Осенью у муравьёв подмокла пшеница; они её сушили. Голодная стрекоза попросила у них корму. Муравьи сказали:
– Что ж ты летом не собрала корму?
Она сказала:
– Недосуг было: песни пела.
Они засмеялись и говорят:
– Если летом играла, зимой пляши.
Собака шла по дощечке через речку, а в зубах несла мясо. Увидала она себя в воде и подумала, что там другая собака мясо несёт, – она бросила своё мясо и кинулась отнимать у той собаки: того мяса вовсе не было, а своё волною унесло.
И осталась собака ни при чём.
Осёл надел львиную шкуру, и все думали – лев. Побежал народ и скотина. Подул ветер, шкура распахнулась, и стало видно осла. Сбежался народ – исколотили осла.
Охотник поставил у озера сети и накрыл много птиц. Птицы были большие, подняли сеть и улетели с ней. Охотник побежал за птицами. Мужик увидал, что охотник бежит, и говорит:
– И куда бежишь? Разве пешком можно догнать птицу?
Охотник сказал:
– Кабы одна была птица, я бы не догнал, а теперь догоню.
Так и сделалось. Как пришёл вечер, птицы потянули на ночлег, каждая в свою сторону: одна к лесу, другая к болоту, третья в поле; и все с сетью упали на землю, и охотник взял их.
Хозяйка по ночам будила работниц и, как запоют петухи, сажала за дело. Работницам тяжело показалось, и они вздумали убить петуха, чтобы не будил хозяйки. Убили – им стало хуже: хозяйка боялась проспать и ещё раньше стала поднимать работниц.
Лев спал. Мышь пробежала ему по телу. Он проснулся и поймал её. Мышь стала просить, чтобы он пустил её; она сказала:
– Если ты меня пустишь, и я тебе добро сделаю.
Лев засмеялся, что мышь обещает ему добро сделать, и пустил её.
Потом охотники поймали льва и привязали верёвкой к дереву. Мышь услыхала львиный рёв, прибежала, перегрызла верёвку и сказала:
– Помнишь, ты смеялся, не думал, чтобы я могла тебе добро сделать, а теперь видишь – бывает и от мыши добро.
Один человек заказал пряхе тонкие нитки. Пряха спряла тонкие нитки, но человек сказал:
– Нитки не хороши, мне нужны нитки самые тонкие.
Пряха сказала:
– Если тебе эти не тонки, так вот другие, – и она показала на пустое место.
Он сказал, что не видит. Пряха сказала:
– Оттого и не видишь, что очень тонки; я и сама не вижу.
Дурак обрадовался и заказал себе ещё таких ниток, а за эти заплатил деньги.
Муравей спустился к ручью: захотел напиться. Волна захлестнула его и чуть не потопила. Голубка несла ветку; она увидела – муравей тонет, и бросила ему ветку в ручей. Муравей сел на ветку и спасся. Потом охотник расставил сеть на голубку и хотел захлопнуть. Муравей подполз к охотнику и укусил его за ногу; охотник охнул и уронил сеть. Голубка вспорхнула и улетела.
Мальчик стерёг овец и, будто увидав волка, стал звать:
– Помогите, волк! Волк!
Мужики прибежали и видят: неправда.
Как сделал он так и два и три раза, случилось – и вправду набежал волк. Мальчик стал кричать:
– Сюда, сюда скорей, волк!
Мужики подумали, что опять по-всегдашнему обманывает, – не послушали его. Волк видит, бояться нечего: на просторе перерезал всё стадо.
У одного человека были осёл и лошадь. Шли они по дороге; осёл сказал лошади:
– Мне тяжело, не дотащу я всего, возьми с меня хоть немного.
Лошадь не послушалась. Осёл упал от натуги и умер. Хозяин как наложил всё с осла на лошадь, да ещё и шкуру ослиную, лошадь и взвыла:
– Ох, горе мне, бедной, горюшко мне, несчастной! Не хотела я немножко ему подсобить, теперь вот всё тащу да ещё и шкуру.
Галка увидала, что голубей хорошо кормят, – выбелилась и влетела в голубятню. Голуби подумали сперва, что она такой же голубь, и пустили её. Но галка забылась и закричала по-гальчи. Тогда её голуби стали клевать и прогнали. Галка полетела назад к своим, но галки испугались её оттого, что она белая, и тоже прогнали.
Отец приказал сыновьям, чтобы жили в согласии; они не слушались. Вот он велел принесть веник и говорит:
– Сломайте!
Сколько они ни бились, не могли сломать. Тогда отец развязал веник и велел ломать по одному пруту.
Они легко переломали прутья поодиночке.
Отец и говорит:
– Так-то и вы: если в согласии жить будете, никто вас не одолеет; а если будете ссориться да всё врозь – вас всякий легко погубит.
У одного человека был большой дом, а в доме была большая печь; а семья у этого человека была небольшая: только сам да жена. Когда пришла зима, стал человек топить печь и сжёг в один месяц все свои дрова. Нечем стало топить, а холодно. Тогда человек стал ломать двор и топить лесом из разломанного двора. Когда он сжёг весь двор, в доме без защиты стало ещё холоднее, – а топить нечем. Тогда он влез, разломал крышу и стал топить крышей; в доме стало ещё холоднее, а дров нету. Тогда человек стал разбирать потолок из дома, чтобы топить им.
Сосед увидал, как он потолок разворачивает, и говорит ему:
– Что ты, сосед, или с ума сошёл? Зимой потолок раскрываешь! Ты и себя и жену заморозишь!
А человек говорит:
– Нет, брат, я ведь затем и потолок поднимаю, чтобы мне печку топить. У нас печь такая, что чем больше топлю, тем холоднее становится.
Сосед засмеялся и говорит:
– Ну, а как потолок сожжёшь, тогда дом разбирать будешь? Жить негде будет, останется одна печь, да и та остынет.
– Такое моё несчастие, – сказал человек. – У всех соседей дров на всю зиму хватило, а я двор и половину дома сжёг и то недостало.
Сосед сказал:
– Тебе надо только печку переделать.
А человек сказал:
– Знаю я, что ты моему дому и моей печке завидуешь за то, что она больше твоей, затем и не велишь ломать, – и не послушался соседа и сжёг потолок, и сжёг дом и пошёл жить к чужим людям.
Повстречал заяц ежа и говорит:
– Всем бы ты хорош, ёж, только ноги у тебя кривые, заплетаются.
Ёж рассердился и говорит:
– Ты что ж смеёшься; мои кривые ноги скорее твоих прямых бегают. Вот дай только схожу домой, а потом давай побежим наперегонку!
Ёж пошёл домой и говорит жене:
– Я с зайцем поспорил: хотим бежать наперегонку!
Ежова жена и говорит:
– Ты, видно, с ума сошёл! Где тебе с зайцем бежать? У него ноги быстрые, а у тебя кривые и тупые.
А ёж говорит:
– У него ноги быстрые, а у меня ум быстрый. Только ты делай, что я велю. Пойдём в поле.
Вот пришли они на вспаханное поле к зайцу; ёж и говорит жене:
– Спрячься ты на этом конце борозды, а мы с зайцем побежим с другого конца; как он разбежится, я вернусь назад; а как прибежит к твоему концу, ты выходи и скажи: «А я уже давно жду». Он тебя от меня не узнает – подумает, что это я.
Ежова жена спряталась в борозде, а ёж с зайцем побежали с другого конца.
Как заяц разбежался, ёж вернулся назад и спрятался в борозду. Заяц прискакал на другой конец борозды: глядь! – а ежова жена уже там сидит. Она увидала зайца и говорит ему:
– А я уже давно жду!
Заяц не узнал ежову жену от ежа и думает: «Что за чудо! Как это он меня обогнал?»
– Ну, – говорит, – давай ещё раз побежим!
– Давай!
Заяц пустился назад, прибежал на другой конец: глядь! – а ёж уже там, да и говорит:
– Э, брат, ты только теперь, а я уже давно тут.
«Что за чудо! – думает заяц, – уж как я шибко скакал, а всё он обогнал меня».
– Ну, так побежим ещё раз, теперь уж не обгонишь.
– Побежим!
Поскакал заяц, что было духу: глядь! – ёж впереди сидит и дожидается.
И так заяц до тех пор скакал из конца в конец, что из сил выбился.
Заяц покорился и сказал, что вперёд никогда не будет спорить.
У одного человека была корова; она давала каждый день горшок молока. Человек позвал гостей; и чтобы набрать для гостей больше молока, он десять дней не доил коровы. Он думал, что на десятый день корова даст ему десять кувшинов молока.
Но в корове перегорело всё молоко, и она дала меньше молока, чем прежде.
Шли по лесу два товарища, и выскочил на них медведь. Один бросился бежать, влез на дерево и спрятался, а другой остался на дороге. Делать было ему нечего – он упал наземь и притворился мёртвым.
Медведь подошёл к нему и стал нюхать: он и дышать перестал.
Медведь понюхал ему лицо, подумал, что мёртвый, и отошёл.
Когда медведь ушёл, тот слез с дерева и смеётся:
– Ну что, – говорит, – медведь тебе на ухо говорил?
– А он сказал мне, что плохие люди те, которые в опасности от товарищей убегают.
Конюх крал у лошади овёс и продавал, а лошадь каждый день чистил. Лошадь и говорит:
– Если вправду хочешь, чтоб я была хороша, – овёс мой не продавай.
Собака и петух пошли странствовать. Ввечеру петух уснул на дереве, а собака пристроилась у того же дерева, промеж кореньев. Как пришло время, петух запел. Лисица услыхала петуха, прибежала и стала снизу просить, чтобы он сошёл к ней, будто ей хочется оказать почтенье ему за то, что у него голос хорош. Петух сказал:
– Надо прежде разбудить дворника, он спит промеж кореньев. Пусть отопрёт, тогда я сойду.
Лисица стала искать дворника и забрехала. Собака живо вскочила и задушила лисицу.
Шакалы поели всю падаль в лесу, и им не́чего стало есть. Вот старый шакал и придумал, как им прокормиться. Он пошёл к слону и говорит:
– Был у нас царь, да избаловался: приказывал нам делать такие дела, каких нельзя исполнить; хотим мы другого царя выбрать – и послал меня наш народ просить тебя в цари. У нас житьё хорошее: что велишь, всё то будем делать и почитать тебя во всём будем. Пойдём в наше царство.
Слон согласился и пошёл за шакалом. Шакал привёл его в болото. Когда слон завяз, шакал и говорит:
– Теперь приказывай: что велишь, то будем делать.
Слон сказал:
– Я приказываю вытащить меня отсюда.
Шакал рассмеялся и говорит:
– Хватайся хоботом мне за хвост – сейчас вытащу.
Слон говорит:
– Разве можно меня хвостом вытащить?
А шакал и говорит:
– Так зачем же ты приказываешь, чего нельзя сделать? Мы и первого царя за то прогнали, что он приказывал то, чего нельзя делать.
Когда слон издох в болоте, шакалы пришли и съели его.
Обезьяна несла две полные горсти гороху. Выскочила одна горошинка; обезьяна хотела поднять и просыпала двадцать горошинок. Она бросилась поднимать и просыпала все. Тогда она рассердилась, разметала весь горох и убежала.
Голодный волк разыскивал добычу. На краю деревни он услыхал – в избе плачет мальчик, и старуха говорит:
– Не перестанешь плакать, я тебя волку отдам.
Волк не пошёл и стал дожидаться, когда ему отдадут мальчика. Вот пришла ночь; он всё ждёт и слышит – старуха опять приговаривает:
– Не плачь, дитятко; не отдам тебя волку; только приди волк, убьём его.
Волк и подумал: видно, тут говорят одно, а делают другое; и пошёл прочь от деревни.