У Реми было большое будущее. Он был настоящим юным дарованием. Жил Реми в старом фермерском доме во французской деревне, среди зелёных покатых холмов. А ещё у него был редкий и примечательный дар.
Но почему Реми был так несчастлив?
Проблема была в одном: Реми родился крысой. А жизнь у крысы даже в сельской местности Франции была очень трудной. Нужно было много красться. И много красть. И много питаться, но в основном отбросами. Реми от них становилось дурно до тошноты.
Видите ли, у Реми был особый талант – высокоразвитое ощущение вкусов и запахов. Ничто на свете не любил он больше, чем подыскивать особые ингредиенты, придумывать в мечтах свои рецепты, создавать новые сочетания вкусов.
Когда обычная крыса замечала недоеденный «Наполеон» – заплесневелое слоёное пирожное, – она сразу думала: «Еда! Съесть прямо сейчас!» (Уточним, что, когда простая крыса видела гнилую банановую кожуру, она думала ровно то же самое.) Но когда Реми нашёл наполовину съеденный «Наполеон», он остановился. Закрыл глаза, шумно втянул ноздрями нежный запах выпечки, купаясь в сладостной симфонии ароматов. Словно всё это было во сне, он начал различать и называть вслух многочисленные ингредиенты:
– Хм-м… мука, яйца, сахар, ваниль… – Затем, сделав паузу, он добавил: – Ах, и ещё нотка лимона.
Старший брат Реми, Эмиль, был не столь разборчивым, но мог распознать талант, когда его видел, и от своего братца он был в восторге. Но их отец, Джанго, предводитель клана крыс, мог сказать о таланте Реми лишь два слова: «И что?».
Так он и поступал до того случая, как однажды Реми почуял нечто прямо в тот момент, когда Джанго собирался откусить сочный кусочек от яблочного огрызка. Реми унюхал что-то необычное – чересчур необычное. Он бросился к отцу и выбил яблоко из его лап.
– Нет! – воскликнул Реми. – Не ешь это!
– Ч-что ещё такое? – прогремел Джанго.
Реми втянул ноздрями воздух, уловил запах и проследил его до куска брезента в углу двора. Он приподнял полотно. Под ним лежала банка крысиного яда!
Так Джанго внезапно перестал считать талант Реми столь уж бесполезным. И Реми наконец начал радоваться своему дару, пока не узнал, какую работу приготовил для него отец.
Новая работа Реми заключалась в том, чтобы целый день нюхать пищу. Причём не всякую пищу, а испорченную. Изо дня в день кажущаяся бесконечной очередь из крыс выстраивалась перед ним с поднятыми вверх вонючими объедками, которые он должен был обнюхивать. Да, так и есть: Реми стал главным проверяльщиком на яд в своём клане.
Реми принюхивался. Плесневелая корочка хлеба. Осклизлая слива. Кусочек говядины с лёгким зеленоватым оттенком.
– Чисто… Чисто… Чисто…
Крысы двигались дальше. Их объедки складывались в огромную кучу, которая тем же вечером подавалась в качестве ужина.
Реми снова вдыхал запахи. Раздавленная виноградина. Увядший лист салата.
– Чище некуда… Чистёхонько… Само совершенство… – Реми было до одури скучно.
Джанго с гордостью глядел на сына.
– Ну, разве ты не чувствуешь себя лучше, Реми? – спросил он однажды. – Ты занят доблестным делом.
Реми уставился на отца в недоумении.
– Доблестным? – взорвался он наконец. – Папа, мы же воры! А то, что мы крадём, это сплошные помои, признай это!
– Это не кража, если они никому не нужны, – пожал плечами Джанго.
Реми только закатил глаза:
– Так если помои никому не нужны, зачем же мы их крадём?
Джанго развернулся и ушёл.
– Об этом мы больше не спорим! – бросил он через плечо.
Позже этой же ночью на чердаке дома крысы шумно наслаждались помоями… вернее, своим ужином. Все, помимо, разумеется, Реми. У него был свой девиз: «Если ты – то, что ты ешь, то есть следует со вкусом».
Но Джанго думал иначе. У него тоже был девиз, и он обратился с ним к Реми:
– Еда – это топливо. Если станешь избирательным в том, чем заправляешь свой бак, твой двигатель попросту заглохнет. А теперь умолкни и ешь свои объедки.
Но для Реми этот девиз не звучал убедительно:
– Если уж решили, что мы воры, то почему бы не красть качественные продукты с кухни, где ничего не отравлено?
На это Джанго рассердился:
– Во-первых, мы не воры. Во-вторых, держись подальше и от кухни, и от людей. Это опасно.
«Что ж, – решил Реми, – то, что отцу неизвестно, не может ему навредить».