Я нажала на газ, «Мерседес» ветерком понёсся по шоссе – вдали показалась призывная вывеска ресторана и…
«Боже! Что будет с Марусиным подарком!» – мелькнула мысль. Её тут же вытеснили дальнейшие события: визг тормозов и едкий запах горящей резины покрышек. Моих покрышек!
Прямо от дверей ресторана, в котором отмечалось торжество Маруси, рванул, лихо набирая скорость, пижонский, сверкающий лаком красный «Альфа Ромео». У водителя этой игрушки явно образовались срочные дела. Все равно мог бы и уступить даме, раз она (пусть и вопреки правилам) прицелилась парковаться рядом с машиной, украшенной свадебными лентами. Да, я злостно пересекла сплошную осевую линию и выехала на встречную полосу, но это ещё не повод, чтобы на бешеной скорости врезаться в мою новенькую машину…
Черт! Врежусь, похоже, я!
– Идиот! – это все, что услышал от меня нахал.
Дальнейшее произошло слишком быстро, чтобы я могла этому помешать. Визг тормозов оборвался одновременно с ударом. Мощный бампер «Мерседеса» погрузился в правый борт шустрой итальянской таратайки и принялся толкать её к тротуару.
«Вот, что значит немецкое качество!» – с глубочайшим чувством превосходства, несмотря на бесспорное горе, каким-то образом порадовалась я.
В это мгновение «Альфа Ромео» оказалась надёжно прижатой к бордюру, и всякое движение прекратилось. Я видела, что протараненные мною водитель и пассажиры выглядят не совсем мёртвыми, но и не слишком живыми…
Впрочем, о них я не беспокоилась, поскольку на таких скоростях жертвы большая редкость. Боюсь показаться эгоисткой, но все переживания мои направились к моему дорогому (во всех смыслах) автомобилю.
Мой новый «Мерседес»! Мой красавец! Они изуродовали его, мерзавцы!
Вихрем вынесло меня из машины. Раны моего любимца стенали. Я немедленно должна была осмотреть разрушения, причинённые тому, что в последнее время некоторым образом заменяло мне утраченного мужа.
«Мерзавцы заплатят мне за все! За все мне заплатят, как бы неправа я ни была!» – сразу решила я, а это главное.
Главное правильно себя настроить, тогда все получится. В моей жизни обычно получается так, как я решу, конечно, если успею надлежаще себя настроить. Вот с мужем не успела, расслабилась и результат не заставил ждать – развод и девичья фамилия.
«…И моральный ущерб возместят. В страховой компании заявлю, что из-за них погиб свадебный подарок стоимостью в пять, нет в пятнадцать тысяч долларов… А Маруся?! Как она расстроится! Это тоже надо мне как-то возместить.»
Я глянула на машину и с трудом удержалась на ногах. Так и есть, не избежать тяжбы! Бампер «Мерседеса» оказался безнадёжно изуродованным. И фара, левая фара моего любимца треснула! Трес-ну-ла!
Слезы навернулись на глаза. Я уже и о свадьбе забыла, как, впрочем, и о Марусе, и о муже моем, подлом Женьке… Да что там о мелочах! Такое горе! Такое горе!
На какое-то мгновение я выпала из реальности, безмолвно застыв у своей машины. Впервые в жизни у меня не нашлось слов. Очнулась от энергичного голоса… Архангельского.
– Сматываемся, Соня! – рявкнул он и волоком потащил меня к открытой двери «Мерседеса».
Из «Альфа-Ромео» высыпали пассажиры и «чисто конкретно» разразились неописуемым матом, в котором оказалось возмутительно много угроз. Любые угрозы, как и возражения, отчего-то действуют на меня как красное на быка. Я сделала стойку, но Архангельский неожиданно плюхнулся за руль моего автомобиля и рявкнул:
– Поехали!
Мне стало интересно – куда?
К тому же в руках у пассажиров «Альфа Ромео» появились стволы, что добавило скорости моей мысли.
«Надо ехать,» – подумала я, прыгая на пассажирское место.
Едва я коснулась сидения, Архангельский задним ходом рванул «Мерседес», роняя куски бампера на дорогу. Дверцы на лету захлопнулись, автомобиль с визгом развернулся и устремился по улице, вливаясь в поток машин. Но ещё до того как это произошло, мимо моего уха что-то тоненько просвистело и мерзко чмокнуло, оставив на сидении круглую обожжённую дырочку.
– Мерзавцы, – возмутилась я. – Они же испортили мне сидение. Натуральная кожа…
– Соня! – взмолился Архангельский. – Уймись, не до сидений сейчас. Шкуру могут попортить!
И тут я по-настоящему разозлилась. Просто рассвирепела.
– Черт возьми! – закричала я. – Что здесь происходит?! Еду на свадьбу и вдруг обнаруживаю, что жених пытается смыться прямо из-под венца, да ещё с кем? С какими-то гоблинами! С головорезами! Бедная моя Маруся! Как неудачно осуществилась её мечта!
Приятно было лишь одно: упоминание Маруси произвело на Архангельского волшебное действие. Он резко рванул руль влево и, нещадно паля мою резину, развернулся. Вызвав панику среди относительно дисциплинированных водителей, он устремился…
Куда? Представить страшно! К ресторану, от которого секундой раньше столь же резво удалялся. К Марусе! К невесте! Храбро! Не взирая на погоню! Не страшась гоблинов! Под пули! Настоящий герой!
Или гоблины для него просто тьфу в сравнении с его бесподобной Марусей?
Архангельский, жадно уставившись на дорогу, мазохистски гнал мой «Мерседес» к предмету своих мучений (и будущих и настоящих, раз уж он связался с Марусей), я же страдала за подарок и причёску.
Однако, путь наш оказался тернист. Жалкий и скособоченный, но все же не потерявший резвости «Альфа Ромео» мчал нам навстречу.
Я зажмурилась и подумала: «Это конец! Сейчас прострелят и второе сидение!»
И сразу же мелькнула надежда: «А может пронесёт? Может не заметят? Мало ли на улицах нашей нищей страны новеньких „Меседесов“? А уж в Москве их больше, чем в самой Германии. Конечно пронесёт,» – решила я.
Но не пронесло. Заметили. Проскочив мимо, кособокая «Альфа Ромео» лихо исполнила полицейский разворот, распугав мирных автолюбителей.
«Ну-у, началось!» – внутренне сжалась я.
Мир померк, настроение резко ухудшилось. Одна радость: преследователи не обошлись без потерь. Подвернувшаяся «Волга» въехала-таки им в заднее крыло, оторвала бампер. Он с грохотом покатился по асфальту.
«С нами будет гораздо хуже, если не удерём,» – обречённо подумала я.
«Альфа Ромео» тем временем, взревев, набрала скорость и устремилась в погоню. Думаю, было слышно за версту визг и грохот металла крыльев, цепляющихся за бешено вращающиеся колёса.
Я нервно вздохнула и уставилась на Архангельского.
– Надежда только на тебя, – пряча ужас, хладнокровно сказала я. – Не подведи. Вспомни, как хвастал какой ты ас.
– Не подведу, – буркнул Архангельский, уходя в обгон на встречную полосу и тут же мастерски просачиваясь на свою между «Жигулем», идущим навстречу, и «Москвичом», мчащем в нашем ряду.
Какой молодец! Кто бы мог подумать, что Марусин Иван, этот Архангельский, способен на такое?
Он действительно не подвёл: виртуозно впихивал мой бедный «Мерседес» в малейшие промежутки между машинами, петлял и выныривал, творил возможное и невозможное. Он только что не расталкивал автомобили изуродованным бампером. И все-таки ни разу ни с кем не столкнулся! Впрочем, я слишком громко переживала за свой «Мерседес».
Назойливая «Альфа Ромео» тем ни менее не отставала. Все время маячила поблизости, давая о себе знать визгом металла, трущегося о резину.
Я нервно крутила головой, пытаясь одновременно увидеть и то, что спереди, и то, что сзади. Порой мне это удавалось.
«Ещё немного, – с надеждой думала я, – и мы сбросим эту консервную банку с хвоста.»
Однако, вскоре выяснилось, что двигаясь с предельной скоростью и презревая все опасности, мы никуда не едем. Точнее, едем по кругу. Мы, конечно, удирали от преследователей, без этого никак нельзя, но и не приближались к Марусе.
Короче, жених кружил по району, в центре которого его ожидала собственная свадьба «прямо со всей невестой» во главе. Этому, похоже, конца не предвиделось. Утратив свежесть, букет и подарок – он-то уж точно разбился – я изрядно охладела к свадьбе, но из любви к порядку напомнила:
– Ваня, ты как честный человек должен бы и жениться.
– Да помню, – досадливо отмахнулся Архангельский, – но не вести же с собой незваных гостей.
И он кивнул на гоблинов, телепающихся за нами.
– Да-а, – пригорюнилась я и с возмущением оглянулась.
И тут раздался рёв милицейской сирены, преследователей как корова языком слизала. «Альфа Ромео» мгновенно сошла с дистанции. Однако Архангельского даже это не обрадовало. Его явно терзали горькие мысли.
– Соня, ты вот что, ты, пожалуй, это, – конфузясь промямлил он.
– Что – это? – сердито осведомилась я.
– Да Машеньке про всю эту заморочку лучше, наверное, не говори.
Я насторожилась и сразу полезла на заднее сидение, где лежали букет и подарок. Букет, естественно, помялся, коробка с подарком подозрительно звенела, хотя звенеть ей ни в коем случае не полагалось.
– Про какую заморочку идёт речь? – зверея, воскликнула я.
Думаю нет смысла описывать интонации моего голоса, там хватало всего: и возмущения и угроз.
Архангельский окончательно заробел, смахнул со лба пот и взмолился:
– Сонечка, ей бы в такой день да ещё про это не надо бы знать.
– Ха! – воскликнула я, разумеется, без всякой радости. – Как раз в такой день узнать про все про это ей и будет полезно.
– Соня!!!
Не могу передать отчаяния, выплеснутого в этом вопле. Сердце моё смягчилось, но что делать с подарком? Да и я не в лучшем виде. Женька с Юлькой, как два голубка, нарядные и счастливые сидят за свадебным столом, и тут вваливаюсь я с разбитым подарком и с остатками красоты, утраченной в общении с мерзкими гоблинами. А Женька и Юлька с обидной жалостью смотрят на меня?!
Что я могу противопоставить их счастью? Осколки подарка и остатки себя? Господи! Как вспомню, что в моем сидении дырка, а бампер помят – жить не хочется!
– Нет! – отрезала я. – Ты, Ваня, как знаешь, а я врать не привыкла!
Он (какая наглость!) искренне изумился:
– Ты? Не привыкла врать?
– Абсолютно, – заверила я. – Потому что совсем врать не умею!
– Неужели разучилась, – расстроился Архангельский и добавил: – Как невовремя, теперь Маруся меня убьёт.
«Маруся может, – подумала я. – Если что не по ней, она сразу звереет, а с её габаритами это опасно. Но с другой стороны, как здесь её осуждать? Только начала сбываться мечта, а жених взял и сбежал. Я бы тоже, пожалуй, убила. Обижаться в таком случае совсем не продуктивно.»
– Хорошо, – согласилась я, – промолчу, но лишь с условием, что ты всю правду мне расскажешь.
Архангельский запаниковал.
– Какую правду? – закричал он.
– Кто эти гоблины? Чего от тебя хотели? Почему ты от них убегал?
Сами догадываетесь, вопросов образовалась уйма. Секундой позже я узнала, что ответов будет гораздо меньше, точнее не будет вообще.
– Сам ничего не понимаю, – только и буркнул Архангельский.
Я опешила:
– Не хочешь ли ты сказать, что сел в эту «Альфу Ромеу» почему не знамо сам? Ха! Да ещё прямо от свадебного стола? Ха! Да ещё в жениховском костюме? На разборки?
– Какие разборки? Куда сел? Меня схватили и силой затолкали в машину.
Кто видел Архангельского, тот поймёт: предположить силу, большую чем у него, крайне трудно. Теряюсь в догадках, кто рискнул бы тягаться с ним. Разве что Маруся. Когда пьяна.
– Соня, их было трое, – заметив мои сомнения, пояснил Архангельский. – К тому же налетели внезапно. Сначала я думал, что это новый розыгрыш устроили или обряд, ну, сама знаешь как это бывает на свадьбах, то перетягивать какие-то канаты надо, то что-то рвать зубами заставят, то кошку куда-то кидать, то ещё какая фигня, то выкупать что-то требуют.
– Не что-то, а невесту, – уточнила я.
– Во-во, поэтому сразу и не удивился, когда подлетели эти лбы и вязать меня начали. Поначалу даже и не сопротивлялся, чтобы не помять костюм. Маруся сильно этого не любит. Поначалу даже сам шёл, а они, смотрю, грубые, наглеют…
– Вот и раскидал бы их!
– Но я-то подумал, что это все в порядке вещей, свадьба же.
Я покрутила пальцем у виска:
– Вот именно, что свадьба, куда же гости, черт их возьми, смотрели, когда вязали тебя? Куда Маруся, наконец, смотрела? Ха! Прямо от свадебного стола увели жениха, а эти гости, эти лопухи, и в ус не дуют! Ладно ты им ни к чему, так о себе бы подумали: кому они «горько» будут кричать? Интеллигенты же все, не пьют без повода.
– Не знают гости ничего, – почему-то рассердился Архангельский. – И не узнают, если ты им не расскажешь. Я в холле был, как раз на воздух шёл.
– Зачем?
– Покурить маленько.
Он вдруг смутился и совсем тихо пробурчал:
– Пацапались мы с Марусей.
Тут надо сказать, что пережить осуществление заветной мечты не просто любому человеку, а уж такому эмоциональному, как наша Маруся, тем более. Мечта, занимавшая в жизни изрядный объём, сбываясь, образует опасную пустоту, которая сразу же наполняется грустными вопросами. Зачем жить? Куда теперь стремиться? Как тратить образовавшийся излишек времени? И т. д. и т. п.
Маруся от этих вопросов начала выходить из равновесия прямо на глазах, занервничала и даже похудела. Думаю и Ваня её уже почувствовал охлаждение. Ха! Охлаждение! Неделю до свадьбы они грызлись, как собаки. Так, орамши, под венец и пошли с надеждой, что образуется.
По этой причине меня не удивило, что Архангельский в разгар свадьбы отправился подальше от невесты на воздух покурить.
– Если так, – сказала я, – так в чем тут дело? Маруся думает, что ты все куришь. Отсутствовал ты не слишком долго, она может и не хватилась, сидит, одна поздравления принимает, сама с собой под «горько» целуется.
– Издеваешься? – с укором спросил Архангельский. – В тот-то и загвоздка, что видела она как лбы меня уводили. Выскочила в холл, я ещё глянул на неё, мол, ничего не поделаешь, обряд есть обряд.
– А она что?
– Махнула рукой, а потом показала кулак. Теперь-то уже понимаю, со стороны это выглядело так, словно я в обнимку с дружками куда-то слинял.
– И по ходу пьесы изуродовал мой «Мерседес». И чего от меня ты хочешь? – скептически поинтересовалась я.
Архангельский взглянул с мольбой и жалобно попросил:
– Соня, ты же умная, придумай что-нибудь сама.
Когда речь заходит о моем уме, мгновенно слабею.
– Хорошо, – смилостивилась я, – придумаю, рассказывай все свои заморочки.
Архангельский оторопел:
– Какие заморочки?
– Ну дела или что там у тебя. Короче, все, что может иметь к этим гоблинам отношение. Рассказывай, дорогуша, куда вляпался и поподробней.
Он помотал головой и с явной искренностью сообщил:
– Никуда я не вляпывался.
– Что, и сомнительных дел никаких не было?
– Кроме этой свадьбы, никаких.
– Так зачем же хватали тебя?
– Сам голову ломаю. Может перепутали с кем?
Я пришла в отчаяние и закричала:
– Не хочешь ли ты мне сказать, что нет вариантов узнать с кого спросить за «Мерседес»?
От удивления Архангельский даже руль на мгновение бросил, но тут же снова управление взял и с укоризной сказал:
– Соня, побойся бога, твой «Мерседес» просто картинка в сравнении с их «Ромевой». К тому же в аварии повинна ты.
Но я уже не слушала его, я кричала:
– О, ужас! Ужас! Изуродован мой автомобиль и спросить не с кого! Как, по-твоему, этих гоблинов теперь буду искать?
– Не волнуйся, – успокоил меня Архангельский, – ты так над ними постаралась, что они сами тебя найдут. Им же тоже с кого-нибудь за машину спросить захочется. Так ты не сдашь меня Марусе? – ни с того ни с сего он вдруг вернулся к своим проблемам.
Я уже страдала о подарке и не имела возможности отвечать. Мой подарок! Антиквариат! Чистейший фарфор! Сколько в нем таилось замыслов! Сколько моих горьких надежд!
– Женька понял бы все, когда бы я вручила подарок Марусе! – рявкнула я. – А что теперь я вручу? Осколки?
Архангельского моё заявление озадачило.
– А что ты собиралась Марусе дарить? – растерянно спросил он.
– Часы! Семнадцатый век! В чу-дес-ней-шем состоянии! С потрясающим боем! Тончайший фарфор! Обалденный изыск!
– Часыыы? Фарфоровые часы? И что же должен был из этого понять Евгений?
– Все! Как мне больно! Как мне плохо! Как люблю его! Как много он хорошего забыл! Все-все-все!
Архангельский вошёл в очень сложное состояние, передать которое невозможно только словами. Я же, дивясь его бестолковости, пояснила:
– Это совсем просто для чуткой души, понимаешь, ассоциации, связанные с подарком. «Старинные часы ещё идут…» «Приезжай хоть на денёк, приезжай хоть на часок…» И так далее, продолжать могу до бесконечности. В этом подарке заключалась моя исповедь, не зря же я такие деньги отвалила.
– Но что же будет со мной? – взмолился Архангельский.
Боже, какой эгоизм! Я ему про горе своё талдычу, а он мне все про Марусю! Впрочем, у него тоже горе, раз он решился на ней жениться.
– С тобой совсем просто, – заверила я. – Скажешь, что прямо у входа в ресторан Сонька попала в аварию, а ты помогал улаживать её, то есть мои дела. Обманывать Марусю одно удовольствие, только этим и занимаюсь всю жизнь.
Архангельский посмотрел на меня как на гуру – с огромным уважением и пытливой завистью.
– Мне почему-то это плохо удаётся, – признался он и тут же ободряюще добавил: – А о «Мерседесе» ты не беспокойся. Он же застрахован.
– Но инициатор аварии я.
– Но «Альфа Ромео» скрылась с места происшествия. Её будут искать и найдут, номер я запомнил. Если головопяточные заартачатся, в твою пользу будет свидетельствовать вся наша свадьба. Дело решится так, как надо тебе.
– Ваня, – изумилась я, – ты что, этих гоблинов совсем не боишься?
Он посмотрел на меня, как на неразумного ребёнка.
– Соня, клянусь, это ошибка.
Я посверлила его взглядом:
– Ошибка?
– Ошибка и ничего более. Головопяточные по запарке перепутали меня с каким-то крутым, обедавшим в том же ресторане.
– Уверена, что гоблины умом не блещут, но и не конченные же кретины они, – усомнилась я. – Как-то ведь выживают в нашем сложном мире.
– И на старуху бывает проруха, – ответил Архангельский и с невиннейшей улыбочкой спросил: – Ты что, всерьёз думаешь что я способен сотворить нечто такое, из-за чего целая банда палит из стволов в центре Москвы?
Нет, такого впечатления Марусин Ваня не производил.
– Кстати, гоблинов должна уже бояться ты, – с необъяснимым чувством превосходства сообщил Архангельский.
– Я?!!
– Ну да, ведь это ты разбила их машину. И вообще, Соня, ты так невовремя в это дело встряла.
Вот она человеческая благодарность! О, люди! Порождения крокодилов!
– И это говорит мне тот, кого вот только что от верной гибели спасла? – возмутилась я.
Архангельский (ну и наглец!) снисходительно усмехнулся:
– От какой гибели, Соня? Разобрались бы, что я не тот, кто им нужен, и отпустили бы.
– Так почему же тогда ты от них удирал? – спросила я, глядя как он подруливает к ресторану.
– С перепугу, – признался Архангельский. – Передать не могу, Соня, в какой впал мандраж, когда в машину меня затащили.
– А теперь? – ядовито поинтересовалась я.
– А теперь в себя пришёл и сразу понял, что все это чепуха. Теперь я абсолютно спокоен.
– Ничего, сейчас с тобой приключится новый мандраж, пошли к Марусе.