«Вникай в себя и в учение; занимайся сим постоянно:
ибо, так поступая, и себя спасешь и слушающих тебя»
1-е Тимофею 4:16
16.01.2015г.
Утро в целом начиналось вполне обычно. Проснулась в 6.15. В 6.30 грела машину. В 7.15 уже пила чай в кабинете. Когда летела на работу в своем милом Жуке, чуть не попала под большущий «Икарус», и опять вспомнила Бога. В отличие от меня, Он никогда не спешит. Об этом указывает вся Библия. А куда Ему торопиться? Он все знает, знает все последствия. Я сегодня тоже знала все последствия. Я прекрасно знала, что раз в 6.40 я уже в пути, то обязательно доеду раньше всех, как всегда. Но это не остановило меня от резкого перестраивания на высокой скорости с крайнего левого ряда, чтобы «вовремя» повернуть направо. Я создана, чтобы наглядно показывать людям чудеса спасения на дороге. Это их быстрее приведет к Христу, чем моя книга. Я все время спешу. Спешу ездить, спешу расти, спешу дойти, спешу пойти, спешу жить. Быстрота – это нехорошо. Опасно. Да, и утомляет уже. И я подумала, раз смысл нашей жизни в том, чтобы познавать Создателя и становиться похожими на Него, то было бы замечательно, если бы я начала это с убавления своего темпа.
В клинику я приезжаю вторая. До меня приходит моя коллега Гладилина Л. Остальные прибывают через полтора часа. По утрам у меня свой привычный распорядок. Я протираю все, что доступно глазу и рукам всеми существующими в природе антисептиками, даже если накануне вечером в том же кабинете принимала я. Не могу без этого! Как-то во время моей утренней традиционной капитальной уборки зашел мой коллега и подумал, что я обеззараживаю кабинет от него и обиделся (он днем ранее работал там). А я не могу по-другому, и, увы, это не симптом шизофрении. Просто я неоднократно видела, как мои коллеги ставили стекла с влагалищными мазками на рабочий стол и подписывали их. Я регулярно наблюдаю, как наши медсестры, «ничего не подозревая», перетаскивают эти мазки из кабинета в кабинет без перчаток; как санитарки открывают двери в тех же перчатках, в каких меняют урны с грязными отходами. Я лишь хочу надолго сохранить свое драгоценное здоровье, подаренное мне с большой любовью Творцом. К сожалению, мы с вами еще так далеки от санитарии, что нам рано думать о пересадке матки. Но вы знаете, что это моя больная тема. Не буду увлекаться, и, скорее всего, моя докторская будет не по гинекологии, а либо по успешному трудоустройству, либо по скоростному внедрению санитарно-гигиенических норм.
Так вот, ничем не примечательное утро. Тщательно простерилизовав свое окружение, я приступила к приготовлению своего утреннего чая (хоть бы это не прочитал главный врач). Далее начала приводить в порядок себя – наносила макияж, параллельно наслаждаясь своим чаепитием. Вдруг услышала громкое фурчание в коридоре, как будто там тоже кто-то пил чай, но очень слышно пил. В моей голове зародились сразу две мысли. Неужели дедушка ожил? Не-е-ет! Неужели Гладилина так пьет? Не-е-ет! Скорее всего, дедушка ожил. Выглянула за дверь и увидела охранника, который пил кофе, переключая каналы телевизора, установленного для посетителей. Поздоровалась, вернулась в кабинет и заметила в зеркале свое сморщенное от негодования лицо. Мозг молниеносно выдал следующую мысль: «Выйди обратно и покажи ему это лицо, пусть увидит и не отпугивает больше наших пациентов своим бескультурьем!». Этот быстрый, всегда спешащий, как я, голос всегда имеет достойные обоснования для решительных действий. Но где-то в глубине был второй, неторопливый голос: «Угости охранника одной из твоих конфет. У тебя их три». Никаких объяснений второй голос не предоставил, и я громко возразила: «Я?! Охранника?!». Интеллигентному человеку некогда быть человеком, нужны убедительные доводы. Их не было, это привело к дискуссии. В итоге, уже на лестнице я отдала охраннику один из своих «Рафаэлло». Его сморщенное от недосыпания лицо вдруг стало медленно раскрываться как бутон розы. В конце он преобразился до такой степени и благодарил меня до такой степени, что изумил меня до такой степени, что изменился весь мой оставшийся день.