Пушкин – пророк-вестник - читать онлайн

Пушкин в семье поэтов Вестников

Загадочный автор не менее загадочной и мистической книги «Роза мира» Даниил Андреев, перечислил выдающихся русских поэтов: Пушкина, Тютчева, Веневитинова, остановился на таинственных мотивах их творчества и назвал их литературный подвиг «вестничеством». О Лермонтове же, кроме того, написал: «Миссия Лермонтова – одна из глубочайших загадок нашей культуры».

В «Розе мира» читаем:

«Вестник – это человек – носитель дара и миссии Вестника, будучи вдохновляем Даймоном, даёт людям почувствовать сквозь Образы искусства высшую правду и свет, льющиеся из иных Миров. Даймоны становятся Проводниками, людям обладающим светлым даром, через Даймонов льётся в Разум и Волю человека воздействие Высших Начал».

Говорят ведь, что книга учит добру, что книга учитель, книга друг. И многие так и относятся к книгам, и, конечно, к книгам поэтическим. Поэзия не может быть плохой. Плохой может быть графомания.

Лучшим образом это определил Дмитрий Владимирович Веневитинов, писав:

Немногие небесный дар

В удел счастливый получают,

И редко, редко сердца жар

Уста послушно выражают.

Но если в Душу вложена

Хоть искра страсти благородной, –

Поверь, не даром в ней она,

Не теплится она бесплодно…

Не с тем судьба её зажгла,

Чтоб смерти хладная зола

Её навеки потушила:

Нет! – что в душевной глубине,

Того не унесёт могила:

Оно останется во мне.

Разве бесплодно теплилась лира Пушкина, Лермонтова, разве унесла могила то, что ярко светилось в их «душевной глубине»?

Поэзия, по справедливому определению Веневитинова, правдива, а душа поэта обладает даром пророчества…

Души пророчества правдивы.

Я знал сердечные порывы,

Я был их жертвой, я страдал

И на страданья не роптал;

Мне было в жизни утешенье,

Мне тайный голос обещал,

Что не напрасное мученье

До срока растерзало грудь.

Он говорил: «Когда-нибудь

Созреет плод сей муки тайной

И слово сильное случайно

В нежданном пламени речей

Из груди вырвется твоей;

Уронишь ты его недаром:

Оно чужую грудь зажжёт,

В неё как искра упадёт

И в ней пробудится пожаром».

Дмитрию Веневитинову довелось испытать сильную, но безответную любовь. Но это история особая, которая, конечно, отразилась на его творчестве.

Даниил Андреев считал, что движителем поэзии являются Божий Дар, Дар Космоса, Космическое сознание! Эти в наши дни всё чаще звучащие фразеологизмы, особенно применимы к таким гигантским личностям, как Александр Сергеевич Пушкин, по словам Аполлона Григорьева, «наше всё», как Фёдор Иванович Тютчев, по словам Даниила Андреева, «носитель дара вестничества Космоса».

Религиозный писатель и мыслитель рубежа ХIХ – ХХ веков Николай Иванович Черняев, в книге «Мистика, идеалы и поэзия русского самодержавия» писал:

«Всё, всё великое, священное земли имеет мистическую сторону. Мистика составляет принадлежность не только каждой религии, не только таинств, но и науки. Пытливая мысль человека, старающаяся разрешить все «проклятые вопросы», в конце концов неминуемо приходит к вопросу о начале всех начал, к задаче, которая не даётся ни умозрительному, ни опытному знанию. Огюст Конт (1798-1857) (французский философ – Н.Ш.) верно подметил, что законы естествознания объясняют только, как происходят те или другие явления, но они не объясняют, почему эти явления происходят так, а не иначе. Таким образом, и у естествознания есть своя мистика – тем более она есть в искусстве».

Черняев особенно отметил мистичность поэзии!

«Пушкин в целом ряде стихотворений выразил удивление перед творческой силой, орудием которой он себя считал. Называя вдохновение священной жертвой, а себя избранником Неба, он прибегал не к риторическим прикрасам, а выражал своё убеждение. Творчество представлялось Пушкину чем-то мистическим. Чарскому, поражённому импровизацией заезжего итальянца, тот говорит: «Всякий талант неизъясним. Каким образом ваятель в куске каррарского мрамора видит сокрытого Юпитера и выводит его на свет резцом и молотом, раздробляя его оболочку? Почему мысль из головы поэта выходит уже вооружённая четырьмя рифмами, размеренная стройными, однообразными стопами? Никто, кроме самого импровизатора, не может понять эту быстроту впечатлений, эту тесную связь между собственным вдохновением и чуждой внешней волей; тщетно я сам захотел бы это разъяснить»… История есть своего рода теофания (непосредственное явление божества в различных религиях – Н.Ф.). В судьбах народов сказывается воля и цели Провидения. Слова Гамлета: «Есть Божество, ведущее нас к цели» – с полным основанием можно применить к истории».

Пушкин признавался в стихотворении «Моему Аристарху»

… Сижу ли с добрыми друзьями,

Лежу ль в постеле пуховой,

Брожу ль над тихими водами

В дубраве тёмной и глухой,

Задумаюсь, взмахну руками,

На рифмах вдруг заговорю …

Вот так… Казалось бы, ни с того, ни с сего… Писатель, готовясь работать над рассказом, романом, повестью, собирается с мыслями, садится за стол, настраивается на этот труд. А тут, словно сами стихи льются из неведомых Небесных далей. Вот как у Пушкина:

Но ежели когда-нибудь,

Желая в неге отдохнуть,

Расположась перед камином,

Один, свободным господином,

Поймаю прежню мысль мою, –

То не для имени поэта

Мараю два иль три куплета

И их вполголоса пою.

Не для имени поэта? Что хотел сказать он этой фразой? Не то ли, что сами стихи рвутся из его души, рвутся, чтобы быть обнародованы именно им – тем, кому дан необыкновенный дар вестничества…

Вспомним и знаменитое его стихотворение «Пророк».

Духовной жаждою томим

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился;

(…)

И Бога глас ко мне воззвал:

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей".

Мистика? А как же ещё назвать такое?

Русский философ Николай Александрович Бердяев указывал: «Мистика есть реализм, ощущение реальностей, слияние с реальностями; рационалистический же позитивизм есть иллюзионизм, потеря ощущения реальностей, разрыв между реальностями мира».

О литературном труде современный писатель Иван Плахов выразился так:

«Основная проблема людей, подверженных магии творчества, заключается в том, что их разум начинает не замечать разницы между сном и реальностью, путать их, принимая сны за реальность, и на равных оперировать событиями, происходившими в сознании, независимо от того, в действительности это было или приснилось, или придумалось».

Ну а поэты призваны обнародовать то, что дано им Природой. Английский писатель и философ Гилберт Кит Честертон указывал: «Истинные мистики не прячут тайн, а открывают их».

Открывают, благодаря даймонам?

В Википедии указано: «Даймон – личный ангел-хранитель, внутренний голос, совесть, в философии Сократа и его последователей. У античных философов даймон – гений, ангел-хранитель, совесть…».

Болгарский религиозный деятель, философ, оккультист Омраам Микаэль Айванхов (настоящее имя Михаил Иванов) (1900-1986) предлагал думать о солнце и жить по его законам:

«Сколько людей говорят себе: «Я прилагаю усилия, но какой в этом смысл, если повсюду царят законы эгоизма и жестокости? В океанах рыбы поедают друг друга, в лесах хищные звери друг друга пожирают, а в обществе повсюду видны только эгоизм, насилие и жестокость. Почему я должен быть исключением? Давайте скорее будем бороться с помощью когтей и клыков, давайте драться, и таким образом мы преуспеем…»

Всё это верно, эти люди рассуждают, полагаясь только на то, что видят на земле, но это лишь половина истины. Если бы они взглянули на небо, то увидели бы, что существует также и солнце, а солнце – это другая половина правды. В то время как животные и люди только поглощают, едят, стяжают, разрушают, солнце сияет, светит, излучает, даёт. Зачем? Чтобы у нас была жизнь, тепло и свет. Разве у нас всё ещё была жизнь, если бы не существовал другой закон – закон любви и жертвы, который является законом не земли, а солнца? Нет. Так вот, если то, что вы видите на земле, вас разочаровывает, думайте о солнце, примите его законы, и вы почувствуете воодушевление».

Разве поэты не живут по закону солнца?

Тютчев восклицал: «Сияет солнце, волны блещут». «Над ним луч солнца золотой», – писал Лермонтов в «Парусе», а в «Цевнице» подмечал: «по утру туманы от солнечных лучей редеют средь поляны» или говорил: «Как солнце зимнее прекрасно», вторя Пушкинскому: «Мороз и солнце – день чудесный» и заявляя о солнце…

Так точно дева молодая,

Твой образ предо мной блестит…

Общепризнано, что Пушкин, Тютчев, Лермонтов – не просто поэты – они пророки.

Даниил Андреев в «Розе Мира» писал:

«Пророчество и вестничество – понятия близкие, но не совпадающие. Вестник действует только через искусство; пророк может осуществлять свою миссию и другими путями – через устное проповедничество, через религиозную философию, даже через образ всей своей жизни. С другой стороны, понятие вестничества близко к понятию художественной гениальности, но не совпадает также и с ним. Гениальность есть высшая степень художественной одарённости. И большинство гениев были в то же время вестниками – в большей или меньшей степени, – но, однако, далеко не всё. Кроме того, многие вестники обладали не художественной гениальностью, а только талантом».

И далее:

«Вестничество сопровождает чувство, что ими и через них говорит некая высшая, чем они сами, и вне их пребывающая инстанция. Искусство (в особенности искусство Слова) есть выражение высшей реальности, верховной Правды, Дыхания иных Миров».

Поэт, писатель, драматург Алексей Константинович Толстой заявил в стихотворении:

Тщетно, художник, ты мнишь, что творений своих ты создатель!

Вечно носились они над землею, незримые оку.

Нет, то не Фидий воздвиг олимпийского славного Зевса!

Здесь у Толстова мы наблюдаем не только глубокие знания античности, но и умения использовать эти знания в стихах. Он упоминает Фидия, древнегреческого скульптора и архитектора, родившегося в 500 г. до н.э., в Афинах и ушедшего из жизни в 430 г. до н.э. Он был другом Перикла, учёным, и в честь него обозначение Золотого сечения в алгебре получило обозначение греческой буквой φ, потому что именно Золотое сечение он сумел воплотить в своих работах.

Поэт говорит далее в своём стихотворении…

Много в пространстве невидимых форм и неслышимых звуков,

Много чудесных в нём есть сочетаний и слова, и света,

Но передаст их лишь тот, кто умеет и видеть, и слышать,

Кто, уловив лишь рисунка черту, лишь созвучье, лишь слово,

Целое с ним вовлекает созданье в наш мир удивленный.

Тютчев в стихотворении «Послание Горация к меценату» заявил:

«…Сей мир – игралище Фортуны злой.

Она кичливый взор на шар земной бросает

И всей Вселенной потрясает

По прихоти слепой!..

Не буду я богов обременять мольбами;

Но дружба и любовь среди житейских волн

Безбедно приведут в пристанище мой чёлн.

О том же говорил и Пушкин в романе «Евгений Онегин», в главе IV:

Стократ блажен, кто предан вере,

Кто, хладный ум угомонив,

Покоится в сердечной неге,

Как пьяный путник на ночлеге,

Или, нежней, как мотылёк,

В весенний впившийся цветок;

Но жалок тот, кто всё предвидит,

Чья не кружится голова,

Кто все движенья, все слова

В их переводе ненавидит

Чьё сердце опыт остудил

И забываться запретил!

Забываться, то есть входить в состояние, недоступное другим.

А вот стихотворение Веневитинова на ту же тему…

Люби питомца вдохновенья

И гордый ум пред ним склоняй;

Но в чистой жажде наслажденья

Не каждой арфе слух вверяй.

Не много истинных пророков

С печатью тайны на челе,

С дарами выспренних уроков,

С глаголом неба на земле.

Миссия Вестника имеет значение общее, очень широкое, в её осуществлении заинтересована вся метакультура. «Метакультура, по определению википедии, это «один из двух основных компонентов (наряду с метаисториеи) культурологической концепций Даниила Андреева, которое понятием своим во многом напоминает идею локальных цивилизаций Н.Я. Данилевского и Шпенглера».

На вестников, по мнению Даниила Андреева, возложена миссия проповедничества истин и их преломлений; их долг – проповедничество языком художественных Образов. Даниил Андреев указывал: «Если к художнику послан Даймон, то художник не сможет не почувствовать его воздействия. Это переживание некоторой, вне личности художника пребывающей Силы, в него вторгающейся и в его творческом процессе себя выражающей».

Недаром же Николай Черняев отмечал, что «творчество представлялось Пушкину чем-то мистическим» и он выражал удивление «перед творческой силой, орудием которой он себя считал», причём силой, пред которой ничто не может устоять.

Вестничество Лермонтова проявилось в таких строках из его поэмы «Сашка» …

«…Будь терпелив, читатель милый мой!

Кто б ни был ты: внук Евы иль Адама,

Разумник ли, шалун ли молодой, –

Картина будет; это – только рама!..»

На самом деле поэма очень длинная, и в ней есть моменты, на которые следует обратить внимание, рассматривая тему вестничества.

Леонид Андреев высказал мнение о Лермонтове:

«С самых ранних лет – неотступное чувство собственного избранничества, какого-то исключительного долга, довлеющего над собой и душой; феноменально раннее развитие бушующего, раскалённого воображения и мощного, холодного ума; наднациональность психического строя при истинно русской стихийности чувств; пронизывающий насквозь человеческую душу суровый и зоркий взор; глубокая религиозность натуры, переключающая даже сомнение из плана философских суждений в план богоборческого бунта, – наследие древних воплощений этой монады в человечестве титанов; высшая степень художественной одарённости при строжайшей взыскательности к себе, понуждающей отбирать для публикации только шедевры из шедевров… Всё это, сочетаясь в Лермонтове, укрепляет нашу уверенность в том, что гроза вблизи Пятигорска, заглушившая выстрел Мартынова, бушевала в этот час не только в Энрофе (имя нашего физического слоя). Это, настигнутая общим Врагом, оборвалась недовершённой миссия того, кто должен был создать со временем нечто, превосходящее размерами и значением догадки нашего ума, – нечто и в самом деле титаническое».

«Большинство гениев, – по мнению автора «Розы мира», – были в то же время вестниками, – в большей или меньшей степени, – но, однако, далеко не все. Кроме того, многие вестники обладали не художественной гениальностью, а только талантом».

И далее отметил, что «это превосходно показал на анализе лермонтовских текстов писатель Мережковский – единственный из критиков и мыслителей, который в суждениях о Лермонтове не скользил по поверхности, а коснулся трансфизического корня вещей».

В очерке «Лермонтов – поэт сверхчеловечества» Дмитрий Сергеевич Мережковский, касаясь одного из центральных произведений творчества Лермонтова, начатого им – вдумайтесь – в пятнадцатилетнем возрасте, утверждал:

«Лермонтов до конца своей жизни испытывал неудовлетворённость своей поэмой о Демоне. Даже в "Сказке для детей" он упоминает о нём:

Но я не так всегда воображал

Врага святых и чистых побуждений.

Мой юный ум, бывало, возмущал

Могучий образ; меж иных видений,

Как царь, немой и гордый, он сиял

Такой волшебно сладкой красотою,

Что было страшно… и душа тоскою

Сжималася – и этот дикий бред

Преследовал мой разум много лет.

Но я, расставшись с прочими мечтами,

И от него отделался – стихами!»

«По мере возрастания зрелости и зоркости, – отмечено в «Розе мира», – он не мог не видеть, сколько частного, эпохального, человеческого, случайно-автобиографического вплелось в ткань поэмы, снижая её трансфизический уровень, замутняя и измельчая образ, антропоморфизируя сюжет. Очевидно, если бы не смерть, он ещё много раз возвращался к этим текстам и в итоге создал бы произведение, в котором, от известной нам поэмы осталось бы, может быть, несколько десятков строф. Но дело в том, что Лермонтов был не только великий мистик; это был живущий всею полнотою жизни человек и огромный – один из величайших у нас в XIX веке – ум».

Давайте задумаемся над столько высокой оценкой Лермонтова. Докопаться до истины довольно сложно. Если мы обратимся к произведениям русских поэтов особенно девятнадцатого века, мы найдём огромную плеяду великолепных, поистине волшебных мастеров поэтического творчества. Разве не замечательны стихи Василия Жуковского, Дениса Давыдова, Афанасия Фета, Аполлона Майкова, Алексея Кольцова, Алексея Апухтина, Алексея (А.К.) Толстого, Андрея Вяземского, Ивана Тургенева, Ивана Бунина…

Но почему-то к вестникам Даниил Андреев причислил лишь Пушкина, Лермонтова, Веневитинова, Тютчева….

Пушкин – «наше всё». Пушкин не просто поэт-пророк, Пушкин – духовный вождь Русского Народа. Но Пушкин ведь тоже величайшая загадка. Пушкин – это учёный, это проводник Закона Времени, это… Можно перечислять бесконечно. Его поэзия лирична, его слог пластичен и музыкален. Но пластичны, музыкальны, лиричны и стихи других поэтов. В чём же секрет? Секрет в том, что почти все поэтические произведения Пушкина одновременно являются произведениями пророческими, поскольку снабжены вторым смысловым рядом, потому, что Пушкин был посвящён в величайшие тайны Мироздания, потому что он был избран волхвами в хранители этих тайн и ему было завещано их обнародование, когда придёт время. То есть тайное хранение основы основ в документах, что и было сделано – Пушкин передал на хранение свой Тайный Архив донскому атаману Кутейникову – и обнародование в произведениях, ключ к познанию которого был также завещан потомкам.

Известно выражение: «Первый после Бога». Так называли лучших государей в летописи Державы, так называли иногда командиров атомных подводных лодок, ведь подлодки действуют вдали от родных рубежей, в отрыве и командир порой должен принимать решение сам, причём решение судьбоносное для всего мира.

Но если перевести всё в разряд иной. В разряд Космического Творчестве, в разряд вестничества, то Пушкин в этом является не первым – он является высшим в иерархии Творчества, задача которого состоит в борьбе высших сил света против сил тьмы.

Так вот Лермонтов, по моему мнению, может считаться первым после Пушкина. И считаться таковым не только за свои солнечные, искромётные, неподражаемые стихи, а за тот до сей поры ещё не разгаданный тайный смысловой ряд, который получен из Космоса и обнародован им во имя нас, живущих в Русском Мире.

Каждый, кто владеет поэтическим слогом – остерегаюсь сказать в широком плане «даром» – по-своему, согласно какой-то невидимой иерархической степени – получает подсказки свыше. В 2000 году я написал стихотворение «Черноморский вальс», в котором были такие слова…

У ворогов лютых пред русской твердыней

Мечи затуплялись в дыму,

Но твердо стоит и не дрогнет Россия

В добытом Светлейшим Крыму.

Ольга Молодова, учительница из Мытищ, написала музыку и вместе с сестрой Еленой исполняла эту песню на моих творческих вечерах, объявлял о которых следующим образом: «Севастополь сегодня наш Сталинград – Россия из Крыма ни шагу назад!»

Такие вечера периодически проводил в Международном Славянском культурном центре в начале нулевых. Причём люди собирались, несмотря на то, что кто-то, тоже с регулярной периодичностью, воровал сообщение о вечере с ветрины на здании центра.

Самое интересное, что особенно в детали происходящего в Крыму не вникал. Знал о них в общем плане, как всякий, кто болел душой за Крым. Причём, часто слышал, что и слова правильные, и песня хороша, но вы, мол, не знаете, что в Крыму происходит. Увы, никаких особых надежд…

Но… Сегодня мы видим то, что видим. Твёрдо стоит Россия в Крыму, добытом Светлейшим Князем Григорием Александровичем Потёмкиным-Таврическим. Откуда была такая твёрдая уверенность, что Крым, как теперь говорят, вернётся в родную гавань».

Так что к известным словам Евтушенко: «Поэт в России больше, чем поэт», можно смело прибавить:

Поэт в России – громовержец Божий,

И потому уста его не лгут!

Не лгут уста Пушкина, предрёкшего, что XXI век будет «веком Сияния Руси», не лгут уста Тютчева, заявлявшего: «О Русь, велик грядущий день,

Вселенский день и православный!» Не лгут уста Лермонтова… «Погибнет ваш тиран, как все тираны погибали» (Новгород). Ну и как тут не вспомнить стихотворение «Предсказание», о котором говорилось выше.

Даниил Андреев назвал в числе вестников Веневитинова, одного из самых загадочных поэтов, современников Лермонтова. Дмитрий Владимирович Веневитинов родился 14 сентября 1805 года в Москву, а умер в Петербурге 15 марта 1827 года, когда ему не исполнилось и двадцати двух лет. Если точно двадцать один с половиной год прожил на свете этот юноша, официально признанный не только прозаиком, поэтом, причём романтического направления, но и переводчиком, музыкантом, живописцем и философом. Поэт в этом возрасте? Такое возможно. Прозаик – уже с большой натяжкой. Считается, что настоящим прозаиком можно стать самое раннее к сорока, но скорее к пятидесяти годам, когда появится опыт жизни, любви, правильное понимание всего окружающего. Мне так постоянно говорил отец, когда я писал свои ранние рассказы, поясняя, что в пятьдесят уже и взгляд иной и перед глазами, когда садишься за работу – и характеры, и лица, и многое, много такое, без чего невозможна глубокая проза. А философ?! Философ в столь раннем возрасте?

Я уже приводил его вестнические стихи, теперь хочу сказать несколько слов о трагической судьбе поэта.

В элегии «Поэт и друг» Веневитинов писал:

Душа сказала мне давно:

Ты в мире молнией промчишься!

Тебе всё чувствовать дано,

Но жизнью ты не насладишься.

Что это, предчувствия, подобные Лермонтовским…

(…) Лишь тот, кто с юношеских дней

Был пламенным жрецом искусства,

Кто жизни не щадил для чувства,

Венец мученьями купил…

Не венец ли это неразделённой любви? Такой любви, что «Потеря жизни не утрата», что он покинет мир без страха, поскольку судьба «рано умереть, но жить за сумрачной могилой!»

И не себе ли говорит: «Как знал он жизнь, как мало жил!»

Это повторяется в эпилоге элегии:

Сбылись пророчества поэта,

И друг в слезах с началом лета

Его могилу посетил.

Как знал он жизнь! как мало жил!

Поразительно! Он словно предчувствовал раннюю свою кончину, хотя никаких объективных причин для неё не было. Всё случайность, чистая случайность… 2 марта 1827 года он был на балу у Ланских, во флигеле дома которых поселился при переезде в Петербург. После бала, разгорячённый, не одеваясь побежал в свой флигель, а март в России, тем более самое его начало, ещё зима, а в Петербурге к тому же и «мокрая» зима, промозглая. Простуда сразила сразу, мало того, исследователи полагают, что навалилась на него пневмония, принявшая самую тяжёлую форму. Проболев почти две недели, он ушёл в мир иной…

Итак случайность, случайная простуда, случайная болезнь, случайная смерть, но не зря же французский писатель Анатоль Франс утверждал: «Случай – псевдоним Господа Бога, когда Он не хочет подписываться собственным именем».

Кстати, он как раз был противником рассуждений о собственной смерти, заявляя: «Нас всех когда-нибудь поглотит небытие, умейте забывать об этом – вот в чем заключается мудрость».

Быть может, тех, кто не умели забывать о смерти, и поглощало небытие в первую очередь. Впрочем, смерть Веневитинова, случившаяся по вполне объяснимой внешне причине, несёт в себе некоторую тайну… Повеса и любимец женщин он безнадёжно влюбился в княгиню Зинаиду Александровну Волконскую, которая по словам Пушкина, была: «Царица муз и красоты». Писательница, поэтесса, композитор, певица, она блистала в обществе, разбивая сердца. В неё были влюблены и восхищались ею Александр Пушкин, Евгений Баратынский, Пётр Вяземский, Адам Мицкевич, её портреты писал Карл Брюллов, которого часто называли «Пушкиным в живописи».

Но будучи замужем, да и по возрасту старше Веневитинова на 16 лет, она не оставила ему никаких надежд на взаимность.

Но в то же время княгиня не могла не отдать должного юноше, она сочувствовала ему и однажды сделала ему очень дорогой подарок – древний перстень, найденный в 1706 году при раскопках итальянского города Геркуланума и приобретённый ею во время одного из многочисленных путешествий. Город Геркулануме был засыпан пеплом в 79 году нашей эры после извержения Везувия, уничтожившего знаменитую Помпею.

Принимая из рук Волконской перстень, Веневитинов клятвенно заявил, что наденет его только после венчания с нею или… перед собственной смертью.

Но княгине оставалось лишь посочувствовать ему, поскольку брак был просто невозможен. Но Веневитинов был необыкновенно настойчив, хотя и понимал в душе бессмысленность своих надежд. Оттого и полились стихотворения – одно за другим – на темы, которым противился Анатоль Франс: «Завещание», «Кинжал», «Италия», «К моему перстню», «Элегия», «К моей богине».

В «Завещании» он говорил…

Вот час последнего страданья!

Внимайте: воля мертвеца

Страшна, как голос прорицанья.

Внимайте: чтоб сего кольца

С руки холодной не снимали:

Пусть с ним умрут мои печали

И будут с ним схоронены.

Друзьям – привет и утешенье:

Восторгов лучшие мгновенья

Мной были им посвящены.

(…)

Удивительно пророческое стихотворение «К моему перстню».

Ты был отрыт в могиле пыльной,

Любви глашатай вековой,

И снова пыли ты могильной

Завещан будешь, перстень мой.

Перстню действительно суждено было лечь в могилу с новым своим хозяином. Во время болезни, чувствуя, что дни, а может быть часы сочтены, Веневитинов попросил в последние часы надеть ему на палец перстень, что и сделал Алексея Степанович Хомяков, его друг поэт и публицист.

И в этот момент Веневитинов открыл глаза, посмотрел на перстень, спросил: «Разве меня венчают?» и с вопросом этим ушёл в мир иной.

А ведь княгиня Зинаида Волконская подарила перстень как талисман от горестей и бед… «В горький час прощанья» сказано об этом…

(…) Нет! дружба в горький час прощанья

Любви рыдающей дала

Тебя залогом состраданья.

О, будь мой верный талисман!

Храни меня от тяжких ран,

И света, и толпы ничтожной,

От едкой жажды славы ложной,

От обольстительной мечты

И от душевной пустоты.

Но что же это? Природа дала необыкновенный дар, дар вестничества, вложила силу Космоса, но эта сила направлена лишь на любовь и страдания? Мы видим предметное служение Пушкина, Лермонтова, Тютчева!

К примеру, кроме уже перечисленного выше, по словам Даниила Андреева «миссия Пушкина заключалась в том, что, создав емкий, гибкий, богатый и чрезвычайно выразительный литературный язык и великолепный стих, он этим дал решительный толчок процессу развития всенародной любви к языку, к слову, к стиху и к самой культуре языка как основного средства человеческого общения; вооружил следовавших за ним во времени творцов этим совершенным средством для выражения любых идей и чувств; разработал ряд необходимых для этого новых жанров и сам возглавил процесс художественного выражения этих идей и образов».

Что же касается высокой миссии Лермонтова, то её ещё только предстоит разгадать…

Даниил Андреев указал на долг вестника: «Если на человека возложена миссия проповедничества этих (высших) истин и их преломлений, долг их – проповедничество языком художественных образов».

Нам сегодня – говорю, сегодня, потому, что стремительное изменение пространства, происходящее по Закону Времени, открывает новые возможности человека – не выяснить с абсолютной точностью, что привело к столь ранней смерти вестника Веневитинова. Мы может только предполагать, что здесь имело место неисполнение долга проповедничества высших истин. Но, с другой стороны, быть может, высшим силам необходимо было проповедничество любви?

Известно, во всяком случае – так учит церковь, – что ни один волос не может упасть с человека без воли на то Бога. Но тогда этот церковный постулат может поставить нас в тупик. Почему же гибнут люди достойные и живут негодяи, такие как Дантес, как Мартынов, как многие другие?

Мы знаем, что кара настигает и тех, кто становится на, мягко говоря, неправедный путь. Даниил Андреев среди вестников назвал Иоанна Грозного, но в то же время обвинил его в отсутствии великодушия, что весьма и весьма спорно, поскольку о жестокости Иоанна Грозного говорят вовсе не документы, а пасквили зарубежных клеветников, подхваченные доморощенными врагами Русской Земли. Прочтите «Карамзинскую нелепу» протоиерея Михаила Ефимова (она опубликована в интернете), и вам всё станет ясно, поскольку написано исследование на основе точных и объективных данных и документов.

В ту пору особенно злобным нападкам подвергался русский государь Иоанн Васильевич Грозный. Лживые мифы об эпохе Иоанна Грозного были необходимы не только для того, чтобы выставить Царя в глазах потомков кровожадным тираном, но и доказать западному миру, к тому времени «прославившемуся» ужасами инквизиции, что в России порядки не лучше, а гораздо страшнее. Солгать, потому что это было не так.

Увы, многие наши писатели оказывались в плену измышлений Карамзина, попадались на удочку русофобских мифов о великом прошлом России и великих русских государственных деятелях. И вот Алексей Константинович Толстой начал работу над романом «Князь Серебряный», порочащим Грозного Царя. Роман всколыхнул общество, одураченное «карамзинской нелепой». Его читали запоем. Причём читали почти все, кто разумел грамоту – и великие князья, и великие княгини, и высокородные титулованные дворяне, и придворные, и фрейлины Её Величества. Его читали даже разночинцы, купцы, лакеи, грамотные крестьяне. Рассказывали случай, когда Император Александр Второй, которому Толстой читал роман вслух во время игры в вист, так увлёкся сюжетом, что, желая узнать продолжение, предложил своим партнёрам ещё одну партию, чего прежде никогда не делал. Александр, ещё, будучи отроком, дружил с Толстым. Они росли вместе и сохранили дружбу на всю жизнь.

Роман – художественное произведение. Автор имеет право на вымысел. Но и в художественном произведении, особенно, когда произведение это посвящено истории, когда в качестве героев избраны великие Государи, государственные деятели, полководцы, вымысел возможен лишь до определённых пределов. Извращение фактов, очернение истории и исторических личностей недопустимы.

Большой популярностью пользовалась и пьеса Алексея Константиновича

«Смерть Иоанна Грозного». Премьера была в Александринском театре. На ней присутствовал Император.

Как же Алексей Константинович Толстой, по словам Даниила Анреева, «превосходный, хоть и не гениальный поэт» вестник, не разобрался в Иоанне Грозном, который по его же словам, «при всём масштабе своей личности должен быть признан фигурой огромной»?

Знал ли он, какие беды преследовали Карамзина, когда тот взялся за написание глав, посвящённых Грозному? Мог и не знать, а если и слышал что-то, отнёс к случайностям, не понимая, что есть случай. А ведь и к нему в период работы над романом постепенно подкрадывались многие болезни, обрушившись со всею силой вскоре после завершения произведения.

Необыкновенный силач Толстой, который подковы гнул, вилки серебряные в винт скручивал, был совершенно здоров вплоть до этой своей работы. И вдруг болезни, да какие! Мучали дикие головные боли. Врачи, в том числе и европейские, не смогли поставить диагноз. Спасали «только инъекции морфия, которые Толстой делал по их рекомендации». Лечение за границей облечения не принесло, и писатель ушёл из жизни 28 сентября 1875 года в 58 лет.

Известно, что личность Грозного Царя мистична, что высшие силы не позволяют безнаказанно вершить на него клеветнические нападки. Историк из города Ханты-Мансийска Сергей Козлов пишет:

«Среди актёров бытует легенда: всякий, кто сыграл в отрицательном понимании Грозного, сыграл его как истеричного садиста, заболевает или скоропостижно умирает. Роль считается роковой. Легенда легендой, но факт остаётся фактом. Сергей Эйзенштейн умер от инфаркта во время съёмок третьей серии; Николай Черкасов попал в автокатастрофу, но остался жить (возможно, для того, чтобы сыграть впоследствии Александра Невского); на сцене МХАТа умер во время спектакля прямо в царском облачении Николай Хмелёв; скончался на съёмках фильма «Ермак» игравший Иоанна IV Евгений Евстигнеев; Александра Михайлова увезли со сцены Малого театра… Именно он написал о своих «впечатлениях» после такой встречи с Царём и стал верующим человеком. Примечательно, что русский певец Игорь Тальков отказался сниматься в фильме «Князь Серебряный», когда понял, что из Грозного опять лепят садиста. Фильм доводили без него».

У Репина, написавшего клеветническое полотно «Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года», отсохла рука, которой он творил величайшее зло, а натурщики умерли вскоре после завершения полотна. Мало того, писатель Гаршин, ликовавший после того, как увидел картину в Русском музее, так развеселился, что упал в лестничный пролёт и разбился насмерть.

Почему же безнаказанным оказался убийца Лермонтова? Что касается секундантов, то их вина лишь в том, что они согласились покрывать убийцу. Впрочем, Глебов погиб в 27 лет. В двадцать семь!

Мартынов же прожил 60 лет. Впрочем, Церковь учит, что «никакой человекоубийца не имеет жизни вечной, в нём пребывающей», то есть, даже отклоняясь от традиций церковных, нужно сказать, что хоть он и был туп как дерево, но не родится он никогда даже баобабом, потому что не родится никак, ибо душа его будет просто стёрта…

Что же касается Лермонтова, то нам остаётся только повторить, «что гроза вблизи Пятигорска, заглушившая выстрел Мартынова, бушевала в этот час не только в Энрофе (всём физическом слое трёх измерений и времени одного измерения)». И указать словами Даниила Андреева, что причиной буйства природы в том, что «настигнутая общим Врагом, оборвалась недовершённой миссия того, кто должен был создать со временем нечто, превосходящее размерами и значением догадки нашего ума, – нечто и в самом деле титаническое».

Пророки в своём Отечестве: Пушкин в семье русских прорицателей.

Давно уже стала привычной фраза: «Пушкин – наше всё!». Её повторяют многие, хотя далеко не все знают, кто и по какому поводу заявил так с предельной точностью. А сделал это в 1859 году, спустя 12 лет после гибели Александра Сергеевича Пушкина, русский поэт, мемуарист и мыслитель Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864), известный идеолог почвенничества. Он утверждал, что поэты вообще – «глашатаи великих истин и великих тайн жизни», а Пушкин, по его мнению, – первейший из них.

Аполлон Григорьев ещё не произносил с той же определённостью другой, часто употребляемой ныне фразы: «Пушкин – пророк». Но не вытекает ли это из всего того, что сказано поэтом и мыслителем? Разве нельзя назвать глашатаями великих истин и тайн жизни, скажем, таких современников Пушкина, как святой преподобный Серафим Саровский или вещий Авель-прорицатель. Правда они родились значительно раньше, нежели Пушкин – святой преподобный Серафим Саровский (в миру Прохор Мошнин) – в 1754 году, а преподобный Авель-прорицатель (в миру Василий Васильев) – в 1757 году. Но ушли они из жизни примерно в одно и то же время с великим поэтом – Серафим Саровский в 1833 году, а вещий Авель в 1841-м. Пушкин был убит в 1837 году. То есть всю вторую половину своих жизней и святой преподобный Серафим Саровский, и вещий Авель дышали одним с Пушкиным воздухом и переживали одни и те же события в истории страны. И пророчествовали они, так же, как и Пушкин, о временах грядущих, предрекая России славу великую. «Россия расцветёт, аки крин небесный», – предвидел Авель; Россия «сольётся в одно целое с прочими землями славянскими и составит громадный народный океан, пред которым будут в страхе прочие племена земные», – говорил Серафим Саровский. И всё это касалось далёкого ещё, как для них, так и для Пушкина, будущего, о котором Александр Сергеевич заявлял, что двадцать первый век будет «веком сияния Руси».

Принято считать, что великим старцам будущее открыто Всевышним за их высочайшую духовность, за их подвижнический образ жизни, за их твёрдую веру и нелицемерное служение Богу. Но можно ли причислить Пушкина к людям такого сорта, можно ли причислить его к таковым радетелям веры, каковыми были святые старцы? Едва ли! Он был, как представляется по всем тем фактам, которые известны нам, внешне – только внешне, для непосвящённых – обычным мирянином, просто наделённым необыкновенным поэтическим даром, даром литератора, драматурга, сказителя. Но только ли?

Я упомянул о схожести пророчеств о будущем России, сделанных Серафимом Саровским и Авелем с теми предсказаниями, которые оставил нам Пушкин. Но святые старцы просто сообщали нам то, что открыто им о будущем, предлагая принять это за истину в последней инстанции. И мы приняли, потому что верим в святость подвижников. Мы приняли, хотя современники Пушкина, если и приняли, то далеко не все, а большинство отвергло и то, что говорил русский гений и то, что предрекали духовные пророки. Именно потому и трагические события первой четверти двадцатого века показались для многих неожиданными, труднообъяснимыми, а практически для всех – кровавыми. А ведь они были предсказаны с точностью до года и вещим Авелем, и Серафимом Саровским. Недаром император Николай II, по свидетельству современников, говорил в труднейшие и опаснейшие минуты: «До восемнадцатого года я ничего не боюсь!». Предсказал революционный переход тех времён и Пушкин, о чём мы ещё поговорим в книге.

Пушкин оставил предсказания, основанные на очень точных математических расчётах. В этих предсказаниях подробно объяснены причины тех или иных событий, как, например, сделано это в уникальной таблице «Россия – не Европа», на которой мы остановимся подробно.

Мало того, Пушкин зашифровал многие свои пророчества в произведениях, оставив ключ для их прочтения, причём, завещал расшифровать тогда, когда для этого настанет время – в 1979 году.

Святые старцы покидали шумный мир, уединялись в тишине, вели затворническую жизнь и в молитвах получали откровения Отца Небесного и Пресвятой Богородицы.

Александр Сергеевич Пушкин жил мирской жизнью, учился в самом удалённом от религиозного аскетизма, но по-армейски жёстком, хотя и не военном, учебном заведении – Императорском Царскосельском лицее, где богослужения, молитвы, да и вообще религиозность, существовали в то время лишь как необходимая дань традициям Православной Руси. К тому же во времена императора Александра I сама Русская Православная церковь, была в сложном положении, даже вера именовалась греко-латинской. Давление на церковь постоянно нарастало, начиная с раскола, случившегося при царе Алексее Михайловиче. Оно усилилось в эпоху Петра I и едва не привело к окончательному уничтожению Православия в страшный период «бироновщины». Правда при императрице Елизавете Петровне пришло некоторое отдохновение, ибо сама государыня демонстрировала искреннюю, нелицемерную веру. Но при императоре Петре III был взят курс на замену православного вероисповедания католицизмом. Спас переворот, в результате которого к власти пришла императрица Екатерина II.

Вся эта церковная борьба привела к тому, что святые духовные пророки стали действовать во имя веры во имя Святой Руси, но действовать во многом вне церкви. Они уединялись в пустынях и творили свои великие дела, обращаясь к Силам Небесным напрямую, без посредников в виде священства.

У Александра Сергеевича Пушкина был свой, особый взгляд на веру и религию, на церковь и священство. Это тоже предмет обстоятельного разговора.

А пока попробуем сравнить предречённое нашим великим поэтом, нашим русским гением с тем, что пророчествовали о России великие старцы, его, как уже отмечено, современники.

Для этого рассмотрим уникальный труд, оставленный нам Александром Сергеевичем Пушкин – хронологическую пророческую таблицу «Россия – не Европа».

Об этой таблице впервые рассказали в своей книге «Русский пророк Пушкин» известные пушкинисты (теперь всё чаще говорится – пушкинцы) В.М. Лобов и Г.Н. Качура. Они напечатали саму таблицу «Россия – не Европа», составленную на основании исторической модели великого поэта и раскрывающую «Ритмы революционных переходов в России».

Эта таблица вместе с рядом других уникальных документов и зашифрованных рукописей, хранится в Таганрогском музее научных работ Александра Сергеевича Пушкина.

Пушкин говорил о ней в романе «Евгений Онегин», но говорил, как всегда, не всем понятными символами:

Когда благому просвещенью

Отдвинем, более границ,

Со временем (по расчисленью

Философических таблиц,

Лет чрез пятьсот) дороги, верно,

У нас изменятся безмерно.

Авторы книги «Русский пророк Пушкин» дали к таблице (См. Таблицу) некоторые важные разъяснения.

В книге особо почёркнуто, что эта модель и прежде, во времена Пушкина, и последующие годы была известна лишь очень узкому кругу представителей Русского культурного слоя, да и теперь о ней мало кто знает, хотя и книги вышли, и интернет сообщениями полнится. А ведь именно по этой таблице русский социолог, культуролог, публицист и естествоиспытатель Николай Яковлевич Данилевский (1822-1885) написал свою знаменитую работу «Россия и Европа», названную его современниками катехизисом славянофильства.

Комментируя Пушкинскую таблицу, авторы книги Г.Н. Качура и В.М. Лобов разъясняют следующее:

«Вверху – модель России, внизу – модель Европы. Тёмным цветом выделены частные цивилизации, светлым выделены общественные цивилизации. Годы посередине обозначают начало революционного перехода».

То есть, разъяснено, что ритмы революционных переходов в России и в Европе диаметрально противоположны: «У каждого народа бывает две цивилизации: общественная и частная, которые строго и закономерно чередуются с ритмом 314 лет…»

Деление на такие периоды объясняет многое в историческом процессе, позволяет понять истоки происходящего. Авторы пишут:

«Цивилизации равны и противоположны. В частной – люди ставят личные интересы выше общественных, в общественной – наоборот.

Революция – это переход от одной противоположности к другой в ритме 78,5 лет. Каждая революция имеет свою ведущую часть общества и руководителя».

По словам авторов книги, Александр Сергеевич Пушкин указал в своей таблице и пояснениях к ней на строгую и чёткую предопределённость событий, происходящих в мире. Он разобрал те исторические события, которые уже происходили в прошлом, и предсказал то, что неизбежно произойдёт в будущем.

В своих комментариях к опубликованной таблице Г.Н. Качура и В.М. Лобов, авторы книги «Русский пророк Пушкин», разъяснили происшедшее в прошлом и будущем. Пушкинская таблица уникальна. Она точно указывает на характер исторических событий в России и раскрывает их глубинные истоки. Авторы книги указывают:

«С 1606 года происходил переход от общественной экономики к частной. Ведущая часть общества – бояре, руководитель – Годунов».

Тут неточность. Борис Годунов умер 13 апреля 1605 года, но, с другой стороны, ведь переход к частной экономике проходил не вдруг, не сразу, то есть, можно, конечно, сказать, что Борис Годунов возглавил уход от общественной экономики, уход от тех достижений в русской жизни, которые были во времена правления царя Иоанна Грозного, оболганного и оклеветанного. Вспомним хотя бы знаменитый Домострой! Всё это было утрачено, едва оборвалась династия Рюриковичей.

Совсем не случайно Александр Сергеевич Пушкин взялся за трагедию «Борис Годунов», в которой, порой, даже в ущерб точному историзму тех или иных сцен, как раз и говорил о поведении своих героев, об их характерах, на которые влияло время перемен.

«С 1684 года – переход к частному правлению. Ведущая часть общества – купцы, руководитель – Пётр Первый».

То есть налицо обрушение всего доброго и вечного, что было – в отличии от написанного клеветниками – в Московской Руси Иоанна Грозного. Отравление царя Иоанна Грозного и его сыновей Иоанна Иоанновича и царя Феодора Иоанновича, ставшего царём, – привело к уничтожению Династии Рюриковичей и оказалось для России едва ли ни гибельным. Утоплен был «по случайности» во время поездки на богомолье и первенец царя Ивана Васильевича и супруги его Анастасии. Убили при до сих пор окончательно невыясненных обстоятельствах и царевича Дмитрия Иоанновича. Все убийства – с целью ликвидации династии Рюриковичей, отстоявшей России и укреплявшей её.

Но смотрим таблицу далее:

«С 1763 года – переход к общественному настроению. Ведущая часть общества – дворяне, руководитель – Пугачёв». Так поясняют авторы книги. Позволю себе не согласиться с ними относительно Пугачёва. Авторы сделали большую натяжку, основанную на представлениях советского времени, когда мятеж против России под руководством Пугачёва, почитался за великое благо.

Во-первых, Пугачёв поднял мятеж не в 1763-м, а десять лет спустя – в 1773 году. До этого он дважды был арестован за уголовные преступления и дважды бежал. И никаким лидером борьбы за народное дело он не был, а, как известно, провозгласил себя царём и создал некоторое подобие царского двора, даже с фрейлинами и т.д. По последним данным, Пугачёв ещё во время Семилетней войны попал в плен и там, в плену, был вовлечён в масонскую ложу. Цель восстания, поднятого Пугачёвым – вовсе не борьба за счастье народное. Он не выразитель общественного настроение. Перед ним была поставлена совершенно иная задача: уничтожить Православное Русское Самодержавие, истребить царскую власть и родовую аристократию. Из этой задачи вытекала и другая – помешать России выйти на Балканы и освободить братские славянские народы от бесчеловечного османского ига. Ведь генерал-фельдмаршал Пётр Александрович Румянцев в то время уже перешагнул через Дунай, побеждая турок на всех направлениях.

В Пушкинской таблице указан 1763 год, как год перехода к общественной цивилизации «по настроению». Это год, следующий за годом переворота 28 июня 1762 года, в результате которого на престоле Русских Царей оказалась Екатерина Великая, как раз и нёс те изменения, что указаны в таблице. И, чтобы там не говорили хулители самодержавия и клеветники Екатерины Великой, именно в её деятельности прослеживается желание вывести страну из петровского и бироновского мракобесия. В таблице чётко указан 1763 год!

Какие же признаки нёс отрезок времени в 78,5 лет, следующих за этой датой? Есть ли в них черты, характерные для общественной цивилизации? Да, безусловно, есть!

Давайте вспомним тех, кого обычно причисляют к «стае славной Екатерининских орлов». Символами екатерининской эпохи и первых десятилетий общественной цивилизации (по настроению), были Александр Васильевич Суворов и Фёдор Фёдорович Ушаков, справедливо названного «Суворовым на море». Символом этого времени являются и Петр Александрович Румянцев и Григорий Александрович Потёмкин.

Суворовский принцип: «Сам погибай, а товарища выручай!» – вошёл в традиции Русского воинства. Вспомним и такие суворовские слова: «Доброе имя должно быть у каждого честного человека; лично я видел это доброе имя в славе моего Отечества; мои успехи имели исключительной целью его благоденствие»; или: «Истинная слава не может быть отыскана; она проистекает из самопожертвования на пользу блага Отечества».

Общественное – выше личного! Это выражено и в таких словах Суворова: «Я забывал себя, когда дело шло о пользе моего Отечества!».

А вот слова, которые любила повторять Екатерина Великая:

«Крупные и решительные успехи достигаются только дружными усилиями всех.., а кто умнее, тому и книги в руки!».

Ставили общественное выше личного и сама Государыня Императрица Екатерина Великая, и её сын Павел Петрович, и внук Николай Павлович, и блистательные екатерининские полководцы, имена которых я уже перечислил, и величайший государственный деятель последующих царствований Алексей Андреевич Аракчеев.

Это было в крови у суворовских чудо-богатырей и у многих русских патриотов, таких, как скажем, «московский Сусанин», простой житель, который во время пожара в Москве завёл Наполеона, бежавшего из Кремля (пока от огня), в маленькие пылающие улочки, где тот едва не погиб.

Примеров можно привести великое множество, хотя общественная цивилизация «по настроению» лишь только зарождалась и зарождалась она именно в народных массах, в народных недрах, в настроении народа.

Но вернёмся к таблице.

Далее в ней указан 1841 год…

«С 1841 года переход к общественному мировоззрению. Ведущая часть общества – интеллигенция, руководитель – Пушкин».

Снова налицо неточная трактовка таблицы. Очередной этап перехода «к общественному мировоззрению» осуществлялся не враждебной России интеллигенцией (интелиgент-агент-цией), ставшей духовным заместителем загнанного в подполье Императором Николаем Первым масонства, а культурным слоем Русского общества. Об ордене русской интеллигенции написано уже немало. Достаточно сказать, что именно в чреве этой жадной своры светской черни зародились планы по убийству Пушкина, Лермонтова, кстати, Лермонтова, убитого вовсе не на дуэли, а исподтишка, выстрелом в спину, и отравлению Государя Императора Николая Первого, как важных этапов на пути разрушения России и превращения её в сырьевой придаток Запада. Подробнее об этой враждебной России и всему русскому миру своре – в последующих главах.

Ну а в связи с размышлениями о будущем России, наиболее интересны такие даты, указанные в таблице:

«С 1920 года – переход к общественной экономике. Ведущая часть коммунисты, руководитель – Ленин».

Мы ещё поговорим в одной из последующих глав о том невероятном влиянии, которое оказали Пушкинские работы на Ленина и на лучшую часть советского правительства. А пока отметим лишь одно – преобразования в России были неотвратимы, и на неизбежность их прямо указано в Пушкинской таблице, освещающей ритмы революционных переходов.

Далее авторы книги отмечают:

«С 1998 года – переход к общественному правлению. Ведущая часть общества – пушкинисты».

Время было тяжелейшее. Дефолт, постоянные вопли из наполненного чернухой телеящика о неизбежной гибели России, о её превращении в клубок дерущихся между собой «банановых республик». К тому нашу страну с сатанинским изуверством толкали ельциноиды, вскормленные эпохой ельцинизма.

Помните, как в сентябре 1998 года на всех перекрестках либерасты и подпиндосники – предатели внутри своей страны – буквально орали, именно орали, а не твердили, что России конец, что она развалится, что всё погибнет.

Как раз в это время в издательство была направлена моя книга «Генерал-фельдмаршал Потёмкин». Я позвонил редактору и попросил поместить на титульный лист слова государыни Екатерины Великой:

«Знайте, что никогда Российская Империя, никогда не будет разрушена».

Эта запись хорошо заметна, потому что сделана более жирным шрифтом. Слова великой Государыни проникнуты оптимизмом. Побольше бы нам оптимизма во все время и поменьше бы доверия к воплям паникёров и мерзавцев, именующих себя экспертами и политологами, кои на самом деле являются политолухами.

Следует также обратить внимание и на краткое пояснение к тем параметрам таблицы, которые указывают на революционные изменения общественного мировоззрения. Авторы книги «Русский пророк Пушкин» отмечают:

«Создание общественного мировоззрения 1841 – 1920 годов происходило под влиянием творчества Пушкина, который описал Законы Космоса, создал новый математический аппарат и тем самым заложил основы Русских законо-познавательных наук…

С 1920 по 1998 годы образовалась третья сторона общественной цивилизации – экономика.

С 1998 по 2077 годы будет создано Русское общественное правление. Это неизбежно, это Закон Космоса.

В XXI веке Русская общественная цивилизация достигнет расцвета. Это «золотой век» общественной цивилизации, когда все четыре стороны жизни народа будут общественными. «Златой век» частной цивилизации был с 1684 по 1763 гг. С 2077 года снова начнётся движение к частной цивилизации».

Валерий Михайлович Лобов заключает:

«Новую пушкинскую математику можно назвать волновой логикой, или логикой ритмов, изучением которой современные учёные только сейчас начинают заниматься. Согласно пушкинской космологии-социологии, развитие общества идёт циклично, за взлётами следуют падения. Зная циклы развития общества, можно предсказать те или иные события в жизни человечества».

Сведения, содержащиеся в таблице и комментарии к ним, можно подкрепить научным предвидением замечательного Русского мыслителя Константина Николаевича Леонтьева. Ещё в конце XIX века он, до мозга костей консерватор, монархист и человек Православный, в последние годы жизни принявший монашеский постриг, писал:

«Теперь коммунисты (и, пожалуй, социалисты) являются в виде самых крайних, до бунта и преступлений в принципе неограниченных либералов; их необходимо казнить, но, сколько бы мы их не казнили, по нашей прямой современной обязанности, они… служат бессознательную службу реакционной организации будущего.

И в этом, пожалуй, их косвенная польза, даже и великая. Я говорю только польза, а никак, конечно, не заслуга. Заслуга должна быть сознательная; польза бывает часто нечаянная и вполне бессознательная.

Пожар может иногда принести ту пользу, что новое здание будет лучше и красивее прежнего; но нельзя же ставить это в заслугу ни неосторожному жильцу, ни злонамеренному поджигателю».

В данном случае речь не идёт о пророчествах, к которым мы привыкли, читая то, что оставили нам святые старцы. Здесь налицо твёрдое научное предвидение. Никаких ссылок на откровения, на видения или на «глас свыше» нет. Константин Леонтьев заявлял о том, что предвидел, изучая ход исторического процесса. Он писал:

«Я того мнения, что социализм в XX и XXI веках начнёт на почве государственно-экономической играть ту роль, которую играло Христианство на почве религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать. Социализм – ещё не значит атеизм. Найдётся и для него свой Константин (его будут звать Александр, Николай, Георгий, то есть, ни в коем случае не Людовик, не Наполеон, не Вильгельм…).

То, что теперь – крайняя революция, станет тогда охранением, орудием строгого принуждения…, в сущности, либерализм есть, несомненно, разрушение, а социализм может стать и созидаем. Хорошо – кабы так, что какой-нибудь Русский Царь, – быть может, и недалекого будущего, – станет во главе социалистического движения (как св. Константин стал во главе религиозного – «Сим победиши!»)».

Так кто же стал для социализма тем же, кем св. Константин для Христианства? Конечно, Иосиф Виссарионович Сталин.

Социализм в XXI веке?! Что ж, тому немало подтверждений и в пророчествах старцев, и предвидении светских мыслителей. О том говорил Сталин в беседе с Александрой Коллонтай.

Настало время соединить под флагом Державного Социализма весь опыт прошлого, доставшийся таким трудом и такою кровью нашему Отечеству.

Вещий Авель предрекал, что «Россия расцветёт, аки крин Небесный», святой преподобный Серафим Саровский предвещал, что «остаток Русских людей восстанет за Царя и победит», а Константин Леонтьев указывал, «что какой-нибудь Русский Царь, – быть может, и недалекого будущего, – станет во главе социалистического движения».

Рассмотрим пророчества святого преподобного Серафима Саровского с точки зрения их соответствия предречённому Александром Сергеевичем Пушкиным в хронологической таблице «Россия – не Европа».

Вспомним пояснение к Пушкинской таблице, сделанные авторами книги: «С 1920 года – переход к общественной экономике. Ведущая часть коммунисты, руководитель – Ленин».

Этот переход начался после завершения кровавой бойни гражданской войны, ведь вполне естественно, что слом частной, капиталистической экономики бескровно произойти не мог. Пушкин в таблице указал то, что произойдёт в широком, всеобъемлющем масштабе, Серафим Саровский ещё в 1832 году предрёк события, предшествующие этому переходу, причём, эту подготовку к переходу, в силу его кровавости, вершили люди жестокосердные, действовавшие, говоря словами Православного царя Иоанна Васильевича Грозного, в угоду своим «многомятежным человеческим хотениям». Святой старец прорицал:

«Они дождутся такого времени, когда и без того очень трудно будет Земле Русской, и в один день и в один час, заранее условившись о том, поднимут во всех местах Земли Русской всеобщий бунт, и, так как многие из служащих тогда будут и сами участвовать в их злоумышлении, то некому будет унимать их, и на первых порах много прольется невинной крови, реки её потекут по Земле Русской, много дворян, и духовенства, и купечества, расположенных к Государю, убьют…»

Те, кто залили кровью Россию в годы революции, сделали своё грязное дело и ушли. Существует же расхожее мнение, что революция пожирает своих детей. Так было не раз и в России, и за рубежом.

О тех же событиях, что и Серафим Саровский, пророчествовал и вещий Авель-прорицатель. Русский офицер, участник белого движения, Пётр Николаевич Шабельский-Борк (1896-1952) в книге «Вещий инок», изданной в эмиграции под псевдонимом Кирибеевич, привёл такие пророчества Авеля, касающиеся 1-й мировой войны и революции:

«Война будет, великая война, мировая… По воздуху люди, как птицы, летать будут, под водою, как рыбы, плавать, серою зловонной друг друга истреблять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет Трон Царский. Кровь и слёзы напоят сырую землю. Мужик с топором возьмет в безумии власти, и наступит воистину казнь египетская… Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал:

– А потом будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить Святыни её, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от Святого Царя. О Нём свидетельствует Писание. Псалмы девятнадцатый, двадцатый и девяностый открыли мне всю судьбу его».

Но далее говорится о победе над силами зла:

«Свершатся надежды русские. На Софии, в Царьграде, воссияет Крест Православный, дымом фимиама и молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный…»

Как видим, во всех пророчествах, приведённых выше, говорится о смене экономической формации, только каждый указывает на это по-своему. Важно, что в конце концов, суть одна – ушёл старый мир, основанный на эксплуатации человека человеком, на главенстве частной собственности на средства производства. Наступило новое время – время, когда общественное стало выше частного.

О неизбежности же кровавых событий говорил – мы уже приводили эти слова выше – мыслитель Константин Николаевич Леонтьев: «Пожар может иногда принести ту пользу, что новое здание будет лучше и красивее прежнего; но нельзя же ставить это в заслугу ни неосторожному жильцу, ни злонамеренному поджигателю».

Все эти размышления лучшим образом подтверждают точную характеристику, данную Пушкину Аполлоном Григорьевым. Действительно, «Пушкин – наше всё». Ведь он точно указал в пророческой таблице сроки переходов, не вдаваясь в подробности. Что же касается частностей, то и они предсказаны Русским гением во многих его произведениях. Просто таблица – это всеобъемлющий труд, показывающий предопределённость исторических событий.

«В … процессе борьбы добра и зла огромна роль … человека»

Указано в таблице и то время, которое Пушкин именовал «веком сияния Руси». Это – XXI век.

Снова обратимся к строкам из уже приведённой цитаты Константина Леонтьева: «Я того мнения, что социализм в XX и XXI веках начнёт на почве государственно-экономической играть ту роль, которую играло Христианство на почве религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать….»

Торжество социализма? Да, в ХХ веке социализм торжествовал. Он торжествовал в период общественной экономики, переход к которой произошёл в 1920 году, и, согласно таблице, ещё большее торжество его ожидается в XXI веке, в период общественного правления, переход к которому начался в 1998 году.

Серафим Саровский о грядущих временах пророчествовал:

«…Россия сольётся в одно море великое с прочими землями и племенами славянскими, она составит одно море или тот громадный вселенский океан народный, о коем Господь Бог издревле изрёк устами всех святых: «Грозное и непобедимое царство всероссийское, всеславянское – Гога Магога, пред которым в трепете все народы будут». И всё это, всё верно, как сказал он, «как дважды два четыре…».

И далее: «Соединёнными силами России и других Константинополь и Иерусалим будут полонены. При разделе Турции она почти вся останется за Россией, и Россия соединёнными силами со многими другими государствами возьмёт Вену, а за домом Габсбургов останется около 7 миллионов коренных венцев, и там устроится территория Австрийской империи. Франции за её любовь к Богородице – Св. Мадонне – дастся до семнадцати миллионов французов со столицей городом Реймсом, а Париж будет совершено уничтожен…».

Раздел Турции? Ещё некоторое время назад это казалось чем-то из области фантастики. Но теперь многие серьёзные эксперты – серьёзные, а не трепачи из топ-топ шоу – прямо говорят о том, что Турция, как государственное образование, доживает свои последние времена. Это утверждают и так называемые концептуалы, которые строят свою аналитику и свои прогнозы, во многом ориентируясь на Пушкинские работы.

Настают времена предречённые. Вещий Авель о тех временах говорил: «…Свершатся надежды русские. На Софии, в Царьграде, воссияет Крест Православный, дымом фимиама и молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный…»

Предсказывал приход этого времени и Сталин.

«…И всё же, как бы ни развивались события, но пройдёт время, и взоры новых поколений будут обращены к делам и победам нашего Социалистического Отечества. Год за годом будут приходить новые поколения. Они вновь поднимут Знамя своих отцов и дедов и отдадут нам должное сполна. Своё будущее они будут строить на нашем прошлом».

Но, увы, недаром существует поговорка: «Несть пророка в отечестве своём». Эту фразу нередко произносят даже те, кто до конца не понимает её смысла. А ведь смысл нужно искать в Евангелие от Марка. Проще говоря, это означает утверждение: «Нет пророка в своём отечестве». То есть, фактически неверие в пророчества.

В духовной истории известен такой эпизод. Когда Исус Христос излагал своё учение, слушатели стали сомневаться:

– Откуда это ему известно?

– Кто дал ему премудрость?

Сомневались даже в тех чудесах, свидетелями которых являлись.

Исус Христос отвечал сомневающимся: «Не существует пророка без чести, кроме как в своём отечестве, в своём доме и у родственников».

То есть, неверие людей ограничивало свершение чудес. Потому и было сказано: «Нет пророка в своём отечестве».

Не означает ли это, что недоверие к тому, что предрекают нам святые старцы, о чём говорит, буквально кричит в своих многочисленных пророчествах русский гений Александр Сергеевич Пушкин, может нарушить предначертанный Богом исторический процесс? Ведь в воле Всевышнего изменять сроки свершаемого. Такие факты известны в истории, и их немало.

Назовём для примера то, что пророчествовалось относительно России и Османской империи.

Существовало пророчество, по которому Православный крест на Святой Софии должен был воссиять уже в 1774 году. И ведь всё шло к тому, что это вполне возможно!

Русско-турецкая война 1786-1774 годов с самого её начала складывалась в пользу России, поскольку армия Екатерины Великой была гораздо сильнее противника, и, как докладывал своему королю Фридриху II прусский посланник Сольмс, указывая на причины успехов: «Войны Екатерины II ведутся русским умом». Достаточно напомнить о грандиозных победах на суше и на море – блистательные сражения при Ларге, Рябой Могиле, Кагуле, одержанные Петром Александровичем Румянцевым, знаменитая Чесма, лишившая Турция полностью всего флота!

Но что-то произошло такое, что заставило Всевышнего отложить исполнение этого предначертания. И следующая дата – 1882 год!

В 1877 году победа висела в воздухе. Её чувствовал наш замечательный поэт-пророк, последователь Пушкина Фёдор Иванович Тютчев, говоря в своих стихотворениях. Напомню короткое четверостишье, которое он назвал «Спиритическим предсказанием»:

Дни настают борьбы и торжества,

Достигнет Русь завещанных границ,

И будет старая Москва

Новейшею из трёх её столиц.

Или стихотворение «Рассвет», тоже пророческое:

Ещё молчат колокола,

А уж восток заря румянит;

Ночь бесконечная прошла,

И скоро светлый день настанет.

Вставай же, Русь! Уж близок час!

Вставай Христовой службы ради!

Уж не пора ль, перекрестясь,

Ударить в колокол в Царьграде?

Раздайся благовестный звон,

И весь Восток им огласися!

Тебя зовёт и будит он, –

Вставай, мужайся, ополчися!

В доспехи веры грудь одень,

И с Богом, исполин державный!..

О Русь, велик грядущий день,

Вселенский день и православный!

Известно, что в 1849 году султан Абдул-Меджид сказал зодчему, возобновлявшему Софийскую мечеть, в которую превращён был при падении Византии Православный храм Святая София Константинопольская: «Закрасьте мозаики как можно легче, чтобы всегда можно было стереть краску. Кто знает, может быть, мой преемник захочет совершенно открыть их».

Султан знал давние пророчества, касающиеся Святой Софии и Царьграда. Толкователи Корана заявляли, что в 1882 году над нею должен воссиять крест Православный, что по пророчеству учёного-астронома Муста-Эдина Константинополь должен быть освобожден «Белым Царём», то есть Русским Царём именно в 1882 году.

Турецкие султаны по-разному относились к пророчествам. Известен случай казни по приказу султана Амурата арабского учёного-астронома Муста-Эдина, утверждавшего, что освобождение Константинополя и развал Турции неизбежны. Султан Амурат, внук султана Солимана, сам страстно увлекался астрономией, а потому построил в Константинополе обсерваторию для Муста-Эддина и создал все условия для работы учёного. Нередко он сам навещал астронома и вёл беседы о движении небесных тел, о том, что можно прочитать по звёздам. Однажды попросил сказать, нет ли какого знамения, касающегося Турции. Астроном отвечал: «Видел я знамение, которое предвещает, что великий твой визирь ныне же погибнет жестокою смертью от руки своего невольника».

Султан пророчество выслушал, но вряд ли сразу поверил в него. И только через несколько часов, когда доложили об убийстве визиря, он пришёл в некоторый трепет и пожелал немедленно видеть астронома. Но очередная встреча не принесла успокоения, а новое пророчество было неутешительным, ибо мудрец предрёк: «Вскоре над твоими бесчисленными войсками персы одержат блистательную победу».

И действительно, 80-тысячная армия султана была наголову разбита в Персии. Потери были ужасающими, к тому же ушёл из жизни и сам визирь, который, как доложили, умер от горя, хотя и не исключено, что покончил с собой, не смея явиться пред очами султана.

Тогда-то султан, едва скрывая трепет, попросил сказать, что ждёт его самого и Турцию в будущем: «Благополучно ли будет моё царствование, и долго ли будет существовать Оттоманская империя, и кем она будет разрушена?».

И вновь услышал убийственный ответ: «Государь! Ты будешь жить в мире до тех пор, пока сам того пожелаешь. Ты победишь всех своих неприятелей; никакой народ тебе и царству твоему не будет, страшен, и никто не одержит победы над тобою; но только дотоле, пока ты будешь сохранять мирные отношения с народом, живущим от полуночи к востоку. Народ этот силен и славен, и имя его будет греметь по всему свету, и все ему будут покоряться. От сего то великого народа падёт страна наследия твоего – такова воля Всевышнего!».

Амурат немедленно собрал диван, совет при турецком султане, и объявил о пророчестве. Оказалось, что многие члены дивана слышали аналогичные предречения о судьбе Турции. Совет предложил немедленно казнить астронома, чтобы он не мог распространить свои прорицания и вызвать в народе панику.

Когда визирь Капиджи-паша, посланный султаном, явился с отрядом стражников к астроному, тот всё понял и лишь молвил: «Мир вам! Суд Божий никогда не минует. Я знаю, что сегодня же буду добычею морских рыб; а вами и всем царством овладеет народ Северный».

Турки, в значительной степени более верующие, нежели западные европейцы, со смирением готовы были принять своё поражение в войне 1877–1878 годов. Блистательный русский генерал Михаил Дмитриевич Скобелев, в результате своих беспримерных побед, быстрее, чем кто-то мог ожидать, достиг предместий Константинополя. Оставался один переход, но тут в Петербурге дрогнули, и поступила команда остановиться. Известный в то время русский военный журналист В. И. Немирович-Данченко, находившийся при генерале Скобелеве, в книге «Скобелев: личные воспоминания и впечатления» писал: «Нашу стоянку у Константинополя долго не забудут войска скобелевского отряда. Со дня на день ждали приказа – двинуться и занять Царьград. Турки уже очищали там свои казармы для войск, … население готовило цветы и флаги, христиане подняли головы, на азиатском берегу Босфора отделывали дворец для султана…».

Как видим, султан покорно собирался перейти на противоположный берег пролива, освободив город, уже лежавший у ног героических русских войск, но… Этим «но» явилась Англия, на протяжении всей истории вредившая России. В Петербурге, как и в главной квартире Русской армии на Балканах, в те дни боялись только одного. Ведь на острие наступление русских войск был «генерал вперёд» Михаил Дмитриевич Скобелев. В ставке серьёзно опасались, что Скобелев ослушается распоряжения остановиться и займёт Константинополь. Ведь чаяния каждого мыслящего Русского в те дни были на его стороне, каждый мечтал о том священном акте. Да и в пророчествах было указано, что Православный крест должен воссиять на Святой Софии.

Но что же произошло? Почему не был занят Константинополь, к которому пришли победным маршем Русские войска? На этот вопрос ответил один из дореволюционных историков: «Отправляя в ноябре 1876 года своего брата Николая Николаевича старшего, Государь (Александр Второй – ред.) поставил целью войны – Константинополь!.. Но война ещё не началась, как Государя окружили масонские влияния, как дипломатия стала давить на Государя и заставила его – «деспота и самодержца» – написать письмо английской королеве Виктории и обещать ей, что Русские войска не войдут в Константинополь. Масоны грозили, что, если этого не будет сделано, Англия и Австрия объявят войну России, и повторятся события Севастопольской кампании…».

Но русские войска наступали. Продолжаю цитату: «Начались решительные победы. Сдался Осман-паша. Армия Сулеймана была отрезана от Адрианополя. Укреплённый природой и иностранными инженерами, Адрианополь был занят конным отрядом Струкова. Намык-паша, почтенный турок, старик, парламентёр, со слезами сказал: «Турция пропала!..» Великий князь Николай Николаевич старший спешил к Константинополю. Между Адрианополем и Петербургом шёл непрерывный обмен телеграммами. Англичане же ввели в проливы свой флот, готовый немедленно открыть огонь по русским войскам. Но русские герои были остановлены не этим флотом и не разбитыми ими наголову турками, а твёрдым приказом Императора Александра II. То, что государь остановил Русские войска и не дал им войти в Царьград, не спасло его от рук революционных ублюдков, совершивших покушение 1 марта 1801 года.

А.Б. Широкорад в книге «Русско-турецкие войны 1676–1918» отметил: «Даже самые оголтелые революционеры не посмели бы поднять руку на Царя, водрузившего крест над Святой Софией».

Великий князь Николай Николаевич так и не смог в душе простить своего царственного брата, остановившего по воле Англии победоносные Русские войска «у врат Царьграда» и сделавшего бессмысленными все жертвы, а саму войну превратившего в «военную прогулку», как называли её из-за нерешительности Царя. Прогулка, которая не вовсе не была прогулкой, стоила России очень дорого.

Генерал от инфантерии Н.А. Епанчин в книге «На службе трёх Императоров. Воспоминания» привёл признание Великого Князя, который у гроба убиенного Императора осознал: «Он лежит убитый, истерзанный, а я, брат Его, ничего другого к нему не чувствовал, кроме ненависти». Далее Епанчин вспоминал: «Великий Князь зарыдал, сотрясаясь всем телом». Быть может, в тот момент Великий Князь вспомнил, как по возвращении в Петербург Царственный брат упрекнул его за то, что он не взял Константинополь. «Помилуй, Саша, – возразил Великий Князь, – да у меня хранятся телеграммы, коими ты мне запрещал входить в Константинополь».

Но Александр Второй заявил: «Никогда я этого не запрещал!».

Информация к размышлению.

Известно, как давила и шантажировала Императора дипломатия. Но, быть может, запрещая брать Константинополь, государь в тайне надеялся, что Русские войска его возьмут, нарушив такой запрет?!

Примечательно, что именно в 1882 году оборвалась жизнь замечательного русского генерала Михаила Дмитриевича Скобелева, который, как свидетельствуют очевидцы, колебался и, казалось, готов был, не выполнив приказа остановиться на подступах к Константинополю, стремительным броском занять город.

Кто бы мог ему помешать? Да, конечно, это было бы нарушением приказа. Но ведь даже брат царя, великий князь Николай Николаевич, ратовал за то, чтобы Константинополь был взят. Вряд ли наказание Скобелеву за ослушание, окончившееся водружением православного креста на Святой Софии, могло быть слишком суровым, если бы оно вообще последовало.

А ведь прецеденты известны. Так, к примеру, Суворов, действуя в Италии, осадил однажды одну из крепостей, которую, по его мнению, было необходимо взять по стратегическим соображениям. Но тут поступило распоряжение австрийского командования остановиться. Суворов взял пакет из рук курьера, прочитал надпись на нём и тут же вернул со словами: «Вручишь его мне там, в крепости!». Суворов догадался, о чём идёт речь. Ревностный поборник воинской дисциплины и беспрекословного повиновения, он просто перехитрил тех, кто отдал распоряжение. Он не прочитал его до выполнения задачи. Прочитал после победы над противостоящим противником. Он победил, а победителей, как известно, не судят… О том говорила ещё Екатерина Великая.

В ноябре 1881 года Михаил Дмитриевич Скобелев писал: «Тогда уже для слишком многих из нас было очевидно, что Россия обязательно заболеет тяжёлым недугом, свойства нравственного и заразительно растлевающего… Позорящая ныне Россию крамола есть, в весьма значительной степени, результат того почти безвыходного разочарования, которое навязано было России мирным договором, незаслуженным ни ею, ни её Знамёнами».

В 1882 году Константинополь остался в турецких руках, и не засиял на Софии Православный крест. Не в том ли разгадка гибели Александра Второго и блистательного генерала Скобелева, не в том ли и разгадка скорой смерти творца Берлинского конгресса, укравшего у России победу, некоего английского правителя Дизраэли, который отбыл, причём, конечно, далеко не в лучший мир, а в гиену огненную, 19 апреля 1881 года после того как закулисными гнусными шашнями помешал свершиться тому, что должно было случиться по высшей воле.

Об этом конгрессе святитель Феофан Затворник писал: «Конгресс, видимо, не о пользах освобождённых народов хлопотал, а всё направлял к тому, чтобы унизить Россию. И по всем пунктам, без всякой нужды сделал урезки…».

Но никому не дано остановить предрешённое Всевышним. То, о чём говорится в пророчествах, может быть отодвинуто по каким-то причинам, ведь, по словам Серафима Вырицкого, «пути Господни неисповедимы для человека». Может быть отложено, но не отменено. Серафим Вырицкий предрекал также: «Иерусалим станет столицей Израиля, а со временем он должен стать и столицей мiра. Ибо там истинный центр Земли, там был распят и воскрес Спаситель мiра». Первая часть пророчества исполнилась. Дело за второй. Только вот как её понимать? На этот вопрос мы видели ответ в пророчествах Вещего Авеля-прорицателя:

«Велика будет… Россия, сбросив иго безбожное. Вернётся к истокам древней жизни своей… Дымом фимиама и молитв наполнится и процветет аки крин небесный. Великая судьба предназначена ей. Оттого и пострадает она, чтобы очиститься и возжечь свет в откровении языков… И на Софии в Царьграде вновь воссияет крест Православный, и Царьград снова станет Русским городом…».

Итак, ещё раз о неверии в пророчества и о прорицаниях, в которые одни верят, а другие нет.

Относительно пророчеств вообще, а не только пророчеств добрых, напомню ещё раз, что в книге «К Богодержавию» сказано:

«Известна поговорка: «накликать беду». Существо дела сводится к тому, что внесение в настоящее информации о тех или иных возможных вариантах будущего изменяет вероятностные предопределения различных вариантов. Это при бедственном характере вносимой информации может и быть программированием катастрофического будущего».

Не напрасно ведь в народе обычно резко одёргивали этаких каркающих провидцев, осаживая словами: «не накликай беду», или: «каркай на свою голову».

Ну а как может сказаться на будущем неверие в пророчества добрые, светлые? Мы уже рассмотрели примеры, когда высшие силы – мы можем говорить Бог, Всевышний, Создатель, Вседержитель, имея в виду ту светлую, добрую силу, которая ведёт нас по жизни, воспитывая наши души, проходящие школу жизни на Земле – так вот мы рассмотрели примеры, когда исполнение тех или иных пророчеств откладывалось. Видимо, ничего не может быть незыблемым и раз и навсегда решённым. Вот сейчас нет-нет да заговаривают самозванные пророки о конце света, о страшных катастрофах и даже пытаются указать время их свершения.

В этом плане не лучше ли обратиться к тому, что писал на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков замечательный русский мыслитель, которого называли певцом Православного Русского Самодержавия, Лев Александрович Тихомиров. Он заявлял, что не берётся рассуждать о сроках наступления последних времён. И в то же время указывал, что не бесполезно представить себе общую картину мировой истории с точки зрения развития дела Божия, и что кажется она ему таковой:

«Господь Бог послал в мир Спасителя, Который, действием Духа Святого, подвиг человечество ко спасению. Сила Божественной благодати дана человечеству для созидания из себя Церкви, Невесты Христовой, в которой в течение известного времени должны соединиться со Христом все, которые могут быть спасены.

С другой стороны, силы зла, древнего змия, также напряглись в борьбе против Бога, в той же среде человечества, отстаивая своё господство. Для этого силы зла выдвинули некоторую "тайну беззакония", вступившую в действие уже во времена Апостолов.

И вот в человечестве идёт борьба добра и зла. Она представляет эволюционный процесс, которого отдельные фазисы указаны в Апокалипсисе, но продолжительность этих фазисов, а, стало быть, и общий срок жизни мира не указаны. Эти сроки, думаю я, и не предназначены Богом в смысле чего-то насильственного, неизбежного, а предопределены только в смысле предусмотрения Божия».

Нам известны имена многих святых пророков. Именно им Всемогущий Бог время от времени открывает то, что считает необходимым довести до разума человеческого, ведь как точно выразился Лев Тихомиров, «Господь знает весь будущий ход борьбы добра и зла и только потому предопределяет спасение одних и гибель других».

Естественно, у читателя возникнет вопрос, для чего нужно человеку знать пророчества, ибо вовсе не человек, а только Бог, Всемогущий Бог может изменить что-то? Отвечая на этот вопрос, Л. Тихомиров писал: «В мировом процессе борьбы добра и зла огромна роль свободы человека к добру и злу. От неё зависит успешность действия того и другого, а потому и продолжительность сроков той или иной стадии борьбы, в результате же, следовательно, и общий срок мировой революции».

Конца света человечество ожидало на протяжении всей своей истории. Много толков по этому поводу можно слышать и ныне. Тихомиров по этому поводу писал:

«Апостол Павел говорит солунянам, что день Господень не придёт, пока не явится отступление и не объявится человек греха, сын погибели (антихрист), которого явление ныне чем-то задерживается и который явится, как только это "удерживающее" будет "отнято от среды". Когда же это удерживающее отнимется, дав возможность тайне беззакония взять верх? Мне кажется – это может случиться всегда… Время и сроки скрыты от самих Ангелов… Всё это объясняется, мне кажется только тем, что в действительности сроки зависят от напряжения свободной воли человека к добру и злу. В воле Господа – чтобы спаслось возможно больше людей, и вот, быть может, стремление свободной воли человека к Богу и есть то "удерживающее", которое не даёт явиться антихристу. Есть объяснение, что "удерживающее" – это действие Святого Духа. Но действие Святого Духа и не отнимается от среды, пока не явится отступление от свободного влечения человека к Богу».

Всемогущим Богом всё предопределено и предустроено так, что, как заметил мыслитель, «если бы свободная воля людей воспрянула снова, хотя бы поражённая гнусным видом мерзости запустения и устремилась бы снова к Богу, то антихрист, уже совсем готовый войти в наши двери, был бы снова отброшен в свою бездну до более благоприятных для него условий».

Исходя из вышесказанного, к пророчествам следует относиться как к предостережениям. Причём, предостережения могут несколько изменяться. Они могут меняться от самых суровых до благоприятных. И зависит это от тех процессов, которые происходят в духовной жизни. И сроки свершения могут отодвигаться в зависимости от различных условий.

Лев Александрович Тихомиров писал:

«В определении продолжительности каждого периода и всего срока мировой жизни участвуют три элемента. Из них два постоянных и один – переменный. Сатана в каждую минуту готов завладеть миром и выпустить для этого всегда готового антихриста. Другой элемент – спасительная благодать Божия точно также всегда, независимо от сроков готова защитить нас. Обе эти силы – противоположные по целям и стремлениям, одинаковы по определённости и постоянству напряжения в своих целях и стремлениях. Но есть третий элемент – сам человек. Напряжение его свободной воли искать Бога или сатану – есть величина переменная. Её-то действие и решает вопрос о продолжительности сроков. Они Господом Богом предусмотрены, и в этом смысле предопределено как Божественное действие благодати, так и попущение злу. Но всё это предусмотрено и предопределено лишь в зависимости от человеческой свободной воли, которую Господь не насилует ни в какую сторону. То есть, иными словами, сами люди своим праведным или неправедным поведением создают условия для тех или иных путей развития исторического процесса.

Это обстоятельство – зависимость сроков от нас самих – и есть, мне кажется, причина того, что сроки нам не открыты. Знание их сковывало бы нашу свободную волю различными соображениями "ещё не скоро" или "уже ничего не поделаешь". Между тем нужно, чтобы наше делание или не делание обусловливалось не такими соображениями, а свободным исканием добра и зла, свободным желанием быть с Богом или, наоборот, – с сатаной.

С этой точки зрения, для христианина нужно не численное предусмотрение сроков, а различение духовно-нравственной зрелости добра и зла для того, чтобы бороться за добро против зла и созидать дело Божие в соответствии с состоянием мира. В этом смысле различение лица времени нужно и полезно. Мне кажется, что только в этом смысле и в Апокалипсисе сказано: «Блажен соблюдающий слова пророчества книги сей».

Александр Сергеевич Пушкин не случайно зашифровал свои пророчества во многих своих произведениях, хорошо нам известных, но не всегда правильно понимаемых. Он говорил о будущем даже в своих удивительных сказках, причём, не раз старался подсказать, что сказки – не просто сказки. Вспомним:

«Сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам – урок».

Давай те же со всем вниманием подойдём к тем урокам, которые попытался нам преподать Александр Сергеевич Пушкин в своих бессмертных произведениях.

Эпоха Пушкина

Чтобы оценить великий жизненный подвиг Александра Сергеевича Пушкина, чтобы понять, в какую неистовую, по существу, смертельно опасную борьбу он включился во имя России и Русского народа, нужно учитывать, в какое время он жил и творил свои бессмертные произведения, в которых, кроме всего прочего, он ещё и заложил основы правильного, великорусского живого, образного языка, с которым долгие годы борется серость и бездарность от литературы, распоясавшаяся с особой дерзостью в годы демократии.

Валерий Михайлович Лобов обнародует некоторые секреты Пушкинских открытий, которые имеют не только духовные корни, свойственные прорицаниям духовных пророков, но точные математические расчёты. В разделе «Мироздание по Пушкину» он пишет:

«Здание мира основано на Высшем Законе Природы, или иначе, на Законе Космоса. Согласно с ним – Любая Особь, от великой до малой, построена и движется по одному и тому же правилу. Следовательно, зная этот Единый Вечный Закон, можно познать весь мир по одной части: дыхание Вселенной, развитие жизни на Земле, историю Человечества, организм человека, однолетнее растение и др.

Сколько мыслителей Европы и России на протяжении последних трёх веков пытались вывести этот закон, опираясь на описания учёных разных направлений, но никто, кроме одного, не смог дать ясное определение общего Закона.

Оказывается, такое понимание мира даётся в начале пути только Пророку. Его не понимают. Тогда он оставляет потомкам записи своего миропонимания. И обычно, через 200 лет, его знания начинают понимать единицы, которые пытаются разными способами донести истину до людей. Люди над ними смеются с высоты своего образования. В нашем случае – европейского.

Но среди них находятся люди, волей судьбы, имеющие гибкий ум, позволяющий сравнить две противоположные науки: европейскую, идущую от частного к общему и русскую, обладающую знанием основополагающего закона».

Далеко не все современники понимали Пушкина. Это происходило потому, что его знания, по словам В.М. Лобова, «резко расходились с общепринятой (служебной, правительственной) точкой зрения, можно сказать они были противоположными». И недаром замечательный учёный, математик, хранитель Пушкинского Архива Иван Макарович Рыбкин называл Александра Сергеевича самым гениальным русским человеком: «Пушкин не просто выдающийся поэт, он – прежде всего пророк, великий учёный и основоположник: современного русского языка, науки и искусства, новых законопознавательных наук. Пушкин занимался большой научной работой, но жил во враждебном окружении. Высший свет преклонялся перед Западом, дворяне предпочитали французский язык, европейские наряды и удобства, искусство, обычаи и т. п. Многие иноземцы занимали высокие государственные и научные должности и ненавидели Пушкина за его любовь и преданность Отчизне, честь и ум».

Пушкинские пророчества зашифрованы в блистательных, неповторимых и по стилю, и по содержанию шедеврах поэзии и прозы, как художественной, так и исторической, что более или менее известно, а также в научной, да, да, именно в научной литературе, что ведомо очень и очень немногим людям. Свои труды поэт создавал во времена, когда враги России обладали огромными возможностями, когда единственным надёжным союзником русского гения, великого поэта был только величайший из государей династии Романовых Николай I, пытавшийся повернуть Русь на национальный путь развития и избавить её от мракобесия, принесённого Петром I. И ведь огромные надежды государь возлагал именно на Пушкина, которого ценил и уважал, которого по мере сил защищал. Времена же были очень нелёгкими.

Мыслитель русского зарубежья Борис Башилов в книге «История русского масонства» писал об эпохе царствования императора Николая I, ставшей эпохою Пушкина:

«Время правления Императора Николая I – время напряжённой идейной борьбы между сторонниками восстановления русских традиций и сторонниками дальнейшего духовного подражания Европе».

Это фактически «эпоха третьего и окончательного раскола русского общества».

Историк и религиозный мыслитель русского зарубежья Пётр Евграфович Ковалевский (1901-1978) в работе «Исторический путь России» писал:

«Девятнадцатый век представляет из себя удивительный пример раздвоения желаний и действительности, теорий и осуществления их в жизни. Огромная идеологическая работа, проведенная русскими мыслителями, прошла почти целиком вне жизни и является «сокровищем для будущего».

Пушкин начинал свою грандиозную творческую деятельность ещё во времена императора Александра I, то есть во времена начала духовного раздвоения. Борис Башилов отметил:

«Таким удивительным примером духовного раздвоения была сама личность императора Александра I, вся его государственная деятельность, вся духовная жизнь русского общества в царствование Александра I, то есть первую четверть XIX столетия. В царствование преемника Александра I, Николая I, духовная раздвоенность русского общества достигает ещё большей силы. Если царствование Александра I, закончившееся восстанием декабристов, подавлять которое пришлось уже Николаю I, было логическим завершением начатой Петром I европеизации России, то эпоха Императора Николая I – эпоха ожесточенной идеологической борьбы между представителями национального мировоззрения и русскими европейцами – сторонниками дальнейшей европеизации России. При Николае I окончательно оформляются два идейных лагеря, которые ведут с тех пор ожесточенную идейную борьбу между собой до настоящего времени: русский и западнический. К несчастью для России побеждает второе направление – западническое, на основе идейных основ которого возникает своеобразное духовное образование, не известное в других странах, так называемая русская интеллигенция – уродливый придаток к русскому образованному слою и его непримиримый духовный враг. Орден Русской Интеллигенции, являющийся в духовном отношении потомком русского масонства, становится преемником декабристов и с удивительным фанатизмом в течение всего XIX века ведет борьбу за то, что не удалось осуществить декабристам – за разрушение русской монархии».

Ну и добавим: расчленения России на 15 банановых республик и уничтожение русского мира.

Успехи враждебного России ордена в борьбе с русской самобытностью, русскими традициями, русскими национальными ценностями были достигнуты во многом благодаря тому, что врагам России удалось устранить Пушкина, ставшего к моменту убийства духовным вождём русского народа и оказывавшего всей своей деятельностью огромную помощь государю в его борьбе за укрепление Православия и Самодержавия.

Само понятие – интеллигенция – появилось и стало утверждаться после убийства Пушкина.

Религиозный мыслитель Русского зарубежья Георгий Петрович Федотов писал, что интеллигенция – это специфическая группа, «объединяемая идейностью своих задач и беспочвенностью своих идей» – это «псевдоним для некоего типа личности…, людей определенного склада мысли и определенных политических взглядов». Недаром Константин Петрович Победоносцев в своё время писал Вячеславу Константиновичу Плеве: «Ради Бога, исключите слова «русская интеллигенция». Ведь такого слова «интеллигенция» по-русски нет. Бог знает, кто его выдумал, и Бог знает, что оно означает…».

Министр Внутренних Дел В.К. Плеве пришёл к выводу о нетождественности интеллигенции с понятием «образованная часть населения», о том, что это «прослойка между народом и дворянством, лишённая присущего народу хорошего вкуса». Он писал: «Та часть нашей общественности, в общежитии именуемая русской интеллигенцией, имеет одну, преимущественно ей присущую особенность: она принципиально и притом восторженно воспринимает всякую идею, всякий факт, даже слух, направленные к дискредитированию государственной, а также духовно-православной власти, ко всему же остальному в жизни страны она индифферентна».

Вот такое племя боролось с правдой о прошлом Отечества Российского, вот такое племя боролось с настоящим, порою, не отдавая себе отчета, что ждёт его в будущем. Ущербность ума не позволяла предвидеть свою судьбу, которая оказалась ужасной и кровавой.

Военный историк Генерального штаба генерал-майор Е.И. Мартынов, так же, как и Плеве убитый бомбистом-интеллигентом, писал: «Попробуйте задать нашим интеллигентам вопросы: что такое война, патриотизм, армия, воинская доблесть? 90 из 100 ответят вам: война – преступление, патриотизм – пережиток старины, армия – главный тормоз прогресса, военная специальность – позорное ремесло, воинская доблесть – проявление глупости и зверства».

Думаю, аналогии, напрашивающиеся из двух последних цитат, читатели проведут сами. Слишком ещё ярки воспоминания о пережитом страной в эпоху развала и мракобесия, в эпоху ельцинизма, в эпоху зарождающегося звериного, криминального капитализма. Всё это вершили потомки тех, кто извращал великое прошлое Отечества Российского, кто подменял понятия о чести, долге и доблести, кто в 1905 году поздравлял телеграммами японского императора с победой над Россией, а в годы Первой мировой призывал к поражению собственной страны.

Эти, по словам писателя А. Бушкова, «ненавидящие свою страну, не знающие и не понимающие своего народа, отвергающие как «устаревшие» все национальные и религиозные ценности, вечно гоняющиеся за миражами, одержимые желанием переделать мир по своим схемам, ничего общего не имеющим с реальной жизнью, без всякого на то основания полагающие себя солью земли интеллигенты разожгли в России революционный пожар».

И добавим: многие из них сгорели в нём дотла. Но, разжигая пожар, они действовали всеми возможными методами, основываясь на пресловутой «свободе совести», как мы уже установили, – свободе от всякой совести.

Мыслители Русского зарубежья убедительно доказали, что «русская интеллигенция находится за пределами Русского образованного класса», что «это политическое образование, по своему характеру, напоминает тайные масонские ордена».

Михаил Леонтьевич Магницкий (1778–1855) раскрыл тайны зарождения Ордена русской интеллигенции, ставшего после запрещения в 1826 году Государем Императором Николаем Первым масонства, идеологическим и духовным заместителем тайных обществ. Он писал: «При сём положении классического иллюминатства, на что ещё тайные общества, приёмы, присяги, испытания? Содержимая на иждивении самого правительства ложа сия (О.Р.И.), под именем просвещения образует в своём смысле от 20 до 30 тысяч ежегодно такого нового поколения, которое через два или три года готово действовать пером и шпагою, а в течение каждого десятилетия усиливает несколькими стами тысяч тот грозный и невидимый легион иллюминатов, которого члены, действуя в его видах и совокупно и отдельно, и даже попадаясь правительству на самих злодеяниях, ничего показать и открыть не могут, ибо точно ни к какому тайному обществу не принадлежат и никаких особенных вождей не знают. Каждый такой воспитанник через 10 или 15 лет по выходе его из университета, может командовать полком или иметь влияние на дела высших государственных мест и сословий».

М.Л. Магницкий в 1831 году обратил внимание Николая Первого на «особый язык» масонского ордена иллюминатов, идеологемы которого помогали распознать и таких очень с виду неявных членов О.Р.И. Вам знакомы эти слова: «дух времени», «царство разума», «свобода совести», «права человека». Антипод «свободы» – «фанатизм» и обскурантизм». Он же предложил делить масонство на политическое, духовное, академическое и народное.

Свобода совести как бы освобождала от Православной совести, следуя которой человек шёл Путем Правды, высшей Божьей Правды. Свобода позволяла идти иным путём – говоря словами Иоанна Грозного, путём утоления «многомятежных человеческих хотений».

«Свобода совести»? Что это? Вдумайтесь. Это свобода от совести. Такое просится объяснение. Свобода от совести позволяла исполнять предначертания тёмных сил, направленные против Православной Державы, против народа и его Праведной веры. Задача этих сил – повернуть Державу на путь к катастрофе, нарушив её исторически сложившийся уклад жизни, подменив духовные ценности. Исторически сложившийся уклад каждого народа, по меткому определению Константина Петровича Победоносцева, драгоценен тем, что не придуман, а создан самой жизнью, и потому замена его чужим или выдуманным укладом жизни неминуемо приводит к сильнейшим катастрофам. А этапы этого пути таковы. Ложные идеи и действия правителей на основе ложных идей, создают почву для изменения психологии руководящего слоя. Усвоив чуждые национальному духу или, что ещё хуже, ложные вообще в своей основе политические и социальные идеи, государственные деятели сходят с единственно правильной для данного народа исторической дороги, обычно уже проверенной веками. Измена народным идеалам, нарушая гармонию между народным духом и конкретными историческими условиями, взрастившими этот дух, со временем всегда приводит к катастрофе.

Об этом нам говорят со страниц своих трудов консервативные мыслители прошлого, об этом предупреждают современные мыслители. Белорусский писатель и мыслитель нашего времени Эдуард Мартинович Скобелев в книге «Катастрофа» пишет: «Гибель народа начинается с утраты идеала. Даже и самый прекрасный идеал будет отвергнут, если он опаскужен и извращён. Вот отчего попечение о чистоте идеала – первая заповедь подлинно национальной жизни».

Поперёк движения, согласованного с этой заповедью, стояли и стоят западники, которые составляли и составляют Орден русской интеллигенции. Ныне это всякие выродки из мерзкого болота…

Орден русской интеллигенции зародился в первые годы царствования Императора Николая Первого именно потому, что при этом Государе масонские ложи лишились возможности действовать спокойно и безопасно, разрушая Державу. Всё усугублялось тем, что в период правления Императора, которого мы знаем под именем Александра Первого, масоны ничего не таились и не страшились, ибо при нём было гораздо опаснее быть Русским патриотом, нежели масоном, ну прямо как при Горбачёве и Ельцине сотрудником КГБ или позже ФСБ было быть опаснее, нежели шпионом, особенно американским.

Легко представить себе, сколь многотрудно было затягивать гайки после долгих лет распущенности, вольнодумства, издевательства над национальной культурой, над патриархальным укладом, даже над верой. Ведь дошло до того, что даже сама вера наша Православной именоваться права была лишена и называлась греко-латинским вероисповеданием.

Но и после запрещения масонства положение поправлялось с трудом, ведь престол окружали прежние, зачастую даже вовсе не люди, а нелюди, да и общество, так называемое, светское, состояло из особей с тёмными душонками.

Внучка Михаила Илларионовича Кутузова Дарья Фикельмон писала Вяземскому: «Я ненавижу это суетное, легкомысленное, несправедливое, равнодушное создание, которое называют обществом… Оно тяготеет над нами, его духовное влияние так могуче, что оно немедля перерабатывает нас в общую форму… Мы пляшем мазурку на все революционные арии последнего времени».

Иносказательно… В прошлом иносказательно. А ныне и натурально. Поглядите на морды – именно на звериные морды, а не лица – тех, кто выплясывает под западную эрзац музыку…

В книге «История русского масонства» Борис Башилов резонно ставит вопрос: «Имели ли политические салоны Кочубея, Хитрово и Нессельроде какое-нибудь отношение к недавно запрещённому масонству? Кочубей, начиная с дней юности, был масоном… Политический же салон жены министра иностранных дел Нессельроде тоже был местом встреч бывших масонов. Великий князь Михаил Павлович называл графиню Нессельроде – «господин Робеспьер».

В доме Нессельроде говорить по-русски считалось дурным тоном. Тырнова-Вильямс вспоминала: «Дом Русского министра иностранных дел был центром так называемой немецкой придворной партии, к которой причисляли и Бенкендорфа, тоже приятеля обоих Нессельродов. Для этих людей барон Геккерн был свой человек, а Пушкин – чужой».

Именно Геккерн и Бенкендорф, выкормыши тех омерзительных, враждебных России и всему Русскому салонов и составляли клеветы на Государя и на Пушкина, именно они замышляли и убийство Пушкина и устранение Николая Павловича.

Бенкендорф в то время возглавлял созданное по его же предложению так называемое Третье отделение. Оно было создано, якобы, для борьбы с революционными идеями. На деле же Бенкендорф старательно травил Пушкина, приписывая ему несуществующие грехи. И одновременно покрывал истинных врагов Самодержавия и России, таких как Герцен, Бакунин, Булгарин. В доверие к Государю Императору Николаю Павловичу он втёрся с помощью бессовестного подлога. Разбирая бумаги минувшего царствования, он, якобы, нашёл свою докладную, датированную 1821 годом, в которой раскрывались цели и задачи тайных обществ по свержению Самодержавия. Разумеется, бумагу эту он написал уже после разгрома декабристов и следствия по их делу и положил на стол Государю, пояснив, что вот каков я, докладывал, мол, но мер не приняли. И Николай, привыкший верить людям и просто не способный по своему характеру и воспитанию предположить такую подлость, поверил, что Бенкендорф верный слуга Престола. А преданных людей катастрофически не хватало. В правительстве были не только приспособленцы и карьеристы, но, зачастую, и открытые враги России, как, к примеру, тот же Нессельроде.

Известный исследователь масонства В.Ф. Иванов в книге «Русская интеллигенция и масонство: от Петра I до наших дней» писал: «По вступлении на престол (Государя Императора Николая Первого – Н.Ш.) образовалось новое правительство. Масоны меняют свою тактику. Они тихо и незаметно окружают Императора своими людьми. Противники масонства путём интриги устраняются. «Уходят» в отставку графа Аракчеева, министра народного просвещения адмирала Шишкова. Потерял всякое значение и архимандрит Фотий, но зато приблизились и заняли высокие посты ярые масоны: князь Волконский, министр Императорского двора, впоследствии светлейший князь и генерал-фельдмаршал; граф Чернышов, военный министр (с 1827 по 1852 годы), позднее светлейший князь; Бенкендорф, шеф жандармов; Перовский, министр внутренних дел; статс-секретарь Панин, министр юстиции; Адлерберг, главноначальствующий над почтовым департаментом, позднее министр Императорского двора; светлейший князь Меншиков (проваливший в 1854 году оборону Крыма) – управляющий морским министерством. Сохранил своё значение, а в начале играл даже видную роль и бывший сотрудник Александра I граф В.П. Кочубей».

Но как же тогда устояла Россия, если Государя окружали одни предатели и мерзавцы, жаждавшие её гибели? В книге В.Ф. Иванова мы находим ответ на этот вопрос:

«Кроме преступников-масонов, у Государя были и верные слуги. Аракчеева, по проискам масонов, убрали. Но с падением Аракчеева не пали аракчеевские традиции и остались лица, в своё время выдвинутые Аракчеевым, пользовавшиеся его доверием. Таковы Дибич и Кляйнмихель, Паскевич, граф А.Ф. Орлов, брат декабриста М. Орлова. Граф А.Ф. Орлов в 1820 году при восстании семёновцев проявил верность и твёрдость. 14 декабря Орлов первый привёл свой полк, первый же двинулся в атаку против мятежников и вообще со своей энергией и решимостью много способствовал быстрому усмирению возмутившихся».

Разгром декабристов и запрещение масонства заставили мечтателей о разорении России несколько поубавить свой пыл. На престоле твёрдо стоял Император-витязь, который не подавал надежд на скорую и лёгкую победу. Началась тщательная и осторожная подготовка к очередному государственному перевороту. Бенкендорф не случайно истребовал себе пост шефа жандармов. В его задачу входила борьба с революционными идеями, с вольнодумством, но именно с этим он и не вёл борьбу, умышленно закрывая глаза на всё антигосударственное. Он вёл борьбу с Пушкиным, потому что Пушкин представлял для масонства особую опасность. Ведь он с каждым годом всё более утверждался в роли народного вождя всей России, причём вождя, пламенно защищавшего Государя.

Орден русской интеллигенции открыл жестокую борьбу против Пушкина. В.Ф. Иванов писал: «Вдохновители гнусной кампании против Пушкина были граф и графиня Нессельроде, которые были связаны с главным палачом поэта Бенкендорфом. Граф Карл Нессельроде, ближайший и интимнейший друг Геккерна, как известно, гомосексуалиста, был немцем, ненавистником Русских, человеком ограниченного ума, но ловким интриганом, которого в России называли «австрийским министром Русских иностранных дел»… Графиня Нессельроде играла виднейшую роль в свете и при дворе. Она была представительницей космополитического, алигархического ареопага (собрание авторитетнейших лиц, как им казалось самим – ред.), который свои заседания имел в Сен-Жерменском предместье Парижа, в салоне княгини Миттерних в Вене и графини Нессельроде в Доме Министерства иностранных дел в Петербурге. Она ненавидела Пушкина, и он платил ей тем же. Пушкин не пропускал случая клеймить эпиграмматическими выходками и анекдотами свою надменную антагонистку, едва умевшую говорить по-русски. Женщина эта (скорее подобие женщины) паче всего не могла простить Пушкину его эпиграммы на отца, графа Гурьева, масона, бывшего министра финансов в царствование Императора Александра Первого, зарекомендовавшего себя корыстолюбием и служебными преступлениями:

…Встарь Голицын мудрость весил,

Гурьев грабил весь народ».

Всячески вредили России, будучи, если говорить нынешним языком, агентами влияния Запада, слугами тёмных сил, и другие негодяи, ненавидевшие Пушкина.

В.Ф. Иванов в книге «Русская интеллигенция и масонство» писал:

«Графиня Нессельроде подталкивала Геккерна, злобно шипела, сплетничала и подогревала скандал. Из салона Нессельроде, чтобы очернить и тем скорее погубить поэта, шла гнуснейшая клевета о жестоком обращении Пушкина с женой, рассказывали о том, как он бьёт Наталию Николаевну (преждевременные роды жены поэта объяснялись ими же тем, что Пушкин бил её ногами по животу). Она же распускала слухи, что Пушкин тратит большие средства на светские удовольствия и балы, а в это время родные поэта бедствуют и обращаются за помощью, что будто бы у Пушкина связь с сестрой Наталии Николаевны – Александриной, а у Наталии Николаевны – с Царём и Дантесом и так далее».

Таковой была надменная Нессельроде, мнившая себя аристократкой – на деле же самая характерная представительница великосветской дурно воспитанной черни, да к тому же весьма уродливая внешне дочь, известной подлостью прославленного отца своего – Гурьева. Очень точно охарактеризовал Михаил Юрьевич Лермонтов в стихотворении «На смерть поэта» отвратительное сообщество черни.

Эта шайка навозных червей, именующая себя русской интеллигенцией, стремилась всеми силами поссорить Александра Сергеевича Пушкина с Государем. Главными организаторами клеветы на поэта и Императора, а затем и убийства поэта и отравления Государя, были князья Долгоруков, Гагарин, Уваров и прочие.

В.Ф. Иванов, разоблачая в своей книге шайку убийц Пушкина, писал:

«Связанные общими вкусами, общими эротическими забавами, связанные «нежными узами» взаимной мужской влюблённости, молодые люди – все «высокой» аристократической марки – под руководством старого развратного канальи Геккерна легко и беспечно составили злобный умысел на честь и жизнь Пушкина.

Выше этого кружка «астов» находились подстрекатели, интеллектуальные убийцы – «надменные потомки известной подлостью прославленных отцов» – вроде Нессельроде, Строгановых, Белосельских-Белозерских».

Пушкин боролся с ними один на один.

Борис Башилов отмечал:

«Возникновение духовного Ордена Русской Интеллигенции, это самое значительное по своим историческим последствиям явление, происшедшее в царствование Николая I. Восстание декабристов подавлено, масонство запрещено, но их дело продолжает их духовный заместитель – Орден Русской Интеллигенции. История борьбы русской интеллигенции – это история того, как духовные дети вольтерьянства и масонства продолжают дело своих духовных отцов. И добиваются того, что не удалось осуществить вольтерьянцам и масонам – разрушения русского государства.

Царствование Николая I – такая же роковая эпоха в истории России, как и эпоха Петра I, в неё окончательно созревает та сила, которая завершает дело Петра I, обеспечивает окончательную победу делу европеизации России».

Борис Башилов сделал вывод о том, что «…трагическая судьба Исторической России была решена идейно именно в эпоху Николая I».

Вот в такую эпоху вышел на борьбу за Русь Александр Сергеевич Пушкин. Он вышел на борьбу, не таясь, с открытым забралом, а тайные его враги трусливо плели мерзкие интриги, зачастую скрывая свои помыслы, как это делал, к примеру, Бенкендорф, под личиной преданных государю и отечеству людей.

«…Я встретил старика с плешивой головой»

Итак, мы уже слышали заявление мыслителя и поэта Аполлона Григорьева: «Пушкин – наше всё» и мнение, высказанное пушкинцами Г.Н. Качурой и В.М. Лобовым и вынесенное ими в заглавие книги: «Пушкин русский пророк!». Давайте послушаем теперь, что говорили о русском гении писатели и мыслители прошлого и как комментируют их слова исследователи настоящего.

Наш замечательный русский писатель Николай Васильевич Гоголь отмечал:

«Пушкин есть явление чрезвычайное, и, может быть, единственное явление русского духа: это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет».