Как только Пробуждённые ушли, суккубы освободили руки и ноги Мишель. А затем заставили выпить укрепляющий отвар, на вкус – густой травяной чай с ложкой бальзама и мёдом. Укрыв покрывалом, посоветовали немного поспать.
– Оттого, что мы будем отвечать на твои вопросы в то время, что отведено на отдых, сил у тебя не прибавится, – сказала Барбело и Нега была с ней согласна.
– Ещё успеем наговориться, когда станешь Послушницей.
На заявление Мишель, что никакой Послушницей в этом сумасшедшем месте она становиться не собирается, девушки синхронно фыркнули.
– Ерунда, все хотят стать Послушницами в Обители Лилит.
– Ведь если ты будешь хорошей Послушницей и пройдёшь все три ступени, сможешь стать Жрицей.
– А потом и Красной Жрицей!
– И, может даже Верховной. Наместницей самой Тёмной Матери.
– Барбело! – Нега всплеснула руками и оглянулась на дверь, словно та в любой момент откроется и войдут те, кто жестоко накажет за вероломство.
– Ах, оставь! Это нам не на что рассчитывать, а её инициировали вдесятером, причём без арахнидов, у неё все шансы!
– Всё равно…
Не слушая возражений Мишель, девушки наказали ей попытаться уснуть и покинули комнату.
Мишель осталась одна. Внутри всё клокотало.
Хотелось вскочить и разнести здесь всё к демоновой матери! Кричать, вопить, крушить! Всё, что под руку попадётся!
Но произошедшее сильно вымотало, лишило сил и даже, кажется, способности ясно мыслить. Сама мысль о том, что её тела касались женщины, была отвратительна. Конечно, Мишель знала и о бисексуальности, и об однополых парах и даже браках. То, что женщины способны доставить друг другу удовольствие, не было новостью. Теоретически. Практически… Это оказалось мерзко и отвратительно. Особенно учитывая реакцию её собственного тела.
Одно дело – когда оно предавало её, тая от умелых прикосновений инкуба, когда Мишель, как бы ни сопротивлялась, в душе сама отчаянно желала его ласк… И совсем другое – девушки! Суккубы, такие же, как она. Одно успокаивало – они действовали по приказу. И, учитывая, что у Пробуждённых есть какая-то власть над ними, боялись ослушаться.