«Эпоха германской гегемонии» (лат). Есть основания полагать, что в этом случае Россия, пребывавшая в процессе распада государственности, имела все шансы стать фактически германской колонией.
Неудачный ход военных действий и разразившаяся следом в Германии революция вынудила ее власти в ноябре 1918 г. признать поражение и поставить подпись под Версальским (Парижским) мирным договором, положившим конец Великой войне.
Этот рецепт был известен и Гитлеру. «В любой момент я могу найти общий язык с Советской Россией, – заверил фюрер одного из своих ближайших соратников весной 1934 г. – Я могу разделить Польшу в любое удобное для меня время и любым способом» [3, с. 99].
На фундаментальный, независящий от привходящих обстоятельств характер рапалльского союза указывает такой факт: через год после подписания этого соглашения Москва активно вмешивается в ход германской революции, ориентируя коммунистов на вооруженный захват власти и снабжая их оружием, деньгами и подрывной литературой, а также направив им в помощь организаторов политической и боевой деятельности. После поражения революции советско-германские отношения возвращаются в привычную рапалльскую колею, не претерпев особого, как можно было бы ожидать, урона.
Этой теме посвящена гл. 3.
Так называли пограничные Советскому Союзу государства, возникшие, по большей части, на территории бывшей Российской империи после ее распада в 1917 г. Обычно к ним относили Латвию, Литву и Эстонию, часто Польшу, реже Финляндию и еще реже Румынию.
При этом на сентябрьских парламентских выборах 1932 г., даже после пяти лет войны на взаимное уничтожение, СДПГ и КПГ совокупно набрали голосов больше гитлеровской НСДАП. Как только цель привода Гитлера к власти была достигнута, компартиям разрешили вернуться к сотрудничеству с социал-демократией.
Имелось в виду создание региональной системы коллективной безопасности с участием, помимо СССР, Франции, Германии, Польши, Чехословакии, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии.
Из письма Л. М. Кагановича, члена Политбюро и его комиссии по международным делам, Сталину (осень 1931 г.): «… У нас сейчас нет такой обстановки, которая вынуждала бы нас забегать перед Германией, скорее она в нас сейчас больше всего нуждается […] как с точки зрения экономической, так и политической» [10, с. 213]. В 1931 г. это было еще явным преувеличением, но тенденция подмечена верно.
Последним «пролетарским наскоком» на капиталистический мир стала попытка Москвы подрыва внутреннего положения Великобритании руками бастующих английских горняков в 1926 г. Добиться цели не удалось, а последовавший за этим разрыв дипломатических отношений по инициативе Лондона напугал Кремль до полуобморочного состояния. На дальнейших операциях подобного рода ставится жирный крест, тайные агенты всевозможных советских спецслужб и Коминтерна изгоняются (на какое-то время) из полпредств, а последним категорически запрещается вмешиваться во внутренние дела стран пребывания.
Сближение – (фр.)
Международная организация, учрежденная в 1919–1920 гг. в ходе работы Парижской (Версальской) мирной конференции, просуществовала до 1946 г. Официальными целями провозглашались разоружение, предотвращение вооруженных конфликтов, обеспечение коллективной безопасности, мирное урегулирование межгосударственных споров и др.
Впервые идея возрождения франко – русского военно-политического союза была предложена министром иностранных дел Франции Луи Барту в 1933 г. и встретила понимание в Москве.
Стальное кольцо удушения – так в Германии назвали систему ее военно-политического окружения.
Насколько серьезно в Берлине относились к советско-французскому договору видно из такого факта: через четыре года, при подписании в Москве пакта о ненападении, Риббентропа очень волновал вопрос о взаимоисключающем характере обязательств СССР, вытекающих из этих двух документов; ему, однако, посоветовали не волноваться по поводу такого «пустяка».
Имелось в виду предложение о заключении договора о ненападении.
Так грядущая война была названа в статье заместителя наркома иностранных дел В. П. Потемкина, опубликованной в апреле 1939 г. в органе ЦК ВКП (б) журнале «Большевик». Автор, выступивший под псевдонимом «В. Гальянов», писал: «Человечество идет к великим битвам, которые развяжут мировую революцию. […] Конец этой второй войны ознаменуется окончательным разгромом старого, капиталистического мира». Угодив между жерновами, – СССР и европейской социальной революции, предсказывал автор, «в пыль и прах обращены будут остатки капиталистической системы» [138, с. 49–65].
Официозная пропаганда ставит под сомнение подлинность этого высказывания Сталина, ссылаясь на отсутствие (кстати, исключительно по причине закрытости архивов!) «железобетонных» письменных доказательств. Однако имеется множество свидетельств, что нехитрая идея провоцирования «межимпериалистических противоречий» с целью воспользоваться ими «в интересах советской власти» была краеугольным камнем внешнеполитической стратегии Сталина. Вот, к примеру, его телеграмма Кагановичу и Молотову от 2 сентября 1935 г., т. е. отправленная в самый «разгар борьбы» за коллективную безопасность на континенте: «Чем сильнее будет драка между ними (европейскими великими державами. – Авт.), тем лучше для СССР. …Нам выгодно, чтобы драка у них была как можно более длительной, но без скорой победы одной над другой» [37, док. 620, с. 545]. Как видим, 19 августа Сталин просто процитировал сам себя. На этом спор об аутентичности сталинской высказывания, полагаем, можно считать законченным.
Из менее 500 кадровых сотрудников НКИД подверглись репрессиям 5 заместителей наркома, 48 полпредов, 28 глав консульских представительств и 113 других ответственных работников наркомата. «Зная, что при нашей бедности кадрами особенно ценен каждый культурный и опытный дипломат, вы заманили в Москву и уничтожили одного за другим почти всех советских полпредов. Вы разрушили дотла весь аппарат Народного комиссариата иностранных дел», – обличал Сталина в открытом письме к нему старый большевик и дипломат Ф. Ф. Раскольников [142]. С профессиональной дипломатией было покончено; пришло время безраздельного господства кремлевских дилетантов, а на важнейшие дипломатические посты ставятся вчерашние агрономы, инженеры – хладобойщики, редактора заводских многотиражек и т. п. Что касается лично Литвинова, то в 1940 г. Сталин, действительно, планировал его устранение под видом несчастного случая. Стране (и Сталину тоже!) повезло, что убийство не состоялось: когда в 1941 г. судьба СССР повисла на волоске, Литвинов очень пригодился в качестве замнаркома и по совместительству – что еще важнее – посла в США.
По требованию политического руководства страны обеспечение данного условия было положено в основание всей работы Наркомата обороны и генштаба РККА по разработке стратегии в вероятной войне с европейскими великими державами. Пропагандистским отражением этой стратегии стал официально утвержденный лозунг «бить врага на его собственной территории». Об этом см.: гл. 3.
Еще раньше, 12 февраля 1921 г. между Францией и Польшей был заключен договор о взаимопомощи. 17 мая 1939 г. военные министры Франции и Польши подписали соглашение, по которому Франция обязалась начать наступательные действия против Германии в случае ее нападения на Польшу.
Набережная р. Сены в Париже, где находится МИД Франции.
Следует оговориться, что эта резолюция стала известна в результате «утечки», и ее подлинность на сегодняшний день документально не подтверждена ввиду закрытости архивов.
Гаулейтер – руководитель областной партийной организации с широчайшими политическими и административными полномочиями. В разное время их было от 33 до 43 человек.
Это явствует из поведения сторон на переговорах: если англо-французская дипломатия идет навстречу советским предложениям практически по всем спорным вопросам, то Москва продолжает выдвигать новые и все более трудно приемлемые требования.
По этому поводу Гитлер однажды высказался так: «С сентября по май Польша представляет собой одно большое болото, и никакие военные действия там невозможны».
Из беседы Ворошилова с главой французской военной миссии ген. Ж. Думенком 22 августа: «Нам ничего не дает… кроме тяжелых обязанностей – подвести наши войска и драться с общим противником (на западном фронте. – Ред.). Неужели нам нужно выпрашивать, чтобы нам дали право драться с нашим общим врагом!» [22, док. № 591]. Действительно, зачем было его выпрашивать себе в убыток? Это уже какой-то политический мазохизм.
Было заявлено, что для выполнения своих обязательств «СССР сможет направить войска морским путем на территорию Франции и военно-воздушные силы в Чехословакию и Францию, Размеры этой помощи должны быть определены специальным соглашением между заинтересованными государствами. В этих обоих случаях СССР предоставит помощь военно-морскими силами».
После заключения советско-германского пакта такое обращение стало, разумеется, невозможным.
Принцип был выдвинут начальником Польского государства маршалом Ю. Пилсудским и запрещал приглашение иностранных войск на территорию страны.
В результате этих контактов Варшава дозволяла западным участникам трехсторонних переговоров сделать следующее заявление: «Английский и французский штабы уверены, что в случае совместных действий против агрессора сотрудничество между СССР и Польшей в определенных условиях не исключается».
В Варшаве это воспринимали как оскорбление. [22, док 598].
На самом деле, Бухарест был готов к проходу советских войск через румынскую территорию без его формального согласия, т. к. речь шла о помощи союзной ему Чехословакии.
В отличие от политически дорогостоящей советской, «небесная помощь» обходилась Варшаве бесплатно, что могло быть одним из объяснений ее выжидательной позиции. Также имеются сведения, что в Польше рассчитывали на скорое покушение на жизнь фюрера. Его успех кардинальным образом менял ситуацию. Однако было авантюрой поставить судьбу страны на две столь неверные карты.
«образ действий» (лат)
Эта граница относила к СССР всю восточную Польшу, включая не только западную Украину и западную Белоруссию, но также Люблинское (целиком) и Варшавское (частично) воеводства.
К 1914 г. благодаря развитию железнодорожной сети и ряду организационно-технических мероприятий эти сроки были сокращены до 45 дней (90 дней для дальневосточных корпусов).
На деле статус СССР в начавшейся вскоре войне был даже ближе к статусу «невоюющий союзник» Германии, поскольку им не соблюдались требования к поведению нейтральных стран на суше и на море, предъявляемые Гаагскими конвенциями о нейтралитете 1907 г.
Вероятно, Риббентроп говорит о тексте секретного протокола. Степень пренебрежения к формальной стороне вопроса была просто изумительной: когда и в русском, и в немецком текстах уже официально подписанного договора обнаружили орфографические ошибки и пропуск слова, их просто исправили от руки!
Смысл, оправдание существования (фр).
Для сравнения можно напомнить, что позднее, когда первоочередные стратегические задачи сторон уже были решены, потребовались семь месяцев трудных переговоров для того, чтобы договориться об оставлении за СССР занятого его войсками, но «принадлежавшего», согласно пакта-39, Германии, небольшого кусочка пограничной территории в районе литовского г. Сувалки, причем на условиях его выкупа Советским Союзом за значительную сумму золотом.
О «линии Керзона» см. ниже.
Провозглашена британским премьер-министром У. Черчиллем и президентом США Ф. Д. Рузвельтом 14 августа 1941 г. Излагала принципы послевоенного устройства мира. СССР присоединился к Хартии 24 сентября 1941 г.
«Соглашение о восстановлении дипломатических отношений между СССР и правительством Польской Республики в изгнании» – подписано премьер – министром этого правительства В. Сикорским и послом СССР в Великобритании И. М. Майским. Ст. 1 Соглашения гласила: «Правительство СССР признает советско-германские договоры 1939 года касательно территориальных перемен в Польше утратившими силу" [31, с. 200].
«Линия Керзона» – линия советско – польского размежевания, рекомендованная Верховным советом Антанты в декабре 1919 г. Базировалась на принципе нераздельного проживания народа в рамках одного государства. 11 июля 1920 г. линия была предложена британским министром иностранных дел лордом Керзоном советскому и польскому правительствам. В ситуации наступления Красной Армии на Варшаву предложением не воспользовались. Существовавшая в 1939 г. граница была установлена после окончания советско-польской войны мирным договором 1921 г. и оставляла за Польшей западные части Украины и Белоруссии. Через 24 года в Ялте У. Черчилль возобновил предложение Керзона, и на сей раз оно было принято.
Действия Финляндии лета – осени 1941 г. по возвращению территорий, уступленных ею Советскому Союзу по итогам Зимней войны, до границы 1939 г., в Лондоне и Вашингтоне не считали агрессией в силу упомянутого выше принципа непризнания насильственного изменения границ. Подробнее об этом см. Гл. 5.
В морально – политическом отношении сделать это в обозримом будущем не удастся.
Все планы, разрабатывавшиеся германским генеральным штабом в 1935–1939 гг., начиная с первого «Плана Рот», предусматривали нанесение основного удара по Франции, хотя постепенно на место главной политической цели этой войны все больше выдвигалась задача поражения Великобритании. «Проблему Польши нельзя отделить от войны против Запада […] Англия – наш враг, и борьба с ней будет вестись не на жизнь, а на смерть […] Нашей целью есть и будет поставить Англию на колени», – заявил Гитлер на совещании с командованием Вермахта 23 мая 1939 г. [цит. по: 27, с. 520, 522]. Как видим, СССР им даже не упоминался.
Кстати, включенной в 1926 г. в документ по настоянию советской стороны вопреки возражениям немецкой.
Подробнее об этом см. Гл. 7.
Об этом см. ниже.
«Необходимейшим условием для успешного отражения нападения и последующего перехода в наступление была организация стратегической обороны на Западном театре. Однако такой вариант действий, к сожалению, не предусматривался», – отмечает военный историк И. П. Макар [138, с. 5].
См.: наст. работа, гл. 5.
Данное совещание было посвящено разбору итогов советско – финской войны зимы 1939–1940 гг. Приведенное высказывание стало, по всей вероятности, реакцией Сталина на родившуюся тогда в некоторых эмигрантских кругах идею создания на территории Финляндии «русского национального правительства в изгнании» под председательством А. Ф. Керенского.
«Военная тревога» – волна паники, захлестнувшая правящий режим в связи с разрывом Великобританией дипломатических связей с СССР в 1927 г. В ответ с целью внутренней мобилизации проводилась т. н. «Неделя обороны» и сбор средств (по 10 копеек с крестьянского хозяйства) в «Фонд обороны».
С коллективизацией справедливо связывают обострение отношений между крестьянством и коммунистическими властями. Надо, однако, иметь в виду, что в чисто материальном плане революционный эксперимент 1917 г. обошелся крестьянам очень дорого: по расчетам Троцкого, экономя на отмененных властью арендных платежах за землю ее бывшим собственникам 600 млн. золотых рублей в год, они, скажем, в 1927 г. переплатили за приобретаемые ими промышленные товары 2 млрд. рублей вследствие колоссального удорожания цен на них по сравнению с 1913 г. Дебет, таким образом, составил 1,4 млрд золотых рублей. Кремль пытался оспаривать эти цифры, но меньше, чем 500 млн. рублей, и у него не выходило. Т. о., косвенно размер крестьянского обложения по сравнению с дореволюционным временем удвоился как минимум. Так что крестьянство и до коллективизации ощущало себя ограбленным коммунистическим государством и соответственно к нему относилось.
С учетом законодательно установленного для них ограничения избирательных прав.
Заметим при этом, что речь шла исключительно о военно-технической и организационной стороне вопроса и не затрагивала проблему перспектив политической мобилизации населения.
Эта угроза была реальной и отнюдь не сводилась к верхушечному «заговору маршалов». Для ее устранения Сталин уничтожил, помимо самих маршалов, всех командующих войсками военных округов, практически всех командиров дивизий, бригад и корпусов и половину командиров полков. Жертвами этой борьбы за политическую благонадежность командного состава стали его профессиональный уровень и авторитет в войсках, что обнаружилось уже в ходе финской войны.
Эта информация подтверждается показаниями Берия, данными им после ареста.
«Если только за Россию», – поделился своей последней надеждой вождь.
Из выступления К. А. Мерецкова на заседании ГВС Красной Армии: «Мы идем освобождать финнов, они сопротивляются, а мы их должны освобождать» [46, док. № 77].
Уже в сентябре в небе над Мурманском сражались английские летчики 151 авиакрыла.
В приказе по армии от 1 мая 1942 г. Сталин констатировал: «Исчезли благодушие и беспечность в отношении врага, которые имели место среди бойцов в первые месяцы отечественной войны. Зверства, грабежи и насилия, чинимые немецко-фашистскими захватчиками над мирным населением и советскими военнопленными, излечили наших бойцов от этой болезни» [54, c. 52].
Правительству Литвы аналогичная нота не направлялась, т. к. в то время у СССР не было общей границы с этим государством. Однако из текста заявления следует, что оно касалось и ситуации в Литве.
Южная область Латвии, пограничная Литве.
Такой же договор предлагалось заключить и Финляндии, но она отказалась.