Нет, ну, ты че? Серьезно, что ли?
Обвязался каким-то взрывчатым веществом и бежишь к деревянному строению, от которого на всю округу воняет какой-то горючей жидкостью! А я, значит, как дурак – за тобой, и там поджарюсь?! Ну и ну! Р-р-р-р-не-Ув, какие тупые существа! Надоела мне эта игра.
– Стоп программа, – сказал я компьютеру, – дверь.
Позади меня открылась дверь на 4-ый уровень звездолета, я вышел с галопалубы, дверь закрылась.
– Сохранить и продолжить программу, – приказал я компьютеру.
Компьютер звездолета, живущий на бесконечной космической энергии Дит, мог поддерживать жизнь миллиона-другого таких миров. Да ему и самому, поди, было не скучно с ними во время долгих перелетов.
А я больше к ним ни за что! Пусть живут, как хотят.
– Никогда, никогда, никогда, – напевал я в душе, отчищая любимой щеточкой хвост от комьев грязи из дурацкого мира.
Нет, ну это ж надо! Себя хотел убить! Они что, не признают разума ни в ком, кроме себя?
А я думал, будет весело побегать за ними по лесу…
Ой, да ладно, Змей с ними.
Сегодня вечером на большой галопалубе вечеринка с танцами. Р-р-р-па-па-па-пам, ти-ри-ти-ла, р-р-р-па-па-па-пам.
Дубрава проснулась поздно ночью от дурного сна и плохой мысли. Чужой плохой мысли. Захотелось встать и закрыть окно на улицу, но страшно было разбудить бабулю. У бабули – чуткий сон, если разбудить, потом до утра не уснет. А неизвестно, может, чужие мысли и приснились. Кроме того, открытое окно – дверь для кота. Кот тоже был старый, как и бабуля. Тоже страдал, иногда, бессонницей и любил ходить на улицу и домой, туда-сюда, всю ночь.
С котом Дубрава знакома всю жизнь. С роду. А сейчас ей – 11 лет, а коту – 78 по человечьим меркам. И, как человек, любил он повспоминать прошлое, и порассказать на тему: «А вот раньше было дело…»
Легли вчера рано, засыпали под сумасшедший стрекот кузнечиков, ничто не предвещало никаких гостей. Но кто-то шел сюда, в стоящий на отшибе деревенский дом. Кто-то, кто знал, что тут, в доме живут: старуха старая и девочка малая. Кто-то, у кого мысли были одна ужаснее другой. Ну, что значит, к примеру, такая мысль: взять дубравины ноги, силой раздвинуть их и делать что-то ужасное там, между ног? А бабулю он планировал, вроде, сильно ударить по голове. А еще, он зарился на их не очень богатый быт. Но для него, ужасного гостя, их вещи и сбережения, кажется, были большой ценностью.
Дубрава, сидя в своей кроватке, завернувшись в одеяло, слушала и слушала ужасные мысли чужака. Было ей страшно, ой, как страшно!
Поселилась Дубрава у бабули сравнительно недавно, когда родители уехали в другую страну, зарабатывать денюжки. Да и до того, Дубрава очень много времени проводила здесь, в деревне. Здесь было хорошо. Никто не вязался, не называл сумасшедшей, не учил, как правильно надо думать. Здесь можно было уйти в поле или лес и разговаривать с животными сколько угодно. И с деревьями.
Раньше, там, где сейчас дорога (ууууу, проклятое место!), дубы стояли. Все свое детство, до пяти лет, Дубрава провела на этих дубах, как птица какая-нибудь. Дубы были столетние, много знали, много видели. Рассказывали столько – слушать, не переслушать.
А однажды, приехала Дубрава с родителями в деревню, а в воздухе – тишина. Не слышно их. Никаких мыслей. Так и поняла, что нету их больше.
Дубраве, что ж, пять лет: сразу в крик, в слезы. Температура потом поднялась такая, что фельдшер, перепугавшись, скорую в деревню вызвал. Долго в больнице лежала, все дубами бредила. Добрая докторица уговаривала: « А что деревья? Это ж просто – дерево. Де-ре-во».
Дубрава лежала, уставившись в потолок и все думала: «Как так? Пришли, убили, а сейчас обзывают?»
Вот из-за таких случаев, за Дубравой водилась недобрая слава
неуравновешенного ребенка.
В школе стало жить еще хуже. Все, кому не лень, учили, как надо думать. А также, говорили о том, что существует, а что – не существует. Телепатии, вот, например, не существует. Хе-хе.
В присутствии многочисленных свидетелей, и с дворовым котом было не поговорить.
Потом, вроде, жить стало легче. Родители уехали, а Дубраву отправили к бабушке. Устроили в местную школу, где детей не много. А главное, тут, в деревне, отстали от нее раз и навсегда: ходи – куда хочешь, разговаривай – с кем хочешь. Просто счастье.
И вот – пожалуйста. Дубрава никогда и не думала, как опасно может быть жить на отшибе, в деревне, где много пожилых людей и мало молодых. Где они с бабулей будут беспомощны перед бродячим злодеем.
– Что ж делать? – думала Дубрава.
Бабка у нее, в принципе, боевая, если сейчас разбудить, да подготовиться…
А что ей сказать? Что к нашему дому целенаправленно идет чужак, который желает нам зла? Поверит ли в это бабуля?
По опыту Дубрава знала, что – нет, не поверит. Дубы, однажды, рассказали ей, где в этой местности клад закопан. Так даже за кладом не пошли, не выкопали. А сейчас, и вовсе, бабуля скажет: «Дурной сон». И будет ворчать, что разбудила.
Мысленно Дубрава осмотрела все окрестности на предмет того, кто может ей помочь в таком деле. От их огорода направо до озерца и леса и от их огорода налево до болота – не было никого, кто мог бы помочь. Ни кабана, ни волка, ни хоть какой бродячей собаки. Домашним собакам она давно уже сообщила о своей проблеме, но они, домашние, были ленивы, трусливы, а большинство еще и привязаны. Впрочем, парочка собак все же прибежала к их дому, но были они низкорослые и чужака сами боялись. Не бойцы.
– Ну, давай, я бабулю разбужу, – предложил кот, – прыгну на нее, она и проснется. Поворчит, встанет, свет включит. Может, свет его отпугнет?
– Не отпугнет, – сказала Дубрава в глубокой задумчивости, как в трансе, – он твердо решил нас убить и ограбить. У него – топор, он и дверь может взломать.
– Не, я все-таки прыгну, ужасти какие, – сказал кот. И прыгнул, сперва на бабулю, потом на пол, потом к Дубраве на кровать, где и затих.
Бабуля проснулась, а Дубрава, наоборот, притворилась спящей.
Гулко залаяли собаки. Да под самым окном.
– Чего вас черти сюда принесли? – спросила бабуля у собак.
Собаки залаяли еще громче, в их голосах был страх.
– Может, какой дикий пес рядом ошивается? – проворчала бабуля, но окно закрыла. Встала, выглянула по очереди изо всех окошек и, кажется, что-то увидела нехорошее, потому что быстро перекрестилась и зашарила впотьмах в дубравиной полке. Видно, искала телефон. Телефон все не находился. Но это было ничего: Дубрава в милицию уже позвонила.
В это время со двора послышался страшный шум: кто-то ломал дверь. Ломал шумно, пьяно, не стесняясь и не боясь. Собаки исходили лаем, но на злодея не кидались. Почему-то они очень боялись его.
– Господи, святые угодники! – взмолилась бабуля. Она уже включила свет и набирала номер деревенского милиционера.
Дубрава бросила притворяться спящей, села в постели, завернувшись в одеяло, и впала в транс.
Дверь, наконец, сломалась. В комнату заглянуло злобное, косматое чудище. От него воняло грязью и перегаром. В руках был топор. Сомнений не было в том, что хозяевам сейчас не поздоровиться. Чудище рыкнуло и шагнуло в комнату. Замахнулось топором.
– Господи! – успела вскрикнуть бабуля.
И, вдруг, чудище, визгнув фальцетом, плашмя упало на пол. Вокруг его ноги обмоталась приличных размеров гадюка.
– Мамонька! – сказала бабуля, плюхаясь на табуретку.
– Спасибо, конечно… – сказал кот, пятясь задом под дубравину кровать. Гадюк он страшно не любил.
– Фух, успела, – сказала гадюка, – это тебе, что? Шуточки? Ляг на живот и доползи до болота! У меня там, между прочим, дети одни остались!
– Я – сейчас! – закричала Дубрава, вскакивая и накидывая халат, – сейчас я.
Обратно на мне поедешь!
Она быстро всунула ноги в резиновые сапоги, подхватила гадюку, перепрыгнула через тело чудища и – была такова.
Темная ночь за окном осветилась фарами – это к дому бабули подъехала милицейская машина.
Вчера Федор впал в депрессию. Вернулся с прогулки, сказал только, что он не виноват, что его подставили и – все. Отвернулся носом к стенке, не разговаривает (со мной, по крайней мере), не ест.
А зря, кстати, не ест. Еда тут отличная. Да и вообще, база наша – последнее слово науки и техники. Расположена она частично на берегу, в пещере, частично – «утоплена» в море. Мы с Федором да Кирилл Васильевич, да Ольга, да мрачный, неразговорчивый Терентий – вот и весь «персонал» базы.
Не верю я, что его «подставили». Выходил он вчера с Кириллом Васильевичем, а Кирилл – замечательный человек. И веселый, и добрый. Тут все такие.
А Федор твердил свое: дескать, он умер, потому что его, Федора, обманули.
Кто умер? Что произошло? – Не отвечает.
Ладно, лично я думаю, что это – какой-то несчастный случай или недоразумение.
С другой стороны, Федор с пустяка в депрессию не впадет.
Сегодня утром я видел, как Федор разговаривал о чем-то с Терентием.
Попытался узнать подробности у Терентия, а в ответ услышал:
– Дурак ты, Егор.
И этот про дурака. Хам. Мало мне Федора. Шепчутся между собой у меня за спиной, а потом дураком обзывают. Знаете что-нибудь, так скажите мне, а не как…
К счастью, за мной зашел Кирилл, и мы отправились с ним на прогулку.
А через некоторое время я, уткнувшись носом в стенку, ни с кем не разговаривая, пытался понять: отчего он умер?!
Мы играли как обычно – никто раньше от этой игры не умирал.
Столько крови вытекло из него, как будто сделали дырку в сосуде с красной жидкостью. И это началось сразу после моего незначительного толчка. Возможно, он был болен. Тяжело болен.
В таком случае, зачем Кирилл Васильевич пригласил его играть с нами? Наверняка не знал, что тот болен. Хотя, как можно этого не знать?
Один из самых логичных ответов: Кирилл изначально замыслил убийство этого человека и использовал меня.
Но ведь этого не может быть, правильно?