Драматические сцены в четырех действиях.
Пьеса поставлена впервые на сцене Императорского Московского Малого Театра 26-го декабря 1897 года.
Написана в 1886–1891 годах
Третье печатное издание пьесы.
Посвящается Марье Николаевне Ермоловой.
(К первому изданию 1892 года).
В настоящем труде своем автор руководствовался, по преимуществу, следующими источниками: 1) Летописный рассказ, 2) Былины Владимирова круга, 3) Карамзин, Соловьев, Костомаров. 4) «История Полоцка» Беляева, 5) исследования в области русской истории» Василия Пассека, 6) «Илья Муромец и богатырство киевское» Миллера, 7) «Женщина домонгольского периода» Добрякова, 8) «Семейные власти y древних славян и германцев» Шпилевского, 9) «Поэтическая воззрения древних славян на природу» Афанасьева, 10) Frithjoffssаge, 11) «Викинги» (Походы викингов) Стриннгольма, – а также и многими другими.
Автором преднамеренно допущен незначительный анахронизм. Убиение Ярополка в Родне; изображено предшествующим сватовству Владимира к Рогнеде, тогда как дело было наоборот. Неточность в нескольких месяцах, кажется, проступок не слишком важный при передаче сюжета, многими признаваемого за сказку.
Лица:
Исполнители первого представления.
Рогволод, князь полоцкий. – г. Левицкий.
Рогнеда, его дочь – M. H. Ермолова.
Владимир[1], князь киевский – К. Н. Рыбаков.
Добрыня, его дядя – г. Падарин.
Путята, его брат – г. Рыжов.
Вышата, ближний боярин Владимира – г. Парамонов.
1-й, 2-и и 3-й богатыри Владимировой дружины -
Ингульф, варяжский викинг – А. И. Южин.
Гаральд, дружинник Рогволода – А. И. Федотов.
1-й, 2-й и 3-й варяги из дружины Рогволода -
1-й кривич – В. А. Макшеев.
2-й кривич -
Без речей: Изяслав, сын Владимира и Рогнеды -
Варяги, славяне-поляне и славяне-кривичи, богатыри, женщины Рогнеды и др.
Время действия около 980–986 гг. по Р. X., в последние годы язычества на Руси. Между вторым и третьим действием промежуток в семь лет.
Место действия: Полоцк, лес в земле кривичей и село Гореничи под Киевом.
Полоцк. Терем Рогволода. Гридница.
Добрыня, Путята и Вышата с малою славянскою дружиною.
Добрыня.
Не жду добра от нашего посольства!
Идет y нас плохое сватовство,
И, мнится, нам без сраму не убраться
Из Полоцка.
Пyтята..
Да, нареченный тесть
Медведем смотрит.
Добрыня.
Говорил я князю:
Зачем тебе с варягами вязаться?
Спесив и лют воинственный их род.
Пyтята.
Куда нам до варягов! На варягах
Кольчатые рубахи, сапоги
Чешуйкою железною обиты,
У пояса булатный меч, в руках
Копье, что длинный шест от голубятни.
Варяг идет, – земля дрожит; плывет
Днепр плачется, береговые села
Горят ярчее бабьего светца!
Варягу до всего на свете дело:
Повсюду-то он хочет пановать,
Брать дани-пошлины, чинить расправу
И под стальной тяжелый свой сапог
Славянскую гнуть шею. Ну, а мы
Народ простой и тихий, лыком шиты
И в лыко обуваемся, сохой
И бороной работаем охотней,
Чем кладенцом-мечом, в дела чужия
Соваться не привыкли: если нас
Не трогают, мы никого не тронем.
Добрыня.
А тронуть нас и недругу лихому
Не пожелаю. Смиренный наш народ
Во гневе – зверь. Не мало на варягах
Обид и кривды числит славянин:
Пусть берегутся переполнить чашу!
Вышата.
Нет на Руси заступников варягам:
Их старый друг и льстивец, Ярополк,
В гробу, а наше солнышко – Владимир[2]
Славянскою дружиной окружен,
Славянских чтит богов, славянский свычай
Блюдет по старине.
Пyтята.
Одно не ладно –
Зачем варяжку сватает? Не след.
Добрыня.
Хитер племяш. На Полоцка твердыни,
Варяжского насильника оплот,
Давно он виды тайные имеет.
Давно уже славянский этот край
Ждет вырваться из рук иноплеменных
И Киеву поддаться. Стоит знак
Владимиру[3] подать, и тьмою воев
восстанут кривичи, и кровь польется.
Но добрый князь мечтает сватовством
Достичь того, что властен взять войною;
Желает он, чтобы не меч, но брак
Связал его наследственно с правами на
Рогволода хищного удел.
Пyтята.
А если нам, послам княжим, варяги
Покажут двери?
Вышата.
Так и будет.
Добрыня.
Что ж?
Возьмем силом, чего не взяли честью.
Вышата.
Сюда идут. К сторонке станем, други!
Удаляются, в глубину терема. Ингульф и Гаральд входит, дружески беседуя.
Гаральд.
Напрасно ты покинуть нас задумал.
Ингульф.
Нельзя иначе. Викингу сидеть
Без дела богатырского постыдно.
Гаральд.
Навряд тебя отпустить Рогволод.
Ингульф.
Холоп ему я что ли?
Гаральд.
Он нечает
Души в тебе, где посадить, не знает,
И, кажется, никто другой, как ты,
Княжны Рогнеды суженый.
Ингульф.
Я сватал:
Согласен князь – Рогнеда не согласна.
Она горда, как Фрея. Мало я
Имею, видишь, подвигов и славы,
Чтобы назвать ее женой; нельзя
Связать свое блистательное имя
С моим ей темным именем. Короче:
Она меня не любить. Вот, Гаральд,
Причина, почему я уезжаю,
Зачем хочу попробовать свой меч
На витязях славянского поморья.
Рогнеда хочет славы: я не стар,
Не трус, – за славою не станет дело!
Гаральд.
Останься. Руки мощные твои
Нужнее много здесь, чем на Поморье.
Не миновать нам с Киевом войны
Из-за твоей красавицы, Рогнеды.
Ингульф.
Ужели ей в замужество идти
За темного князька, рабыни сына,
Изменою добывшего престол?
И слышать о Владимире[4] не хочет
Князь Рогволод. Неслыханная дерзость
Такое сватовство!
Гаральд.
Что говорить!
Родня не в почесть. Брать зарезал брата
И по его невесту шлет сватов!
Покойный Ярополк уже объявлен
Был женихом Рогнеды.
Ингульф.
И княжна
Его любила? да?
Гаральд.
Любить, не видев,
Нельзя, а полюбила бы наверно:
Покойник был могучий богатырь.
Я знал его. С воителем Свенельдом,
Опекуном его, мы свояки.
Свенельд вскормил в нем истого нормана, –
Он сапогов железных не менял
На лыковые лапти!
Ингульф.
Гаральд.
А, может быть, отказа
И надобно ему. Напасть на Полоцк
Нельзя же без предлога. Он стоить
С дружиною y самой нашей грани,
И шлет сватов! Еще ли не насмешка,
Еще ли не желает он войны?
Боюсь, Ингульф, что выпряли нам
Норны недобрую судьбу. Славянский князь,
Играя с нами, взял вперед все кости,
И, может быть, последние часы
Теперь над нами носятся…
(Рога за сценой).
Ингульф.
Сам конунг.
Входить Рогволод с дружиною.
Рогволод (становится на княжее место).
Пусть подойдут славянские послы!
Добрыня, Путята, Вышита выступают вперед и кланяются.
Что скажете?
Добрыня.
Пора нам, господине,
Увидеть очи князя своего.
Рогволод.
Я не держу вас. Добрый путь!
Добрыня.
Ответа
Ты не дал нам.
Рогволод.
Мы порешим с гридьбой.
Сейчас же это дело.
Добрыня.
Как с гридьбой?
Семейное-то дело?
Рогволод.
Не скрываю
Я ничего от витязей моих.
С их множеством живу одной душою.
Варяжская дружина. Да здравствует могучий Рогволод!
Добрыня.
Чудно мне, князь… Обычай наш славянский…
Рогволод.
Обычай ваш славянский? Я норман,
Обычаев не ведаю славянских
И не желаю ведать их.
Своих мне за глаза довольно.
Пyтята (тихо).
Что ж, Добрыня?
Серчает князь, – чего еще нам ждать?
Уж обругал: пожалуй, драться станет?
Рогволод.
Что хочешь, здесь открыто возвести,
Да только поясней и покороче.
Добрыня.
Ин, хорошо. И впрямь: в чужую хату
Не след свои порядки приносить.
Не обессудь! я думал, что и Полоцк
По старому обычаю живет,
Как боги человеку указали,
Как мы живем и как живет весь свет.
У нас не горделивою насмешкой
Хозяева приветствуют гостей,
А честью-честь, поклоном, хлебом-солью.
Стыдимся мы на гостевы уста
Цепь надевать, как на губу медвежью.
У вас порядки новые. Ништо!
По-новому заговорим и сами.
Варяжский князь! вот сказ тебе простой:
Владимир[6], светлый Киева властитель
И выборный новогородский князь,
Тебе, варягу, кланяется низко
И дочь твою, прекрасную Рогнеду,
Себе в супруги просит y тебя.
Движение между варягами.
Рогволод.
Большую честь мне делает Владимир[7],
Такую честь, что и не знаю я,
В каких словах сказать ему спасибо!
Подумать лишь, что Полоцка княжну,
Праправнуку великого Радбрада,
Оденову наследницу, возьмет
В свой терем… кто же? – ключницы Малуши
Откуда-то пригулянный сынок!
Хохот среди варяжской дружины. Движение между славянами.
Вышата.
Князь! речь твою нам слушать непригоже.
Пyтята.
Уйми его, Добрыня.
Добрыня.
Погоди.
Рогволод.
Пускай сама прекрасная невеста
Вас, дорогих сватов, благодарит.
Дает знак. В глубине гридни открывается дверь Рогнеда, в пышном наряда, окруженная прислужницами, появляется на лестнице, ведущей из гридницы в светлицу терема.
Ты слышала, Рогнеда?
Рогнеда.
И отвечу.
(Послам).
Ступайте вы, непрошенные гости,
В свой теплый Киев, родину людей
С оленьей жидкой кровью в слабом теле
И заячьей ничтожною душой!
Придете, – своему скажите князю:
Рогнеда земно бьет тебе челом
На памяти княжой твоей и ласке
И рада-б замуж… да одна беда:
Боится, как-бы Ярополк покойный,
её жених, а твой любимый брат,
Не встал из гроба призраком кровавым,
Чтоб гостем сесть на свадебном пиру
Убийцы своего. Беда другая:
Слыхала я, что на славянских свадьбах
Целует молодая, как раба,
Десницу повелителя-супруга
И с ног его снимает сапоги.
Так пусть уж разувальщицу другую
Поищет князь, меж дев своей страны,
К мужскому надругательству привычных,
А Полоцка свободная княжна
Не для того на свет родилась белый,
Чтобы разуть рожденного рабой!
Дверь затворяется. Варяги стучат оружием со смехом и насмешливыми криками.
Ваpяги.
Да здравствует прекрасная Рогнеда!
Да здравствует могучий Рогволод!
Пyтята.
Ай, девушка! язык твой нож каленый,
А слово – подколодная змея:
Шипит, льет яд и в сердце на смерть жалит!
Красива ты, но злости y тебя
В душе, пожалуй, много больше будет,
Чем красоты в лице.
Ингульф.
Презренный раб!
Язык твой слишком дерзок. Ты ли смеешь,
Червяк слепой, на солнце клеветать?
Пyтята.
Не знаю, молодец, кто ты. Путята-ж
Ничьим рабом и не был и не будет; –
Остерегись, Ингульф. Когда бы не послом
Стоял ты перед князем Рогволодом,
Я на твою ответствовал бы брань,
Не языком – мечом своим……
Рогволод.
Довольно!
Не потерплю я ссоры в терему.
Молчи, Ингульф, и вы, послы, молчите!
(Добрыне).
Вы слышали? чего же вам еще?
Иль мудрено ответила Рогнеда?
Так я вам растолкую…..
Добрыня.
Нет, спасибо
На милости! Ты гнать нас погоди.
Уйдем и сами, дай лишь молвить слово.
(Торжественно).
Князь Рогволод неправдой завладел
Ты Полоцком. Не веча приговором
Основано твое княжое право,
Не завещаньем предков, а лихим
Разбойничьим набегом дикой шайки
Свирепых бездомовников-бродяг.
Князь Киева, пресветлый наш Владимир[8]
На Полоцкую землю предъявляет.
От Рюрика приятые права.
Давно стоит с бесчисленною ратью
Он на границе Полоцкой земли,
И к миру и к войне равно готовый,
И вести ждет от нас, своих послов.
Ты оскорбил жестоко нас. О мире
Не может быть и речи.
(Обнажает меч).
Острый меч,
Таинственно жрецами освященный
На киевском Перуновом холме;
Я пред гридьбой твоею повергаю,
Как грозный зов борьбы на жизнь и смерть.
Бросает меч к ногам Рогволода.
Рогволод.
Вот эта речь тебе пристала больше,
Чем сватовство. Я принимаю вызов.
Отрок подаешь Рогволоду меч Добрыни.
Война – так быть войне!
Взмахивает мечом.
Ваpяги (стучать оружием).
Война! Война!
Рогволод.
Послы, храня закон гостеприимства,
На двое суток конного пути
Дарю я жизни вашей безопасность.
Но горе вам, когда на трети день
Заря вас в крае Полоцком застанет!
Уходит со всей своей гридьбой, при восторженных криках варяжских воинов.
Пyтята.
Небось! Не засидимся. Чтоб тебя,
С разбойничьим твоим гостеприимством,
В своем аду так Гела приняла!
Она ничем не хуже хлебосолка
Гаральд и Ижульф возвращаются.
Гаральд.
Послы! вас ждут оседланные кони,
Мне поручил достойный Рогволод
Вас на лесную вывести опушку.
Ингульф (Путятгь).
Прощай, посол! на поле боевом
Мы свидимся с тобой. И для Валгаллы
Один из нас желанный, скорый гость.
Пyтята.
Прощай, варяг! Ты y меня узнаешь
Ужо, как обзывать меня рабом!
Когда твою железную рубаху
И цареградский кованый шелом
Не прошибу мечом – возьму дубину:
Держись, варяг! как сноп измолочу!
Путята, Добрыми и Вышата удаляются в сопровождении Гаральда.
Славянская дружина следует за ними. Ингульф уходит в противоположную сторону, во внутренние покои Рогволода.
Дремучий лес в земле кривичей. Посека и хутор. За деревьями видны шалаши Владимировой[9] рати. Владимир с несколькими кривичами сидит на срубленном дереве.
Владимир.
Так все в лесу живете?
1-й кривич.
Искони.
Вон хутор наш.
Владимир.
Темно y вас в дубраве…
Угрюмый лес… Недолго заскучать
В зеленом вашем царстве…
1-й кривич.
Мы привыкли.
Здесь тихий лес. Коль буря налетит
И на опушке дубы поломает,
У нас вершинки только пошумят.
Как в омуте живем. Гостей не часто
Приходится видать нам. В нашу глушь
Ни осенью, ни красною весною
Доступы нету. Полая вода
Стоит по рвам и балкам, грузнут долы.
Повсюду грязь, да топь, дрожит земля.
Зимой, что стены, выростут сугробы,
Опять к нам ни проехать, ни пройти.
Засыплет нас в землянках; как медведи
В берлогах спим до солнцеповорота,
Да слушаем, как северяк-мороз,
Зимы-колдуньи грозный воевода,
В лесу гуляет, свищет и стучит
По соснам ледяной своей дубинкой,
С лесовиком воюя…
Владимир.
А зверье
Не забижает вас?
1-й кривич.
Беда! рогатин
Не напасемся. Силен тут медведь,
Перунов зверь, лесной чащи хозяин,
А волку-сиромахе, кошке, рыси
Богатырям-дружинникам его
И счета нет! Скотины не заводим
Из-за зверья: где нам ее стеречь!
Владимир.
Пушной меною кормитесь?
1-й кривич.
Да. Летом
Мы рубим лес и путики кладем.
В ту пору наезжают к нам варяги
Из Полоцка и дани с нас берут
Бобрами да лисицей чернобурой.
И торг ведут: домашний обиход,
Хлеб, соль, богов, наряды бабьи, луки,
Рогатины, червленые щиты
Привозят к нам; а мы куницу, белку
Даем в замен. Варяг уйдет – ятвяг
Надвинется и тоже спросить дани.
За ним придет свирепая Литва,
И ей дадим.
Владимир.
Кому же, горемыки,
Подвластны вы?
1-й кривич.
Подвластны никому –
А платим дани.
Владимир.
Да кому?
1-й кривич.
Кто спросить
И кто сильнее нас.
Берет с нас Полоцк,
Берут ятвяги, тоже и Литва.
Вот ты пришел к нам с многою дружиной:
Прикажешь дань – заплатим и тебе.
Владимир.
Отныне так не будет. Вас возьму я,
бессчастные, под княжескую руку
И под защиту крепкую свою.
Мне одному и данью, и покорством
Обязаны вы будете. Беда –
Тому, кто вас осмелится обидеть.
Я дам вам копья, воеводу, рать:
С ятвягов и варягов ваших сами
Возьмете дань; лишь стоить захотеть…
Рог за сценою. Владимир быстро встает с места. Входят Добрыня, Путята, Вышата с другими.
Добрыня.
Челом бьем князю-солнышку!
Владимир.
Здорово,
Хоробрая дружина! здравствуй, дядя!
Из Полоцка богатого в леса
Что принесли хорошего?
Добрыня.
Немного,
Надежа-князь! Вернулись мы с отказом
По горло срамом сытые.
Владимир (после некоторого молчания).
Я ждал,
Что будет так. Тем лучше. Оскорбленьем
Князь Рогволод мне руки развязал.
За мною в ставку, Вышата и дядя!
А ты, Путята, милый побратим
И сверстник мой, сбери гремящим рогом
Мою дружину, стяг мой подыми
И возвести, что на враждебный Полоцк
Мы выступаем ныне же в ночи.
Уходит с Вышитою и Добрыней. Путята взлезает на пень и троекратно трубит в рог. Отовсюду сходятся к нему богатыри простые воины и славяне-кривичи.
Пyтята.
Внимайте мне, богатыри и вой!
Владимир-князь зовет вас воевать
Богатый Полоцк, город Рогволода,
Обидчика-злодея своего.
Потешьте князя, молодцы!
Кто любит Владимира,
Ест хлеб его и соль,
Вооружись, сбери свою худобу,
И будь готов в немедленный поход.
Трубит, слезает со пня и садится на землю. Его окружает кучка богатырей и кривичей.
1-й богатырь.
Давно пора. А то в лесных трущобах
Погнили мы, что пни без корчевы.
2-й богатырь.
Не ближний путь на Полоцк. По болотам,
Пожалуй, и в неделю не дойти.
Пyтята.
Пути лесные, русла и овраги
Мни ведомы: не даром я Путята!
Такою вас дорогой поведу,
Что узрите вы Полоцкий детинец
Скорей, чем три румяные зари
Улыбкой солнце встретят и проводят.
3-й богатырь.
Варягов много. Воины они
Могучие.
Их одолеть не шутка.
Под Полоцком не одному из нас
Сложить свою головушку придется.
Пyтята.
А ты не каркай вороном!
1-й богатырь.
Наверно
И кривичи пристанут к нам.
На бой охочи их ребята молодые…
2-й богатырь.
И старики ништо.
Пyтята.
Как снежный ком,
Катящийся с горы, расти и пухнуть
Княжая будет рать. По хуторам,
Погостам, завалящим деревушкам,
Что, как барсучьи норы, здесь в лесах
От взора человечьего таятся,
Давным давно гуляет недовольство.
Варяги всем противны. Кривичи
Соскучились по Палтесову веку,
По вольностей старинных временам.
1-й кривич.
Скучаем… точно… Новгород Великий
Прислал в наш край своих переселенцев,
Могучих, грозных оных полочан.
Мы приняли их дружески. Нам боги
И семьи стали общие. Мы речью
Одною говорили, на войну
Ходили вместе. Крепкою защитой
Нам был союз наш братский. Ливь и Корсь,
Летигола, Литва, варяги сами
Боялись нас, грабительской рукой
Не шарили по нашему угодью.
Мы жили жирно. Налетел варяг
Все помутил.
1-й богатырь.
Ты с нами, значить, старче?
1-й кривич.
И сам пойду и роду своему
Велю идти; молодших лишь оставлю
На хуторе стеречь ребят и баб.
Владимир, Добрыня и Вышата выходят из-за деревьев.
2-й богатырь.
А вот и князь!
1-й богатырь.
Как гневен!
3-й богатырь.
Туча тучей!
Пyтята.
Еще-бы князю весело глядеть!
Жестокую обиду Рогволода
На щит свой, вместо солнца, не прибьешь,
Хвалиться нечем!
1-й богатырь.
Он шелом снимает,
Стал на бугор… Знать, хочет говорить.
Владимир всходить на пригорок, обнажает меч и трижды ударяет им по своему щиту. Добрыня ходит между воинами.
Добрыня.
В круг, молодцы! Верстайтесь по десяткам!
Эй, сотские! десятские! вперед!
Дружина окружает пригорок. За нею располагаются толпы простых воинов.
Владимир.
Здоровы будьте, храбрая дружина!
Дрyжина.
Здоров будь.
Владимир.
Земный вам поклон
Кладет ваш князь. Небось, уже слыхали
Вы все, каким позором Рогволод
Покрыл мою головушку? Дружина!
Покойный брат мой, княжич Ярополк,
Как я, Рогнеду сватал, и варяги
Его не охуждали сватовства,
Но за большую милость почитали.
За что-ж я оскорблен? С покойным братом
Не одного ли дети мы отца?
В нас кровь одна, одной мы чести стоим,
Но вот ему почет, мне поруганье!
Эх! с той поры, как мать сыра-земля
Стоить, такой не видано обиды!
1-й богатырь.
Ты не кручинься.
2-й богатырь.
Голову твою
Мы отомстим своими головами!
Владимир.
Что я, не Ярополк, не как варяг,
Живу, не знаюсь с ними, их Одену
Жертв не курю, но ваших чту богов,
Век коротаю с вами, вашим бытом,
Так я не князь? Так я не человек?
Обидно мне, дружина удалая,
И за себя, да и за вас обидно.
Гнушается славянами варяг,
В чужой земле насильник и пришелец,
Как будто той земли он волостель.
Дрyжина.
Горды не кстати стали! Мы собьем
С них эту спесь шалыгами! На Полоцк!
На Полоцк нас веди! На Рогволода!
Добудем мы Рогнеду для тебя!
Твоя обида наша! Черной кровью
Варяжскою мы смоем твой позор!
В бой, в бой веди!
Владимир.
Вторично бью вам низко
Челом за то, что князя пожалели
И ворогу не выдали его!..
Верстай полки, Добрыня. Вечереет,
И див кричит на дереве… Пора.
Добрыня уходит. Владимир кривичивам.
Залешане! Со мной-ли вы?
1-й кривич.
С тобою,
Князь-солнышко! Готова наша рать.
У нас недолгий сбор: дубье на плечи,
Лук за спину, да с толокном кису
На пояс – и готово.
Владимир (сходить с пригорка).
Бочку меда
Вели разбить, друг Вышата! Ковши
Скорей подать сюда!
Вышата и 1-й богатырь выкатывают из-за деревьев бочку меда. Отроки тем временем разносят ковши. Владимир кулаком вышибает дно в бочке и черпает мед.
Перед походом
Я пью за вас, товарищи мои!
За ваше богатырское здоровье!
Богатыри со смехом и криками теснятся y бочки.
2-й богатырь.
Чтоб весело начать нам трудный путь!
Пyтята.
Сломать рога гордыне Рогволода!
1-й богатырь.
Добыть Рогнеду!
2-й богатырь.
Полоцк сокрушить!
Вышата.
Во здравие княжое!
Все.
Многи лета!
1-й кривич.
Во всем тебе удача! Мы твои –
Ты наш!
Рога трубят за сценою.
Пyтята.
Рога поход трубят.
Ударом ноги опрокидываешь пустую бочку.
Добрыня (входит).
Готово, –
По сотням стали воины и ждут
Богатырей.
Богатыри.
В поход! в поход!
Владимир.
Остановитесь!..
Сбирает вокруг себя богатырей. Тишина.
Друзья мои и родичи! Дружина
И земщина! Пред скорым смертным боем
Не стану вашу храбрость распалять
Угодливым ласкательством. От предков
Ведется наш обычай боевой:
Не посрамим же прадедов могилы!
Гей! меч на меч и щит на щит! вперед!
Одно скажу, дружина: с кем вы бьетесь,
Подумайте!.. Я не медведь дубравный,
Чтоб крови человеческой алкать
И лить ее в напрасных войнах. Братья!
Я тяжко Рогволодом оскорблен,
Но, если б за свое лишь униженье
Привел я вас под Полоцк умирать,
Так лучше бы на свет мне не родиться!
Борюсь я не за новые свои
За земские исконные обиды.
Прочь Полоцк! Прочь кровавое гнездо
Заморских ястребов! Долой варягов!
Довольно их разбойничий обычай
Господствовал над русскою землей!..
Насильники! При наших кротких дедах
В текущий молоком и медом край
Пришли они чинить порядок.
Где же Порядок тот? Несытые бродяги,
Они для нас, что яростная рысь
У лося на плечах, что пестрый кречет
Над мирной стаей белых лебедей!
Коль деды в годы темной старины
Себя управить сами не умели,
Ужель и нам гнуть шею под ярем?
С тех давних пор за сто годов минуло,
Свет постарел и мы умнее стали!
Управимся и разумом своим
Без коршунов, из-за моря прилетных.
Гей! меч на меч и щит на щит!.. Дружина!
Припомните! Я брата Ярополка
Не пощадил за то, что, как варяг,
Сидел он на столе великокняжем.
Так вам щадить ли полоцких варягов,
Насильников и злостников своих?
Бей не жалей! Ведь нас не пожалеют
Они, коль ненароком победят.
Дарю вам Полоцк. Грабьте, режьте, жгите,
В полон ведите женщин и детей,
Чтоб было чем потешить нам Перуна,
Когда пред ним на Киевском холме
Зажжем мы благодарственные жертвы!
Гей! Меч на меч и щит на щит! Вперед!
Быстро уходит, богатыри следуют за ним с дикими криками.
Пожарище Полоцкого Детинца. Ночь; луна в тучах; тусклый свет. В глубине, y костра, славянская стража; слева, y обгорелых теремных служб, брошен на голой земле варяжский полон, связанный; справа терем Рогволода, тоже обгорелое и полуразрушенное здание, откуда по временам доносятся песни и хмельные крики; в окнах яркий свет.
Ингульф, Гаральд и пленные варяги.
Гаральд.
Что вы молчите, витязи морей?
Не отмолчаться нам от лютой казни
И призрак смерти скорбью не прогнать.
1-й варяг.
Я проклинать устал. Не внемлят боги
Проклятиям.
Оставил нас Оден.
2-й варяг.
А я молчу затем, что слезы гнева
бессильного давно уже стоят
В глазах моих: заговорю заплачу,
А не пристало воину.
Гаральд.
С зарею
Ждет нас костер и пытка. Трижды счастлив
Покойный Рогволод!
1-й варяг.
Теперь пирует с предками в Валгалле
Дух конунга воинственный… а мы!
В полоне мы и Асам ненавистны!
Угодна мрачной Геле наша смерть,
её пиров добыча наши души.
2-й варяг.
Я сагу o Рагнаре короле
Слыхал не раз. Его в змеиной яме
Томил полоном лютый враг. Король
В тюрьме своей, смотря голодной смерти
В костлявое, безглазое лицо,
Оковами тяжелыми сражаясь
С ужами и ехиднами, сложил
Песнь про свои бывалые победы,
Про жалкий свой безвременный конец.
Та песнь жива, и жив Рагнар с ней вместе!
А мы?.. Увы! на памяти людской
Короткия, как в полдень, лягут тени,
И эти тени – наши имена.
Гаральд.
Я песнь сложил бы, но кому ту песню
Я передам? Безмолвная умрет
Она, как мы, с грядущею зарею.
1-й варяг.
Ингульф! никак ты спишь, Ингульф?
Гаральд.
Оставь!
Зачем будить? Он славно поработал
Мечом сегодня; примахались руки,
Могучия устали плечи. Спи,
Ингульф!.. Бедняк! из нас ты всех несчастней.
Два счастья мы теряем: жизнь и славу,
А ты еще вдобавок и любовь!
2-й варяг.
Его в зятья покойный конунг прочил,
Наследовать он Полоцк должен был…
Ингульф.
О-о-о-о!.. Умолкните вы, совы
Зловещие! Что пользы сострадать,
Когда помочь вы мне не в состояньи?
Что пользы сокрушаться, вспоминать
О том, чего и праведные боги
По-новому не в силах переделать?
Усните лучше! Много надо сил
Набраться вам, чтобы рассчеты с жизнью
Свершить достойно, глазом не смигнуть,
Когда огонь, служитель алчной смерти,
Багровым оком глянет вам в лицо
И, как лукавый пес, дворовый льстивец,
Лизнет в уста вас красным языком.
Усните! ночи летния коротки!
Варяги умолкают и мало-помалу, один за другим, засыпают. Ингульф один бодрствует.
Ингульф.
Любовь, престол и слава – три мечты,
Три сновиденья. Думал переполнить
Я вашим отголоском целый мир:
Не та судьба! Я завтра стану пеплом,
Поднимется от пепла черный дым,
И кончено!..
На что-нибудь получше я гожусь
Славянского костра, но жребий смерти
Мне выпряли завистливые Норны.
Они сильней меня: да будет так!
Взрыв криков и хохота в терем.
Пирует враг, кропит вином и медом
Своих убитых память. На погибель
Варяжскую за кубком кубок пьет.
За браные столы красивых пленниц
Насильно посадил и поцелуи
Срывает с бледных уст. И там позор!..
Она княжна Рогнеда!.. Боги неба!
Молниеносец Тор!..
Я видел: в терем
Вломился враг, – и встретила его
Рогнеда, как Валькирия. На помощь
Я бросился и улицей кровавой
В толпе врагов свой обозначил путь.
Уж близко был я. Но тяжелый камень,
Нежданным гостем, свистнул из пращи –
Без памяти упал я, оглушенный,
К ногам Рогнеды… Если бы y них
И умереть тогда, не оживая
Добычею для пытки и костра
И для стыда безмерного, – увидеть
Ее – княжну, красавицу мою
Владимира[10] поруганной рабыней!
Увидеть и терпеть! Оковы грызть
От бешенства и быть не в состояньи
Отмcтить врагу!.. О ты, богиня мести,
Кровавая, с железными зубами!
Зачем ты изменила мне, за что
Покинула?..
Рогнеда, в разорванной белой одежде, появляется на крыльце терема.
Рогнеда.
Кто плачется и стонет
Там в темноте? Не ворон ли морской,
Таинственный посланник вещей ночи,
Пророк кровавых бедствий?.. Смолкни, ворон!
Несчастья кубок полон до краев
Тебе в него ни капли не прибавить!
Ингульф.
Кто бледной тенью встал там над землей?
Рогнеда приближается.
А! разорвись, мое на части сердце!
Ты!.. ты!.. княжна Рогнеда!
Рогнеда.
Кто?.. Ингульф!
Ингульф.
Остановись! куда бежать ты хочешь?
Рогнеда.
Скрыть мой позор от взгляда твоего!
Ингульф.
Зачем скрывать? я брать твой по несчастью.
Ты видишь стыд мой: я лежу в цепях.
А о твоем и спрашивать не надо!
Рогнеда.
Убей меня, убей своей рукою!
Мне легче будет.
Ингульф.
Рад бы… связан я!
Рогнеда.
О, честь моя погибшая! о, юность,
Увядшая, не ведая расцвета!
Ингульф.
Я связан, ты свободна. Нож возьми,
Сама с собой покончи.
Рогнеда.
Не решаюсь.
Так молода я… страшно мне…
Ингульф.
Дитя!
Страшнее смерти будет жизнь без чести,
Воспоминаний полная кровавых
И без надежд на лучшее…
Рогнеда.
А месть?
Иль ты ее надеждой не считаешь?
Ингульф.
О, женщина! большое слово ты
Промолвила.
Рогнеда.
А дело будет больше.
О, если б видел сердце ты мое!
Полно оно, как туча грозовая,
Палящих молний праведным огнем.
О, пожалей меня! смешались мысли,
И череп лопнуть хочет… Я горю,
Я задыхаюсь!.. льется в этих жилах
Не кровь, но яростное пламя точно
Разрушенного Полоцка пожар
Переселился в грудь мою.
Ингульф (холодно).
И Полоцк
Горел с утра, а к вечеру погаснул.
Рогнеда.
Мой пламень не угаснет, – дал ему
Владимир[11] слишком много пищи.
Ингульф.
Знаю.
Но мужества достанет ли в тебе
Служить богине мести? Берегись!
Не приступай, своей не взвесив силы,
К железному богини алтарю!
В руках её сверкает меч двуострый,
Преступнику и мстителю равно
Блестящими грозящий лезвиями.
Кто жаждет мести, голову свою
В заклад под эту месть отдай сначала.
Рогнеда.
Готова гибнуть лишь бы отомщенной!
Ингульф! ты воин, ты меня любил,
Так научи меня, что надо делать,
Как месть начать!
Ингульф.
Убей врага изменой,
Убей его в объятиях своих!
Рогнеда.
Убить!.. теперь?.. Ингульф! должно быть, мало
Несчастен ты, коль мщеньем смерть считаешь.
Смерть счастье.
Ингульф.
Для горемык таких,
Как мы с тобой. Но он ведь победитель.
Рогнеда.
Убить его? О, нет. Ценю дороже
Я месть свою. Ужели кровь его
Так драгоценна, что лишь ей одною
Я искуплю и голову отца,
И дым костров, зажечься вам готовых,
И трупы честных родичей моих,
На полоцкой защите убиенных?
Так драгоценна, что и честь мою
Из пропасти позора вновь поднимет
Все та же чудодейственная кровь?
Чья кровь!.. о, ад и небо! стыдно молвить!..
Чья кровь! потомка прихоти княжой,
Рабынею рожденного!.. И в черном
её потоки хочешь утопить
Ты ненависть мою? О, нет! всем родом,
Всем княжеством своим он мне заплатить!..
Приди ко мне на помощь, злая ложь!
Лукавое бесстыдство, стань оружьем
Для гнева моего! своим щитом
Покрой меня, двуликое притворство!
Владимир[12] хочет ласки – он получит
Неслыханную ласку! Обовьюсь
Я, как змея, вкруг княжеского сердца,
И доступа не будет никому
К душе его. Единственным советом
Ему моя да будет воля! Страсть
Любовная подсказывать решенья
Княжия станет, и незримым ядом
Я в них волью всю ненависть мою
К злодею Полоцка! Своим народом
Любим Владимир, скоро ненавидеть
Его начнут. Варягам лютый враг
Славянский князь, – войдут в почет варяги!
Ингульф.
Мудреное задумала ты дело!
Рогнеда.
Убить его?! Сперва столкну врага
Я со стола княжого. Пусть изгоем
Родной страны влачит он жизнь свою!
Пускай себя увидит одиноким,
Разбитым, нищим, без друзей, без власти
И без любви! пускай утратит он
В себя, в людей, в богов могучих веру!
Как мы, пускай клянет свою судьбу,
Безумствует и черный образ смерти
Зовет к себе!.. Но смерть к нему придет
Не ласковой Валкирией с приветным,
Валгаллу отражающим, лицом:
Она, как ядовитая гадюка,
В ночи к нему изменой подползет.
В последний час, в гробу одной ногою,
С отчаяньем узнает он, что мне,
Одной лишь мне обязан он паденьем
Звезды своей с небесной высоты.
Ингульф.
Да поборает Тор-молниеносец
И хитрый Локи, разума вожатый,
Тебе в путях твоих. Не знаю я,
Свершишь ли, что задумала, но верю,
Что ненависть твоя непримирима.
Живи во имя прошлого! Костер
Не страшен больше мне: ты наши кости
Не позабудешь в мщении своем.
Прощай, княжна, и вспоминай порою
Ингульфа… друга, что тебя любил,
Как эти тучи любит буйный ветер,
Как волны моря любят корабли!
Рогнеда.
Ты позабыл, Ингульф, что пред тобою
Не прежняя Рогнеда, но раба
Славянского полона, только имя
Носящая Рогнеды…
Ингульф.
О, княжна!
Что мне до плена твоего? Все та же
Ты для меня, и страсть моя все та же;
И, если бы пред смертию «люблю»
Я услыхал из уст твоих прекрасных,
Пошел бы я навстречу синелицей
Во тьме живущей Геле, как на пир,
Занимается заря.
Рогнеда (размышляет).
Ты не умрешь.
Ингульф.
Заря… Готовить скоро
Костер начнут славяне.
Рогнеда.
Поклянись,
Что, если потухающий свет жизни
Тебе я возвращу, разделишь братски
Со мною подвиг мщенья моего.
Ингульф.
Клянусь тебе молниеносным Тором,
Клянусь козлом и молотом его,
Клянусь мечом своим, отца могилой
И матери седою головой!
Какая бы тебя ни ожидала
Судьба, ее по-братски разделю!
Товарищем и красных дней, и черных,
Как верный пес, пойду я за тобой.
Душа твоя да будет мне душою!
Ты будешь жить, – я буду жить; умрешь, –
И я умру! Ты воля – я орудье.
Ты туча грозовая я твой гром.
Ты мысль, а я послушное ей дело.
Ты голова, а я твоя рука!
Рогнеда.
Благодарю. Свою запомни клятву.
Внимал ей Тор и радовались Асы.
Крики в тереме. На лестнице с шумом и смехом появляются Владимир, Добрыня, Вышата, Путята и другие богатыри. Ингульф притворяется спящим.
Быстро светает.
Владимир[13] сходит с лестницы и удерживает, уже готовую взойти на крыльцо, Рогнеду за руку.
Красавица! а я тебя ищу
По терему: куда, мол, затерялась
Она, мое бурмицкое зерно?
Поди ко мне, Рогнеда!..
Глянь-ка в очи,
В лицо мое… Глубокое клеймо
Напрасной и бессмысленной обиды
На это богатырское чело
Ты белою рукою положила,
За что, про что, не ведая сама.
Ты видишь: нет его уже. Омыто
Оно варяжской кровью, сожжено
На Полоцком пожарищ, несметной
Окуплено добычею, но пуще –
Твоими поцелуями!
Целует Рогнеду. Богатыри смеются.
Пyтята.
Хмелен
Надежа-князь!
Добрыня.
Гуляй, душа!
Рогнеда.
О, князь!
У нас, варяжских дев, такой обычай:
Жених, невесту сватая, обязан
её расположенье заслужить
Широкой славой своего оружья,
Удачей богатырской. В терему
Родительском, девица, я взростала,
Твоих не зная дел: мне про тебя
Не пели скальды. Но пути другие
Есть к сердцу нашему. На славу мы
По слуху одному легко сдаемся,
Так может ли девица устоять,
Когда самой увидеть ей придется
Отвагу богатырскую? Мечом
Мы, женщины варяжские, владеем
Мужчин не хуже; защитить себя
Или убить, бесчестия избегая,
Сумела б я, когда бы захотела…
Добрыня.
Вертит хвостом варяжская лиса!
Рогнеда.
Но… князь! в тот грозный миг, когда в бою
Лицом к лицу ты встретился с мною
И, как стекло, булат мой раздробил,
Ты взял на щит не только это тело
Ничтожное, душа моя в тебе
Властителя признала, сердце робко
Забилось и шепнуло мне: вот он!
Вот муж, кому не жаль отдать свободу,
Пред кем не стыд во прах, благоговея,
Колена непокорные склонить.
Падает к ногам князя.
Казни меня! в твоей могучей воле
Моя судьба.
Я не прошу пощады, –
Твоя обида слишком велика.
Рабам своим заставь меня служить,
На посмех дай последней сенной девке!
Без ропота приму твой приговор:
Его я заслужила.
Владимир (поднимает Рогнеду).
Полно, встань.
Мила мне речь покорная. Светлее
И много краше ждет тебя судьба.
Где ж видано, чтобы властитель многих
Народов и земель переходил
Темны леса, топя в болотах войско,
Лишь для того, чтобы в своем дому
Иметь одной рабыней больше? Много
Их y меня – рабынь, наложниц, хотей, –
Но милой сердцу нет. Уж брать, так брать
Тебя женой водимою!.. Княгиня
Отныне ты.
Рогнеда.
Великий князь…
Владимир.
Смотри,
Люби меня, и слушайся и бойся!
Смирение и ласку я люблю.
Обнимает Рогнеду.
А вы, – моя хоробрая дружина,
Богатыри и ближние бояре,
Позволите-ли князю своему
Жену себе по сердцу взять?
Добрыня.
Нам что же!
Вышата.
Совет вам, да любовь!
Пyтята.
На многа лета!
Богатыри повторяют за Путятой: Многа лета!.. Варяги просыпаются от их крика и мрачно смотрят на славян.
Владимир.
Вернувшись в Киев, свадьбу пировать
Мы примемся веселую, а ныне.
Ты, дядя, друг и старой родич мой,
Соединишь меня в чету с невестой
И трижды нас вкруг дуба матерого,
По старине, с молитвой обведешь.
(Рогнеде).
Рогнеда, целый Полоцк мне на вено
С собою принесла ты. Отдарить
Тебя я должен.
(Путяте)
Побратим Путята! С богатырей варяжского полона
Вели-ка путы поснимать.
Рогнеда.
Во прах,
Во прах перед тобою!
Хочет упасть к ногам князя. Владимир ее удерживает.
Владимир.
Между ними
Есть родичи твои. Озера крови
И то нас разделяют; переплыть
Их ширину любовь с трудом лишь может.
Зачем же в эти бездны прибавлять
Еще ручьи кровавые?
Освобожденные варяги приближаются и, молча, с угрюмыми лицами, кланяются князю.
Владимир.
Варяги! Свободны вы. На выбор вам даю:
Хотите, – на мою идите службу,
Мне нужны воины; хотите, в Балты
Плывите на узорчатых ладьях
Вниз по Двине-красавице. Решайте.
Молчание.
Гаральд.
Я стар и сед. Меняться поздно мне.
Покойного любил я Рогволода,
Служить его убийце не могу.
1-й варяг.
И я!
Голоса между варягами. И мы, и мы!
Ингульф безмолвствует, с волнением глядя на Рогнеду.
Владимир.
Так путь вам добрый! Держать не станем вас.
А ты, Ингульф,
Что скажешь нам? Не ведаю…
Гаральд.
Ни меч, ни честь Ингульфа
Друзьям своим не могут изменить.
Ингульф.
Я сделаю, что мне княжна прикажет.
Рогнеда.
Он не изменит. Я одна за всех
Изменница…
Гаральд отходить от неё с презрительным движением.
Владимир (с крыльца).
Сбирайтесь в путь, варяги!
Гаральд, во главе освобожденных варягов, медленно удаляется; проходя мимо князя, варяги кланяются; Ингульф идет последним, Рогнеда делает ему знак, – он остановился.
Рогнеда.
Прощай, Ингульф! прощай, мой брат названный!
Ступай к седому морю, отнеси
Ему поклон от полоцкой Рогнеды
И про её причудницу-судьбу
Поразскажи далеким поморянам.
Когда-нибудь, быть может, и опять
Придется нам увидаться. Ты воин
И y богов домашних под крылом
Засиживаться подолгу не любишь.
Попомни, что великий в греки путь,
Любимая варяжская дорога,
Лежит на стольный Киев по Днепру.
Идет на крыльцо.
Ингульф (кланяется Владимиру).
Коль на Босфор к Владыке Византии
Надумаю на службу я идти
С мечом своим и невеликой ратью,
Позволь, о князь, тогда напомнить имя
Тебе мое и пропуска просить.
Владимир.
Ты будешь честно принять. Храбрый воин
Всегда желанный гость в моем дому.
Рогнеда.
Не забывай меня, Ингульф! Ты другом
Был Рогволоду и на дочь его
Перенеси останки старой дружбы!
Хотела бы я чувствовать себя
От родины не вовсе отчужденной.
Хотелось бы мне знать, что кто-то есть
В стране заморской, мне одноплеменной,
Кому близка я, бывшая варяжка,
Теперь приемыш русской стороны!
Ингульф.
Ты не забудь, а я не позабуду!
Ведь я умом упрям и сердцем крепок.
Кого люблю, до гроба! с кем вражду
Затею, – никогда не помирюся!
А в чем клянусь, – молниеносец Тор
Скорей сломает свой громовый молот,
Чем я свое нарушу обещанье.
Прощай, княгиня! до свиданья, князь!
Уходит за своими товарищами.
Рогнеда.
Прощай! даруй тебе Оден за морем
Друзей, таких же верных, как ты сам!
Ингульф и варяги уходят. Владимир и Рогнеда смотрят в след им с крыльца. Богатыри толпятся во дворе. Картина.
Роща при тереме Рогнеды в селе Гореничах под Киевом.
Добрыня сидит на колоде подо дикою яблонью и плетет лапоть. Входит Путята с луком, колчаном и битою дичью.
Пyтята.
Здорово, сват!
Добрыня.
Откуда?
Пyтята.
Посылал
Надежа-князь набить гусей и уток
К вечернему столу.
Добрый я.
Иль y него
На то иных людишек не случилось,
Что беспокоит он богатыря?
Пyтята.
Гостям почета больше.
Добрыня.
Вот где гости
Сидят мне эти!
Пyтята.
Да, пора бы им
И ко дворам по добру, по здорову.
Княжая служба мне не тяжела,
Охочь я рыскать с луком и стрелами
По заводям, да было б для кого.
Добрыня.
Как для кого? Княгинюшка похвалить.
Пyтята.
Она? меня? Ну, нет. Она семь лет
На нас с тобою смотрит исподлобья.
Не будь я князю друг и побратим,
А ты, Добрыня, дядя, – наши очи
Давно бы в чистом поле воронье
По милости княгинюшки клевало.
Добрыня.
Как волка ни корми, он в лес глядит.
Была она варяжкой и осталась.
Пyтята.
Да, скаредным охотничьим посылом
Не иначе, как ей обязан я.
Припомнила, как этому бродяге
Ингульфу, гостю милому её,
Я кушаком крутил к лопаткам руки
В детинце Полоцком: вот и казнись
За старые грехи! кого обидел,
Тому и поработай.
Добрыня.
Мой племяш
С Рогнедою совсем утратил разум:
На белый свет глядит сквозь бабьи пальцы
И бросил нас, своих богатырей,
На жертву женской прихоти. Кто в честь
Войти сумеет y Рогнеды, князем –
Хорош иль нехорош, забыт не будет.
Рогнеде поклонись, и полезай,
Толкая локтем старших, в красный угол.
Входить Вышата.
Вышата.
Богатырям поклон.
Добрыня.
Тебе челом.
Вышата.
Доколе же терпеть-то нам, бояре?
Пyтята.
А что?
Вышата.
Мишату знаешь?
Пyтята.
Как не знать!
Приятели.
Вышата.
Его казнят.
Пyтята.
Ты шутишь?
Вышата.
До шуток ли?
Добрыня (откладывает в сторону лапоть).
Как так? за что, про что?
рассказывай!
Вышата.
Княгиню разобидел
Наш богатырь. Не по сердцу ему
Пришлись обычаи гостей, варягов:
Что, нам едва ответив на поклон,
Они гурьбою жмутся в красный угол:
Что с князем будто с ровнею своим,
Свободно слишком шутят, а с княгиней
Того еще свободней; что она.
Столь гордая для нас, пред ними гнется,
Как на лугу зеленая трава
Пред ветрами, внучатами Стрибога.
Он обругал варягов, не стерпел.
А за варягов на него княгиня.
Он и княгинь тоже сгоряча
Сказал словцо. Княгиня князю в ноги.
И вот стоит Мишатушка теперь
Среди двора, с ярмом на белой шее,
А перед ним досужий берендей
Натачивает ножик, чтобы горло
Перехватить ему.
Пyтята.
Тому не быть!
Я упрошу, умилостивлю князя.
Нельзя своими жертвовать варягам
И баб обозлившейся. Добрыня. Ступай!
Авось, тебе помогут боги.
Путята быстро уходит.
Худо, Вышатушка!
Вышата.
Чего уж хуже!
Добрыня.
Князь
Сегодня так расправится с Мишатой,
А завтра и до нас дойдет черед.
Вышата.
В руках богов – и жизнь, и смерть.
Добрыня.
Ну, боги
Богами, а не лишнее и нам
Самим подумать, да поостеречься.
Пора сломить Рогнедину гордыню,
Довольно князь Владимиром[14] владеть
её красе.
Вышата.
Что ж? извести?
Добрыня.
Опасно.
Виновных князь сумеет розыскать
И приласкать по-своему. Рогнедой
Пускай он утешается покуда,
А мы ему тем временем найдем
На смену ей красавицу другую.
Вышата.
Эх, мало ль y надежи-князя баб?
Не удивишь его! Из целых сотен
Ласкательниц, Рогнеда лишь одна
Смирить сумела нрав его железный
И оседлала князя, что коня,
И села, и поехала… Конь добрый,
А путь-дорога гладкая: скачи,
Куда глаза глядят!
Добрыня.
Мы в этом беге
Ее с размаху выбьем из седла.
За племяшом внимательно слежу я.
Рогнеда величавостью своей
Владимира[15] совсем захолодила.
А он веселый князь, ему тепла
И света подавай! К нему варяжка
Ласкается змеиной хитрой лаской,
Разлакомит, разнежит, а потом
И шепчет в уши князя лжи лихия,
Опалы вызывает клеветой,
Ломать исконные порядки учить
И хочет Киев наш не то в Царьград,
Не то в притон варяжский переделать.
Владимиру[16] по-своему пожить,
Без спроса бабьего, давно охота,
Да совестлив некстати он.
Вышата.
На-днях,
В Вышгороде он был y прежней хоти,
Покинутой Мальфриды.
Добрыня.
Навестил
Грекиню тоже, матерь Святополка,
Что в Родне полонили мы, когда
С покойным Ярополком воевали.
Вышата.
Да, посмотреть поближе, чуть ли ты
Не прав выходишь, и ковать железо
Нам надобно, покуда горячо.
Добрыня.
Эге! сам князь идет сюда с Путятой.
Заспорили!..
Садится и снова, принимается за лапоть. Входят Владимир и Путята.
Владимир.
Путята, ни за что!
Пyтята.
Помилуй, князь!
Владимир.
Когда стрела Перуна
Ударит в дуб, ему уж не воскреснуть,
А гнев мой – тот же гром.
Пyтята.
Но ведь Перун
Не наобум, с разбором посылает
На землю пламя молнии своей.
Оно метла, которою из мира
Громовник зло метет, а ты добро
Задумал вымести.
Добрыня.
Не тронь Мишату,
Без разума его ты осудил:
Нет y тебя слуги его вернее.
Ингульф входит и остается в глубине сцены, незамеченный князем и богатырями.
Владимир (Добрыне)
И ты ворчишь?
Добрыня.
Да как же не ворчать,
Коль стали y тебя дешевле репы
Богатырей головушки?
Вышата.
О, князь!
И я прошу: коль согрубил княгине
Мишата, с глаз долой его ушли,
Но не казни.
Добрыня.
Пусть с белоглазой Чудью,
Или с Литвой порубится. Авось
Научится учтивости в изгнанье.
Мужик простой Мишата: не привык
Сгибать сегодня спину перед теми,
Кого вчера приказывал ты бить.
Он думает: варяг, так, значит, ворог
А с ворогом короток разговор:
За ворот, да и о земь! Не домыслил,
Пустая голова, что уж давно
У нас варяг из грязи вышел в князи
И милости твоей дороже стал
Богатырей-дружинников.
Владимир.
Эй, дядя! Шути, да осторожней.
Добрыня.
Я старик,
Из лет учебы вышел. Как умею,
Так говорю.
Владимир.
Тебе охота мною
По-прежнему, по-молодому, править,
Пути мои приказывать.
Добрыня.
Где нам!
Мы на гудках варяжских не горазды,
Ты ж под свирель славянскую не пляшешь.
Владимир.
Есть y меня свой ум. Ты при себе
Советы береги, покуда спросят,
Я из пеленок вышел.
Добрыня.
И в фате Рогнединой запутался.
Владимир.
Добрыня!
Добрыня умолкает, ворча себе в бороду.
Пyтята.
Что ты кричишь? Дружина правду скажет.
Мы братья по оружию с тобой,
Но, если ты неправдой жить задумал,
Так отпусти заранее меня
Из Киева! Мне новые порядки
Не понутру, а y меня язык
Еще быстрей Мишатина. Пожалуй,
От топора и я недалеко,
А жалко мне головушки удалой.
Добрыня (с сердцем отбрасывает лапоть).
И я уйду.
Владимир.
Куда это?
Добрыня.
На свете
Не мало места. Хоть бы и в Царьград.
Путята.
А то в степи заставой богатырской
Заслоним Русь от диких печенег.
Добрыня.
Живи себе с варягами!
Владимир.
Да, полно!
Безумные вы что ли?
Добрыня.
Нет в уме,
За тем-то и уходим.
Владимир.
Али мало
Вы жалованы мной? аль не дарил
Я вам цветные платья? али чарой
Вас на пирах веселых обносил?
Пyтята.
И сыты мы, и пьяны, и одеты,
Но яства дорогия, сладкий мед
И платья византийские не могут
Свободы заменить…
Владимир.
А вы свободу
Даете мне, крамольники?!
Добрыня.
Стыдись!
Кого корить решаешься крамолой?
Я пестун твой и дядя!
Пyтята.
Я твой брат!
Вышата.
Я твой слуга от самой колыбели!
Добрыня.
Пойдем, друзья. От ласкового князя
Мы почести дождались по заслугам!
Пyтята.
Хоть головы руби, а мы тебе
Не слуги больше!
Владимир.
Стой, Путята… дядя!..
Опомнитесь!
Пyтята.
Прощай, надежа-князь!
Владимир (усмехнувшись с досадой).
Упорен я, а вы меня упрямей.
Без богатырства не останусь я,
На ваше место тысячи найдутся
Охотников, да жаль мне вас: привык!
Ин, помиримся. Так и быть, Мишате,
По-вашему прошению, дарю
Обратно буйну голову. Но знайте:
В последний раз потворствую я вам!
Ингульф скрывается за деревьями.
Владимир (Путяте).
Ступай, вели освободить Мишату,
Но чтоб сегодня ж был он за Днепром!
Не выедет, пусть на себя пеняет:
Увижу завтра, голову долой!
Уходит в рощу.
Добрыня.
Спасибо и на том!
Пyтята.
Вот и победа!
Вышата.
Рогнеда не простит нам.
Пyтята.
А пускай!
Уходит.
Добрыня.
Пойдем и мы с изгнанником проститься
И выпить по расстанному ковшу.
Уходят. Рогнеда и Ингульф выходят из глубины рощи.
Рогнеда.
Не верю я, не может быть!
Ингульф.
Однако
Я слышал сам.
Рогнеда.
Мишату он не мог,
Не смел простить…
Входить Владимир.
О, муж мой, князь великий!
Я так ли слышала? живет Мишата
И будет жить?
Владимир.
Преступного Мишату
Я не простил, но заменил ему
Изгнаньем смерть.
Рогнеда.
Так это правда? Боги
Великие!
Ингульф.
Напрасно, добрый князь.
К преступному Мишате снисхожденье
Признанье справедливости его
Постыдной лаи.
Рогнеда.
Владимир.
Рогнеда…
Рогнеда.
Как! пред целою гридьбой
Он выбранил меня, свою княгиню,
Твою супругу, Рогволода дочь,
И ты щадишь язык его бесстыжий?!
Он звал меня распутной чужеземкой,
Волчицей, к пришлым льнущею волкам, –
И ты щадишь!
Владимир.
Довольно для него
Изгнания.
Рогнеда.
Но разве наказанье
Изгнание Мишате? Честь и милость!
Какой не рвется в степи богатырь
Пополевать и плечи порасправить
С кочевниками дикими в боях?
Богатыри другие бьют годами
Тебе поклоны: только отпусти
Их погулять хоть месяц по пустыне!
А ты Мишату в степи посылаешь!
Сумел ты грозным быть!
Владимир.
Нельзя казнить Богатырей.
И то ворчит дружина,
Что воли нет ей…
Рогнеда.
Оскорблять меня?
Я знаю хорошо: они бы рады
Меня в муку стереть. И мною ты
Им жертвуешь, Владимир! Если чести
Моей не жаль, так пожалей свою.
Ведь ты и я одно, ведь я считаюсь
Женой твоей, я мать твоих детей!
За что на смех твоим богатырям
Меня ты выдал, бедную?
Владимир.
Довольно.
Не расточай напрасные слова.
Однажды изменить свое решенье
Я мог еще, но каждый миг менять, –
То казнь прощеньем, то прощенье казнью
Ни князя, ни мужчины не достойно.
Мне жаль, что я Мишату пощадил,
Но я дал слово, это слово твердо.
Оно не струг днепровский, я не руль,
Чтобы верить его по произволу:
То под рукой Добрыни и Путяты,
То под твоею.
Рогнеда.
А… так вот кому
Позором я обязана?
Владимир.
Ты слишком
Разгневалась. Поди и успокойся.
И рад бы угодить, да не могу.
Так не сердись на мужа на прощаньи
Я приказал коней седлать.
Рогнеда.
Ты едешь?
Куда?
Владимир.
Не бойся не в далекий путь,
Не надолго.
Пора мне мать проведать,
Давно старуха ждет…
Рогнеда.
Но на дворе
Уж сумерки…
Владимир.
Мне путь осветит месяц.
На завтра я к обеду возвращусь.
Прощай, Ингульф!.. А ты, душа Рогнеда,
Досаду разгуляй свою и завтра
Повеселее мужа привечай.
Уходит. Ингульф, который в течение последней сцены держался поодаль в глубине, наблюдает за Рогнедой издали.
Рогнеда (задумчиво смотрити вслед Владимиру).
Что это значить? В третий раз к Малуше
Он едет в этом месяце.
Ингульф.
Княгиня!
С Малушей ты в ладу живешь ли?
Рогнеда.
Нет.
Когда же y славян свекровь с невесткой
Живут в ладу? Она мой злейший враг.
Ингульф.
И князя ты к старухе отпускаешь?
Рогнеда.
Не мальчик князь, свою имеет волю.
И как я смею сыну запретить
С родной видаться матерью?
Ингульф.
Над ним
Имеешь ты немного власти.
Рогнеда.
Кто же
Сильней меня?
Ингульф.
Да хоть бы тот, кто мог
Из лап y смерти выхватить Мишату.
Рогнеда.
Добрыня?
Ингульф.
Не один он. За спиной
Его стоить славянская дружина.
Колокола слыхала ты? Так вот
Такой же колокол – дружина князя,
А дядюшка Добрыня в нем язык:
Ударит он, и зареветь дружина
И князя оглушит, перепугает
И с толка зычным голосом собьет.
Рогнеда.
Они меня, как язву, ненавидят…
Пусть ненавидят, только бы боялись!
Ингульф.
Ты видишь: не боятся.
Рогнеда.
Странно мне!
Недоброе творится что-то с князем…
То он в гостях, то судбищами занят,
То на охоту едет он, отказом
На просьбу мне ответил; между тем
По-прежнему ко мне и добр, и ласков.
Тут козни есть какие-то, но кто
Построил их? откуда дует ветер?
Мне не понять и не придумать!
Темнеет.
Ингульф.
Да?
А дело дня весеннего яснее.
Наскучила ты князю. Ищет он
Другой себе забавы.
Рогнеда.
Полно бредить!
Не променять ему ни на кого
Меня, мечом не дешево добытой
В честном бою.
Ингульф.
Ты странно говоришь!
Другой, не я, подумал бы, пожалуй,
Что ты своей судьбой довольна…..
Рогнеда.
Я?!
Ингульф.
Что ты спала и видела в девицах
Женою быть Владимира[18].
Рогнеда.
Ингульф!
Ингульф.
Что Полоцк свой и старца Рогволода
Растоптанный насилием венец
Ты принесла приданым в честном браке
Любимому супругу своему;
Что ты забыла клятву правой мести
Великим нашим данную богам…
Да ты богов-то помнишь ли?
Всходить месяц. Светает.
Рогнеда.
Кто право
Дал говорить тебе со мной так дерзко?
Ингульф.
Любовь моя, во-первых; во-вторых,
Тобою неисполненная клятва,
В которой я товарищ и участник.
Ты долга незаплаченного гнет
Легко выносишь, думать позабыла
О тягости его, а мне горой
Он каменной на плечи навалился.
На Полоцком разгроме ты в меня
Могучий дух вселила – дух жестокий,
Бездействию враждебный, неустанно
Живого дела ищущий. Не слов,
Не замыслов он требует, а жертвы.
Довольно языком и головой
Трудились мы, – пора руками работать!
Рогнеда.
К чему спешить?
Ингульф.
А ждать чего нам?
Время Святую месть, как вызревшую рожь,
Пожать с давно посеянного поля.
Не для того из Норики далекой
Пришел Ингульф, чтобы справлять пиры,
Соловушек-баянов слушать песни
И князю льстить!
Рогнеда.
Вернее лести нет
Оружия…
Ингульф.
Тупится слишком скоро
Оружье это.
Ты сама, княгиня,
Тому примером. Верь или не верь,
Но князь совсем от рук твоих отбился,
И быть тебе в опале неминучей –
Забытою, отвергнутой женой.
Рогнеда.
Опять о том же речи ты заводишь!
Что выведал? что знаешь? говори!
Ингульф.
Богатырей спроси, каких красавиц
Надежа-князь ласкает y Малуши?
Рогнеда.
Что?!
Ингульф.
Расспроси княжих богатырей.
Рогнеда.
Стой!. Слышала и поняла…
Молчание.
Не верю!..
Не может быть! не может быть! ты лжешь!
Ингульф.
Не забывайся, женщина!
Рогнеда.
Клевещешь!
Обманщик ты, Ингульф!
Ингульф.
Еще впервые
Такое слово слуха моего
Коснулось безнаказанно!
Рогнеда.
Куда
Глаза мои глядели? Эти уши
Что слушали?.. Прости меня, Ингульф!
Себя не помня, молвила тебе я
Нечаянные дерзкия слова.
Забудь о них.
Твою я правду знаю.
Но, может быть, ты сам обманут?
Ингульф.
Нет
Я сведения точные имею
И, если мало сказанного мной,
Еще прибавлю. Ведомо ль тебе,
Что снова князь своих старинных хотей
Стал навещать?
Рогнеда (в отчаянии падает на колоду под яблонею, ломая себе руки. Яркий лунный свет).
Семь лет, семь лет, семь лет
Стыда такого не было!..
Ингульф.
С грекиней,
Покойного супругой Ярополка,
Проводит он свободные часы
Во множестве, в задумчивых беседах
О странных тайнах византийской веры
В распятого евреями раба…
Рогнеда.
О глупая! надменная! слепая!
И я не знала ничего!
Ингульф.
В себя
Ты слишком много верила.
Рогнеда.
И разом
Ты эту веру умертвил во мне!
Семь лет!.. Семь лет!..
Ингульф.
С любовию княжой
Ты ничего не потеряла.
Рогнеда (горько смеется).
Будто?
Ты думаешь? Ха-ха-ха-ха!
Ингyльф.
Опомнись!
Рогнеда.
Что помнить мне?
Ты клялся, ты мне брать
И друг… нужна мне помощь: выручай же!
Что предпринять, что делать, говори!
Я растерялась, спутаны все мысли…
Семь лет… семь лет!
Ингyльф.
Послушай, y меня
С собой в ладьях сто воинов, да следом
Ведет Гаральд лесами, по Днепру
Еще другую сотню потаенно
От глаза человечьего. На завтра
Змея варяжской рати проползет
В Гореничи – и мщение свершится.
Рогнеда (встает с места, испуганная).
Так скоро?!
Ингульф.
Я с храбрейшими в ночи
Ударю на Владимира[19] дружину:
За ужином покрепче подноси
Меды им завтра… Но убит всех прежде
Князь должен быть.
Рогнеда.
Ах!..
Ингульф.
Лишь только удалось бы уничтожить
Нам пастуха, а стадо разбежится.
Мы Изяслава, сына твоего,
Объявим князем.
Рогнеда.
Малого младенца?
Шесть лет ему…
Ингyльф.
Опекою твоей
Он крепок будет.
Рогнеда.
А народ что скажет?
Ингульф.
Что? Промолчит.
Народ y вас глупец, –
Его удел благоговеть пред силой,
Удаче покоряться.
Рогнеда.
Страшно мне!
Ингульф.
К твоим устам нейдет такое слово.
Рогнеда.
Кому же ты поручишь совершить
Убийство… о, какое слово!..
Ингyльф.
Кто же
Достойнее тебя подобной чести?
Рогнеда.
Я?.. я должна?
Ингульф.
А почему бы нет?
Он завтра y тебя ночует. Трудно ль
Покончить сонного?
Рогнеда.
Я не хочу!
Я не могу поднять руки на мужа,
Отца моих детей!
Ингульф.
Я так и знал!
Где ж стыд, где гордость y тебя, Рогнеда?
Тебя зовет священный долг, а ты
Робеешь пред насильником и цепи
Невольничьи супружеством зовешь!
Семь лет туманный призрак Рогволода
По полоцким развалинам блуждает
И мести ждет… О, дай ему уснуть
Спокойно под лесным его курганом!
Рогнеда (задумчиво).
Ах, как давно все это было…
Ингульф.
Это
Весь твой ответ?
Рогнеда (решительно).
Я не могу, не смею… Я не хочу!
Ингульф (с силой схватил ее за руку).
Взгляни в мои глаза!
Рогнеда.
Оставь меня!
Ингульф.
Взгляни!
Рогнеда.
Оставь!
Ингульф.
Ты любишь
Его, несчастная!
Рогнеда.
Нет, нет!
Ингульф.
Не обмануть тебе меня! Я начал
Давно подозревать тебя.
Рогнеда.
Неправда!
Верна я клятве…
Ингульф.
Так сверши ее.
Рогнеда.
О!..
Ингульф.
Замолчала ты?
Рогнеда.
В какую пропасть
Ты увлекла меня, святая месть!?
Ингульф.
Да! Месть свята настолько же, насколько
Грешна любовь бесчестная твоя!
Рогнеда.
Любовь?! Ингульф! Ингульф!
Ингульф.
Не отрицай!
Тебя люблю я… Любящие зорки,
К несчастью! Измученное сердце
Подсказывает правду их глазам.
Рогнеда.
Ты вырвать y меня признанье хочешь
Насильем?
Ингульф.
Твой вопрос само признанье!
Рогнеда.
Слова твои мне пытка.
Ингульф.
А мои
Сомнения тяжелее всякой пытки.
Опускается на скамью. Молчание.
Рогнеда.
Да будет же по-твоему, упрямый
И грубый человек. Да, я люблю.
Ингульф.
О, духи вечной ночи!
Рогнеда.
Злобы семя
Усердно я в душе своей ростила.
Ингульф (злобно смеется).
Ха-ха-ха-ха! А выросла любовь?
Когда засеет поле земледелец
Пшеницею, то урожая ждет
Пшеницей же.
Рогнеда.
Но кто же помешать
Тому сумеет, чтобы в желтом пол
Колосья не обвила повилика.
Не рос лиловый куколь, василек
Звездою синей не сиял? Не люди,
Но боги сеют их!..
Ингульф.
Лжешь! Злые духи!
Рогнеда.
Пусть будет так. Мне; все равно, откуда
Взялась моя любовь, но есть она,
И нет над нею власти.
Ингульф.
Злое семя
Из сердца с корнем вон!
Рогнеда.
Тогда все сердце
Придется вырвать.
Ингульф.
Любишь ты его!
Зачем же я здесь? Я? Глупец! Я думал,
Что, мученица долга, слезы льешь
На лож ты насильничьем, что давит
Тебя, как цепь, обязанность притворства!
И полетел к тебе я, как орел
На выручку пойманной орлицы,
И вот кого нашел!.. Передо мной
Господской лаской сытая рабыня,
Наложница, счастливая позором!
И ты Рогнеда?
Рогнеда.
Я была Рогнеда.
Зовусь я Гориславою теперь.
Жена и мать, люблю отца и мужа.
Двух сыновей вскормила я ему
Своею грудью, а они, быть может,
Платя мне за рождение свое,
За материнский труд, за дни и ночи
Заботы неусыпной, напитали
Любовью сердце гордое мое.
Притворство правдой стало. Все смешалось
В душе моей и ненависти старой
Заветный долг, и новая любовь.
Ингульф! Ингульф! я молода… а разве
Любви не стоит он, мой богатырь,
Мой князь?.. О, не кляни!
Не подобрать тебе таких проклятий,
Какими я сама себя казнила,
Когда чад страсти проходил, когда,
В просонках пробужденного сознанья,
Являлся мне отец мой, Рогволод,
В разрубленной кольчуге, с гневным взором,
Сурово мне грозящим…
Ингульф.
Конунг мой!..
Рогнеда.
Да! он грозил мне… мертвою рукою
Указывал на сотни привидений,
Летящие за ним, с протяжным воем:
Отмсти!.. Отмсти!..
С ужасом отходить от Ингульфа.
Такие же, как ты!
В глазах одно и то же выраженье,
Одни и те ж проклятья на устах.
Что ты пришел? что грозным судиею
Передо мной стоишь теперь?.. Уйди!
Ты долго ехал: стал живой Владимир
Милее мертвых мне за это время.
Убить его – себя убить!
Ингульф.
Когда
Не хочешь ты отмстить за Рогволода,
За самое себя отмсти, а боги!
В одно сведут с Владимиром[20] твой счет.
Рогнеда.
Смотри, как слабы, нежны эти руки…
Чего от них ты хочешь!
Ингульф.
Мало ль зла
Творится в мире нежными руками.
Рогнеда.
О, верный мой Ингульф! не надо крови!
Оставим Киев! Ты меня умчишь
В ладье своей под небеса другие,
Родимые и дружеские нам,
И страсть моя в разлуке истребится,
И жизнь, быть может, улыбнется нам
По-новому…
Ингульф (Холодно).
Куда ж умчать прикажешь
Тебя, моя красавица? Туда ли,
Где скальды бородатые, бродя
Из веси в весь, поют под звуки арфы
Про честную погибель Рогволода
И про измену дочери его?
Ты проклята на родине.
Рогнеда.
За морем
Не мало стран счастливых…
Ингульф.
Как тебя,
Клятвопреступницу, на борт возьму я?
Потопить нас неистовая Рана,
Тор молотом корабль мой разобьет!
Наложница Владимира[21] не стоить,
Чтоб жертвовал собой варяжский викинг
С дружиной богатырскою.
Рогнеда.
Увы!
И людям я, и небу ненавистна,
И духи зла смеются надо мной…
Ингульф. (Снимает с пояса кинжал).
Вот нож, возьми!
Рогнеда.
Он руки жжет…
Ингульф.
Возьми!
Тебе он завтра ночью пригодится.
Рогнеда (прячет нож).
Возьму, но ничего не обещаю. Запомни это!
Ингульф.
Время есть еще
До ночи завтрашней тебе обдумать.
Убей!.. и нож мой, кровью освященный,
Брось из окна. Мне будет это знаком
К восстанию. Всю ночь я буду ждать…
Теперь прости! Мне тяжела беседа.
Печальные признания твои
Упали мне на душу, будто молот
На наковальню звонкую, и глухо
Гудит под их ударами она!
(Быстро уходит).
Рогнеда.
Учите ж вы меня, святые боги!
Путем, желанным вашей мощной вол,
Мою ведите руку, мысль мою
В угодный вам поступок воплотите!
Мои дела сомнительны и трудны,
Мой разум темен, страсть моя сильна.
На злобные загадки хитрой жизни
Не в силах я ответить!.. Пусть несет
Меня судьба, как мчат Днепра стремнины
Покинутую кормщиком ладью.
(Уходит).
Терем Рогнеды. Опочивальня. Поздняя ночь. Лунный свет. Владимир спит на ложе, за пологом. Рогнеда стоит y полога, прислушиваясь.
Рогнеда.
Уснул…
Ингульф. (Поет за окном).
Звенел мой меч в чужой стороне,
Никто не мог противиться мне,
Я князем был на трех кораблях,
Теперь я раб в плену и цепях…
Рогнеде.
Условный знак… Смелей, Рогнеда!
(Отбрасывает полог).
Ты весело уснул, могучий князь,
Вином и женской лаской упоенный;
Не чуял ты, что над тобой беда
Трепещущие крылья распустила.
(Вынимает нож).
Владимир.
Где ты, люба…
Рогнеда?
Рогнеда (отступая).
Люба!
Владимир (во сне).
Поцелуй меня…
Рогнеда.
Рука дрожит, слабеет воля…
Владимир (тише).
Люба…
Ингульф (поет).
Мой щит разбить и меч пополам,
Корабль морским игрушка валам,
А я, забыт в подземной тюрьме,
Живу, как гад, в грязи и во тьме!
Рогнеда.
Две птицы
Поют мне песни. Черная одна,
Другая – белая. Одна о мести,
Другая о любви. Кого же слушать?
Какая песня Локи внушена,
Какая светлым Бальдером?.. О, боги!
Когда сомненье допустили вы
И в этот миг решительный, то, верно,
Вам неугодна жертвы этой кровь.
(Смотрит на Владимира).
Как он хорош! Убить его? Из тела
Прекрасного ножем исторгнуть душу
Жемчужную, и жить потом самой,
И называть своими малых деток,
Сынов его?.. Какое детям дело
До Рогволода? Он безвестен им!
Удел их мать свою возненавидеть,
Как ненавидеть я тебя должна,
Хороший мой, желанный мой! Что – если
Любовь и долг возможно примирить?
Тень Рогволода ждет кровавой жертвы
Я заменю Владимира. Мне жизнь
Недорога и вовсе бесполезна.
Не мало женщин в северных краях
Кончает жизнь на жертвенниках грозных,
Подземным посвященных божествам,
А я отдам себя суровой тени
Родителя…
Вновь берется за нож и пристально смотрит на него.
О!.. холодно в могиле!
Приближается к Владимиру.
А ты?.. ты жить останешься, купаться,
Как пташка в небе, в свете и тепле?
Ты будешь видеть солнце золотое,
Дышать весной; полюбишь, может быть…
Другой отдать тебя? Чужим устам
Отдать уста твои для поцелуев?
Знать, что одной недели не пройдет
От похорон моих, а эти плечи
Другие руки женские обнимут,
Другая грудь прильнет к твоей груди?
К прошедшему мне ревности довольно!
Я не хочу в сомненьях умирать,
К грядущему мучительно ревнуя!
Нет, никому тебя не уступлю,
С собою уведу тебя! За гробом
Ты будешь мне супругом, как живой!
Сперва тебя, потом себя… мгновенно…
Чтобы моя душа явилась рядом
С твоей душой на правый суд богов!
Владимир (бредит во сне, Рогнеда быстро отходить в глубину терема).
Товарищи! на слом!.. громи в тараны!..
Гей! меч на меч и щит на щит! вперед!..
Рогнеда.
И я скажу: вперед! Напомнил кстати
Ты прошлое своим бессвязным бредом!
(С поднятым ножом).
О Рогволод! ты, в тишине ночной
Блуждающая тень! приди! две жертвы
Тебе покажет месяц!..
(Замахивается на Владимира).
Не могу!..
Опускает руку с ножем и стоит во нерешительности. Потом, собравшись с духом, вторично заносит нож. Владимир внезапно пробудившись, приподнимается на ложе.
Ах!..
Владимир схватил Рогнеду за руку, она роняет нож.
Владимир.
Это что… с ножем? моя Рогнеда!..
Ингульф. (поет),
Но тверд мой дух, мне цепи смешны!
Я сплю и вижу дивные сны:
Я слышу, море бьет о скалы,
Я вижу, в небе реют орлы…
Владимир тащит Рогнеду к свету и бросает на пол.
Владимир.
Глазам не верю!.. ты меня убить
Хотела?…
Рогнеда (лежа y ног его, после долгого молчания, холодно).
Да.
Владимир.
Как будто сон волшебный?
Я на яву ли, полно?
Рогнеда.
На яву.
Владимир.
Так вот твоя любовь!
Рогнеда (встает).
Любовь меня и сделала убийцей!
Владимир.
Неслыханно!
Рогнеда.
Ты разлюбил меня,
А мне тебя милее видеть мертвым,
Чем не своим.
Владимир (смутясь).
Откуда ты взяла
Такую мысль, безумная?
Рогнеда.
Мне тени
Ее в ночи прошедшей нашептали.
Владимир.
Какие тени?
Рогнеда.
Старый Рогволод,
Родитель мой, и мужи полочане,
Убитые тобой…
Владимир.
Семь лет прошло,
Семь лет молчала ты. Теперь охота
Пришла из гроба мертвых вызывать?
Рогнеда.
Я не звала; они явились сами
И говорили: нас тебе не жаль,
Ты за погибель нашу не отмстила
И нашему убийце отдалась
Так мсти за самое себя! забвенье
Святого долга боги покарали:
Тобой наскучил муж… Ах, эту правду,
Владимир[22], ты не можешь отрицать!
Владимир.
Ты y детей отца отнять решилась
И князя y Руси?
Рогнеда.
Какое мне,
Варяжке, дело до Руси? А дети
Не одного отца теряли: мать
Они с тобой бы вместе схоронили…
Теперь одну меня схоронят…
Владимир.
Да, –
Велик твой грех и не минует казни.
Рогнеда.
Я жду её. Отныне ты не можешь
Любить меня, а без любви твоей,
На что мне жизнь?
Владимир.
Иди! наряд венчальный
Одень и жди меня. К твоей красе
Палач рукою наглой не коснется:
Я сам тебя казню.
Рогнеда.
Благодарю.
(Уходит).
Владимир.
Бывают сны, но это пробужденье
Тяжелее всяких снов…Прочь этот нож!
В окно его!
Выбрасывает нож во окно. Взрыв воинственных криков.
Ингульф.
Оден! Оден!
Владимир.
Что это?
Слышна сеча. Лунный свет сменяется заревом. Путята вбегает, с зажженной сосновой веткой в одной руке и с булавой в другой.
Пyтята.
Князь! князь! беда! сошли с ума варяги!
На терем твой, с мечами на-голо,
Валом валят, секут твою дружину.
Всех впереди Ингульф. Да я его
Угомонил, разбойника!
Владимир (срывает меч со ставца).
Измена!
Пyтята.
Куда ты без шелома и кольчуги?!
Владимир.
Двум не бывать смертям, а от одной
Я только-что ушел. Вперед, Путята!
Бросается к дверям, но навстречу ему входят Добрыня и Вышата с богатырями. Звуки тише. Зарево меркнет. Начинает светать.
Добрыня (влагая меч в ножны).
Зачем вперед? Все кончено. Варяги
Кто перебиты, кто бежали в лес.
Мы поутру облаву им устроим,
Что кабанам…
В дверях появляется – тяжелораненый – Ингульф.
А вот и зверь бежит
Сам на ловца!
Владимир.
Ингульф!
Пyтята.
Так ты не умер?
Ну, и здоров же ты! Моя рука
Болит еще доселе от удара,
Которым я попотчевал тебя!
Ингульф (Владимиру).
Ты жив!.. Судьба с тобою в заговор,
А больше бабья глупость, бабья трусость
И подлость сердца женского! Ты жив,
А умираю я! О, справедливость!
Знать, далеко от мира ты живешь!
Владимир.
Варяг, варяг! тебя зовут Ингульфом,
Ты знаменитый пенитель морей,
Ты жизнью был однажды мне обязан,
Ты гость мой. Как же мог ты на меня
Поднять свое оружье?
Ингульф.
Где Рогнеда?
Владимир.
Рогнеда!?
Ингульф.
Князь Владимир![23] на упреки
Я отвечать не стану. Не затем
Теперь сюда приполз я, полумертвый.
бесчестно ли напал я на тебя,
Моих убийцу братьев, или честью
К тому обязан был, – рассудит Тор,
С кем пировать в сияющей Валгалле
Я полечу на черных крыльях смерти.
Князь! где твоя? В последний час
Дай мне проклясть изменницу!
Владимир.
Рогнеду!?
Ингульф.
Она дала мне ложный знак восстанья,
Она в окно мне выбросила нож,
Что мною был на смерть твою отточен.
Ропот между богатырями.
Владимир.
Меня спасло невидимое чудо,
К какому не способен наш Перун!
Узнайте все: немногие мгновенья
Тому назад, Рогнеда покушалась
На жизнь мою.
Вышата.
Княгиня!
Добрыня.
Хороша!
Пyтята.
Ах, ты змея варяжская!
Ропот между богатырями.
Владимир.
Я выбил
Нож из руки её. Мне стало гнусно
Оружие убийства потайного. Ингульф!
Я сам в окно булат твой бросил,
Сам подал знак тебе…
Ингульф.
Великий Тор!
Благодарю! Ты возвратил мне право
Рогнеду уважать: так тяжко было
Любить и презирать. Теперь умру
Спокойно я, с душою примиренной…
Склоняется на руки богатырей. Его уводят в глубину сцены и сажают на скамью, где он и остается, в забытье.
Владимир.
Что делать мне с Рогнедою, бояре?
Добрыня.
Твоя жена, что хочешь, то твори.
Вышата.
В семейные дела твоей дружине
Мешаться грех.
Пyтята.
Что порешишь, то ладно.
На сцене совсем светло.
Владимир.
Так пропади ж, изменница!
Идет с обнаженным мечем к дверям боковым. Рогнеда выступает навстречу ему в пышном наряде, опираясь на Изяслава.
Владимир (опуская меч).
Мой сын!
Зачем ты здесь?
Рогнеда.
Чтоб смерть мою увидеть.
Владимир.
Не чаял я…
Рогнеда.
Не бойся, порази,
Но на глазах его! Пускай запомнить
Мой Изяслав, что ты меня казнил,
Как помню я убийство Рогволода,
И отомстить когда-нибудь тебе,
Как я сегодня отомстить пыталась.
Владимир (задумчиво).
Все месть, да месть… Нет, жутко, тяжело!
Булатный меч сам из руки валится.
Бросает меч.
Пускай другие судят нас с тобою:
Я не могу… Дружина! как истец,
Вам кланяюсь! на вашу честь и правду
Надеясь, отдаю на вашу волю
Рогнеду и себя.
Кланяется и садится к столу. Рогнеда с Изяславом садятся на ложе. Молчание.
Добрыня (выступает вперед).
Великий князь!
Ты ведаешь, что мы с твоей княгиней
Не из друзей, что всяческое зло
Друг другу мы усердно измышляли
Семь полных лет, – и все же я скажу:
Нельзя ее казнить!
Пyтята.
Что правда правда!
Добрыня.
Взята она убийством и грозой,
Оставлена без племени и рода, –
С чего бы ей добра тебе желать?
Однако, ты смирил ее. Ведь бабий
Короток ум, а память что вода:
Следа не держит долгого. Рогнеда
Тебя ласкала, сына родила,
Потом другого, к детям привязалась,
Да и тебя, отца их, полюбила.
А ты на запоздалую любовь
Ответил ей остудой, да изменой!
Владимир.
Не сам ли ты смущал меня, Добрыня?
Добрыня.
Что делает Добрыня, перечтешь,
Когда судить Добрыню будешь: так-то,
Надежа-князь! Теперь Рогнеду судим, –
О ней и будет речь. Что говорить!
Не без вины я, точно, в этом деле,
Досадовал, что ты свою дружину
На женину указку променял, –
Вот и смущал! А ты не поддавался б,
Когда любил!
Владимир.
Эх, дядя!
Пyтята.
Даже пес
И тот кусаться станет, коль из пасти
Кусок последний вырвешь y него.
А женщина, хоть прока в ней немного,
Все ж не собака, человек. Одно,
Хорошего что было y Рогнеды,
Любовь свою похитил ты. Казнись
За это сам.
Добрыня.
Когда бы не остуда,
Не подняла бы на тебя ножа
Она, не то, что ради Рогволода,
А хоть Оден ей с неба прикажи!
Вышата.
А я скажу: остуда-то остудой,
Но, будь ты вовсе чистым пред женой,
И то простить советую. Имеет
Дочь право мести за отца.
Богатыри.
Прости,
Прости ее, надежа-князь.
Владимир (встает с поклоном).
Покорен
Я вашему решению. Рогнеда!
Свободна ты.
Рогнеда.
Но не жена твоя?
Владимир.
Я видел нож в руке твоей, ты знаешь
Мою остуду.
Сгинуло доверье,
Любовью нас дарившее. Прости!
Даю тебе родной твой город Полоцк:
Да будет он уделом твоему
Спасителю, сынишке Изяславу…
Когда б не он, мой первый строгий суд
Свершился бы… будь благодарна сыну!
Рогнеда (кланяется богатырям).
Спасибо вам за милостивый суд,
Дружина богатырская! Не радость
Мне жить, да и не радость умирать
Опальною женой. Другая станет
Княгиней вашей… Кто же защитить
Моих детей от мачехи ревнивой?
(Обнимает Изяслава).
Пойдем, мой сын, мой Изяслав, в леса
Родимые мои, к Двине широкой!
Я сберегу твой княжеский удел
От ворогов, навстречу нам грядущих,
И выростешь ты грозен и велик,
Как грозен был твой дед неотомщенный.
Владимир (растроганный, мягко).
Княгиня…
Рогнеда.
Нет, княгиня умерла
И вместе с ней угасла жрица мщенья
И грешная любовница твоя,
Мой добрый князь. Несчастная Рогнеда
Отныне! только мать!.. Прости!..
Низко кланяются, друг другу. Рогнеда, опираясь на Изяслава, медленно удаляется. Богатыри расступаются перед ними с почтительными поклонами. Ингульф встает со скамьи, делает несколько неверных шагов к Рогнеде, но, потеряв силы, падает к её ногам.
Рогнеда.
Ингульф!
Ингульф.
У ног… y ног твоих последний
Мой вздох хочу Одену передать…
Прости!.. всю жизнь любил…
(Забывается).
В глазах темнеет… Туман… У ног твоих…
(В бреду).
А! вот она!
Валькирия, свершительница смерти!
Смеется… как похожа на тебя!..
Лети! готовь мне место на Валгалле
Близ Рогволода! Я иду… иду…
Опираясь на руку Рогнеды, поднимается во весь рост и обводить окружающих грозным взором.
Рабы! почтите викинга!
Падает.
Рогнеда. (Склоняется над трупом).
Ингульф!