улыбкой встал рядом и, проникновенно заглядывая в глаза хитрецу, сжал его плечо так сильно, что Брайс чуть не взвыл:
– Платой станет кольцо, которое ты сейчас сжимаешь своей потной ручонкой. Ты нашёл её?
– Нет, – пискнул горе-шпион и сполз на пол, освобождая место законному владельцу: – Но я нашёл тех, кто её видел.
– Ну?!
– Ай! Плечо-то отпусти! Бо-о-ольно!
Я расслабил пальцы. У парня и правда останутся синяки:
– «Два меча».
– Что это? Поместье?
Шпион злобно захихикал, похлопывая меня по колену:
– Это, друг мой, таверна. Место такое, куда такие, как ты, брезгуют заглядывать, – пояснил он. – Где собираются отбросы и пьянчуги. В трёх днях пути к востоку отсюда. Практически посреди леса, в глухомани между четырьмя мерзкими мелкими деревеньками. Хорошую компанию нашла твоя сестрица, а?
– Довольно, – ещё издевательства выслушивать. И, главное, от кого? – Это точно Вирке?
Брайс подскочил от возмущения: уж он-то своё дело знает!
– Тамошнего хозяина зовут Гверном. Я прямо у него и спрашивал.
– И?
Профессионал своего дело обежал стол с другой стороны и склонился, как бы рассказывая великую тайну, принялся загибать пальцы:
– Я у него спрашиваю, так и так, уважаемый, не видали ли вы здесь новых лиц?
Стоило всё-таки захватить вина. Беседа обещала стать долгой, а голова тяжелела всё сильнее.
– А он мне и отвечает, – продолжал ищейка: – «Здесь каждый день новые лица». Ну я ему: «А симпатичные такие? Благородных манер?».
Я не выдержал и ухмыльнулся. Это Вирке благородных манер? Словно на зло старательным наставникам Карсе Игнис, она по возвращении начала вести себя, как прожившая всю жизнь у свинарника хабалка. Нет, конечно, она прекрасно знала, с кем и как должно разговаривать, но меня показной грубостью раздражала исправно.
– «Благородных не держим», – говорит. А я ему тогда: «Ну а баба такая, черноволосая, худая, возможно, сильно уставшая и плохо соображающая, как держаться?».
– А он? – безнадёжно поторопил я.
– А он: «Черноволосая?» – «Ага»; «Тощая?» – «Именно»; «Растерянная и перепуганная, но наглая?» – «Да!».
Неужели её удастся найти так быстро? Богиня, клянусь, сделаю всё, чтобы больше не напугать! Уеду к Вальдингу, раз уж он так заждался и донимает гонцами, оставлю Ноктис де Сол ей, целиком и полностью, только бы вернуть!
– А он: «Впервые слышу!», – Брайс ударил по стопке писем, рассыпая их ровным слоем и не забывая просматривать печати, и упёр руки в пояс: посмотрите, де, какой молодец!
– И ты с этим ко мне пришёл?! – я убью его. Прямо сейчас размозжу эту крохотную головёнку вот этой вот печаткой!
– Но-но! – предугадал мои намерения болтун, отступая, на всякий случай, подальше. – Если можешь лучше, искал бы сам!
Если бы я мог! Будь хоть малейший шанс уехать из замка незамеченным, меня бы уже давно и след простыл!
– Я плачу тебе за слежку, а не за рассуждения. Когда мне станет скучно, как сестрице, и я захочу неузнанным пройтись среди простого люда, обязательно тебя уведомлю. А пока что в силах заплатить тем, кто выполнит грязную работу, – как можно равнодушнее процедил я, надеясь, что сжатый до хруста подлокотник кресла не заметен собеседнику.
– Так я продолжу? – уточнил ничуть не впечатлённый монологом гость. Я дёрнул подбородком, глядя в сторону. – Ясно, что леди Вирке заглядывала в «Два меча». Это же за… эм… Один… Два золотых подтвердил мой тамошний соглядатай (расходы на тебе). Она направилась в сторону Камней четыре дня назад. Так мне сказали. А теперь деньги.
Я выдвинул ящик стола, переборщив и случайно выкинув его содержимое на ковёр; шпион едва не лопнул при виде вензеля Вальдинга Троннинга на последнем письме, так некстати упавшем у его ног. Король терял терпение. Я хотел отсчитать оговорённую сумму из выуженного мешочка с золотом, но передумал и кинул в жадные ручонки целиком:
– Доплата за молчание. Найди её. Следи. Глаз не спускай! Если что-то случится с Вирке, отвечаешь головой. Все расходы я компенсирую.
Брайс незаметным движением перехватил деньги и спрятал в складках замызганного наряда одним плавным движением, насмешливо поклонился и направился к выходу.
– Если хоть кто-то узнает о задании, я тебя убью, – просто сказал я. Не пригрозил, не напугал. Предупредил. И он прекрасно меня понял.
Какого гоблина её туда понесло? Неужели не могла отсидеться у любого из соседей или проехаться по нашим деревням?! Вирке с распростёртыми объятиями приняли бы в любой семье и тут же забросали просьбами: шутка ли? Свободная ведьма! Вольная сама решать, когда колдовать, а не слушать повеления монарха.
Неужели мысль вернуться ко мне пугала её больше, чем неизвестность и одиночество? Неужели её так пугал я?
– Господин, конюх доложился, что лошади запряжены, – с пропажей Вирке Эделина, видимо, решила, что теперь она моя служанка. Я, не оборачиваясь, поднял руку – показал, что услышал.
– Вам обязательно уезжать, господин?
Богиня, она ещё здесь?
– Дела, – кратко процедил я. Если потяну ещё хоть день, Вальдинг явится ко мне лично. Или того хуже – отправит Рикмаса. И тогда пропажу сестры уже не скрыть.
– А госпожа Вирке скоро вернётся?
Что б я знал!
– Госпожа Вирке – взрослая девочка и вправе гостить у подруг, сколько ей вздумается, не интересуясь мнением лакеев.
Эделина обиженно фыркнула и оставила начищенную обувь у дверей, решив не подходить ближе.
– А вы? – всё-таки уточнила она. До чего же дотошная! Следит за нами, как стражник.
Я не поленился, сходил за сапогами сам.
– Как только разберусь с делами. Эделина, напомни, тебе платят за любопытство или за исполнение приказов?
– Мне платят за чудесный характер и умение терпеть высокородных кобелей, – с достоинством ответила девушка и хлопнула дверью. Нет, определённо в этом доме отродясь не водилось нормальных женщин!
Впрочем, в доме Троннингов, кажется, тоже. Дворец, в мгновение ока превратившийся в тюрьму, встретил меня настолько радушно, что захотелось последовать примеру сестры и скрыться на лошади в неизвестном направлении. Слуги (разумеется, не все, но десяток набрался точно) выстроились в два ряда, словно приветствовали высокородного гостя, а не очередного королевского подхалима, склонили головы без малейших признаков презрения. Просто работа, ничего более. Ни жалости, ни желчи. И кто выглядел радушнее всего, так это вышедший поздороваться лично, презрев все приличия, советник Рикмас. Может, надеялся, что я сразу попытаюсь перерезать ему глотку и можно будет не цацкаться, а отправить строптивца в темницу прямиком от отшлифованных высоких ступеней?
– Лорд де Сол! – он с достоинством, неспешно спустился ко мне, раскрывая тонкие руки будто для дружеских объятий, но в последний момент убирая их за спину.