Птица Феникс - читать онлайн

Летний вечер, террасы открыто окно,

Бьют часы, ритмы Быта сверяя,

А от церкви несется легко и светло

Дивный звон, Бытие утверждая!

Уверяют часы: лучший сбудется сон,

Коли в мирном Быту ищешь счастье,

А часам вопреки колокольный трезвон

Пробуждает высокие страсти:

«Пусть ликует душа и привольно живет,

Пусть призывно играет ей лира,

Отрешившись от Быта, душа запоет

О любви и о горестях мира!»

В бое старых часов опыт прожитых лет:

«На земле Быт и нужен, и важен!

Птица-Феникс, сгорая, беспечно поет,

Не горюя, что Быт не налажен,

Увлекаться, любить, изменять и страдать,

Безрассудно страстям предаваться?!

И терзаться в тоске, в непрерывной борьбе

В поднебесье мечтою рваться?

Кто желает, пусть пьет эту чашу до дна —

Чашу странной, неистовой страсти,

Пусть летает душа, когда почва тверда,

И придет настоящее счастье!»

Ветром вдаль унесен, звон слабел, угасал,

Но прощальный аккорд еще долго звучал:

«Кто горит дотла и в огне поет,

Тот горит высоко, высоко живет!»

Не бойся смерти ты —

Напрасные мученья —

Фатальный переход

Займет одно мгновенье,

Душа, освободясь,

Взлетит, как в легком сне,

А храм свой догорать

Оставит на земле.

Платаны, липы и каштаны,

Берез кудрявая краса,

И воздух чистый, свежий, пряный,

И расписные небеса…

Создатель выдумал природу,

Чтобы помочь людскому роду.

Свое подобие создав,

Ему доверил вольный нрав…

И замесив такое тесто,

Бог улетел в другое место,

Оставил ангелов служить —

О результатах доложить…

О воля, – скользкая стезя!

Что можно делать, что нельзя?

Или обязан ты трудиться,

Или позволено лениться?

Блуждать в потемках будешь робко —

Там Беса встретишь ненароком…

Чтоб уберечь людей от чёрта,

Завет им Богом был начертан:

«Люби меня, себя, супругу,

В беде приди на помощь другу,

От зла беги, молись и верь —

Вернусь однажды в твою дверь».

За километров миллиарды

Часы бегут быстрей гепарда —

Два века здесь – там лишь зарница,

И возвратится колесница…

Сквозь неба черные проходы

Войдет Создатель мимоходом,

Свое творение узреть

И ни о чем не пожалеть…

Платаны, липы и каштаны?

Берез кудрявая краса?

И воздух чистый, свежий, пряный?

И первозданны небеса?

Колоколов святые звуки?

Любви высокой, светлой муки?

Земные счастье, радость, смех?

Живет завет? Иль правит грех?

Встречая Миллениум, с тайным волненьем

К Иисусу взывают сердца.

И люд на коленях в долгом моленье

О милости просит Отца.

Но в знак непрощенья за грехопаденья

Гремит небо, тучи круша,

Бураны, лавины, землетрясенья…

Кричит о спасенье душа.

Свой взор потупила Мария-Оранта —

Католик бросается на протестанта,

У колыбели Господнего Сына

В сраженье Израиль, в огне Палестина.

Мира не ведает христианин,

Меч на врага заточил мусульманин.

Рой параноиков – властных уродов

Судьбы калечит целых народов.

Ищут ученые всех академий

Средства спасенья от эпидемий —

Втуне вкусили Адам и Ева

Яблоко знаний райского древа…

Дует вулкан, как дракон семиглавый,

Лавы язык показал он кровавый.

Молит живое о чуде спасенья,

Бушуют тайфуны, бурлят наводненья…

Помилуй, Боже, от лихолетья

Входящих в третье тысячелетье!

Внуши им, Боже, свое Ученье,

Даруй надежду на возрожденье!

Не все умеют жить счастливо —

В погожий день иль в день дождливый,

Во власти темных сил иной

Глядит на мир с глухой тоской.

Ах, скольких жизненных утех

Лишает Время жалких тех,

Кто слеп к Создателя красотам

И не стремится к их высотам,

Не внемлет кто свирелям птиц,

Не видит неба и зарниц,

Кто по весне смотреть не рад

Каштанов свадебный наряд,

Не вызывает в ком волненья

Душистых ландышей цветенье,

От летних кто устав трудов,

Лишь помнит зной да комаров,

И в осень кто не видит злата

Восхода солнца и заката,

И кто морозною зимой

В тепло стремится на покой,

Кто не берет как дар творящий

Текущий день и предстоящий.

Как день, от утра к вечеру клонясь,

С закатными лучами в ночь уходит,

Как год, весною возродясь,

Зимою замирает и исходит,

Так Человек с дарованной судьбой,

Едва родившись, смерть несет собой…

Проходят циклами явления природы,

И Человек, так верится в народе,

Кругами ад иль райский сад пройдя,

Очищенный огнем, вновь обретет себя!

Не приступай к стиху намеренно, пугливо —

Стих явится к тебе призывно и игриво,

Промолвит: «Поиграй со мной на струнах сердца,

Воспой гармонию, любовь, припомни детство!

Волненья времени воспой, свои тревоги,

Все, что увидеть мог теперь и что еще в дороге».

Садясь к стихам, лицо умой холодною водою,

В мир благодати окунись, вверяй себя покою.

И, соблазненный торжеством твоей стихии,

Стих явится к тебе, и ты его постигнешь!

Так и художник, прежде чем писать икону,

Постится, моется, вверяет себя Богу!

Как родная земля, душа русская

И проста и возвышенно-сказочна,

В красоте величавой загадочна.

Истомилась судьбою печальною,

Истерзалась неволей, неверием,

Но хранит еще силу былинную,

Воскресит мудрость предков старинную.

Душа русская непокорная,

И раздольная, и задорная,

Терпеливая, к лиху привычная,

Необычная, романтичная.

Как хороша ты, Рур – горная речка!

Темна, тороплива, упорна, жива,

Неудержима в стремлении вечном,

В звонком журчании слышу слова:

«Как я, поспешай, будь сильна в устремленьях,

Как я, будь частицей Природы земной,

Ей гимны слагай – шли душе утоленье,

Движение – благо, погибель – покой!»

Вода утекает, уносит сомненья,

Я в горную речку подолгу гляжу,

Вижу форели хищной волненье,

Вижу биение жизни, борьбу…

Как хороша, ты, Рур – бурная речка,

Лес отражая, струишься меж гор,

В ущелии Хаймбах ищу с тобой встречи —

Мне благотворен с тобой разговор!

В деревню нашу, что теперь так модно,

Явились ветряки из стали и бетона,

Их лопасти вращаются со стоном,

Гудит-гуляет ветер в них свободно —

То тронет их дыханьем своим легким,

И встрепенутся те, к объятиям готовы,

То вдруг проявит норов свой суровый

И дунет во всю силу своих легких…

В игре машин с Ветрилом одна страсть —

Энергию черпбть из дуновения небес,

О них писать не стал бы Сервантес —

Не отдал бы Героя технике во власть!

И все же есть таинственная связь

Меж Дон Кихотом и текущим веком —

Он, благородства эталон для человека,

Чеканит в генах рыцарскую вязь.

Оставив автора в известном фолианте,

Знакомый силуэт, где щит с копьем,

За правду и любовь горя огнем,

Летит на ветряки на тощем Росинанте!

Слова, как музыка, имеют власть

Тончайшими путями в душу проникать —

Скажу «Грущу!», и вот уже минор

Нарисовал печальный свой узор:

Пустынно, серо, холодно и мрак,

Тоска на сердце, всюду мнится враг…

А если говорю: «Я радости полна!»

Зажгутся звезды, заблестит луна,

Душа горит предчувственным огнем,

Мажорны мысли и о людях, и о Нем!

Всем узнать будет невредно,

Что такое А ю р в е д а,

Чтобы ведать, как нам жить,

Как здоровье сохранить.

Философия проста —

Тело, интеллект, душа

Воедино сплетены,

Жить в согласии должны

С экзистенцией любой,

А не только меж собой,

Чтобы Боги помогли

За пределами Земли

Направлять свои созданья

По законам мирозданья.

По законам мирозданья

Разрушаются созданья,

Не желающие знать,

Как законы соблюдать —

Гармонично со Вселенной

Содержать свой корпус тленный,

Как болезнь не исцелять,

А причину устранять!

Аюр ведать – значит знать,

Как Вселенной частью стать!

Какая мысль! Жаль, не моя!

О том, что не уходит время,

А что врезается в тебя

И жизни отмечает бремя.

Как должно жить? Кто даст ответ,

Как сохранить себя от тлена?

Как все преграды одолеть

И стать частицею Вселенной?!

Какая мысль! Ужель моя!

Чем в этой жизни озариться,

И высших целей как добиться,

И что зависит от тебя:

В любом из нас есть Божество

Иль Божий дар. Он в нас хранится,

И дулжно нам открыть его —

Дать озаренью проявиться!

Как распознаешь ты себя —

Все-все зависит от тебя!

Ночь. Устало смежаются веки,

Плоть во тьме погружается в сон,

А душа, словно птица из клети,

Серебристым лучом рвется вон

И, пронзая небес оперенье,

Ввысь стремит – в свой лазоревый дом,

Сон дает ей святое мгновенье —

Сверить в небе земной камертон.

Телу временно верно, послушно

И уступчиво служит она,

Но порой в тесном замке ей душно —

Плоть страстями бывает страшна:

Предаваясь безумным влеченьям,

Душу ранит, терзает она.

Пока Логос не даст озаренья,

Не разбудит сознанье от сна,

И тогда наступает прозренье,

Сердце бьется с душой в унисон,

Ночь уносит тревоги, волненья,

Утром явью становится сон.

Сегодня ночью – нелегко поверить —

Приснилась Муза мне – как, отворивши двери,

Вошла и молвила, упрямо глядя в очи:

«Ты что-то разленилась нынче очень —

Не пишешь, не рисуешь, не читаешь

И вот теперь компьютер покупаешь!

Я раньше тоже в деревнях бывала,

Там Пушкина и Бунина встречала,

Набокова в усадьбе их большой

Я часто навещала в час ночной,

Но не видала там ни монитор, ни модем,

Что стали повсеместно теперь модны —

Гусиного пера бывало им довольно,

Чтоб песня их лилась легко и вольно!

Но всякому свое! Иное время!

Иное народилось нынче племя!

Пора и мне – online и – в Internet!

Иного выхода, похоже, уже нет!

Люблю я громаду девятой волны,

Шум моря средь южных земель,

Где пляжи песчаного злата полны,

А воздух пьянит, будто хмель!

Люблю перекат изумрудной воды,

Шуршанье приливов на брег,

В них древних напевов я слышу лады,

А в пене гребней вижу снег!

Всем телом сливаюсь с упругой волной,

Плыву, презирая буи,

Хочу горизонта коснуться рукой,

Увериться в силах своих…

Но время вернуться – уж ветер подул,

И с неба тревожный доносится гул.

Мне лунный свет не поддавался,

Чтобы в сонет его вобрать —

Он то сердился, то смеялся,

То начинал меж туч плясать!

Он проникал мне прямо в душу,

Стремясь о чем-то рассказать…

Всю ночь мне не было с ним скучно,

Всю ночь я не ложилась спать!

И лишь под утро уже сонно,

Бледнея царственно во мгле,

Луна блеснула благосклонно

И улеглась в тетрадь ко мне.

Не оттого ль печаль струит луна,

Что свет ее зеркальный – от Светила,

И оттого бесстрастно и уныло

Льет бледный свет в ночной тиши она.

Нет мощи в ней и ярости огня,

Что Солнце исторгает ежечасно,

И пусть лучи ее таинственно прекрасны,

Но холодны они, как холодна она…

Так человек без властного огня,

Высоких чувств любви, благодаренья

Не вызовет восторга и волненья,

Иссякла будто в нем энергии струя!

Пылай, душа, но не зеркальным светом,

И не тревожь сердца обманчивым приветом!

Ничто твоей души не сокрушит,

Пока душа чиста и не грешит,

Витает в мире сладостной мечты

И вечной, неоглядной красоты.

Пока душа волнуется, поет,

Любовью дышит, к радости зовет,

Ничто не может душу сокрушить,

И творческих порывов заглушить.

Когда же горя черная десница

Угрюмой тенью на душу ложится,

Поплачь, душа, и взвейся из огня,

Как Феникс, веру в лучшее храня!

Пока душа ликует и не гнется,

Судьба над ней едва ли посмеется.

– Не прячься, солнышко, за тучи,

Холодный май совсем замучил,

В июне дождь нас одолел,

Доколе ж мерзнуть наш удел?!

Мы ждем тепла твоих лучей

И жарких, ласковых ночей,

А греем руки у камина,

Недолго так дождаться сплина!

– Земные мерзки мне картины,

Вы утопили веру в тине,

Вам разум отказал, земляне,

И Небо недовольно вами,

Сигналы слали мы напрасно,

Вам до сих пор еще не ясно,

Что силы свыше за грехи

Вас наказать давно могли…

Насочиняли вы учений

О божествах и без сомнений

Одолевать готовы прочих,

Кто вас не чтит или порочит.

А Бог один! Он и для нас

Воздвиг святой иконостас

И повелел: не будет лада,

Топить, сушить и жечь вас надо!!!

Что нужно делать вам, земляне,

О том судите лучше сами!

Светлеет горизонт, на палевых плечах

Уносит ночь. Не спится.

Сон – отдаленных лет зарница —

Еще витает в смеженных очах.

Намек ли сон иль зеркало видений?

Знакомых лиц неясные черты

Нисходят из туманной высоты,

Бесплотных душ кружатся тени.

Я вижу их, по именам зову,

Хочу услышать, радостно внимаю,

Тянусь к ним, но не осязаю…

Во сне я вижу их иль наяву?

Забвенья нет и на «тропе заката»,

И пусть вершатся дерзкие мечты

И встречи, и творенья красоты,

Но вечно памятна нам прежняя утрата.

Горят, во тьме мерцая, свечи,

Слезами истекает воск,

Огонь ощупывает вещи

И озирает оком вещим

Добра накопленного воз.

Добра ли воз иль тела плоть

Огню лизать – одна отрада,

Он все живое жечь не прочь,

Грозя пожаром день и ночь,

Леса горят – ему награда.

Огонь – людской вершитель доли,

Тепло дарящий и любовь,

Все по его творится воле —

Здоров ли сын земли иль болен,

Решает он, волнуя кровь!

Блажен кто, верою живя,

Достоин милости огня.

Вечерний звон колоколов —

Призывный благовест,

Созвучье медных голосов

И зов небес.

Чарует дивный перезвон,

Светлеет дух,

И сердце бьется в унисон,

И чуток слух.

Тревоги быта, суета

Уходят прочь,

Беспечной птицею душа

Несется в ночь.

Но все редеет паствы круг:

В Ученьях – мгла,

Не одолеть сердечных мук

При виде зла.

Бьют люди набожно челом —

Как зло унять?

И слышат звон – в себе самом-м-м-м[2]

Дракона побеждать!

Когда вдруг убедишься воочию,

Что путь жизни свернул на обочину

И лишился отрадных вестей,

Измени свою жизнь поскорей:

Ум направь на дорогу исканий,

Зов души устреми в сад желаний,

Утопи сердце в море страстей,

И покажется жизнь веселей!

Когда грустно и сердце в тревоге,

Поищи, где ты сбился с дороги!

Есть мгновения, ради которых

Сохраняешь всю силу души —

Бытовые выносишь укоры,

Отклоняешь пытливые взоры,

Хоть порою они хороши.

Есть мгновения силы ожога —

Взгляд, улыбка, пожатие рук,

Затаенная в сердце тревога

И желание видеться снова,

И сомнения замкнутый круг.

Сердце помнит такие мгновенья:

Парк. Голицыно. В «Русской избе» —

Час прощания: танцы, веселье

После долгих часов рассужденья

О дворянских потомков судьбе.

Из стран ближних и дальних планеты

По призыву московских друзей

Собрались здесь дворянские дети,

Их немного осталось на свете,

Все они из старинных семей.

Помнят славных отцов, лики дедов —

Гордых предков минувших времен —

И готовы идти по их следу,

Над собой обретая победу

В диком вихре борьбы и знамен.

Им так важно сберечь по наследству

Неизменную честность отцов,

Сохранить обретенные с детства

Жажду знаний и мирные средства

Для отвода духовных врагов.

Есть мгновения, ради которых

Сохраняешь всю силу души,

Зову чистой души будут вторить

На широком всемирном просторе

Для расцвета России труды!

Узнала я в архиве,

Что прародитель мой

Родился в граде Киеве

И род прославил свой —

Как пращуры фамилии,

Он в армии служил

И царской высшей милостью

Дворянство получил.

В украинской столице

Я много лет жила,

Остались в моем сердце

Те славные года…

Теперь живу в деревне,

Где не кричит петух,

И где коров мычанье

Не нарушает слух,

Где с алой лентой в гриве

Аллюром ходит конь

И смотрит горделиво

На плуг, как пашет он.

Дома здесь – не бараки,

Кругом цветет герань,

Здесь не увидишь драки

И не услышишь брань,

Все любят дело делать

Красиво и умно

И лишь в конце недели

Пьют пиво и вино.

А старички-старушки

Под колокольный звон

Одеты, как игрушки,

Молятся на амвон…

А как там киевляне?

Я думаю о них,

Живя теперь в деревне

С названьем Келдених.

Ах, как была б я рада,

Чтоб поумнела Рада

И чтобы непрерывно

Росла по курсу гривна,

Чтобы в метро проходах,

На улицах и сходах

Не видела б столица

Людей голодных лица,

Чтобы горячий ада стыд

Объял воров за геноцид

Славянской гордой нации,

Живущей на дотации…

В украинской столице

Я тридцать лет жила,

Остались в моем сердце

Те славные года.

Облака, облака, облака —

В небесах подневольные птицы —

Вами правит Ветрилы рука,

Вызывая то дождь, то зарницы,

Токи воздуха – Роза Ветров —

В небесах направляют паренье,

Мне в причудах его облаков

Мифы грезятся, сказки, виденья…

Вот навстречу друг другу летят

Великаны, как кровные братья,

О, Ветрило, ты вправе решать,

Совершатся ль святые обьятья.

От враждебных истоков Земли

Тяжелеют лиловые тучи!

О, Ветрило, ты их разведи —

Не столкнулись бы с громом могучим!

Легкой молнией их освети,

Чтобы встретились братья глазами,

О, Ветрило, ты их помири —

Не пролились бы тучи слезами!

Среди леса наш дом, сосны, ели вокруг,

Две березки и куща малины,

Тишина и покой, но мятежный мой дух

Вызывает иные картины:

Лихорадит Багдад, в Украине разлад,

Рада в шоке, в смятении судьи…

Леди Юля, скажите, кто там виноват,

Что в добре разуверились люди?

Украина с Россией порвала союз,

И бушуют там братья по крови,

По живому проходит сечение уз,

Что роднили их свято с Московью.

Жили в мире народы Советской страны,

Языком русским вольно общались

И родным языкам оставались верны,

На них книги и вирши писали.

Зазвучали иные теперь языки,

И шумит демократии ветер,

Но всем песням и благам его вопреки

Смутен Киев в оранжевом цвете

Весь мир живет в тревоге за природу!

В дыме Двух Башен показался лик

Не Божества, а странного урода —

Сам Дьявол с бородой представился на миг!

Не он ли в споре с Божеством единым

Зажег фанатика на смертные дела,

И тот грозит войной и посылает мины.

И камикадзе прославляет имена:

Сегодня – сотен, завтра – миллионов,

«Джихад»! – кричат плакаты мусульман,

Аллах для них – святыня, Бог на троне,

Молясь ему, умрут, приказ, коль будет дан!

Война! Ужель война?! Настало ль пробужденье?

По-мирному живет еще страна,

Но непокой уже на лицах и волненье!

Война?! Да неужели же всемирная война?!

Не все ль равно, в какой стране

В честь Рождества Христова святки,

Коль с неба снег летит ко мне,

Луна со мной играет в прятки,

Заиндевевшие кусты

Ко мне приветно тянут руки,

И строит тонкие мосты

Озерный лед не для разлуки?

Когда, как музыка во сне,

Звучат слова твоих признаний

В давно оставленной стране,

Где столько горя и стенаний,

Но где и там метет метель,

Кружится белый снег пушистый,

И в каждом доме ждет гостей

Пирог горячий и душистый!

Из вечного холода дали космической

По воле неведомой, тайной, магической

Летит астероид к планете Земля,

Полет до минуты рассчитан, до дня…

Прогноз составляет ученый-астролог —

Срок лета посланника будет недолог,

В секунду летит двадцать пять километров,

Возможен уклон лишь на несколько метров…

Летит астероид, как глыба, – не птица:

Та отвлеклась бы в пути, чтоб напиться,

Клюнуть зерна, песню верности спеть,

Солнцем согреться и дальше лететь…

Спешит астероид – программа дана:

Вода океана от самого дна

Волной захлестнет все низины Земли,

Последнее SOS не услышат вдали…

Есть у посланника Эрос союзник —

Лава в калдере[3]– томящийся узник,

Выше него – Желтокаменный парк,

Гейзеры-струи – раскаленный пар…

Есть на земле и другие калдеры —

Может Везувий затмить атмосферу,

Взмыть на Суматре притихший вулкан,

Было б знаменье, толчок был бы дан…

Летит астероид, не глупая птица,

Программой дозволено распорядиться:

Грешить будет впредь человечья порода —

Останется жить ей лишь двадцать два года…

Время бежит. Двадцать два – это годы,

Что человеку даны от природы

В юность войти, цели в жизни узреть…

Не для того, чтоб тотчас умереть.

Так не твори, человек, катастрофы,

Чтобы слова, что вошли в эти строфы,

Стали б неправдой, похожей на сон,

И отодвинется Армагеддон…

Многоязычная Россия,

Многострадальная страна,

Окрепнет верой твоя сила,

Величье воскресит она.

Славься, Россия, богатством природы,

Сердцем открытым, широкой душой!

Славься, Отчизна, ты мир оградила

От покоренья фашистской ордой!

Славься, Россия, историей предков,

Мудростью, силой, талантом людей,

Дружбу народов храни волей крепкой,

Честь офицера храни и друзей!

Многоязычная Россия,

Великолепная страна,

Окрепнет волей твоя сила,

Величье воскресит она!

Коль нахлынет нежданно, непрошенно

Опаляющим, адским огнем

Зависть низкая – боль нехорошая,

Погаси пламя ясным умом.

Не бросай в него гнева поленья —

Гнев и злоба усилят пожар.

Все – от беса! Отринь же мученья,

И развеется едкий угар.

Не держи в своем сердце обиду,

Никогда никому не завидуй!

Держитесь, олени, моржи и тюлени,

Под вашими лапами – смерть,

Лед Арктики тает – жизни крушенье,

Заплакали айсберги от потепленья,

Рычит в гневе белый медведь.

Безмерное снега и льда одеяло

Сияло своей белизной,

Полярное солнце оно отражало

И холод для жизни зверей сохраняло,

Для жизни планеты земной.

Все чаще дожди, ураганы и смерчи,

Сырая погода зимой,

Земля стала мягче, ей дышится легче,

Но «темные пятна» как призраки смерти

Грозят обернуться бедой.

Лишайник болеет в сырую погоду —

Рогатых оленей корм,

Мороз сохранял его зверю в угоду,

Но потепленье меняет природу —

Лишилась гармония норм.

Держитесь, олени, моржи и тюлени,

Под вашими лапами – смерть,

Держитесь и люди, трудитесь без лени,

Оставьте грядущему поколенью

Здоровые море и твердь.

Что-то колокол звонит неурочно,

Имена перебираю заочно —

Кто болеет, кто живет, а кто умер _

Не осилил эту ночь – обезумел,

Обезумел от жары и от стресса,

От враждебности людей и прогресса,

От смещенья полюсов и сознанья —

Старикам грозит теперь наказанье —

Юный босс их упрекнул: «Ох, живете!

Не пора ли доживать покороче,

Сами жизнью мы хотим насладиться,

Не давать вам свой доход на больницы!»

Старикам давал совет мудрый Пушкин _

Уважать себя заставить вам нужно!

Больно ранит порой не змеи хоботок

И не острое жало пчелы,

А колюче-язвительный жалкий роток

Языком ядовитым и злым.

От укусов змеи – Вероника трава

И настой из семян конопли,

От уколов пчелы – убедилась сама —

Сок чесночный, комочек земли.

Ну, а если впивается в душу клещом

Близкий друг или дальний знакомый,

Трудно лечится рана и лучшим врачом,

Здесь трава и чеснок не помогут!

Как молитву, себе одно слово тверди:

«Отойди! Отойди! Отойди!»

Не стало Ольги Бешенковской…

В ночь роковую сентября

Свет полнолуния в окошке

Манил, как будто говоря:

– Уйдем! Возвысься над землею —

Там, выше, мир иной,

Там, обновленная душою,

Ты обретешь покой.

Там нет ни зависти, ни злобы,

Болезней нет, врагов,

Там воздух творчества особый —

Свободе нет оков.

Оставь молве свои творенья,

В них жар души, талант,

В них современности веленья

И бездна горьких ран!..

Уйдем! Возвысься над землею,

Я уведу тебя с собою!

Покинув трепетное тело,

Душа лучом взметнулась в небо!

Рыжая белка – пушистый зверек,

Лирой поэт тебя в сказку увлек —

Там изумруды, хрустальный дворец,

Песни звучат для услады сердец…

Будни у белки лесной хлопотливы —

Зимний мороз не осилит ленивый,

Летом мелькают бусинки глаз —

Ищут орехи на зимний запас…

Мечется белка, а сказка из детства

Не покидает усталое сердце:

– Слышно, за морем орехи-то в злате,

Белки живут в белоснежной палате,

Холят их там и хранят-берегут,

Весело там они песни поют!

Так решено! Я лечу за границу,

За океан – в мировую столицу!

В здешних лесах мне уныло и тесно,

Там во дворцах я найду себе место…

Белку недавно я там повстречала,

Бойко бульваром она проскакала,

Облик ее был ухожен и чист,

Но нечто в оскале было от крыс…

Не надо путать Родину с начальством,

Отечеству положено служить,

Родной стране являть свое участье,

Хоть там порою неспокойно жить:

То рвутся к власти мрачные тираны,

Народ пытаясь за собой увлечь,

Тираны властно верховодят в странах,

Где непокорным уготован меч.

То рвутся к власти лидеры конфессий,

Друг друга унижая и кляня,

Молитвы богу шлют они и песни,

«Неверными» считая не себя.

А СССР взорвала «перестройка»,

Далекий край представился милей,

Посольства осаждают люди бойко,

В «исход» уже направился еврей.

Не надо путать Родину с начальством,

Отечеству положено служить,

Родной стране являть свое участье,

А коль уехал, грязь о ней не лить.

Декабрь на исходе… из темных лесов

Летит чернокрылая птица.

То ворон-вещун прорицанья несет —

Знаменья о том, что случится.

Предвестник он горя, невзгод и беды,

Вражды меж конфессий, бойни.

Прокаркает ворон на крыше избы,

Появятся страшные боли…

Живет ворон долго, и, знать, оттого

Он вещей зовется птицей.

Преданья доносят деянья его,

Какими он может гордиться:

Надежный советчик, защитник в беде,

Спаситель живою водою,

Опасность он видит на дальней стезе,

Тревожит, не зная покоя…

Тревожь, птица-ворон, и криком буди

Людей быть мудрее и строже,

Всех молодцев добрых от войн огради,

Храни от нависшей угрозы!

В чужой стране, как ни старайся,

Не скажет местный, что ты – свой,

Храни себя и не меняйся,

Изменится лишь статус твой —

Вся совокупность прав обычных

И привилегий шаткий плен…

К сердцам людей искать отмычки,

Тебе с годами станет лень…

Стучать в закрытые ворота —

Престиж рискуешь потерять,

В итоге главная забота —

Свой опыт в детях повторять,

Чтоб не теряли дети веры

В осуществление мечты,

Трудились бы, не зная меры,

Все доводя до красоты…

Свой мир души стократ шлифуя,

Храни себя, не траться всуе…

Из Трира поезд шел на Калл…

За окнами мелькали:

Поля, овраги, лес,

Селенья, речка, дали

И синева небес…

Лес отдыхал, но бури след

Остался здесь на много лет,

Был вид его печален —

Не возродится больше лес,

Каким он был вначале…

Гремели в небе облака,

На лес обрушились снега,

Стволы дерев стонали,

Была их участь нелегка,

Как устоять – не знали…

Ель промелькнула за окном,

Махнув поломанным крылом…

Море, пальмы, пляж песчаный,

Неба чистая лазурь,

Звезды темными ночами

Славят Мирозданья глубь…

Монтсерат и Барселона,

Снт. Сусанна, Коста Брава —

Познавать мы с Ирой склонны

Края прошлое и нравы…

C’est la vie на юге славном,

Где отроги Пиреней

Навевают мысль о главном —

Как прожить остаток дней?

Иль спросить о том у моря —

С ним советуюсь не раз —

Волны, с ветром бурно споря,

Прошумят его указ:

Жить ли крупными мазками,

В них вмещая радость дней,

Боль оставить за горами,

Позабыть о ней скорей,

Иль собраться в путь-дорогу —

В легкий, солнечный эфир,

Где душа предстанет Богу,

Освещая прошлый мир —

Мир и взлетов, и падений

В краткой жизни на земле,

Мир духовных озарений

И предательства в себе…

Собираясь в путь-дорогу,

Поживу еще немного…

Пришла соседка, принесла сирень —

Букет лиловых, бархатных соцветий.

Не мыслим без сирени майский день,

Как без дождя и солнечного света…

Соседку я не видела давно —

Она всю зиму в доме просидела,

Лишь иногда, садясь в свое авто,

Дом покидала, будто бы по делу.

Ее манил к себе высокий мост,

Что над зеленым полем воцарился,

Там дочь ее, встав на перила в рост,

Простилась с жизнью, полетев, как птица…

То было год назад. Цвела сирень.