Оставалось меньше месяца до родов и месяц до Нового года, Оксана считала оставшиеся дни, и ей казалось, что время течет слишком медленно.
Она поселилась всё в той же квартире, где они с Денисом жили раньше. Здесь ждать мужа из рейса было легче, в каждом уголке просторной и светлой квартиры жили счастливые воспоминания об их безоблачном счастье.
Подруга Ленка её возвращению обрадовалась до безумия, а друзья Костик с Серёгой тут же прибежали жить в соседнюю комнату.
– Оксана, как же хорошо, что ты вернулась! – друзья норовили поцеловать ее в щечку и потрогать живот, раздувшийся уже до немыслимых размеров.
Она пресекала их попытки ненароком погладить животик, но они не обижались и продолжали тараторить:
– И правда – что тебе делать в абсолютно чужом городе, с чужими людьми? Здесь все свои, поможем и поддержим. И Денис будет счастлив, что ты не одна, а в кругу любимых друзей.
Оксана с удовольствием обустраивалась в старой квартире, бывшей свидетельницей их молодежной свадьбы и бесконечного счастья с Денисом. Всё же она оказалась права – ведь здесь, на Сахалине, самые лучшие люди в мире и самые верные друзья.
Таких душевных людей нигде в мире больше нет, и дом её здесь, а не на Урале. Только бы Денис поскорее пришёл с рейса.
Вечером они с Костиком сели пить чай, и Оксана задумчиво спросила у друга:
– Интересно, где сейчас Денис? В каких морях и странах?
– В Сингапуре, наверное, выбирает вам с малышом подарки, – улыбнулся Костик.
В голове у Оксаны возникли картинки загадочного Сингапура, в котором – муж прав абсолютно – она никогда не была, и вряд ли даже когда-нибудь побывает. Интересно, есть ли там море, и какое оно. Хорошо, если не такое холодное, как на Сахалине.
Она ответила Костику, задумчиво глядя вдаль:
– Ну да, хорошо бы, он догадался купить малышу комбинезончик, синенький с красными вставками. Но, вообще-то, без разницы какого цвета, главное, чтобы тёплый был. Сам знаешь, какие у нас зимы.
Внезапно раздался звонок в дверь.
– Я открою, – сказала Оксана. – Ленка, наверное, не может без меня и дня прожить, уже прибежала.
Она вышла в коридор. Дверь почему-то долго не открывалась, заклинило замок.
Оксана уже начала нервничать и собиралась позвать Костика, успевшего уйти в свою комнату и включить громко орущий телевизор, когда после бесплодных попыток дверь, наконец, поддалась и широко распахнулась.
На пороге стоял Сашка Анисимов, лучший друг мужа, и держал в руках какой-то смятый клочок бумаги.
– Что это у тебя? – радостно спросила Оксана. – Привет, извини, забыла поздороваться. Хорошие известия? Денис приедет к Новому году?
– Давай, зайдём в комнату, – сказал Саша, и быстро разулся.
– Ну ладно, как скажешь, – согласилась Оксана, и распахнула дверь в свою комнату, приглашая Сашу войти.
– Ты присядь, Оксана, присядь, – сказал он, пряча от нее глаза.
– Ну ладно, как скажешь. Ты как-то странно себя ведёшь, что это с тобой?
Когда она присела на краешек кресла, Саша молча протянул ей клочок бумаги, и отвернулся в сторону.
Оксана всё читала и читала, и никак не могла понять, что же там написано.
«Ваш муж.… В порту Отару.… Попал в аварию… Ему предстоит несколько операций.… Ампутировали ногу.… Обратитесь за визой в компанию мужа…»
– Саша, что это? – еле слышно спросила Оксана. – Что это за убийственное известие? Расскажи, что это?! Это точно мне?
Ей стало жарко, потом затошнило, потом её начал бить озноб.
Все происходило, как в замедленном страшном сне.
В дверь стучали весёлые Костик с Серёгой, они кричали, что открыли шампанское по случаю прихода в гости друга, и звали их за стол.
Саша вышел, чтобы поговорить с ребятами. За дверью раздавались голоса, а потом наступила тишина.
Через пару минут Саша снова зашёл и начал успокаивать Оксану.
– Оксана, жизнь на этом не заканчивается. Главное, что он жив, а всё остальное можно исправить.
Оксана не слышала его и не воспринимала то, что он говорит.
Она пересела с кресла на диван и уставилась в одну точку за окном. Сидела в полном отупении, отказываясь верить в происходящее.
Казалось, жизнь остановилась. В голове не было ни одной мысли.
Телеграмма поставила большую жирную точку на их счастливом настоящем. И будущего тоже никакого уже не будет.
Костик с Сергеем заходили в комнату, о чём-то спрашивали, но их она тоже не слышала.
Через два часа неподвижного сидения на диване она почувствовала под собой что-то мокрое. Поняла, что это отошли воды. Начались преждевременные роды.
– Костик, вызывай «скорую», – не очень громко сказала Оксана, но он услышал, вошёл в комнату, а потом кинулся в коридор звонить по телефону.
Он всё спрашивал, что положить ей с собой в сумку в родильный дом. Оксана отвечала как автомат:
– Не знаю. Положи что-нибудь. Халат положи. Тапочки положи. Положи что-нибудь. Не знаю.
Боли не было. Наверное, боль придёт позже, когда начнутся схватки.
Первородки и так боятся до ужаса, что будет происходить дальше.
Но Оксана не боялась. Она думала о том, что ничто в мире не может сравниться с её душевной болью, никакая боль не может быть сильнее, чем эта её страшная, нечеловеческая боль.
Бесконечно она задавала вопрос: почему? Почему это произошло сейчас? Почему это произошло с Денисом? Почему это произошло с ней? Почему это произошло с ними?
Роды прошли как в тумане – над ней хлопотали врачи, медсёстры. Кричали:
– Тужься. Тужься сильнее, а то задушишь.
Она старалась, пыхтела и тужилась. И даже не поняла во время страшной мучительной схватки, что ребёнок уже родился.
Поняла только тогда, когда ей шлёпнули розово-красный комочек на живот. Оксана посмотрела на него одурманенным от боли взором.
– Что же мы теперь будем делать, малыш? – тихо прошептала она, приветствуя сына в этом большом, холодном и мрачном мире.
Мир стал мрачным в одночасье, и уже никогда теперь не станет прежним.
Ребёнок, к счастью, родился здоровым. Оксана лежала в послеродовой палате, а друзья к ней всё приходили и приходили. Они как-то просачивались через пост, врачей и медсестёр.
Приносили цветы, конфеты – как будто бы ей после родов делать больше нечего, как только конфеты есть! Апельсины, ананасы и всё то, чего ни ей, ни ребёнку кушать нельзя.
Оксана никак не могла придти в себя и заставить свои мысли переключиться на новорожденного.
Денис был важнее, он был важнее всего на свете.
– Ну, почему, почему я не настояла на том, чтобы он отказался от этого рейса? – спрашивала она себя снова и снова.
Ответа не мог дать никто, наверное, даже сам Господь Бог.
Их с малышом быстро выписали, уже через три дня. Встретили из роддома их Костик с Ленкой, и они вернулись в свою квартиру. Теперь квартира казалась пустой, ведь папа будет с ними не скоро. Или вообще не будет? Что там происходит, в этой далекой стране Японии?
Денис в родильный дом не звонил, от неизвестности Оксана сходила с ума. Не зря люди говорят, что нет ничего страшнее неизвестности.
Дни проходили как в тумане. Она кормила малыша, стирала пелёнки, варила и ела гречневую кашу и никуда не выходила из дома.
Она боялась отойти от телефонного аппарата. Сидела перед ним, дожидаясь звонка, и умоляла безмолвный телефонный аппарат:
– Ну, позвони. Позвони, что тебе стоит? Денис! Позвони!
Неизвестность пугала и заставляла мысли крутиться вокруг пустоты. Наверное, всё же лучше любое горе, чем абсолютная, беспросветная неизвестность. Что там с её мужем? Может быть, его вообще в живых нет? Откуда ей знать, что в этой телеграмме правда написана? Кто знает, что произошло на самом деле?
Позвонила свекровь.
– Как дела? – с напряжением в голосе, все ещё злясь за её внезапный отъезд, спросила она.
– На такой вопрос обычно отвечают «ещё не родила», – подумала про себя Оксана.
Это было зло, но почему она сейчас должна быть доброй?
А вслух сказала:
– Хорошо. Малыш родился здоровым, четыре килограмма, имя ещё не выбрала.
– Очень хорошо, – сухо, бесцветным голосом, сказала свекровь.
– А Вам Денис тоже ещё не звонил? – надеясь хоть на какой-то просвет, с дрожью в голосе спросила Оксана.
– Мы уже знаем. Родителям первым сообщают, нам прислали телеграмму. Но мы за него не волнуемся. Он всё же в Японии, а там хорошие врачи и передовая медицина, – сказала свекровь.
Оксана хмыкнула. Как они могут так говорить? Какая разница, в Японии или на краю света? И какая разница, где какая медицина?
Это же их любимый сын!
И тут вдруг Лидия Анатольевна предложила:
– Давай, я поеду к Денису, а ты с ребёнком будешь сидеть? Ты ведь теперь не одна, тебе малыша нужно грудью кормить.
– Куда поедете? В Японию?! – Оксана не сразу поняла, о чем говорит собеседница.
– Ну, конечно, – быстро ответила свекровь.
– А кто туда едет? Как туда ехать? Кто нас туда звал? Куда? Когда? Может, у вас есть ответы на все вопросы? – еле скрывая нараставшую злость, сказала Оксана.
Пусть считают, что она невоспитанная. Ей всё равно. Может быть, все беды в ее судьбе лишь оттого, что она слишком добрая и воспитанная.
Быстро закончив разговор, она положила трубку на аппарат.
После этого звонка Оксане стало ещё хуже. Зная любовь Дениса к своей маме, вполне может статься, что он выберет маму, чтобы она ухаживала за ним после операции. Она сделает визу и поедет смотреть за своим сыном.
А ей, Оксане, что тогда делать? Медленно сходить здесь с ума, одной, с ребёнком на руках? На Сахалине? Без денег?
– Нужно успокоиться и покормить малыша, – решила она. – Как говорят: война войной, а обед по расписанию.
Малыш вёл себя замечательно, он не капризничал и не плакал, словно бы понимая, что сейчас не время для слёз. Спал он спокойно, ночью проснулся всего один раз, покушал и дальше уснул. Сын своего отца, с крепкой нервной системой.