Юрку снова поколотили в школе. Сбежав от обидчиков, он спрятался в кустах сирени, что густо росли под окнами музыкального класса. Сейчас была осень, почти все деревья стояли голыми, и только сирень ещё цеплялась за свои потемневшие скрюченные листья. Юрка рукавом размазал под носом кровь. Болело, конечно, но ничего, не беда. Он только пошёл в шестой класс, а его обидчики, друзья брата, были уже в восьмом. За лето они так набрали роста и силы, что Юрка понял – теперь колотить его будут больно, по-взрослому.
Выждав время, он выбрался из кустов. Ветки процарапали куртку, оставив грязные следы. Ерунда. Мама ругать не станет – она давно уже ни на что не сердится.
С рождения Юрку окружал серый и злой мир. Рабочий посёлок Звёзды давно перестал быть рабочим. С 1970-х здесь был железорудный карьер, жители процветали. Но ещё до Юркиного рождения карьер закрыли, и теперь забытые всеми Звёзды доживали свой век, как умели. А для доживания особых навыков не нужно: болтайся без дела, жалуйся на судьбу да пей побольше – вот и весь рецепт. В Юркиной семье так и делали. Отец беспробудно пил, шатаясь от одной подработки к другой, – нигде закрепиться не удавалось. И все у него были виноваты: и канувший в Лету Союз, и нынешняя власть, и «проклятущие бесы» из других стран, и даже иногда тайное общемировое правительство. И поскольку никого из виноватых он наказать не мог, доставалось домашним: поколачивал и мать, и обоих сыновей. Мать работала продавщицей в единственном на все Звёзды магазине и в последние годы всё больше погружалась в себя. Даже на отцовы побои уже реагировала слабо, как будто он вышиб из неё все цвета, оставив только серый. А старший Юркин брат Макс, судя по всему, гордо шёл стопами отца.
Юрка был другой. Цветной какой-то, что ли. Его окружала серость, но внутри у него вращались добрые радужные вселенные. Он не злился, не грубил, не мстил, хотя поводов было предостаточно. За это его и колотили – распускал свои лепестки среди шипов, а тут такое не принято. Бьют – бей в ответ, пьют – пей со всеми, такие порядки. Друзей у Юрки не было.
И вот теперь он возвращался из школы с разбитым носом и по разбитой же дороге. Накрапывал дождь. В Звёздах почти всегда было пасмурно, солнце только в разгар лета пробивалось тощими лучами, а после – снова пелена. Не хватало здесь чего-то солнцу, не нравилось ему в Звёздах. А у Юрки была мечта – хоть раз успеть загадать желание на упавшую звезду, настоящую. Но он ни разу такого не видел.
Слева от дороги было ответвление, оно вело в старый парк. Ухоженный и чистый в былые годы, сейчас он весь зарос, а железная ограда проржавела и погнулась. Посреди парка стояло увядшее деревянное здание – планетарий. Юрка часто ходил туда после уроков, пошёл и сейчас.
Перед планетарием на небольшой площадке высился заросший мхом памятник Владимиру Ильичу. Когда-то вокруг постамента была клумба, и там по старой памяти каждое лето пробивались красно-бурые цветы. Длинное одноэтажное здание из дерева было выкрашено в сизый цвет, а облупившиеся наличники всё ещё сверкали белым. Круглый купол правой башни был обшит металлическим листом, а на башне слева сделали открытую площадку для наблюдения за звёздами. Видно, когда-то чистого неба над посёлком было больше. По центру над входом из белых досок была сбита надпись: «ПЛАНЕТАРИЙ».
Для Юрки это был самый прекрасный дом во всех Звёздах. Сюда почему-то никто не ходил: окна были целы, экспозиции внутри нетронуты. Книги по астрономии покоились на полках, карты – на стенах, а глобусы на подставках. Заброшенность выдавали только слои пыли и отсутствие электричества. Хотя за последние месяцы Юрка изрядно там натоптал – он открыл для себя планетарий летом, убегая от очередных побоев. Взрослые никогда не говорили об этом месте, как будто его не существовало, но Юрка знал – здесь, в заброшенном доме, жизни и красок больше, чем во всех остальных Звёздах.
Внутри было темновато. В холле стоял невесть зачем поставленный туда рояль, он выдавал жуткие нестройные ноты – Юрка проверял. Ряды кресел вдоль стен, гардероб. Отовсюду смотрели портреты учёных и космонавтов, с потолка свисала Солнечная система из папье-маше. К одной из стен была прибита доска с крючками, и там бесхозяйно висели ключи с подписями: «Зал космонавтики», «Зал астрономии», «Звёздный зал», «Чердак». Юрка всякий раз брал ключи, а уходя, запирал двери и вешал их на место. В такие моменты он чувствовал себя хранителем планетария.
Он ходил по маленьким залам-комнаткам, листал атласы, посветлу читал книги, рассматривал карты. Его завораживали макеты ракет и спутников, старые телескопы и глобус Луны. Какие там были названия! Море Спокойствия, Нектара или Изобилия, Залив Радуги. Даже как-то попалось Болото Гниения, но Юрка быстро забыл, где это. Его очаровывали кольца Сатурна и фигурки динозавров, на которых вот-вот должен был упасть метеорит. В одном из залов даже был стенд, где когда-то лежали подписанные образцы метеоритов, но сейчас их там не было.
Сегодня Юрка первым делом направился в демонстрационный зал, в ту самую башню под куполом. Деревянные ступени гулко ухали под его нетерпеливыми ногами. Он отпер замок, распахнул двойные двери и как будто попал внутрь большого мячика. Царил полумрак, только из небольшого окошка наверху лился скудный свет. По периметру стояли кресла, а в самом центре возвышался он – Зевс.
На самом деле на проекторе было написано Zeiss и какие-то ещё буквы и цифры, но Юрка не знал, что это значит. Летом он читал о богах Древней Греции и почему-то сразу подумал, что вот этот сложный оптический прибор – точно главный во всём планетарии, а поэтому будет называться Зевсом. И он не работал. В другом конце зала Юрка нашёл пульт управления с кнопками и рычажками: «Звёзды вкл./выкл.», «Лунное затмение вкл./выкл.», «Звездопад вкл./выкл.». Но сколько он ни нажимал на эти… нет, не кнопки – почти что заклинания, – ничего не происходило.
– Вот бы хоть раз глянуть, что ты показывал раньше, Зевс. Хотел бы я суметь включить звёзды, и затмение, и звездопад. Наверное, и галактику какую-нибудь было бы видно, – Юрка поводил рукой по чёрной металлической поверхности. Проектор не отозвался.
В дальней части зала, за креслами, что-то вдруг закопошилось. Юрка вздрогнул и стал всматриваться в темноту.
– Эй! Есть кто?
В ответ послышалось тихое шуршание, кто-то совсем не хотел себя обнаружить. У Юрки затряслись коленки – может, какая уличная собака забрела? Он никак не мог вспомнить, затворил он за собой дверь или нет.
– В-выходите, ну? Пожалуйста.
Там же, за креслами, засмеялись. Звонко, легко – и сразу отлегло от сердца. Из темноты к нему навстречу вышла девочка – кажется, его возраста, в джинсовом комбинезоне и белой водолазке, с парой нелепых косичек. Обычная девочка, каких на этом свете водилось полным-полно.
– Ты что тут делаешь? И зачем пугаешь?
– Так ты сам напугался, я-то просто сюда спустилась, – ответила она, подошла и стала рассматривать Зевса как ни в чём не бывало. Ну до чего же жуткие косички!
– Откуда спустилась? – недоверчиво скривился Юрка. – Это же башня.
Девочка фыркнула, молча показала пальцем куда-то наверх и продолжила ходить вокруг Зевса: кажется, он ей понравился.
– Понятно, – сказал Юрка, хотя так ничего и не понял, – а тут-то ты что делаешь, в планетарии?
– Пришла вот к нему, – она кивнула на Зевса, – ну и тебе помочь немножко. Кстати, меня зовут Лиза, – девочка по-взрослому протянула Юрке руку.
– Юра, – он так же по-взрослому её пожал, беспокоясь, не слишком ли крепко он это сделал. – С чем помочь?
Она только улыбнулась и пошла прямиком к пульту управления.
Юрка пытался вспомнить – видел он её раньше или нет? Школа в посёлке была только одна, но он бы точно запомнил хотя бы вот эти косички. Лиза рассматривала кнопки на пульте и даже что-то там нажимала, как будто знала, что делает. Сперва Юрка испугался, что она что-нибудь сломает, но нельзя же сломать то, что и так не работает? Было только немного обидно, что она вот так запросто зашла сюда, в это здание, и стала распоряжаться. Юрка считал планетарий по праву своим.
Но тут что-то загудело – глубоко и гулко, как будто нечто большое и древнее готовилось пробудиться. В таком полумраке это могло бы показаться зловещим, но Юрке не стало страшно, наоборот, он почувствовал: происходит что-то торжественное.
Лиза стояла у пульта и продолжала неспешно нажимать какие-то кнопки и двигать рычажки – Юра слышал глухие щелчки.
И Зевс отозвался на её уговоры. Так, как никогда не отзывался на его. Завертелась сфера прибора, что-то замигало – так человек моргает, пробуждаясь после долгого сна.
И вот на потолке… нет! На небе – вдруг зажглись звёзды. Кто-то невидимый (на самом деле, конечно же, всемогущий Зевс) как будто взял ведро, полное огоньков, и опрокинул его вверх, на небо, они полетели туда и остались там сиять. Были видны созвездия, Млечный путь – густая полоска поперёк небосклона. «Звёзды: вкл.».
Юрка смотрел, задрав голову и раскрыв рот, – так много звёзд! И так далеко – дальше потолка, дальше неба, во-о-он там! И все они сейчас для него!.. Он заулыбался – так широко, что щёки скоро заболели. Ну и пускай! Это же звёзды. Звёзды!
Внутри у Юрки стало щекотно-щекотно, и он, не в силах ничего с собой сделать, расхохотался. Его звонкий смех поднимался ввысь, ударялся о купол – о них, о звёзды! – и возвращался к нему, заставляя хохотать ещё громче. Он был готов без остановки выкрикивать: «Звёзды!», и даже за сто тысяч раз ему бы это не надоело – против того, как опостылели давно слова «посёлок Звёзды». Нет, ничего общего не было у них, кроме схожих закорючек при написании.
Юрка услышал, как к его смеху присоединился другой – Лизин. Девочка, явно довольная собой, подошла и приземлилась в одно из кресел, Юрка устроился рядом. Они сидели так очень долго, задрав головы и рассматривая небосвод. Иногда Юрка нарушал тишину, угадывая созвездия, которые видел в атласе: вон там ковш Большой медведицы, вон Кассиопея буквой W, а вот рядом Персей – видишь? Оттуда вылетают метеоры Персеиды. А вон те три звезды в ряд – пояс Ориона, самого красивого созвездия в северном полушарии.
Юрка восхищённо бубнил, Лиза слушала. И ему было всё равно, откуда она там спустилась, почему он не видел её в школе и зачем делать такие несносные косички. Она включила ему звёзды – вот единственное, что важно.
– От звёзд всегда так щекотно и хорошо внутри, – Лиза наконец прервала его бормотание, – мне они тоже очень нравятся. А так все в посёлке какие-то серые и ненастные.
– Когда серые – это ещё хорошо, – ответил Юрка, – вот если начинают буянить, драться и ругаться, то тут уж совсем хоть волком вой. Здесь так живут. Мне не нравится. А ты отсюда, из Звёзд?
– Я со Звёзд, – кивнула Лиза. – Слушай, а давай им тоже покажем?
– Как это? – удивился Юрка, но идея ему уже понравилась.
– Если включить звёзды, может быть, и люди перестанут быть такими… Ну, облачными и пасмурными. Когда звёзды есть – облаков нет, и наоборот.
Точно! И как ему самому не пришла в голову эта мысль? Ведь Зевс теперь проснулся, и можно всех с ним познакомить.
– Я «за»! Только вот я не понимаю, почему ты смогла включить Зевса, а я нет? Хитрое там что-то. Научишь?
– Нет, – вдруг нахмурилась Лиза, – включать звёзды буду я. Но тебе нужно всё здесь привести в порядок – вон сколько пыли, в такое место людей звать нельзя.
Юрка огляделся, как впервые, и почему-то сразу чихнул. Ну да, пыльно.
Лиза поднялась и направилась к пульту, что-то там снова понажимала, и Зевс уснул – погасли звёзды, и всё вокруг снова стало обыденным.
– Мне пора, – сказала она, – давай договоримся, что через неделю мы всё им покажем? Вторник, в семь. Успеешь?
– Успею! – закивал Юрка. – Конечно, успею! Только ты непременно приходи, чтобы включить звёзды.
– Приду, – заверила Лиза и тут же ушла куда-то во мрак. Юрка так и не понял куда – может, тут была какая-то неприметная дверь, а за ней – ещё одна лестница? Но Лизы в планетарии уже не было – ни шагов, ни шорохов. Странно, ну да ладно.
На следующий же день, после уроков, Юрка принялся за работу. В каморке он нашёл старую швабру из тех, на которые защёлкивались грязные продранные тряпки. Они ещё отвратительно пахли – и так же мерзко после мытья полов пахло в помещениях. Он знал это по школьным классам и коридорам.
Нет, так не пойдёт. Юрка стащил из дома пару тряпок почище и поприличнее – бывшие полотенца, пониженные рангом, которые жалко было выкинуть. Натаскал воды из речки – конечно, не родниковая, но пыль боится и такую. Холодная, правда, до жути – поначалу руки краснели и мёрзли, но постепенно вода согревалась.
Юрка отмывал и драил где старый линолеум, где крашеные доски. Вытряхивал коврики, протирал полки, глобусы и даже корешки книг. Но так трудно было удержаться, чтобы не открыть какой-нибудь учебник по астрономии и не начать вчитываться или просто перелистывать уже знакомые страницы. От бумаги тоже пахло пылью, она была пожелтевшая и местами рыхлая, но каким же чудом было просто сидеть и переворачивать эти листы! А экспозиции? И динозавры, и модели ракет и спутников – всё это нужно было привести в порядок. Но вот же он, «Восток», такой же, как тот, что унёс его тёзку Гагарина на орбиту. И как тут не отвлечься и не представить, что бы сделал он, Юрка, там, в космосе? О чём бы думал, что бы говорил, вернувшись на Землю?
Пару раз, бережно протирая модели, он даже подумал, может, и плохая это затея – звать в планетарий весь посёлок. Не поймут, затопчут, наследят, украдут. Но он решительно отбросил эти мысли – он делает это, чтобы хоть немного разогнать тучи над Звёздами и показать почти настоящие, живые огоньки. Конечно, с подвигом Гагарина это не сравнится. Но ведь и он тоже когда-то показал людям, какое это щекотное счастье – когда звёзды так близко.
Без света было сложно. В пасмурные дни темнеет почти мгновенно, а точнее – даже не светает. Только постоянная хмарь, которая меняет оттенок серого. Юрка подумал, что было бы неплохо позвать сведущую подмогу. А что такого? В конце концов, он обыкновенный шестиклашка и помощи просить не зазорно. Главное, верно выбрать у кого.
И вот перед входом в планетарий уже топтался дядя Коля, их сосед по лестничной клетке, а заодно и электрик. Пока он ходил трезвым, драная куртка, пара гнилых зубов и пожелтевшие от папирос пальцы ничуть не мешали разглядеть в нём добряка. Зато как выпьет – сразу шёл на всех с рогами, бодаться, и тогда Юрка его побаивался. Но сейчас повезло – как раз был момент просветления.
– Экий ты затейник, Юркин, – сказал дядя Коля, разглядывая здание планетария.
– Щиток вот там, в будке, дядь Коль. Глянете? Пожалуйста. Я здесь всё хочу в порядок привести, потом покажу – красота будет! Ну, пожалуйста.
– Эх, – почесал мужичок грязный затылок, – да гляну, гляну. А ты это… Нальёшь?
Он загадочно подмигнул Юрке, и тот сразу понял, что иначе убедить его не получится. Валюта в Звёздах ходила одна. Делать нечего – нальёт, конечно. Он оставил дядю Колю возиться со щитком, а сам побежал домой, за оплатой.
В квартире их было пусто и как обычно грязновато. Батя шатался где-то по мужикам и, видимо, пьянствовал – значит, вечером снова будет скандал. Мать на работе, брат с друзьями занимается своими хулиганскими делами. Юрка с удовольствием прислушался к тишине. Надо бы почаще заходить домой днём – так славно, когда родные стены не сотрясаются от криков, а молчат, молчат, молчат…
Сперва Юрка полез в шкаф – там была отцова заначка. Странно, что она вообще дожила до сегодняшнего дня, может, он про неё забыл? Ух и крепко же он его поколотит, когда обнаружит пропажу. Или не его, но точно поколотит.
Но тут Юрку осенило – так налить-то он может, в сущности, что угодно? Дядь Коля ничего не говорил про водку. Вот и пускай…
Юрка полез в холодильник – там на дверце стояла закрытая бутылка лимонада «Дюшес». А почему нет? Он тихонько про себя посмеялся – это ведь и лучше, и вкуснее. Сам он обожал лимонад.
Когда он вернулся к планетарию, довольный дядя Коля вытирал руки о свою драную куртку.
– Гляди-ка, Юркин, есть же ещё ток-то! Подают! Я там всякое наладил, но ты смотри – не жги особо свет, за него же кто-то платить должен. Как почуют расход – сразу прибегут и провода обрежут. Так что ты тихонечко, по лампочке. Договорились?
Юрка, конечно, надеялся, что всё получится, но чтобы вот так запросто! Он просиял – теперь наконец-то можно будет нормально почитать и тщательно прибраться.
– Конечно, дядь Коль! Спасибо!
– А «спасибо»-то не булькает, – подмигнул электрик.
Вот он, момент истины. Юрка достал из-под куртки бутылку «Дюшеса». Он даже приготовился к тому, что ему сейчас влепят затрещину – очень уж пьянчуги злились, когда им отрезали доступ к огненной воде. Юрка стоял с протянутой бутылкой и невинно хлопал глазами.
На лице дяди Коли, казалось, промелькнули все эмоции из возможных. Сперва он застыл в удивлении, потом нахмурился, рассердился и, наверное, и правда собрался выдать Юрке оплеуху. Но потом как-то сам собой угомонился, принял бутылку, хмыкнул и потрепал мальчишку по волосам:
– Славный ты пацан, Юркин. Вот как есть славный. Так когда, говоришь, приходить?
Уф. Пронесло. Ничего эти взрослые не понимают в напитках – чуть было не пошёл на него с рогами за вкусную газировку! А дома пропажи и не заметят, наверное. Кому этот «Дюшес» сдался.
– Через два дня, дядь Коль! Вторник, в семь. Уже всё будет готово!
– Ну, хорошо. Ты возьми, на листочках-то напиши об этом, да по Звёздам повесь на столбах и дверях – пусть все знают.
А идея-то хорошая, раньше он об этом не подумал. Честно говоря, Юрка побаивался напрямую звать людей в планетарий – хорошо, если нагрубят, так могут и подзатыльников навешать. Дома уж точно. А повесить объявления казалось безопасным.
Он оформил листочки как умел. Написал дату и время, нарисовал цветными карандашами звёздочки, Сатурн и ракету. Вышло как-то уж больно по-детски, ну ничего, подойдёт.
Объявления разлетелись по Звёздам, и Юрке оставалось лишь надеяться, что их хоть кто-нибудь увидит и примет всерьёз. В глубине души какая-то другая его часть трусливо вопрошала: «А может, никто не увидит, не примет и не придёт? И не надо этого всего, задумал какую-то глупость. Обсмеют, в школе станут сильнее задирать, и куда тогда деваться, как себе помочь? Или так – придут, но ничего не получится?»
В назначенный день и час Юрка, до того строго экономивший электричество, включил везде свет – день уже сошёл и на улице стало темно. Умытый планетарий как будто ожил, согретый лампочками.
Несколько раз бегал Юрка в демонстрационный зал проверить Зевса и посмотреть, не пришла ли Лиза. Но внутри комнаты-мячика было тихо и пусто. Неужели не придёт?