Радио молчание - читать онлайн

Алед Ласт в моей постели

Я не люблю пускать людей в свою комнату – боюсь, что они раскроют мои секреты. Например, узнают о моем увлечении фан-артом, посмотрят историю браузера или обнаружат, что я до сих пор сплю с плюшевым мишкой.

Еще меньше я люблю, когда кто-то оказывается в моей кровати. В двенадцать лет подруга осталась у меня с ночевкой, и мне приснился кошмар о «Тамагочи», который разговаривал пугающе низким голосом. Я спросонья ударила подругу по лицу, она расплакалась, и у нее потекла кровь из носа. Отличная метафора для всех моих отношений с друзьями.

И тем не менее тот вечер для Аледа Ласта закончился в моей постели.

Ха-ха.

Но не в том смысле, что вы подумали.

Когда мы с Аледом сошли с поезда – хотя Алед скорее вывалился на перрон – и преодолели каменную лестницу, которая соединяла станцию с нашим городком, он объявил, что его ключи от дома остались у Дэниела Юна. Алед положил их в карман куртки, а куртку надел Дэниел. Так что теперь он не может попасть к себе – маму будить нельзя ни в коем случае, потому что она обещала «оторвать ему голову». Прозвучало это довольно убедительно, и на несколько секунд я даже поверила Аледу. Его мама входила в родительский комитет нашей школы и была довольно грозной женщиной. Я ее откровенно побаивалась и подозревала, что она может играючи раздавить мою самооценку и скормить ее собаке. Впрочем, это было несложно.

Так или иначе, я в шутку спросила Аледа: «Так ты что, хочешь переночевать у меня?» – а он навалился мне на плечо и задумчиво протянул: «Ну…» – и я рассмеялась, словно предвидела подобное развитие событий с того момента, как нашла его на полу в клубе.

Поэтому я просто вздохнула:

– Ладно.

К счастью, Алед сразу отрубился, а я не принадлежала к числу сорокалетних дамочек, которые считают, что мальчики и девочки не могут просто спать в одной кровати.

На пути к моей комнате Алед не сказал ни слова. Когда я вышла из ванной, где переодевалась в пижаму, он уже крепко спал, отвернувшись к стене. Его грудь медленно поднималась и опадала. Я выключила свет.

Следующие два часа я с тоской думала, что нужно было согласиться на предложение Майи и пропустить еще пару шотов. Тогда я бы тоже сразу уснула и не пришлось бы коротать время, играя в телефоне, листая тамблер и разглядывая затылок Аледа, освещенный бледно-синим ночником. В последний раз я делила свою большую двуспальную кровать с Кэрис, когда нам было по пятнадцать лет. Это случилось за несколько дней до того, как она сбежала. Если прищуриться, можно было подумать, что рядом лежит не Алед, а Кэрис. Те же светлые волосы и заостренные эльфийские уши. Но когда я снова открыла глаза, то отчетливо поняла, что это не Кэрис, а Алед. И по какой-то причине это меня успокоило. Не знаю почему.

Аледу не помешало бы постричься. А его свитер – до меня наконец дошло – принадлежал Дэниелу.

Сама знаю

Я проснулась первой, в одиннадцатом часу. Алед за всю ночь даже не пошевелился, поэтому, перед тем как вылезти из-под одеяла, я на всякий случай проверила, жив ли он (жив). Я коротко пробежалась по решениям, принятым прошлой ночью. Все они полностью соответствовали моему представлению о себе как о человеке, легко поддающемся влиянию, который готов пожертвовать своими планами и половиной кровати, чтобы гарантировать безопасность едва знакомых людей, а еще не стесняется задавать неудобные вопросы, чтобы потом глубоко о них сожалеть… В общем-то, не удивительно, что в итоге Алед Ласт оказался у меня в спальне. Типичная Фрэнсис. И что я ему скажу, когда он проснется?

Привет, Алед. Ты в моей постели и, скорее всего, не помнишь почему. Поверь, я не тащила тебя сюда силой. Кстати, о том необычном подкасте, который ты выпускаешь на ютьюбе, – я уже несколько лет схожу по нему с ума.

Я спустилась вниз, чтобы рассказать все маме до того, как она обнаружит в моей комнате Аледа и решит, что ее дочь тайком завела маленького блондинистого бойфренда.

Мама сидела в гостиной в кигуруми[4] -единороге и смотрела «Игру престолов». Когда я вошла и плюхнулась на диван рядом с ней, она оторвалась от экрана.

– Доброе утро. – В руках у мамы была пачка цельнозерновых подушечек для завтрака. Она отправила одну в рот и пристально на меня посмотрела. – Не выспалась?

– Есть немного, – кивнула я, не зная, как ненавязчиво завести разговор об Аледе.

– Повеселилась на дискотеке? – с усмешкой спросила мама. Притворяться, что она совершенно не разбирается в жизни подростков двадцать первого века, ей нравилось ничуть не меньше, чем отпускать саркастичные замечания в разговорах с учителями. – Потусила? Оторвалась?

– Ну да, мы джайвили[5] и все такое, – ответила я и изобразила несколько танцевальных движений.

– Что ж, это замечательно. Глядишь, так и переспишь с кем-нибудь.

Я расхохоталась: сама мысль о том, что я с кем-нибудь «пересплю», казалась абсурдной.

Но потом мама с нарочитой неторопливостью нажала паузу на пульте, отложила подушечки в сторону и посмотрела мне прямо в глаза. Пальцы она сцепила в замок на колене, отчего стала похожей на школьную директрису.

– Кстати говоря. Я тут гадаю: что за очаровательный молодой человек спит у тебя наверху?

Ну хоть придумывать ничего не пришлось.

– Точно, – со смешком кивнула я. – Очаровательный молодой человек.

– Я заглянула к тебе, чтобы забрать вещи в стирку, а там он лежит. – Мама раскинула руки, словно заново переживая случившееся. – Сначала я приняла его за гигантского плюшевого мишку. Или за одну из тех японских подушек с персонажами из мультиков – ты мне показывала в интернете, помнишь?

– Ага… Нет, он настоящий. Настоящий мальчик.

– И он был одет, так что, полагаю, никаких шпили-вили сегодня не случилось.

– Мам, даже когда ты используешь выражение «шпили-вили» в ироничном ключе, мне все равно хочется залить уши суперклеем.

Мама ничего не ответила, я тоже сочла за лучшее помолчать, но тишина, повисшая в гостиной, была нарушена грохотом на втором этаже.

– Это Алед Ласт. Брат-близнец Кэрис.

– Брат твоей подруги? – хмыкнула мама. – Напоминает сюжет романтической комедии.

Забавное замечание, но у меня почему-то пропало желание смеяться, да и мама посерьезнела.

– Что происходит, Фрэнсис? Я думала, ты будешь гулять с друзьями до утра. Бога ради, ты должна была хорошенько отметить конец четверти, перед тем как увязнуть в подготовке к экзаменам.

Глаза мамы наполнились сочувствием. Она всегда считала, что я слишком парюсь из-за учебы. Моя мама была непохожа на «нормальных» родителей и вела себя соответствующе, но, на мой взгляд, именно это делало ее совершенно потрясающей.

– Алед напился, так что мне пришлось отвести его домой. Только он забыл ключи, а его мама просто цербер в юбке, поэтому он заночевал у нас.

– Точно, Кэрол Ласт. – Мама поджала губы и сощурилась, что-то припоминая. – Она всегда пытается заговорить со мной на почте.

В моей комнате снова что-то упало. Мама, нахмурившись, посмотрела вверх.

– Ты же его не покалечила, пока вы сюда добирались?

– Вроде нет, но лучше пойду проверю.

– Правильно, иди и проверь своего мужчину. А то вдруг он пытается сбежать через окно.

– Ладно тебе, мам, мои воздыхатели на такое не способны.

На маминых губах заиграла теплая улыбка, которая всегда заставляла меня думать, что мама знает что-то, о чем я даже не подозреваю. Я поднялась с дивана.

– Не дай ему уйти! – напутствовала меня мама. – Возможно, это твой единственный шанс не стать старой девой!

Я хмыкнула и вспомнила, что хотела еще кое-чем с ней поделиться.

– Мам, ты же помнишь «Город Юниверс»? – спросила я, стоя в дверях гостиной.

– Ну да, – озадаченно кивнула мама, не понимая, почему я вдруг заговорила о подкасте.

– Его записывает Алед.

Только произнеся это вслух, я сообразила, что Алед, возможно, и не вспомнит, как откровенничал со мной накануне. Отлично. Умею я создавать себе проблемы на пустом месте.

– Что? – удивленно моргнула мама. – О чем ты?

– Это он прислал мне сообщение в твиттере. Алед – создатель «Города Юниверс». Я только вчера выяснила.

Мама выжидательно на меня посмотрела.

– Ага, – покачала я головой. – Сама знаю.

Странно

Войдя в комнату, я обнаружила, что Алед сидит на корточках возле моей кровати и сжимает в руке вешалку на манер мачете. Стоило мне открыть дверь, как он резко обернулся. Вид у него был тот еще: глаза огромные, бешеные, волосы после сна торчат во все стороны. Алед выглядел ошарашенным и испуганным. Что ж, ничего удивительного.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы придумать, как начать разговор.

– Ты… собирался обезглавить меня вешалкой для пальто?

Алед моргнул, опустил свое грозное оружие и выпрямился. Страх в его глазах слегка отступил. Я окинула своего ночного гостя быстрым взглядом: естественно, на нем была та же одежда, что и вчера, – бордовый джемпер Дэниела и темно-синие джинсы. Но на абсолютно восхитительные лаймовые кеды с неоновыми фиолетовыми шнурками я обратила внимание только сейчас. Мне сразу захотелось спросить, где Алед их купил.

– О. Фрэнсис Жанвье. – Он опять-таки правильно произнес мою фамилию.

А потом выдохнул и сел на кровать.

Сегодня я смотрела на него совершенно другими глазами. Теперь, когда я знала, что Алед – Создатель и голос Радио Молчания, он стал сам на себя не похож. Я больше не видела в нем безликую тень Дэниела Юна, парня, который с улыбкой соглашается со всем, что ты говоришь, и, если подумать, является самым скучным индивидуумом в известной нам Вселенной.

Алед был Радио Молчанием. Он больше двух лет создавал шоу на ютьюбе. Творил прекрасную, безграничную историю.

Я почувствовала, что сейчас расплачусь от избытка эмоций, как какая-нибудь несдержанная фанатка. Вот только опозориться мне не хватало.

– Боже мой. – В трезвом состоянии Алед снова был тихим, словно не привык к нормальному человеческому общению и ему приходилось прикладывать усилия, чтобы разговаривать вслух. – Я думал, меня похитили.

Он спрятал лицо в ладонях и замер в такой позе. Я неловко переминалась в дверях.

– Ну… извини, – сказала я, сама не зная, за что прошу прощения. – Это была твоя идея. Не то чтобы я силой тебя сюда затащила. Никаких скрытых мотивов у меня не было.

Алед вскинулся, глаза у него снова расширились, и я раздраженно простонала:

– Знаю, знаю, именно так говорят все, у кого есть скрытые мотивы.

– Как-то неудобно. – Губы Аледа изогнулись в намеке на улыбку. – Это ведь я должен просить прощения.

– Согласна, неловко получилось.

– Ты хочешь, чтобы я ушел?

– Ну… – Я запнулась. – Останавливать тебя я не собираюсь. Я же тебя не похищала.

Алед смерил меня долгим взглядом.

– Погоди. Мы же не… мы ведь не переспали?

Это прозвучало так нелепо, что я фыркнула со смеху. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было довольно-таки грубо с моей стороны.

– Нет, не переживай. Все в порядке.

– Хорошо. – Алед опустил глаза. Интересно, о чем он подумал? – Да уж, это было бы реально странно.

В комнате снова повисло молчание. Я должна была сказать что-нибудь о «Городе Юниверс» до того, как Алед уйдет. Сам-то он явно забыл о нашем вчерашнем разговоре. А я была совершенно бездарной лгуньей – и хранить секреты тоже не умела.

Алед наконец отложил в сторону вешалку, которую все это время сжимал в руке.

– У тебя классная комната, – застенчиво сказал он и кивнул на постер «Добро пожаловать в Найт Вэйл». – Мне нравится «Добро пожаловать в Найт Вэйл».

Еще бы он ему не нравился! Подкаст «Добро пожаловать в Найт Вэйл» я обожала почти так же сильно, как «Город Юниверс». Но «Город» все-таки чуточку сильнее – его герои мне были больше по душе.

– Я не знал, что ты увлекаешься такими вещами, – продолжил Алед.

– Ну… – протянула я, не понимая, к чему он клонит. – Да, увлекаюсь.

– Я просто думал, что тебе… ну… нравится учиться и… э-э… ты же староста, так что… вот.

– И то правда. – У меня вырвался неловкий смешок. Вся моя жизнь вращалась вокруг учебы, так что Алед в своих рассуждениях недалеко ушел от истины. – Да, я парюсь из-за оценок, и должность старосты добавляет головной боли, но я собираюсь поступать в Кембридж, поэтому приходится вкалывать.

Пока я говорила, Алед смотрел на меня не моргая и медленно кивал.

– Да, понимаю, – пробормотал он, когда я замолчала, но по всему было видно, что постер «Найт Вэйла» волнует его куда больше, чем мои университетские амбиции. Потом Алед сообразил, что пялиться невежливо, отвел взгляд и сказал: – Прости, мне, наверное, пора.

Он встал и пригладил волосы рукой.

– Я пойду. Вряд ли мы еще увидимся.

– Почему?

– Потому что я заканчиваю школу в этом году.

– О.

– Ага.

Мы уставились друг на друга. Ситуация становилась все более неловкой. Я вспомнила, что на мне пижамные штаны с черепашками-ниндзя.

– Вчера ты сказал, что «Город Юниверс» – твой подкаст, – выпалила я с такой скоростью, что испугалась, что Алед меня не расслышал. Поскольку естественным образом ввернуть это в разговор не получилось, я решила: лучше уж так, чем вообще никак. Просто мой девиз по жизни.

Алед побледнел и отступил на шаг.

– Я сказал тебе… – начал он и оборвал себя на полуслове.

– Не знаю, что ты помнишь о вчерашнем вечере, но я… – Я тоже решила взять паузу перед тем, как выставить себя полной сумасшедшей. – Я очень люблю твое шоу. И слушаю его с момента запуска.

– Что? – с искренним удивлением спросил Алед. – Но это же почти два года…

– Ага, – рассмеялась я. – Как тебе такое?

– Это в самом деле… – сказал он чуть громче. – В самом деле впечатляет.

– Мне правда очень нравится подкаст, и герои – они такие проработанные и достоверные! В особенности Радио. Идея с агендерным персонажем совершенно гениальна. Эпизод, в котором впервые появляется женский голос, я переслушивала, наверное, раз двадцать. Но самые крутые эпизоды – те, где не знаешь, кто говорит: парень или девушка. Я имею в виду, что, по сути, эти голоса ведь не мужские и не женские, верно? У Радио же нет пола. И напарники у него просто шикарные! По-моему, круто, что между ними и Радио нет сексуального напряжения, как в «Докторе Кто», они просто люди, полноценные личности. И здорово, что они не всегда друзья Радио, иногда они даже его враги. Каждая история просто невероятная, невозможно угадать, чем все закончится, и сквозной сюжет тоже на высоте! Я до сих пор не представляю, почему Радио не снимает перчатки, что скрывается в Темно-синей башне, встретит ли он когда-нибудь Вульпеса… И даже не собираюсь спрашивать, что за тайны связаны с Февральской Пятницей, потому что это разрушит всю интригу. В общем… Это потрясающе, и я просто не могу передать, как сильно люблю «Город Юниверс». Честное слово.

На протяжении моей пламенной речи глаза Аледа становились все больше и больше. Где-то посередине он снова сел на кровать. Ближе к концу спрятал пальцы в рукава джемпера. Едва закончив, я тут же пожалела, что открыла рот.

– Я прежде не встречал фанатов «Города Юниверс». – Голос Аледа снова сделался еле слышным. Он вдруг рассмеялся и прикрыл рот рукой, совсем как прошлой ночью. Я не в первый раз задалась вопросом, зачем он это делает.

Я отвела взгляд.

– А еще… – Интересно, сейчас подходящий момент, чтобы сообщить Аледу о том, что я Тулуз – художница, с которой он переписывался в твиттере? Я вдруг живо представила, как вываливаю на Аледа эту новость, он пугается, а я показываю ему все тридцать семь альбомов с эскизами, чем пугаю еще больше, он обзывает меня чудилой, бежит прочь и до конца своих дней старается со мной не пересекаться. Я покачала головой. – Забыла, что хотела сказать.

– Ладно, – кивнул Алед и убрал руку от лица.

– Видел бы ты меня вчера, когда я узнала, что ты – автор подкаста. – Я выдавила из себя смешок, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

Алед улыбнулся, но по глазам было видно, что он нервничает.

– В общем… – Я ковырнула носком пол. – Если хочешь, можешь идти домой. Прости.

– Не извиняйся, – прошептал он.

Довольно сложно не извиняться за то, что извиняешься.

Алед встал, но к двери не пошел. Мне почудилось, он хотел сказать что-то, но не мог подобрать слова.

– Или… Можешь сначала позавтракать. Я не настаиваю, если ты не…

– М-м… Неудобно как-то, – пробормотал Алед и слабо улыбнулся. А я, кажется, впервые поняла, о чем он думает.

– Да ладно. У меня редко бывают гости, так что приятно для разнообразия с кем-нибудь позавтракать! – Только произнеся эти слова, я сообразила, насколько жалко они прозвучали.

– Ну, если ты не против, – наконец согласился Алед.

– Супер.

Он в последний раз окинул взглядом мою комнату, задержавшись на письменном столе, заваленном черновиками и заметками. Затем скользнул глазами по скомканным листам бумаги на полу и повернулся к книжным полкам, где томики классической литературы, которые я планировала прочитать к собеседованию в Кембридже, стояли вперемежку с DVD-дисками, включая полную коллекцию мультфильмов студии «Гибли»[6], которую мама подарила мне на шестнадцатилетие. Наконец Алед посмотрел в окно на собственный дом. Я не знала, за каким из окон находится его комната.

– Я еще никому не рассказывал о «Городе Юниверс». Боялся, что меня сочтут странным.

У меня была сотня вариантов ответа на это признание, но я ограничилась простым:

– Та же история.

Мы замолчали, давая друг другу время переварить услышанное. Я до сих пор не знаю, был ли Алед рад тому, что открылся мне. Иногда мне кажется, все бы сложилось куда лучше, сделай я вид, что ни о чем не догадываюсь. А иногда – что сказать ему правду было самым верным решением в моей жизни.

– Ну так мы… идем завтракать? – спросила я, уже понимая, что наш разговор, начавшийся со случайной встречи и невероятного совпадения, просто так не закончится.

– Конечно, – кивнул Алед. Его голос был по-прежнему тихим и робким, но ответ прозвучал так, словно ему действительно хотелось задержаться и поговорить со мной еще немного.

Мы заработаем миллионы

Алед не стал у нас засиживаться – наверное, догадался, какая эмоциональная буря бушует у меня в душе, и решил не усугублять ситуацию. Но я все равно успела сделать ему тост и даже не слишком докучала вопросами, хотя они буквально жгли мне язык. Спросив, кто еще знает, что он стоит за «Городом Юниверс» (только Дэниел), и почему он занялся подкастом (от скуки), и как он проделывает все эти штуки с голосами (специальная программа), я поняла, что пора взять себя в руки и успокоиться. Так что я приготовила хлопья с молоком и села за стол напротив Аледа. Хотя лето еще не наступило – на дворе стоял май, – яркое солнце светило через кухонное окно мне в глаза.

Мы болтали обо всяких обычных вещах вроде школы, каникул и подготовки к экзаменам. Оказалось, что мы оба успели сдать искусство, но у Аледа впереди маячили английская литература, история и математика, а у меня – английская литература, история и политология. Аледу все прочили высшие баллы, что неудивительно, ведь он собирался поступать в один из топовых университетов. Сам Алед признался, что почему-то не переживает за результаты экзаменов. Я переживала так сильно, что у меня волосы лезли клочьями, но сочла за лучшее об этом умолчать.

Когда Алед тихо поинтересовался, нет ли у нас дома обезболивающих, я наконец обратила внимание, что глаза у него красные и слезятся, а к тосту он почти не притронулся. Я навсегда запомнила Аледа таким, каким он был в тот день у нас на кухне. Из-за солнца казалось, что волосы и кожа у него почти одного цвета.

– Ты часто тусишь? – спросила я, протягивая Аледу парацетамол и стакан воды.

– Нет. – У него вырвался смешок. – Если честно, я не фанат такого времяпрепровождения. Наверное, меня можно назвать лузером.

– Я тоже не люблю тусить, – призналась я. – Вчера я в первый раз пошла в клуб. И там воняло потом куда сильнее, чем я ожидала.

Алед снова засмеялся, прикрыв рот рукой.

– Точно, отвратительное местечко.

– Там стены были мокрые!

– Да!

– Лучше бы они водяную горку устроили. Уверена, клуб бы от этого только выиграл. – Я изобразила рукой, как лечу зигзагами по водяной горке. – Пьяный спуск. Я бы за такое заплатила.

Почему я это сказала? Я почти ждала, что прочитаю во взгляде Аледа недоуменное «Фрэнсис, о чем ты говоришь?», – но не дождалась.

– А я бы заплатил за пьяный надувной замок, – вдруг заявил Алед. – Почему бы не открыть в клубе зал с батутом вместо пола?

– Или устроить там детский игровой центр.

– Ты бывала в Monkey Bizz?[7]

– А то!

– Помнишь, там в дальней части есть качели из покрышек, с которых можно спрыгнуть прямо в бассейн с шариками? Я бы покачался!

– О да! Слушай, нам нужно открыть клуб с такими аттракционами. Мы заработаем миллионы!

– Если не больше.

После этого Алед наконец занялся тостом, а я – своими хлопьями. Мы молчали, но вся неловкость куда-то испарилась.

Когда Алед уже стоял в дверях, я спросила:

– Где ты купил такие кеды? Они потрясающие.

Алед посмотрел на меня так, будто я сообщила ему, что он выиграл в лотерею.

– На ASOS.

– О, круто.

– Только они… – Он запнулся, словно застеснялся того, что собирался сказать. – Знаю, выглядят странно. Я нашел их в разделе женской обуви.

Я бросила взгляд на его ноги.

– Да? Но они не похожи на женские кеды. И на мужские тоже. Это просто кеды. – Я подняла глаза и улыбнулась, не зная, что еще сказать. Алед смотрел на меня с абсолютно непроницаемым лицом. – У меня есть пальто от Topman[8]. И поверь мне на слово, за лучшими рождественскими свитерами нужно идти в мужской отдел Primark.

Алед Ласт снова натянул рукава на пальцы.

– Спасибо за все, что ты сказала о «Городе Юниверс», – пробормотал он, избегая встречаться со мной взглядом. – Это… очень много для меня значит.

Вот он – подходящий момент, чтобы все ему рассказать.

Сообщить, что я – та художница, которой он писал в твиттере.

Но я его не знала. Не представляла, как он отреагирует. Да, Алед был создателем «Города Юниверс», что делало его самым крутым человеком на свете, но из этого не следовало, что я могла ему доверять.

– Без проблем, – кивнула я.

Когда Алед, махнув мне на прощание, пошел по нашей подъездной дорожке к своему дому, я вдруг поняла, что за одно сегодняшнее утро общалась с ним больше, чем с кем-либо из сверстников за последние несколько недель. И подумала, что мы могли бы стать друзьями. Хотя это было бы странно.

Вернувшись в комнату, я заметила выглядывающий из-под кровати уголок альбома. Если бы он только знал. Затем мои мысли невольно обратились к Кэрис. Стоит ли упоминать о ней? Ведь Алед знает, что мы были подругами. В конце концов, он же ездил с нами в одном поезде.

А вот о том, что я – та художница, которую он хочет привлечь в свой проект, упомянуть определенно стоило. Я чувствовала, что, если затяну с признанием, Алед меня возненавидит. А мне этого совершенно не хотелось. Из вранья ничего хорошего не выходит. Уж теперь-то я в этом убедилась.

Сила

Кэрис никогда не лгала. Впрочем, правду она тоже не говорила, что было куда хуже. Только я это поняла, когда Кэрис уже пропала.

В поезде именно она всегда задавала тон нашим разговорам: рассказывала о ссорах с матерью, о школьных друзьях и учителях, об ужасных эссе, которые написала, и экзаменах, которые провалила. О том, как сбегала на вечеринки и напивалась, обо всех сплетнях, которые ходили в ее классе. Кэрис воплощала в себе все, чего я была лишена: драму, эмоции, интриги, силу. Я по сравнению с ней была пустым местом. Со мной никогда ничего не происходило.

Но за все время, что мы были знакомы, Кэрис ни разу не сказала мне всей правды. А я, завороженная ее блеском, невероятными историями и платиновыми волосами, ничего не замечала. И не находила странным, что они с Аледом ездят в разных вагонах, а после уроков на перроне он держится в двадцати метрах позади нас. Они никогда не разговаривали, не садились вместе, но я не спрашивала почему. Меня это ничуть не заботило.

Я была ослеплена – и поплатилась за это. После чего пообещала себе, что такое больше не повторится.

Онлайн

Мы с мамой смотрели «Пятый элемент» и ели пиццу, когда мой телефон зажужжал: пришло сообщение в фейсбуке. Я думала, что написала какая-нибудь подруга, и чуть не подавилась корочкой от пиццы, когда увидела имя на экране.

Мы оба еще повисели онлайн: я не хотела вот так обрывать разговор и чувствовала, что Аледу тоже есть что сказать, но в итоге никто ничего не написал. Наконец я закрыла фейсбук и попыталась сосредоточиться на фильме, хотя все мои мысли были об Аледе.

Покадровая анимация

На следующий день было воскресенье, и я занялась подготовкой к экзаменам. Письмо от Радио Молчания – то есть от Аледа – застало меня посреди вопроса про дифференциальные уравнения.

Этим абзацем письмо не ограничилось: Алед рассказал о своих идеях, например о повторяющихся пиксельных гифках, которые он видел у меня в блоге, покадровой анимации на белом фоне и новом логотипе для «Города Юниверс» – если я не посчитаю, что это слишком большая ответственность. Он еще раз уточнил, уверена ли я в своем решении, потому что он не может подвести подписчиков: если я подпишусь на это, то должна буду работать. И мне понадобится веская причина, чтобы выйти из проекта.

К горлу подкатила тошнота.

Я положила телефон на тетрадь с ответами по математике. На секунду буквы из письма и цифры на бумаге слились воедино.

Нужно было сказать Аледу, что Тулуз – это я.

Если я не хотела потерять еще одного друга.

#Особеннаяснежинка

К вечеру понедельника у меня созрел план.

Для начала я спрошу Аледа про кеды. А потом как-нибудь невзначай упомяну подкаст, по которому уже два года схожу с ума, и признаюсь, что я – та самая художница Тулуз, рисующая фан-арт.

Правда, я не представляла, как именно это сделаю.

Но верила, что все получится.

В конце концов, я прекрасно умею нести чушь.

Сама не знаю, как так вышло, но мы переписывались в фейсбуке до десяти вечера – и я напрочь забыла, зачем затеяла этот разговор. А потом вспомнила в три часа ночи, запаниковала и в итоге еще два часа пролежала без сна.

Как-то неудобно

– Ты дура, – без обиняков заявила мама, когда в среду я в красках описала ей ситуацию. – Не в том смысле, что у тебя мозгов не хватает, а в смысле наивная дурочка, которая умудряется на ровном месте создавать себе трудности и не может с ними разобраться из-за собственной несуразности.

– Ты сейчас одним предложением описала всю мою жизнь. – Я лежала на ковре в гостиной и разбиралась с последним вопросом по математике, пока мама, сидя по-турецки на диване, пересматривала «Как я встретил вашу маму» с чашкой чая в руках.

– Ты же понимаешь, что нужно просто ему об этом сказать?

– Боюсь, фейсбук не самое подходящее место для таких признаний.

– Тогда иди к нему домой. Он живет через дорогу.

– Это будет выглядеть странно. В наши дни никто не заваливается в гости без предупреждения.

– Тогда напиши и предупреди, что зайдешь к нему, чтобы рассказать кое-что важное.

– Звучит так, будто я собираюсь признаться ему в любви.

Мама тяжело вздохнула.

– Сдаюсь. Поступай как хочешь. Ты сама жаловалась, что работа над иллюстрациями будет отвлекать тебя от подготовки к экзаменам. Но я решила, что для тебя это важно.

– Так и есть! – вскинулась я.

– Но ты его едва знаешь! Так почему тебя это так беспокоит?

– В понедельник мы с ним переписывались несколько часов. Как-то неудобно сейчас поднимать эту тему.

– Но такова жизнь.

Я перевернулась, чтобы посмотреть маме в глаза.

– Мне кажется, мы с ним могли бы подружиться. Но я не хочу все испортить.

– Ох, милая, – с сочувствием посмотрела на меня мама. – У тебя же много друзей.

– Но им нравится только Школьная Фрэнсис. Настоящую они даже не знают.

Логарифмы

То, что я всегда сдавала экзамены на «отлично», не мешало мне каждый раз умирать от страха. Понимаю, такое поведение выглядит нормальным, но поверьте, это не дело, когда вы чуть ли не в истерике бьетесь из-за экспоненциальной функции и логарифмов. А я была близка к этому, потому что так звучал один из вопросов по математике, которого почему-то не нашлось в моих конспектах, а от учебника не было никакого толку.

Стоит ли говорить, что ни логарифмы, ни эта функция мне в жизни ни разу не пригодились? И тем не менее в половине одиннадцатого вечера накануне экзамена мы с мамой сидели в гостиной, пол которой ровным слоем покрывали мои учебники и конспекты. Мама, вооружившись ноутбуком, судорожно просматривала сайты в поисках вменяемого объяснения, что такое логарифмы. А я уже в третий раз за вечер изо всех сил старалась не заплакать.

При мысли о том, что я провалюсь только потому, что физически не смогла найти ответ на экзаменационный билет, мне хотелось заколоть себя кухонным ножом.

– А ты не можешь попросить кого-нибудь разобрать с тобой эту тему? – поинтересовалась мама, продолжая терзать гугл. – Подруге, например, позвонить?

На уроки математики со мной ходила Майя, но ее оценки оставляли желать лучшего. Вряд ли она смогла бы чем-нибудь помочь. Да и если бы могла, я бы вряд ли ей написала. Мы с ней обменивались сообщениями только в групповых чатах.

– Нет, – коротко ответила я.

Мама нахмурилась и опустила крышку ноутбука.

– Милая, иди-ка ты спать, – ласково предложила она. – Если изведешь себя перед экзаменом, будет только хуже.

Я не знала, что сказать, потому что спать совершенно не хотела.

– Боюсь, тут уж ничего не поделать. Ты не виновата, – продолжала мама.

– Знаю.

Мне в самом деле ничего не оставалось, кроме как уйти к себе.

Я легла в кровать.

И расплакалась.

Честно говоря, жалкое было зрелище. И я была жалкой. Впрочем, ничего удивительного.

Зато это объясняло, почему я сделала то, что сделала.

Я снова написала Аледу.

Едва открыв дверь – на часах была ровно половина первого, и до экзамена по математике оставалось всего ничего, – я тут же заключила Аледа в объятия.

И не почувствовала ни капли неловкости, хотя Алед слегка опешил и даже отшатнулся – видимо, не ожидал, что его так тепло встретят.

– Привет, – сказала я, разжимая руки.

– Привет, – ответил он почти шепотом и смущенно откашлялся. Алед был одет в худи Когтеврана, серые пижамные шорты, теплые носки для сна и те самые лаймовые кеды, а в руках держал папку на кольцах. – Э-э… Прости, что я в таком виде.

Я выразительно ткнула пальцем в свой халат, из-под которого выглядывали полосатая футболка и легинсы с Мстителями.

– Кто я такая, чтобы тебя судить? Будь моя воля, я бы всю жизнь ходила в пижаме.

Пропустив Аледа в дом, я закрыла дверь. Он потоптался в прихожей, потом оглянулся и посмотрел на меня.

– А как мама отнеслась к тому, что ты ушел из дома посреди ночи? – спросила я.

– Возможно, я вылез в окно, и она ни о чем не знает.

– Как банально, – хмыкнула я.

Алед улыбнулся.

– Ну что… Конспекты? – Он протянул мне папку. – Я принес свои записи с прошлого года.

– Я думала, ты их сжег или что-то вроде того.

– Я слишком много сил на них потратил, чтобы сжечь.

Следующий час мы провели в гостиной. Мама приготовила нам горячий шоколад, пока Алед тихим голосом рассказывал мне о логарифмах и функциях, о том, какие вопросы могут еще возникнуть и как на них отвечать.

Для стеснительного парня у него был поразительный талант объяснять сложные предметы. Алед разбирал тему шаг за шагом и переходил к следующему пункту, только убедившись, что мы проработали примеры заданий к предыдущему. Я бы на его месте тараторила без передышки, пока не упала замертво, поэтому меня такой подход к делу глубоко впечатлил.

И когда мы закончили, я почувствовала, что все будет хорошо.

– Ты буквально спас мне жизнь, – сказала я, провожая Аледа к выходу.

Он выглядел слегка уставшим, и глаза у него немного слезились.

– Ты преувеличиваешь, – сказал он со смешком и убрал прядь волос за ухо. – Но надеюсь, я сумел помочь.

Я едва не выпалила, что он сделал даже больше, но сдержалась – не хотела его смущать.

Только стоя у двери, я поняла, на что Алед ради меня пошел. Встал посреди ночи, прямо в пижаме вылез в окно и час разбирал со мной тему по математике. А ведь мы до этого всего раз толком общались. Зачем кому-нибудь жертвовать сном и своим временем ради практически чужого человека? Тем более ради меня?

– Я должна тебе кое-что сказать, – пробормотала я, собравшись с духом. – Только боюсь.

Алед слегка побледнел.

– Что сказать? – нервно спросил он.

Я глубоко вздохнула.

– Я – Тулуз. Тулуз из твиттера и тамблера. Художница, которой ты писал по поводу фан-арта.

Повисла долгая пауза.

– Это же неправда? – наконец нарушил молчание Алед. – Ты ведь шутишь? Тебя Дэн, то есть Дэниел, подговорил?

– Нет, я… Понимаю, это звучит как полный бред, но я не знаю, как еще объяснить. Когда ты сказал, что «Город Юниверс» – твой подкаст, я… Я чуть с ума не сошла от радости. Я сразу собиралась во всем признаться, но понятия не имела, как ты отреагируешь. И мне не хотелось, чтобы ты меня возненавидел.

– То есть все это из-за того, что я создал «Город Юниверс», – перебил меня Алед. – Твой любимый подкаст на ютьюбе.

– Ага.

– Ну… Ладно. – Он опустил глаза, словно вдруг страшно заинтересовался своими носками. Вид у него сделался понурый. А потом спросил едва слышно: – Получается… Ты просто притворялась, что тебе со мной интересно? В смысле… Ты только поэтому помогла мне добраться до дома?.. И про джемпер с бургерами и все остальное специально придумала?.. И с математикой попросила помочь… Все это ради того, чтобы подружиться с создателем любимого подкаста и… ну, не знаю… получить доступ к спойлерам или?..

– Что? Нет! – Я замотала головой. – Клянусь, я ни о чем тебе не врала.

– Тогда я не понимаю, почему ты со мной общалась, – сказал он. И добавил: – Я же ничего из себя не представляю.

А я одновременно с ним выпалила:

– Потому что ты классный.

Мы посмотрели друг на друга, Алед тихо рассмеялся и покачал головой.

– Странно все это.

– Точно…

– Просто трудно поверить, что все вот так совпало. Как такое могло случиться? Мы живем друг напротив друга. У нас схожие вкусы в одежде.

Я кивнула.

– Ты староста в старшей школе, но при этом рисуешь фан-арт, – продолжил перечислять он. Я снова кивнула и подавила желание извиниться. – Кроме меня никто об этом не знает? – спросил Алед.

Я кивнула в третий раз. В эту секунду Алед понимал меня, как никто другой. Кажется, он почувствовал то же самое.

– Ладно, – сказал он наконец и наклонился, чтобы обуться.

Я смотрела, как он зашнуровывает кеды.

– Если ты не хочешь, чтобы я этим занималась, я не буду, – тихо проговорила я. – Если тебе неудобно или…

Алед одернул рукава.

– О чем ты говоришь? – нахмурился он.

– Если ты не хочешь, чтобы я работала над иллюстрациями к «Городу Юниверс»… Мы можем просто больше не встречаться, а ты выберешь кого-нибудь, кого не знаешь. Я не против.

Глаза Аледа расширились.

– Но я не хочу, чтобы мы больше не встречались. – Он тряхнул головой. – И буду только рад, если ты займешься иллюстрациями.

И я поверила ему. Поверила всем сердцем, что он правда этого хочет.

– Точно? – на всякий случай спросила я. – Честное слово, я не буду возражать, если ты…

– Точно! – перебил меня Алед.

Я честно попыталась сдержать довольную ухмылку, но у меня ничего не получилось.

– Тогда ладно.

Алед кивнул, наши взгляды снова встретились, и мне почудилось, что он собирается сказать что-то еще. Но он открыл дверь. Правда, уже переступив через порог, Алед все-таки обернулся.

– Я напишу тебе завтра.

– Хорошо!

– И удачи на экзамене. – Он махнул мне и ушел. А я закрыла дверь, развернулась – и обнаружила, что мама стоит в прихожей и внимательно на меня смотрит.

– Отлично сработано, – коротко улыбнулась она.

– Что? – переспросила я, мысленно заново проигрывая разговор у порога на случай, если все забуду.

– Ты ему рассказала.

– Ага.

– И он тебя не возненавидел.

– Нет.

– С тобой все в порядке? – спросила мама. Я поймала себя на том, что все это время стояла неподвижно.

– Просто… – Я мотнула головой. – Я понятия не имею, о чем он думает. Где-то девяносто девять процентов времени.

– Видимо, такой уж он человек.

– Какой?

– Который взвешивает каждое слово. – Мама сложила руки на груди. – И ничего не скажет, пока ты не спросишь.

– М-м.

– Он тебе нравится?

Я моргнула, не уверенная, что правильно поняла вопрос.

– Ну да, это же очевидно.

– Нет, я в смысле, он тебе нравится?

– О! – Я снова моргнула. – Как-то не думала об этом.

Зато теперь появился повод подумать. И, поразмыслив, я пришла к выводу, что в этом смысле Алед мне совсем не нравился. Но это не имело значения.

– Нет, – сказала я маме. – И это к делу не относится.

– К какому делу? – слегка нахмурилась мама.

– Не знаю, просто не относится. – Я прошла мимо нее и начала подниматься по лестнице. – И вообще, что за странные вопросы.

Прежде чем мы продолжим

После памятного разговора в прихожей мы какое-то время не виделись, зато активно переписывались в фейсбуке. Робкие «как дела?» быстро сменились яростными обсуждениями разных телешоу, и хотя мы с Аледом всего два раза зависали вместе, это не мешало нам общаться как друзьям. Друзьям, которые не знают друг о друге почти ничего – кроме самых важных секретов.

Я просто хотела расставить все точки над i, прежде чем мы продолжим.

Вы, наверное, думаете, что мы с Аледом Ластом влюбимся и все такое. Потому что он мальчик, а я девочка.

Предупреждаю сразу: нет, этого не случится.

Вот и все.

Мы уже там

Единственный человек, в которого я была влюблена, – это Кэрис Ласт. Ну, если не считать людей, с которыми я в реальной жизни незнакома: Себастиана Стэна, Натали Дормер, Алфи Энока, Кристен Стюарт и т. д. Впрочем, едва ли Кэрис была более достижимой, чем они.

Думаю, главная причина, почему я в нее влюбилась, заключается в том, что она была красивой. На втором месте – тот факт, что она была единственной квир-персоной из всех, кого я знала.

Чем больше я об этом думаю, тем глупее себя чувствую.

– Так вот, болтаю я с этой девчонкой из Академии, к слову, нереально симпатичной, и… погоди-ка. – Кэрис замолчала и уставилась на меня. Это случилось через два месяца после того, как мы начали ездить в одном вагоне. Я каждый раз ужасно нервничала: Кэрис была на редкость прямолинейной, а я боялась ляпнуть какую-нибудь глупость. – Ты ведь в курсе, что я лесбиянка?

Нет, это оказалось для меня полной неожиданностью.

Видимо, изумление отразилось на моем лице, потому что Кэрис вскинула брови:

– Я думала, все знают. – Она облокотилась на столик между нами и подперла ладонью подбородок. – Забавно.

– Я раньше не встречала геев, лесбиянок или бисексуалов, – сказала я и едва не добавила «кроме себя», но в последний момент сдержалась.

– Думаю, встречала. Просто не знала, кто они.

Кэрис заявила это с таким видом, будто была лично знакома со всеми людьми на планете. Потом она взъерошила свою густую челку и проговорила нарочито жутким голосом:

– Мы уже здесь!

Я рассмеялась, не найдясь с ответом. А Кэрис как ни в чем не бывало продолжила рассказывать о девочке из Академии и о том, что ей всегда казалось, будто в Академии учатся в основном гомофобы, потому что это смешанная школа, в отличие от нашей. Но я ее почти не слушала – пыталась переварить то, что сейчас узнала. Мне потребовалось время, чтобы разобраться со своими чувствами: я поняла, что в первую секунду ощутила неподдельную зависть. Кэрис приобретала жизненный опыт, а я свой подростковый период тратила на то, чтобы каждый день до полуночи делать домашку.

Я ненавидела Кэрис за то, что у нее все разложено по полочкам, – и восхищалась ее совершенством.

Я влюблялась в Кэрис Ласт и ничего не могла с этим поделать.

Но целовать ее не стоило.

Я знала, что не стоило, но это меня не остановило. Два года назад одним летним вечером я поцеловала Кэрис – и все испортила.

Дэниел Юн

Утром перед экзаменом по истории случилось кое-что поразительное.

Дэниел Юн решил поговорить со мной.

Он нашел меня в самой большой аудитории старшей школы, которая претенциозно именовалась «Независимым образовательным центром», хотя, по сути, являлась всего лишь комнатой отдыха. Я сидела там и просматривала интеллект-карты, которые подготовила неделей ранее. Запомнить, какие последствия повлекло за собой принятие доктрины Трумэна и плана Маршалла, – задача не из легких, тем более в 8:20 утра. Дэниел протолкался ко мне через ряды старшеклассников, в панике доучивающих что-то в последний момент.

Он в самом деле мнил себя королем школы, хотя по статусу мы с ним были равны, а еще регулярно ввязывался в длинные дискуссии о капитализме в фейсбуке. Я честно не понимала, как Алед Ласт, такой мягкий и добрый, может дружить с этим самодовольным придурком.

– Фрэнсис. – Дэниел остановился возле меня, заставив оторваться от интеллект-карт.

– Дэниел. – Я посмотрела на него с подозрением.

Он оперся рукой о стол, сдвинув в сторону мои заметки.

– Ты случайно в последнее время не говорила с Аледом? – спросил он, ероша волосы.

Такого вопроса я не ожидала, поэтому тупо повторила:

– Не говорила ли я с Аледом в последнее время?

Дэниел выразительно поднял брови.

– Ну, мы иногда переписываемся в фейсбуке, – не стала отрицать я. – И на прошлой неделе он помог мне с математикой.

Я лишь слегка покривила душой, потому что «иногда» означало «каждый день», а «помог мне с математикой» – пришел ко мне домой посреди ночи прямо в пижаме и просидел там целый час.

– Понятно, – кивнул Дэниел и опустил глаза. Уходить он не собирался. Я выжидательно на него посмотрела. – Что это? – спросил он, тыча пальцем в мои заметки.

– Интеллект-карты, Дэниел, – ответила я с плохо сдерживаемым раздражением. Мне не хотелось идти на экзамен по истории в дурном настроении. Хватит и того, что придется два часа расписывать подробности раздела Германии.

– А, – сказал он, разглядывая листы бумаги так, слово это была лужа рвоты. – Ладно.

Я вздохнула.

– Дэниел, мне еще нужно кучу всего повторить. Буду крайне признательна, если ты уйдешь.

Он оторвал глаза от интеллект-карт и пробурчал:

– Да, хорошо.

Но с места не сдвинулся.

– Что? – рыкнула я.

– Он… – Дэниел замолчал, и на его лице проступило странное выражение. Я не сразу поняла, что это беспокойство. – Мы с Аледом сейчас редко видимся, – сказал он непривычно мягким голосом.

– И?

– Он ничего обо мне не говорил? – Дэниел все еще сверлил меня взглядом.

– Нет. А вы что, поругались?

– Нет, – ответил Дэниел, но я сомневалась, что он сказал правду.

Уже собравшись уходить, Дэниел вдруг обернулся.

– Какие оценки тебе нужны для поступления в Кембридж?

– A+, A, A. А тебе?

– А+, А+, А.

– Так ты пойдешь на естественные науки?[9]

– Не знаю.

Какое-то время мы еще смотрели друг на друга, потом Дэниел пожал плечами.

– Ладно, пока, – бросил он и ушел.

Если бы я тогда знала то, что знаю сейчас, возможно, я бы рассказала Аледу об этом разговоре. И расспросила бы его об отношениях с Дэниелом. Или промолчала бы. Не знаю. Теперь уже ничего не изменить.

Скука

– Эй, Фрэнсис! – Майя вопросительно смотрела на меня с другой стороны обеденного стола.

Наша компания сидела в школьной столовой. Экзамены закончились, и мы перешли в двенадцатый класс. Я не хотела терять настрой и упускать хоть крупицу информации, поэтому сомневалась, что увижусь с Аледом до летних каникул. Правда, мы договорились встретиться на выходных, и я, если честно, была очень этому рада.

– Ты хоть что-нибудь слышала из того, что я сказала? – поинтересовалась Майя.

Я за обедом разбирала вопросы из учебника по математике. Этой частью домашней работы многие пренебрегают, но я не из их числа.

– М-м, нет, – смущенно ответила я.

Подруги рассмеялись.

– Мы просто хотели в субботу пойти в кино. Ты с нами?

Я заозиралась в поисках Рейн, но та куда-то запропастилась.

– Думаю… – Я запнулась. – У меня столько домашней работы… Я потом скажу, – наконец ответила я, чем вызвала новый взрыв смеха.

– Типичная Фрэнсис, – сказала одна из подруг. Я знала, что она просто хочет меня поддразнить, но все равно было немного обидно. – Не переживай.

Ирония заключалась в том, что как раз эти выходные у меня были свободны. Мы только сдали экзамены и приступили к занятиям, так что нас еще не успели завалить домашкой. Но в субботу я встречалась с Аледом. И, откровенно говоря, хотя мы общались всего месяц – и то преимущественно в фейсбуке, – я бы предпочла потусить с ним.

В компании одноклассниц я была тихой, одержимой учебой, невыносимо скучной Школьной Фрэнсис.

С Аледом я была другой.

Слоненок Бабар

Вечером в субботу мы с Аледом увиделись в первый раз с той достопамятной ночи, когда он в пижаме объяснял мне логарифмы. Я вообще не нервничала, что удивительно, ведь, как я уже говорила, обычно я сама не своя перед встречей с друзьями. А тут – парень, которого я знаю меньше месяца.

Стоя на пороге его дома, я в последний раз проверила, не надела ли ненароком что-нибудь нелепое, и нажала на кнопку звонка.

Алед открыл через две секунды.

– Привет! – улыбнулся он.

Я сразу заметила, что он выглядит иначе. Волосы отросли и теперь полностью закрывали уши и брови. Пижамные шорты и худи сменились обычными джинсами и футболкой, которые ему абсолютно не шли.

– Привет. – Я хотела обнять его, но почувствовала, что это будет слегка неуместно.

Хотя мы с Кэрис дружили почти год, я ни разу не была у нее дома, так что Алед устроил мне экскурсию. Ничего особенного: на кухне – грифельная доска со списком дел и расписанием дежурств, на подоконниках и прочих поверхностях – вазы с искусственными цветами. Седеющий лабрадор по кличке Брайан лениво трусил за нами, пока мы не пошли на второй этаж. Мамы Аледа не было дома.

Но его комната оказалась настоящей сказочной пещерой с сокровищами. Остальной дом был оформлен в кремовых и коричневых тонах, а тут стены скрывались под слоем постеров, на потолке было нарисовано звездное небо, а под потолком мигали гирлянды; у окна зеленели живые растения. Еще мне сразу бросилась в глаза белая доска в завитушках записей – и четыре кресла-мешка.

А на кровати лежало покрывало с изображением ночного города.

Алед явно волновался, когда пускал меня в свою комнату. Пол, письменный стол и тумбочка были в идеальном порядке, словно он заранее убрался и спрятал все, не предназначенное для чужих глаз. Стараясь не слишком пялиться по сторонам, я села на стул, предпочтя его кровати. В конце концов, спальня – это окно в душу.

А вот Алед сел на кровать, скрестив ноги. Его кровать оказалась вполовину меньше моей, но поскольку он был не очень высоким – мы с ним одного роста, – ему хватало.

– Итак! – Я не собиралась тянуть кота за хвост. – «Город Юниверс»! Арт! Планирование! И все такое!

После каждого слова я воодушевленно хлопала в ладоши, а Алед улыбался и отводил взгляд.

– Да…

Мы с ним договорились, что в субботу у нас будет «собрание» по поводу «Города Юниверс». Я нарочно употребила слово «собрание», когда предложила встретиться. Мне было неловко предложить ему зависнуть вместе просто потому, что я хотела его увидеть. Пусть это и было настоящей причиной.

Алед открыл ноутбук.

– Я тут просматривал твой блог, думал показать несколько рисунков, которые, на мой взгляд, идеально подойдут для видео. Там… очень хороший стиль… – Он что-то печатал, но экран я не видела и потому крутилась на стуле.

Наконец он прервался и махнул мне.

– Иди посмотри.

Я перебралась к нему. Мы листали мою страницу в тамблере и обсуждали, какой стиль подходит для двадцатиминутных видео, ведь никто не ждет, что я буду каждую неделю рисовать анимацию на двадцать минут – это невозможно. Поначалу говорила в основном я, но Алед постепенно освоился, и под конец мы уже свободно болтали.

– Понимаешь, с рисованием героев вот какая проблема: все слушатели представляют их по-своему, а значит, кто-то неизбежно будет разочарован, – говорил Алед, попутно делая пометки в приложении Evernote. Мы забрались поглубже в кровать и сидели, привалившись к стене. – Сложнее всего будет с Радио: если попытаешься его изобразить, все сразу начнут задавать вопросы. Меняется ли внешность героя в зависимости от того, кто его озвучивает – парень или девушка? Или же мы имеем дело с андрогином, и тогда вопрос в том, как изобразить абсолютную андрогинность, при которой гендер не имеет ничего общего с внешностью или голосом?

– Вот именно, – подхватила я. – Худой женственный персонаж в мужской одежде – слишком стереотипный образ для андрогина. Мы не можем так поступить с Радио.

Алед кивнул.

– Люди могут не ощущать принадлежности к какому-либо полу, но при этом носить юбки или отращивать бороду.

– Именно.

Алед добавил пункт «Радио – нет физического воплощения», кивнул своим мыслям, потом посмотрел на меня:

– Не хочешь чего-нибудь выпить?

– С радостью! А что у тебя есть?

Он перечислил варианты, и я выбрала лимонад. Перед тем как уйти на кухню, Алед закрыл ноутбук, словно боялся, что стоит ему переступить порог, как я кинусь проверять историю браузера. Что ж, я ничуть не обиделась. Я сама себе не доверяла.

Когда он ушел, я чуть-чуть посидела, а потом вскочила, не в силах совладать с любопытством.

Первым объектом изучения стала книжная полка над кроватью. Половину занимали старые CD-диски – там были все альбомы Кендрика Ламара, чему я очень удивилась, и пять альбомов группы «Радиохэд», чему я удивилась еще сильнее. В другом конце лежали стопкой потрепанные блокноты, но сунуть в них нос у меня наглости не хватило.

Письменный стол был девственно чист, но, присмотревшись, я заметила следы высохшей краски и клея ПВА. В ящики я залезть не осмелилась.