«Ключами от городов» бургундский герцог Карл Смелый назвал огнестрельную артиллерию – новый род войск, пришедший на смену камнеметательным машинам, – с помощью которой часто решались судьбы городов. Историки неоднократно отмечали возрастающую роль артиллерии в европейских войнах XV–XVI вв. В целом огнестрельное оружие существенно поменяло облик войн не только в Западной, но и в Восточной Европе.
Однако некоторые представители «евроцентричной школы» в лице К. Краузе[36], Д. Гранта[37] и других исследователей предлагают относить военную промышленность ряда государств эпохи Средневековья к т. н. «производителям третьего уровня» («third-tier produce»), которые сильно отставали в развитии военных технологий. К «производителям третьего уровня» помимо Оттоманской империи причисляют Венгрию, Польшу, ВКЛ и средневековые балканские государства. Относительно России существуют более категоричные оценки, выраженные, например, в словах американского исследователя Маршалла По[38].
В настоящее время подобные мнения о предполагаемой «неполноценности» оружейной промышленности Восточной Европы и исламского мира оспариваются рядом военных историков. В частности, об этом пишет и современный венгерский исследователь Габор Агоштон, который провел сравнение развития военных технологий в Оттоманской империи и России с Европой[39]. О роли военных технологий и огнестрельного оружия в Восточной Европе пишут и авторы сборника «Warfare in Eastern Europe, 1500–1800» (под ред. Б. Дэвиса)[40].
В то же время в западноевропейской историографии продолжаются дискуссии о роли «порохового оружия» в становлении империй – историки полемизируют на предмет того, существовала ли связь между подъемом государства и использованием технологии пороха, с одной стороны, и упадком и технологической атрофией, с другой[41].
Несомненно, что Российское государство к концу XVI в. – это не отстающая в плане артиллерии страна. К этому времени она впитала в себя основные достижения европейской металлургии и пороходелия. Ее артиллерийский парк не уступал имперскому и, скорее всего, превосходил по мощи артиллерию соседей. Несомненно, что театр боевых действий в Ливонии, Литве и Северо-Западной части России накладывал свой отпечаток на применение военных технологий. Войны XVI столетия (и Ливонская война не исключение) в Восточной Европе – это не только стремительные грабительские походы мобильных ратей, это прежде всего борьба за ключевые пункты, города. Периоды «малой войны», состоящей из набегов и рейдов по территории противника, проходили без использования пушек. Однако борьба за укрепленные пункты – крепости – подразумевала применение тяжелого вооружения. Крупнокалиберная артиллерия разносила в щебень кирпичные стены рыцарских замков, ровняла с землей деревянные укрепления или же одним своим видом заставляла гарнизоны капитулировать. Война действительно в каком-то смысле стала войной технологий – противники использовали друг против друга самые передовые достижения в металлургии и военном деле. В конечном итоге по результатам кампании 1558–1560 гг. лучшие орудия Ливонии («das beste geschutte») оказались в руках «московитов»[42]. Самые красивые и качественные стволы были включены Иваном Грозным в состав «государева огнестрельного наряда». В свою очередь, «большие и красивейшие московитские орудия» в ходе боевых действий 1578–1582 гг. были захвачены шведами и польско-литовскими войсками.
Я уже отмечал в своих работах, что новинки артиллерийского дела проникали в Россию с некоторым опозданием. На протяжении всего XVI в. Ливония, Ганза, Польская корона и Великое княжество Литовское всячески препятствовали проникновению новых военных технологий – военные специалисты задерживались властями Ливонии, Ганзы, Польской короны и Великого княжества Литовского, в некоторых случаях даже арестовывались. Известны многочисленные инструкции магистра ордена, польского короля, Совета приморских городов и мандаты императора о недопустимости провоза стратегических товаров в Московию.
Тем не менее имеется множество примеров знакомства русских с передовыми достижениями в артиллерии[43]. Русские рати в осадах задействовали большое количество артиллерийских стволов. По моим подсчетам, за период правления Ивана Грозного в «осадном наряде» царя имелось не менее 92 тяжелых орудий, из них не менее двенадцати крупных бомбард и девятнадцати мортир – и речь идет только о тех стволах, которые участвовали в боевых действиях.
Поэтому, когда Джильс Флетчер в 1588 г. писал восторженные строки о русской артиллерии («Полагают, что ни один из христианских государей не имеет такого хорошего запаса военных снарядов, как русский царь, чему отчасти может служить подтверждением Оружейная палата в Москве, где стоят в огромном количестве всякого рода пушки, все литые из меди и весьма красивые»[44]), то вряд ли он сильно преувеличивал. Изучение документов позволяет рассмотреть основные особенности производства русской артиллерии накануне Смутного времени.