Освоенный мною новый способ передвижения доставил мне большое удовольствие, но всему хорошему приходит конец.
Башенка находилась прямо передо мной, но оказалось, что я немного не рассчитала высоту и в подвешенном за талию состоянии достать ногами до горизонтального бордюра у меня не получится. Пришлось отцепить пояс и с минуту повисеть на тросе на руках. Хорошо, что догадалась надеть перчатки. Иначе не миновать бы мне порезов на ладонях.
Приземлившись наконец-то на край башенки, я решила сориентироваться на местности. Сейчас мне предстояло спуститься вниз и отправиться на поиски разбитого полицейскими окна. Поиски эти, учитывая величину и замысловатость коттеджа, могли занять много времени, и я попыталась обнаружить это окно сверху, стоя на крыше башенки. Однако мне это не удалось.
Несколько окон, которые были видны с моей позиции, выглядели вполне целыми, а дальнейший обзор закрывали боковые пристройки. Похоже, мне предстоит тупо двигаться по периметру дома, пока я не наткнусь на искомое, прикрытое фанеркой окно.
Я достала из рюкзака еще одну веревку, уже не специальную, альпинистскую, но тоже довольно прочную, закрепила ее на шпиле башенки рядом с «кошкой» и без особых проблем спустилась вниз.
Внизу ничто не мешало моим передвижениям, и за очередным поворотом я обнаружила под ногами осколки стекла, а перед глазами – окно с зияющей в стеклопакете дырой, которую лишь отчасти стыдливо прикрывал небольшой лист фанеры. Я убрала этот лист и осторожно проникла внутрь дома.
Зная, что предстоит работать в темноте, я прихватила с собой два разных по величине фонарика. Один, поменьше, для передвижений, другой, побольше, на тот случай, если придется что-то читать или фотографировать. Конечно, я очень смутно представляла себе, что именно я хочу найти в доме. Но мысль о наследстве не покидала меня, кроме того, все обстоятельства дела говорили о том, что здесь действовали люди, очень хорошо знающие всю подоплеку и находящиеся в курсе всех семейных дел. Поэтому исследование дома, который долгое время был основным гнездом этой семьи, в любом случае было полезным.
К тому же этот дом являлся местом преступления, и это тоже было немаловажной причиной для того, чтобы посетить его.
Размышляя об этом, я прошла несколько комнат, на вид запущенных и нежилых, с чехлами на мебели, и оказалась в небольшой спальне, которая не носила на себе следов выморочности. Я предположила, что это и была спальня девушки, и это предположение очень скоро подтвердилось.
Открыв несколько ящиков комода и заглянув в шкаф, я обнаружила там женские вещи, которые вполне соответствовали текущим модным тенденциям, но приобретались явно не в бутиках. Не было никакого сомнения, что вещи – это одежда Натальи Скобелевой, а стоящая в углу кровать – именно та самая, на которой ее задушили. «Чем-то вроде изолированной проволоки» – так, кажется, сказал Киря?
Я включила большой фонарь и, не очень надеясь на успех, попыталась обнаружить в комнате орудие убийства или хотя бы тот предмет, от которого это орудие было оторвано. Но предчувствие не обмануло меня, я ничего не нашла. Ни под кроватью, ни под креслами и тумбочками не валялось ничего похожего на кусок изолированной проволоки, и все светильники в комнате щеголяли аккуратно прикрепленными проводами.
Поскольку Киря насчет проволоки лишь предполагал, то, вероятнее всего, и его ребята обнаружили то же, что и я. Место преступления было действительно чистым. Насчет отпечатков придется поверить товарищу подполковнику на слово, но мне было известно, что Кирины ребята знают свое дело и раз говорят, что отпечатков нет, значит, их действительно нет.
Еще раз окинув взглядом спальню, я снова включила маленький фонарь и двинулась дальше. Мне хотелось найти нечто вроде кабинета или библиотеки, то есть такое помещение, в котором могли бы храниться документы. Но обходя комнаты, я пока ничего похожего не встречала.