– Ой, – сказала я, поскольку никаких других, более полноценных и умных слов у меня не нашлось.
Ритка осторожно оглядела меня и спросила:
– Значит, ты тоже так думаешь?
– Что я думаю? Я в данный момент вообще ничего не думаю, – рассвирепела я. – Потому что, когда тебя ночью вытаскивают из дома, чтобы полюбоваться на труп старикана в трусах, я вообще плохо думаю. У меня все мысли отчалили вдаль и посылают нам большой привет. С Большого Бама…
– Не сердись, мне и так плохо, – простонала Ритка. – У меня все внутренности к спине прилипли. И меня почему-то тошнит…
– Если бы ты не подсматривала в окна, ничего бы не произошло, – назидательно заметила я, неизвестным самой себе образом связав происшествие в квартире напротив с Риткиным любопытством.
– Почему? – искренне удивилась Ритка. – Ты думаешь, они его убили потому, что я за ним подглядывала?
– Да объясни же мне наконец, кого ты называешь «они»? Тут что, целая банда на этого несчастного старикана набрасывалась?
– Вроде того, – растерянно пожала плечами Ритка. – Сначала пришел этот непонятный. То ли мужчина, то ли женщина. И в одежде монаха.
– Какого монаха?
– Капуцина какого-то. Не знаю. На нем был такой капюшон, надвинутый на глаза.
Мысль о том, что в окрестностях Тарасова открыли капуцинский монастырь, и его послушники ночами разгуливают по городу, и некоторые еще и убивают стариканов в трусах, мне совсем не понравилась.
– Откуда у нас эти капуцины взялись? – вздохнула я. – Может, миссионеры?
– Ты о чем?
– Я тоже видела какого-то капуцина. Только у себя. Он ночью под моим окном разгуливал.
– Во сколько? – оживилась Ритка.
– В половине третьего.
– Постой, так ведь от твоего дома до моего – ровно полчаса. Значит, он сюда шел! Потому что если у нас в Тарасове и найдется капуцин, то уж наверняка только в единственном числе…
– Ну да. И нарочно начнет ходить то у тебя, то у меня перед носом. Не может быть!
– Это просто совпадение, – продолжала настаивать на своей версии Ритка. – Так что ты сама видела первого убийцу.
– Почему первого? – удивилась я.
– Потому что он его недоубил. И пришел второй…
– Капуцин? – испугалась я.
– Да нет, – поморщилась Ритка. – Этот был обычный. И поднялся он вместе со стариканом.
– То есть ты хочешь сказать, что старикан этот его знал и привел, бедняга, собственного душегуба в квартиру?
– Не знаю. Только они вместе вошли в квартиру, и старик все время руки к груди прижимал, как бы благодарил. А тот, второй, все смотрел на то, что было у старика в руках. И потом размахнулся и убил. Тут я и совершила глупость…
– Какую из? – спросила я. – Ты уже много глупостей совершила!
– Самую глупую. Я заорала.
О боже! Я вытаращилась на Ритку.
– Как заорала?
– Громко, – прошептала Ритка. – И этот, второй, посмотрел на мое окно. Потом я спряталась. А он вышел во двор. Я тихо так подползла к окну и посмотрела вниз. Он стоял с мужиком в бейсболке и о чем-то говорил, а сам смотрел на мое окно. И рукой еще показывал. Оба они задрали головы и стали таращиться с таким интересом, будто ничего причудливее моего окна в жизни не видали. Танька, скажи честно, меня теперь убьют, а?
Последнюю фразу бедная Ритка простонала. В ее глазах было столько страха, что хватило бы на весь город сразу.
– Думаю, что попытаются. Ты видела, как они совершили преступление, и теперь являешься для них опасным свидетелем. Поэтому тебя надо спрятать…
– Как это? А родительские ценности?
– Что-нибудь придумаем, – пообещала я ей. – В крайнем случае, поселим тут Мельникова с Началовым. Пусть поживут, преступников поприманивают. Тебе тут оставаться пока нельзя. Они теперь за квартирой присматривать будут. Может, их присмотра твоим родителям хватит?
– Как это? – не поняла Ритка.
– Ну, им же надо, чтобы кто-то за квартирой присматривал. А эти твои убийцы…
– Не мои! – заорала почти истерически Ритка. – Я пока еще не убитая!
– Пока еще вроде нет, – согласилась я, внимательно осмотрев ее. – Пока вроде у тебя цвет лица нормальный и дышишь ты в пределах нормы. Кожа теплая. Так что успокойся – живая. Но в свете последних событий кто знает, какой ты будешь завтра! Поэтому лучше пусть за предковскими реликвиями следят сами преступники. Или Мельников.
Хотя одна мысль уже в мою безумную голову пришла. Не такая уж я дура, чтобы понять, куда нас отправит Мельников вместе с нашей идеей поручить ему присмотр за квартирой! Поэтому оставалась одна добрая душа, согласная положить жизнь за «други своя». Вернее, поскольку оная особа просто задыхалась без приключений, а от любопытства у нее и вовсе в «зобу дыханье сперло», она и решила, кто будет за Риткиной квартирой присматривать.
Звали ее, конечно, Таня Иванова.
Вот эта самая полная идиотка и предложила Ритке свой план. Я остаюсь вместо нее в квартире, а она как можно незаметнее исчезает отсюда и занимает позиции в моей. Заодно звонит Мельникову, пусть он все-таки что-нибудь придумает.
– Хотя нет, Мельникову делать здесь нечего, – отказалась я от его участия в моем предприятии. – Мельников все испортит, убийц моих распугает и никого приманить не получится!
– И хорошо, – не поняла меня Ритка. – Зачем они тебе? Он всех их распугает и арестует.
– Ничего ты не понимаешь, Ритка. Я же должна сама понять, что у вас тут произошло. А Мельников – он помешает. Ты, конечно, как хочешь – можешь ему сказать, что я тут сторожу квартиру твоих предков, в то время как тебя просила посторожить мою… Нет, бред какой-то получается! Лучше уж ничего ему не объяснять, сами разберемся!
Ритка промолчала, причем с таким видом, что я сразу заподозрила, что она все охотно спихнула бы на бедного Мельникова и доверяет ему больше, чем мне. Эту мысль я поспешила высказать вслух в виде вопроса.
– Нет, что ты… – заверила меня Ритка. – Я тебе очень даже доверяю. Просто я боюсь их. Ты же не видела, какие они мрачные личности, а я видела.
– Вот и посмотрю, – легкомысленно заявила я. – Я тоже, знаешь ли, не подарок, связываться с собой ни за что бы не рискнула! Так что давай собирайся, потому как тебе надо в мою квартиру.
В принципе мы с Риткой немного похожи. Обе длинноногие, волосы у Ритки после очередной окраски такие же светлые, как и у меня, так что придраться и понять, кто из нас кто, может только человек, который нас неплохо знает. Поэтому я не сомневалась, что номер с подменой у нас с ней прокатит.
– Вот еще что, – сурово сказала я. – Тебе надо взять на работе отпуск за свой счет.
– Почему? – удивилась Ритка.
– Потому что мы с тобой меняемся, а я на твою торговую братию смотреть абсолютно не настроена…
– Я сама могу, – почему-то обиделась за свою глупую фирму Ритка.
– Нет, – покачала я головой. – Тебе вообще не стоит там показываться. Думаю, что эти твои… То есть убийцы. В общем, они, если серьезные люди, наверняка наведут о тебе справки и быстренько заявятся на работу. Может быть, у них, конечно, и не так здорово с интеллектом, но рисковать не стоит.
Ритка попереживала, что ее могут уволить, но я так на нее взглянула, что она поняла – пусть уж лучше уволят, чем убьют. На том мы и порешили.
Под нашими окнами уже слышались голоса, где-то прогрохотал троллейбус, прогудел невдалеке отплывающий пароход. Дикторша с приятным голосом оповестила нас, что уже семь утра, а это означало, что через полтора часа Ритка может спокойно отчаливать в сторону моего дома, оставив меня наблюдать за подозрительной квартирой.
Посмотрев в сторону все так же распахнутого окна, я подумала, что надо бы вызвать милицию, но вспомнила, что тогда мне придется раскрывать свое инкогнито, а мне бы этого не хотелось. Поэтому я пожелала несчастному старичку, чтобы его пораньше обнаружили, и переодела Ритку в свои вещи. Волосы заколола ей сзади в хвост и одобрительно улыбнулась.
– Ну? Я на тебя похожа?
– Конечно, не так хороша, но терпеть можно, – нахально заявила я.
– Ну, знаешь… – начала было Ритка, но, подумав, перестала обижаться. – Вообще-то да. Не очень-то и похожа…
Мы попрощались, договорились, что она позвонит через некоторое время, и она ушла.
А я осталась одна, как перст, с самыми смутными перспективами. За моим окном бродили преступники, мечтавшие меня уничтожить как ненужного свидетеля, и единственное, что скрашивало мою многотрудную жизнь, была огромная библиотека Риткиных родителей.
Заняв удобную позицию для наблюдений, я закурила и приступила к своей нелегкой миссии. Конечно, моя миссия была исполнена благородства, что несколько утешало. Я начала уже понемногу засыпать, уставившись в окно, которое по-прежнему оставалось открытым – по-видимому, старикан интересовал только одну меня да еще Ритку, которая в данный момент мчит к моей квартире. Или нет. Уже домчала и самым бессовестным образом завалилась спать на моем сексодроме.
Я посмотрела на телефон, который сейчас предпочитал молчать, и подумала, что уж могла бы и позвонить – откуда я знаю, жива ли она?
Наконец телефон нарушил загадочное молчание, я схватила трубку и с облегчением услышала голос Ритки:
– Тань, у меня все в норме. Добралась. Как у тебя?
– Ничего, – сообщила я, стряхивая остатки сна, которые начинали побеждать меня. – Похоже, этот старичок никого совершенно не интересует…
– Как же это? – искренне удивилась Ритка. – Мне казалось, что он ночью очень даже многих интересовал. К нему в квартиру ломились все, кто мог. Даже я в окно подглядывала. Почему же сейчас он совсем перестал занимать чье-либо воображение?
– Наверное, интерес к нему пробуждается только по ночам.
– Бедняга, – вздохнула Ритка. – Я бы так не смогла.
Мы обсудили досконально проблему одиночества, и Ритка неуверенно сказала:
– А родственников у него, похоже, нет…
– Знаешь, вот полная пустота. Ни единого человечка не попыталось к нему проникнуть. Может быть, все-таки вызвать милицию?
– Думаешь? А если они спросят, почему мы сразу не позвонили?
Да, Ритка была права. Именно это их и заинтересует в первую очередь. И что тогда мы должны ответить? Что, простите, мы спать очень сильно хотели. Посмотрели, как старикана убивают, и, зевнув на прощание, отправились спать. Да уж, не зря моя мамочка всегда говорит мне, что авантюризм зачастую заводит в тупик… Посидев еще немного в этом самом тупике, мы перешли на обсуждение личных проблем. Я спросила, не появлялись ли клиенты. А Ритка спросила, что делать, если они появятся. Мы подумали и решили, что она будет там изображать моего секретаря и перезвонит мне. Я сразу же примчусь и обниму клиента. Хотя чего мне его обнимать – у меня и так жизнь сейчас интересная. Хотя… Денег мне никто за это не заплатит, здесь я сижу на общественных началах, и клиента я все-таки обниму. Простившись с Риткой и повесив трубку, я бросила взгляд в окно и обрадовалась.
Наконец-то!
Я уж думала, что старикан так и пролежит там до второго пришествия, а к нему еще скоро присоединюсь и я, поскольку его убийца охотится теперь прямо за мной. То есть за Риткой, но убьет он все-таки меня.
Внизу стояла, задрав голову, толстуха в цветастом платье и взывала:
– Арташес Левонович! Арташес Левонович! Вы почему дверь не открываете?
Так как никто на ее призывы не откликался, я поняла, что Арташес Левонович и есть наш старикан.
Толстуха держала в руках сумку, набитую продуктами, и явно растерялась, не зная, что ей теперь с этими продуктами делать.
Она стояла бы еще долго, но из моего подъезда вышла вторая тетка, которая тоже задрала голову, о чем-то спросила толстуху, которая довольно громогласно изрекла:
– Да почем я знаю-то? Он сроду не уходил, с какой стати теперь? И на чем? У него ж ноги-то больные совсем…
Ага. У него, оказывается, были больные ноги и на улицу он почти не выходил. Всегда буду так работать! Сидишь себе перед открытым окном, куришь, а внизу соседи передают тебе бесценные сведения.
– Сейчас, наверное, еще раз поднимусь. Да и куда бы он ушел-то? И окно открыто. Он краж боялся…
Так, отметила я. Если он боялся краж, как и Риткины родители, значит, было что красть. Не пиво же из холодильника…
Тетки еще немного поговорили и позвали какого-то кудрявого мужичка, не очень, как мне показалось, твердо стоящего на ногах. Настроение у мужичка было очень даже веселое, потому как, несмотря на неуверенную походку, он пытался периодически облапать толстуху и запеть песню. Ни того, ни другого ему не позволялось, но он оптимизма не терял. Похоже, его попросили открыть дверь, за которой покоился Арташес Левонович, поскольку мужичок радостно гаркнул:
– Щас сделаем все по первому разряду!
Они двинулись в подъезд, а я затаила дыхание. Мне стало за них страшно. Искренне надеясь, что у них неплохие нервы, я стала ждать.
Первым с диким криком вылетел мужичок – нервы его были совсем никуда. Потом вышли тетки. Толстуха рыдала в голос, а маленькая поддерживала ее за локоть и увещевала тихим голосом.
– Да как же это… Как же… – твердила неутешная толстуха, из чего я сделала вывод, что по загадочной причине Арташес Левонович был ей весьма дорог.
А потом началось… Во-первых, во дворе стали собираться люди. Во-вторых, приехали менты, среди которых я без труда опознала Началова с Мельниковым. «Скорая» тоже приехала. Потом вынесли бедного нашего Арташеса под простыней, и я довольно долгое время была обречена наблюдать, как Началов ползает по кухне, пытаясь собрать отпечатки пальцев, а умненький Мельников смотрит прямо на мое окно, мучительно что-то соображая.
Зная его способность соображать, я испугалась. Конечно, он вспоминает, откуда ему этот дом знаком, и еще минут через десять припомнит, что именно в этот дом ходил к нашей общей подружке Ритке на день рождения. Естественно, его потянет сюда неудержимо, поскольку он без труда вычислит, что окно расположено напротив и кто-то что-то должен был бы видеть…
Придет и наткнется на меня. А уж когда он это сделает, начнет соображать дальше и поймет, что все, что я собираюсь ему наплести, – полное и законченное вранье.
В общем, я запаниковала. Сразу захотелось удрать куда-нибудь подальше, но… Тогда я вовеки не встречусь с Риткиными убийцами, оставив ее под угрозой. А это меня совершенно не устраивало!
За окном убиенного Арташеса Левоновича все еще ползали Началов с молоденькой криминалисткой, из чего я заключила, что раз они этим так увлеклись, значит, есть чем поживиться. Впрочем, конечно, если верить Риткиным впечатлениям, убийц было достаточно много, а значит, и «пальчиков» тоже. Мельников в поисках участия не принимал, был занят «происками», причем, как я догадалась без особенного труда, он все-таки не оставлял надежды, что Риткины родители не спали всю ночь, припав к окнам. Жаль, что у Мельникова нет склонности к телепатии – я бы постаралась мысленно убедить его в том, что он не прав… Уж очень мне не хотелось нос к носу встречаться с ним в Риткиной квартире! Не знаю почему – я с удовольствием бы свалила на его голову это дело, но не теперь. Только после того, как поймаю убийцу. А то ведь с этими мужиками быть до конца уверенной ни в чем нельзя!
Уж конечно, я не верила в то, что Мельников безо всяких сомнений примет мою версию о том, что я оказалась в Риткиной квартире абсолютно случайно! Сейчас вот… Частный детектив Иванова еще нигде не оказывалась случайно. Так что он быстренько обо всем догадается и разрушит все мои грандиозные планы. Во-первых, потому как Андрюшка считает, будто я всегда слишком рискую, он пытается все время с этим усиленно бороться. Его основная теория – все продумать до основания, взвесить все «за» и «против» и только потом начинать действовать. У меня же наоборот. Я начинаю действовать, а уже потом анализирую, какие «за» и «против» имели наглость мне повстречаться. Иногда, конечно, вообще непонятно, как выхожу сухой из воды. Несколько раз я испытывала такие острые ощущения, что не приведи господь! Но привычка – вторая натура, и справиться со своей патологической любовью к риску я не могу. Может быть, я в прошлой жизни была канатоходкой?
За окном наконец-то угомонились и начали собираться назад. Я пронаблюдала, как они вышли во двор и остановились. Мельников продолжал поглядывать задумчиво в сторону моего окна. Потом вышла еще и толстуха, которая сквозь слезы и причитания начала рассказывать Мельникову, какой золотой человек был этот Арташес Левонович. Я весь этот панегирик выслушала, но никакой полезности в нем не обнаружилось.
Внезапно до меня донеслись слова Мельникова:
– А Шатохины в какой квартире живут?
Мороз пробежал по моей коже. Толстуха наверняка сейчас продаст!
– Да нет их, уехали… Дочка была, но утром я видела – села в машину и уехала куда-то.
Ах, какая милая женщина!
– То есть вы уверены, что они тоже ничего не видели?
– Может, Риточка что и заметила, только я сама видела, как она уехала. Может, на работу?
Мельников кивнул озабоченно. Бросив опять в мою сторону печальный взгляд, просто за душу хватающий и разрывающий ее на клочки, он тяжко вздохнул и отправился к Началову. Вместе они уселись в машину и рванули с места, оставляя меня совсем одну в этом ужасном месте, где каждый шаг может стать последним. А каждое поскрипывание за дверью может исходить от ботинок твоего возможного убийцы…
Конечно, неудобства начались сразу, как только я поняла, что мозги мои работают уже в направлении создавшейся проблемы, а я ничего сделать не могу. Во-первых, выйти и начать поиски можно, но это связано с тем, что я буду вынуждена раскрыть свое инкогнито, тем самым подставляя Ритку. Остается сидеть, как Илья Муромец, и думать.
Я и так уже много чего надумала. Имели мы следующее: некий престарелый армянин, неплохо живущий, но плохо передвигающийся, был убит. Перед этим к нему приходили трое – один сам по себе, а двое вместе. Если насчет первого Ритка сказала, что он был похож на капуцина, то двое других явно ни на что не были похожи. То есть похожи на всех. Один, правда, был в бейсболке, но в них почти весь город ходит в связи с жарой и экспансией американской масскультуры.
Первый пришел и столкнул старикана за окно. Или, если быть точной, никуда он его не сталкивал, а старикан так его боялся, что сам выпал. Значит, что-то такое в его прошлом было, почему он этого капуцина так опасался… Хотя не исключаю и того, что он просто перепугался, увидев чужого человека на собственной кухне, да еще и в три часа ночи!
Дальше что происходит? Старикан каким-то совершенно непонятным образом остается в живых и возвращается уже с двумя другими мужиками, которых он, судя по его поведению, знает. Возможно, они спасли его и довели до квартиры. А счастливый старикан начал их благодарить, поскольку Ритка говорила, что он прижимал руки к груди.
Ничего не понимаю. Но непременно пойму!
Когда я собиралась это сделать, не знаю. Потому что телефон зазвонил, как церковный колокол перед службой. Я подняла трубку и услышала игривый мужской голос:
– Ритуленька! Как делишки?
Я задумалась. Мне подобное отношение к даме не нравится, но, может, он у Ритки из «последней надежды», а я отважу его?
– Все хорошо, спасибо.
Кажется, я смодулировала голос под Риткин удачно, потому что он ничего не заметил, продолжая фривольно намекать на наши близкие отношения:
– Не страдаешь без моих ласк?
Ну, это уж ни в какие рамки не лезет! Ритка где такого нашла? В борделе, что ли?
– Умираю, дорогой! – ехидно промурлыкала я. – Нет сил справиться с собой! Так жажду твоих поцелуев, что плачу и рыдаю, обнимая подушку!
Он примолк, потрясенный.
– Рита? Это ты?
– Я, – нагло соврала я. – Кто же еще может умирать без твоих объятий?
– Простите, я, наверное, не туда попал…
Трубку повесили. Надо позвонить Ритке, проконсультироваться, как надо вести себя с ее поклонником. Напрасно я думала, что он один. Потому что через минуту опять раздался звонок, и гнусавый голос осведомился, не намерена ли я выпить с ним пивка?
Нет, вот это Ритка! Она, оказывается, пивко попивает с какими-то гайморитчиками! Мало того, что некий тип душит ее в объятиях столь сильно, что ей должно стать плохо, так потом она еще и заливает это дело пивком?
Только я разобралась со вторым, кротко растолковав, что у меня болит горло и по этой причине я не настроена на его «пивко», как позвонил третий. Этот меня сразу порадовал сообщением, что его жена только что ушла.
– Я рада за нее, – меланхолично отозвалась я. – Куда же она пошла?
– Рит, ты чо? Приходи… У нас только два часа.
– Сейчас, – сказала я безмятежно. – Только учти: раз уж у нас так мало времени, тебе придется принять душ и раздеться без меня. А уж я влечу к тебе, как птичка, милый!
Этот почему-то поверил, несказанно обрадовался и, заверив, что все будет о'кей и я никогда этого не забуду, помчался выполнять мое приказание.
Я представила себе эту картинку и прыснула от смеха. Воспользовавшись тем, что армия Риткиных любовников взяла перерыв, я набрала свой номер и стала ждать ответа. Она взяла трубку.
– Тань, привет. Сижу тут, скучаю.
– А я нет. Тебе все время какие-то пошлые типы звонят, – поведала я ей.
Она удивилась:
– Что? Какие мужики? Откуда они взялись?
– Не знаю, но меня они замучили наглыми притязаниями на мою девичью честь! Как мне с ними обращаться?
– Посылай на три буквы, – рекомендовала Ритка. – Мне все эти идиоты сексуально озабоченные совершенно ни к чему. Тем более я ума не приложу, кто они такие. Наверное, Витька развлекается…
– Какой Витька?
– С работы. Сотрудник. Сейчас позвоню, узнаю. Потом перезвоню тебе.
– А клиенты?
– Пока тихо. Не беспокоят.
Да я и сама об этом догадывалась. Если ее и побеспокоит какой-нибудь завалященький клиент, то она с ним вполне справится…
Мне стало грустно. Я заварила кофе и достала кисет.
– Знаете, – сообщила я костям, прячущимся в нем. – Оказывается, быть не собой ужасно трудное занятие. Скорей бы уж появились убийцы, и все закончилось!
Ритка в то же самое время предавалась размышлениям о собственной незадачливости. Как же ей не везет!
Вляпаться в такую вот историю – это было для Ритки закономерно. Ей просто патологически не везло. Возлюбленные исчезали, жизнь была похожа на ночной кошмар, а теперь еще и эта напасть!
Вспомнив о возлюбленных, Ритка подумала о том, что какой-то олух издевается над Таней, и решительно набрала свой рабочий телефон. В том, что это может быть только Витька, которому нечем больше заняться на рабочем месте, она не сомневалась.
– Алло, – поднял он трубку.
– Витька, когда ты закончишь надо мной издеваться? – решительно приступила к нему Ритка.
Он ошарашенно замолчал.
– Рит? Ты что?
– Зачем ты звонишь мне разными дурными голосами и прикидываешься поклонником? – срывающимся от обиды голосом, проговорила Ритка. – Я тебя вообще-то считала другом, но твои идиотские розыгрыши уже переходят все границы.
– Ритка, ты чем заболела? У тебя психоз начался? Я никуда не звонил!
По его голосу Ритка поняла, что он действительно никуда не звонил. Тогда кто это мог быть?
Потом до нее дошло, что Витька и не мог звонить ей туда – ведь он не знает родительского номера!
– Прости, Витенька, – искренне проговорила Ритка. – Я только сейчас поняла, что это не ты!
– Ну ладно. Хорошо, что поняла. А что у тебя там происходит?
– Всякое, – мрачно усмехнулась Ритка. – Потом расскажу.
Повесив трубку, она прикусила губу и задумалась. Кто же это может быть?
«Вычислили, – подумала она со страхом. – Вот гады! Они меня вычислили и теперь проверяют, дома ли я. Значит, Танька в опасности. Из-за меня, о боже!»
Мысль была ужасающей и вполне похожей на правду. Ритка быстро набрала родительский номер.
Я как раз начала привыкать к Риткиному жилищу и освоилась настолько, что уже было вовсю абонировала ее кухню со своими костями, кофе и сигаретой, как опять зазвонил телефон. «Если это опять какой-нибудь пошляк, я отрежу ему язык», – мрачно пообещала я.
Подняв трубку, услышала взволнованный Риткин голос:
– Тань, это не поклонники!
– А кто? – поинтересовалась я. – Твой Витя?
– И не Витя! Танечка, я за тебя боюсь! Давай ты ко мне приедешь?
– А родительские ценности? – спросила я. – И потом, мы что, позволим убийцам разгуливать на свободе?
– Пускай их Андрюшка поймает, – робко предложила Ритка. – Мы ему поможем.
– Я вообще не пойму, чего ты вдруг переполошилась… Все нормально. Никто в дверь еще не ломится.
– Не нормально, Танюшка, совсем не нормально! Витька не звонил. Поклонников у меня уже три недели нет. Остается знаешь кто?
– Догадываюсь, что это какие-то застарелые поклонники, – вздохнула я. – Или убийцы проверяют, на месте ли их жертва.
– Вот! – закричала истошно Ритка. – Я это и хотела тебе сказать!
– А как же они номер-то могли узнать? Нет, Ритка, это же невозможно! И имя?
– Сейчас, Таня, все возможно! Они вычислили квартиру, а там уж все просто. По адресу. Таня, миленькая, давай ты оттуда уйдешь?
Ну, нет. Не дождетесь… Еще посмотрим, кто кого сделает!
– Ритка, все нормально, не волнуйся! Как только услышу подозрительные звуки, сразу сигану из окна! К тому же у меня с собой моя «зажигалка».
– Зажигалка? – переспросила Ритка. – Ты их что, поджечь решила?
– Нет, это я так свой газовый пистолетик называю.
Кажется, факт наличия у меня оружия слабо успокоил Ритку.
– Все равно я за тебя волнуюсь…
– Да брось, – приободрила я ее. – И не на таких кольях висели!
Она еще раз попробовала воззвать к моему здравому смыслу, но – увы! Азарт уже пьянил меня. Теперь никто бы не смог выкурить меня из этой квартиры! Пока, конечно, я не разберусь с этими негодяями…
Я повесила трубку и уже взялась за кости, чтобы оракул высказал мне свое мнение на этот счет, но странные звуки у двери заставили меня затаить дыхание.
Сначала я четко услышала шаги. Шаги были осторожными, загадочными – человек явно хотел, чтобы его никто не заметил. Потом шаги замерли возле моей двери, и некоторое время мы постояли по обе стороны ее, затаив дыхание. Потом мой преследователь как-то странно покружил вокруг да около, я так и не поняла зачем. Наверное, кто-то вышел. Верно. Дверь по соседству хлопнула, я услышала робкое «здрасьте», и, когда бодрые каблучки сбежали вниз, попытки наезда на мою дверь возобновились.
Я сжала побелевшими – скорее от гнева, чем от страха, – пальцами рукоятку пистолета и стала ждать.
Он пытался открыть дверь, сопел и тихонечко чертыхался. Сейчас мы со всем покончим и разойдемся, подумала я. Осталось совсем немного. Чуть-чуть…