Психология города. Как быть счастливым в мегаполисе - читать онлайн

Мы проводим в помещениях 90 % времени, в основном дома. В 2009 году я проводил опрос тысячи собственников жилья по всей Великобритании и выяснял, насколько они привязаны к дому и почему. Примерно треть не продемонстрировали эмоциональной связи с домом, кроме удовлетворения от обладания им. К жилью, которое тебе не принадлежит, ты и не привязываешься, и по населению в целом этот показатель может быть выше. Всем хотелось бы полюбить свой дом, но это не всегда получается. Иногда он вызывает напряжение и раздражение. Нередко жилое пространство не соответствует психологическим потребностям: порой проблема в типе жилья, дизайне, планировке, условиях или расположении.

Почему место, где мы живем, так влияет на самочувствие? Что есть дом с точки зрения психологии? Зигмунд Фрейд утверждал, что это утроба: оттуда мы появились и туда хотим вернуться, ведь там безопасно, тепло и есть пища. Карл Юнг ассоциировал дом с пещерой. Оба толкования подразумевают, что первичная функция дома – обеспечить кров и защиту. Потребность в безопасности Абрахам Маслоу поместил на второй уровень своей пирамиды (на первом – физиологические потребности). Маслоу можно назвать первым эволюционным психологом, и его пирамида объясняет, как дом и район проживания влияют на счастье человека. После обретения безопасности возникает потребность в общении, самоидентификации, повышении самооценки и воплощении в жизнь своих мечтаний.

Иерархия потребностей (пирамида) Маслоу

Дом – место, где человек ощущает близость с кем-то, занимается любовью, живет с другими людьми, создает семью и растит детей. Также это пространство самовыражения – путем декорирования интерьера, выбора мебели и коллекционирования. В буквальном и переносном смысле дом рассказывает о нашей жизни. И мы подпитываемся его обстановкой. В идеале дом способствует выражению нашего «я». Слишком лаконичный или, напротив, сложный дизайн затрудняет создание уютного, обжитого уголка. Дизайн дома либо вдохновляет – как удачно спланированный район с прекрасными общественными зданиями, – либо подавляет творческое начало.

Джудит Сиксмит из Университета Суррея в Великобритании, чтобы четко выяснить, что для людей значит идея дома, применила множественную выборку[8]. Участники исследования описывали идеальные дома из своего прошлого, настоящего и будущего вместе с вариантами, которые они не считают пригодными для жилья. Описания позже рассортировали по категориям. Подтвердилось, что важнее всего отношения, ответственность за семью и самовыражение. Дом был местом становления личности (что придавало ему особый статус) и развития отношений, дружеских встреч. Также часто упоминались стабильность, комфорт привычной обстановки и надежность: именно их часто не хватает тем, кто снимает жилье в городе. Для некоторых дом представлял интерес и как произведение архитектуры.

Но дом не изолирован от внешней среды, и его местоположение тоже важно. Какой вид открывается из окна? Это квартира на двадцатом этаже или частный дом? В каком районе? Какая там атмосфера, насколько оживленные улицы? Дом стоит на шумной улице или во дворе? Есть ли вокруг деревья и парки? Как дела с преступностью? Есть ли сплоченное сообщество и чувство причастности или каждый сам по себе? Если район в упадке, что можно сделать для его возрождения?

То, что мы знаем о психологии жилых помещений, касается и всего за их стенами. Темы, которые мы затронем в этой части книги, будут рассмотрены и в дальнейших главах. Большинство людей не находят удовлетворения всех психологических потребностей у себя дома и стараются обрести «второй дом» или даже не один. Последствия бывают как положительными, так и отрицательными. Для начала подробнее рассмотрим идею дома как убежища.

Глава 1. Убежище или обзор

Дома мы находим укрытие в трудные минуты жизни. Едим, спим, занимаемся любовью, восстанавливаемся после болезни. Здесь мы, беззащитные младенцы, вставали на ноги; возможно, здесь же будем растить своих детей, а потом состаримся и одряхлеем. Умереть тоже многие предпочтут в родных стенах. Если дома мы не чувствуем себя в безопасности, трудно думать о чем-то другом: ухудшается сон, появляются тревожность, усталость, иногда и депрессия. Дом удовлетворяет первобытный инстинкт выживания, дает убежище от врагов и хищников и возможность на время позабыть об опасности.

Инстинктивная потребность в похожем на пещеру убежище возникает в раннем возрасте: многие любили в детстве строить шалаши. Наверняка вы тоже мастерили палатку из одеял, растянутых между кресел. Убежище должно быть защищенным от непрошеных гостей, но по понятным причинам не может быть полностью герметичным: нужен выход во внешний мир. Есть две важные причины, по которым из убежища необходим хороший обзор, и обе обусловлены образом жизни наших предков. Первая – инстинктивное желание заранее видеть любую угрозу, чтобы предотвратить вторжение врагов и хищников. Хорошо бы, чтобы обзор был широким: тогда никто не сможет подкрасться из-за угла и неожиданно выскочить из леса или из кустов. Вторая причина – панорамный вид позволяет изучать местность в поисках пищи и воды и оценивать погодные условия.

Эти инстинктивные потребности находятся в хрупком равновесии: слишком маленькое убежище (по бессознательному убеждению) опасно, как и малый обзор. Если же окно слишком большое, кажется, что вы на виду у хищников и убежище уже не безопасно. А если окон слишком мало, угроза всё равно ощущается, к тому же невозможно видеть свою территорию. Отклонение в любую сторону чревато стрессом.

В начале ХХ века с распространением железобетона стало возможно строить дома с огромными окнами. Железобетонный пол позволил увеличить расстояние между несущими колоннами, необходимость в укреплении внутренних и внешних стен отпала. Наружную обшивку вешали, как занавеску (так называемый навесной фасад). Появились угловые окна (колонны относили от углов). При желании всё здание можно было обшить стеклом. Такие дома строили ранние модернисты. Повышение уровня освещенности и наличие панорамного обзора признали очевидным улучшением.

Всеобщее одобрение получил знаменитый проект Миса ван дер Роэ – Дом Фарнсуорт, построенный в 1951 году в городе Плано. Специалисты до сих пор называют его шедевром модернистской архитектуры. Полностью застекленная стальная конструкция заслужила признание за элегантный, инновационный дизайн, но не принесла счастья хозяйке.

Проект Миса ван дер Роэ – Дом Фарнсуорт в Иллинойсе

Владелица дома, доктор Эдит Фарнсуорт, подала в суд на ван дер Роэ, а по слухам была безнадежно и безответно влюблена в обаятельного германо-американского архитектора. Но содержание ее дневника намекает, что слухи о несложившихся отношениях были пущены, чтобы отвести глаза от недостатков здания. При непредвзятом прочтении ее мемуаров создается впечатление, что тяжба началась не из-за любовной связи, а по более прозаической причине: ей попросту не нравилось жить в этом доме.

В тринадцатой главе мемуаров Фарнсуорт вспоминает первые проведенные там дни.

Позже обстановка начала сказываться на ее эмоциональном состоянии.

Этот модернистский дом, как и другие, расположен в приятном и безопасном пригороде, но внутри возникает безотчетная тревога. Кому понравится постоянно быть на виду, когда любой случайный прохожий наблюдает каждое ваше движение? Эдит Фарнсуорт прочувствовала все прелести отсутствия равновесия между видом и комфортом. Последний был принесен в жертву первому. Вот что она писала: «Безмолвные луга снаружи, убеленные давно выпавшим, уже затвердевшим снегом, отражали бледный свет лампы внутри, и сам стеклянный дом, будто голая многоваттная лампочка, освещал зимние равнины». Эти страдальческие строки подтверждают, что желанию «впустить внешний мир в дом» следует иметь свои пределы.

Само собой, спальня должна напоминать пещеру, но в других жилых помещениях (где мы проводим большую часть времени) самым комфортным и умиротворяющим будет баланс за счет выверенного равновесия света и темноты. Великолепный тому пример – Кан-Лис, дом, построенный датским архитектором Йоном Утсоном для своей жены.

Кан-Лис Утсона с четкой границей между светлым и темным пространством

Британская телепрограмма Grand Designs за многие годы в эфире показала немало больших «аквариумов». В каждом эпизоде герой ищет участок земли, затем проектирует и возводит дом своей мечты, зачастую вкладывая огромные средства. Стеклянные стены не теряют популярности. По словам ведущего Кевина Макклауда, в большинстве случаев мечта обращается кошмаром из-за гигантских размеров и слишком яркого освещения[10]. В интервью журналисту Daily Telegraph Саре Лонсдейл он сказал: «…Я не хотел бы жить в белой, залитой светом коробке. Мне нравятся приглушенный свет, ограниченное пространство и старинная мебель». Многие из тех, кто мечтал о просторных светлых комнатах, позже сожалели, что дом вышел слишком большим, открытым и сложным. Они мечтали «впустить мир в дом», но, как говорит Кевин: «На самом деле за окном туманный климат Северного полушария, и им следует задуматься о покупке занавесок».

В ходе исследований влияния обстановки на чувство защищенности была выявлена интересная гендерная зависимость. Когда мужчин и женщин просили выбрать понравившиеся пейзажи, женщины чаще отдавали предпочтение видам с явной «символикой убежища». Мужчины не отвергали такие картины, но сочли их менее привлекательными. Им больше нравились панорамные виды.

На другой стадии экспериментов участникам предлагали поместить фигуру мужчины или женщины в самое подходящее место на изображении. Женщины, как правило, выбирали для мужской и женской фигур какое-нибудь укрытие, а мужчины в большинстве случаев помещали мужскую фигуру на открытое пространство, а женскую – в безопасное место. Представители обоих полов считали, что женщине больше подходит укромное место, и это объясняется ее репродуктивной функцией: беременные и матери более уязвимы. На это можно возразить, что все усвоили социальный стереотип, согласно которому женщина слабее и нуждается в защите, а мужчина ее оберегает и добывает пропитание. И есть много примеров примитивных обществ без такого гендерного разделения, где женщины также выполняли роль охотников. Но третий результат экспериментов не вызывает споров: почти все участники помещали пожилых и детей в убежища или неподалеку от них. Итак, хотя разумный баланс между обзором и убежищем важен для всех, следует понимать, что у разных людей он разный.

Как я уже говорил, граница между жилищем и внешним миром и широта обзора влияют на эмоции: окна во всю стену вызывают ощущение опасности и тревогу, а слишком маленькие провоцируют стресс из-за недостаточного обзора. Каков же оптимальный размер окон? Согласно исследованиям, он зависит от количества окон, числа этажей в здании и площади фасада. Вопрос в том, каково оптимальное соотношение стекла и непрозрачного материала на фасаде здания. Это и есть «отношение пустот к плотности».

Как правило, оно варьируется в зависимости от функций здания. Высокий коэффициент по этому параметру в общественных зданиях, например офисных и больничных, кажется комфортным, но на фасадах храмов, вроде Нотр-Дам-дю-О Ле Корбюзье в городе Роншан в Восточной Франции, он обычно низкий. Значение коэффициента для жилых помещений, которое нас сейчас интересует, где-то между ними.

Исследователи Университета Мутах в Иордании изучали его с применением системного подхода[11]. Они спроектировали на компьютере модели шестидесяти фасадов с разным коэффициентом отношения пустот к плотности и разной ориентацией окон. Изображения разделили на четыре категории по числу этажей (от одного до четырех). Окна были пяти разных размеров и трех типов ориентации. Эти комбинации 174 участника исследования распределяли в порядке предпочтения.

Наибольшей популярностью пользовались фасады со средним коэффициентом отношения пустоты к плотности 43 %: окна занимали чуть меньше половины площади. Тогда помещения были достаточно освещены и открыты, но не слишком. Для фасадов с приемлемым коэффициентом участники предпочли самые большие окна, высота которых больше ширины. Чаще всего они выбирали окна высотой два метра, а наименее популярной оказалась высота 0,75 метра. Такие здания они описали как слишком темные, тяжелые и закрытые.

С изменением числа этажей предпочтения слегка смещались в сторону повышения коэффициента для высоких зданий. При этом все предпочтения распределялись в соответствии с колоколообразной кривой[12]. По достижении 43 % они начинали снижаться. Как и показывает пример доктора Фарнсуорт, людям не нравится, когда окон слишком много.

В целом коэффициент отношения пустоты к плотности заметно влиял на предпочтения, но важны были также размер и пропорции отдельных окон. Определяющим параметром стала высота, а не ширина. Стоит оговориться, что в подобных экспериментах выбор испытуемых может быть связан с дизайном здания в целом. Но результаты всё же дают общее представление. Итак, при выборе жилья люди учитывают не только общую долю стекла на фасаде, но и параметры окон.

Предпочтения зависят и от пола: женщинам нравятся чуть менее закрытые здания. Иными словами, они склонялись к более высокому коэффициенту отношения пустот к плотности. Цифры тоже снижались с увеличением открытости здания, но не так сильно, как у мужчин. Неожиданный результат, учитывая предыдущий эксперимент с выбором между открытостью и убежищем: тогда женщины придали последнему большее значение, чем мужчины. Возможно, дело в точке обзора. В этом исследовании участники смотрели на здание снаружи. В предыдущем же они «находились» внутри помещения. Относительно размеров и ориентации окон и размеров здания разницы в предпочтениях в зависимости от пола не выявлено. Вариации местоположения здания или погодных условий также не повлияли на предпочтения.

В общем, результаты подтверждают, что чересчур открытые здания, как Дом Фарнсуорт, людям не нравятся. А высокие вертикальные окна, как в здании языковой школы Embassy в Брайтоне, предпочтительнее горизонтальных. Эти данные объясняют, почему большинство самых востребованных (и дорогих) домов в Лондоне, Нью-Йорке и Вашингтоне – викторианские дома рядовой застройки с высокими окнами.

Глава 2. Таинственность и затейливость

Исследования подтверждают, что мы предпочитаем виды, пробуждающие любопытство. Всё самое прекрасное связано с тайной. Эволюционные психологи сказали бы, что любознательность способствует новаторским решениям, которые дадут адаптивные преимущества. Любопытство и творчество неразрывно связаны и питают величайшие произведения науки и искусства. Это основополагающие принципы человеческого бытия. «Тот, кого ничем не удивишь, – говорил Эйнштейн, – ничем не отличается от покойника».

То же можно сказать о восприятии ландшафта. Равнина не будит в нас интереса. Где там найти кров и пропитание? Для этого больше подойдет гористая или лесистая местность. А согласно результатам исследования американского географа Роджера Ульриха, еще лучше, если она не полностью просматривается[13]. Людям нравится предвкушать открытие неизведанного за пределами видимого, что, вероятнее всего, обусловлено инстинктом первооткрывателя.

То же касается интерьера дома. Узкие коридоры притягивают своей таинственностью, а в конце нас ждет вознаграждение – открытое пространство, как поляна среди леса. Они символизируют незнакомую тропинку в чаще, которая может привести к сокровищам, упущенным другими искателями.

В конце своей карьеры Фрэнк Ллойд Райт спроектировал несколько маленьких домов, полностью удовлетворяющих потребность в тайнах и открытиях. Оказывается, комфортнее всего мы ощущаем себя в доме, где в открытое пространство мы попадаем из ограниченного, вроде выхода к палаццо Публико в Сиене. Проходя по узкому коридору или тоннелю, мы подсознательно ожидаем выйти на открытое место, и сбывшиеся желания приносят несказанное удовлетворение. Как говорится, любопытство сгубило кошку, но удовольствие того стоило.

Всем нравятся узкие проходы, ведущие в открытое пространство, – как в интерьере, так и на улице

Дома мы предпочитаем менее официальную обстановку, нам приятнее атмосфера таинственности. Пол Пеннартц с кафедры экологии среды обитания Вагенингенского университета в Голландии, в 1980-х подробно опросил жителей местных муниципальных домов[14]. Он хотел определить, какие параметры внутреннего дизайна помещений влияют на атмосферу. Оказалось, при наличии нескольких комнат лучше, чтобы их формы и размеры варьировались. Комнаты с углами считаются более функциональными, чем круглые, но лучше, если стены не идеально плоские. Ниши и выступы призывают включить фантазию и удовлетворить любопытство, что следует из полученных в исследовании ответов: «Мне нравятся не совсем плоские стены, чтобы можно было встроить шкаф, полки, лампы – что-то в этом роде». Согласно выводам Пеннартца, отсутствие заранее определенной функции у ниши не делает ее ненужной. Назначение ей придумает владелец в поисках вариантов интересного интерьера.

Но с таинственностью всё не так просто. Если ее слишком много, она подавляет. В здании Дома музыки в Португалии Рем Колхас спроектировал окружающие центральный зал помещения в форме лабиринта, куда проникает очень мало естественного света. Он намеренно не дал никаких ориентиров, по которым посетитель поймет, в какой части здания он находится. Поначалу это будоражит дух исследователя, но потом начинает раздражать, подавляет и даже вызывает тревогу. Тем, кому приходится работать в здании каждый день, это доставляет дискомфорт. «Мне здесь не нравится, – поделилась со мной официантка, – я всё время как на иголках».

Важно знать, где выход. Это инстинктивная потребность, и она не лишена практического смысла. Очень неуютно, когда непонятно, где он. Вход / выход не должны быть узкими и тесными.

Но вернемся к интерьеру. Пеннартц выяснил, что удобство и приятные эмоции от общения связаны с размером прихожей. Узкие коридоры не способствуют взаимодействию. Как выразился один из участников исследования: «Все толпятся и толкаются перед вешалкой… когда кто-то одновременно приходит и уходит… приходится ждать, а если коридор узкий, то и стоять в очереди… какое уж тут удовольствие?» Квадратные прихожие однозначно предпочли узким коридорам. Итак, нам нравится, чтобы дом был убежищем с элементами таинственности – в разумных пределах. И обязательно хороший вид – но чтобы окна были не слишком большие. А какой вариант сочли бы идеальным те, у кого есть возможность выбора?

Большинство предпочитает смотреть на природу. Исследования Роджера Ульриха и других ученых подтвердили, что между пейзажем и видом на город обычно выбирают первый, а более привлекательными считаются озелененные улицы. Мысль о благотворных свойствах природы – пользе для тела и души – первыми высказали поэты-романтики, в частности Уильям Вордсворт, и в дальнейшем ее подтвердили многочисленные исследования.

В современном мире очень многое требует внимания, что приводит к переутомлению. Даже кратковременное пребывание на природе восстанавливает способность к сосредоточению. Особенно это заметно в такие напряженные периоды, как экзаменационная сессия. Специалист по психологии среды Кэролин Теннессен решила выяснить, как созерцание природы влияет на способность к долговременной концентрации[15], и провела серию тестов с участием семидесяти двух студентов, проживающих в общежитии. Виды из окон комнат разделили на четыре категории – от полностью природных до урбанистических. Студенты из комнат с видом на природу показали лучшие результаты во всех тестах.

Большинство лондонских викторианских домов рядовой застройки продаются с садом, и цена на них выше средней. Все британцы в душе садовники: даже если они не занимаются садом, то с удовольствием проводят там время.

Лондонцы всё чаще перепланируют дома и квартиры с выходом в сад с учетом того, где проводят больше времени. По викторианской традиции гостей принимают в гостиной с окнами на улицу в бельэтаже. Это самая большая и красивая комната в доме даже после многих лет использования в качестве жилой. Но всё меняется. Теперь люди знают о дизайне гораздо больше, чем раньше, и многие делают перепланировку всего этажа. Скромные кухни расширяют, добавляют пространство для отдыха или обеденную зону с выходом на задний двор через высокие и широкие складные двери. В результате получается панорамный вид на природу, пусть и воссозданную человеком.

Многоквартирные дома в старых европейских городах окружены тихими зелеными двориками. Вспомните также традиционные риады в Марракеше и Фесе в Марокко, которые опять же создают ощущение близости к природе. С падением цен на стекло представители верхушки среднего класса викторианского Лондона начали пристраивать к домам оранжереи и зимние сады с тропическими растениями. Не все могут позволить себе такую роскошь, но во многих домах есть комнатные растения и домашние питомцы. Присутствие живых существ или их изображений успокаивает и снимает стресс.

Почему мы тянемся к природе? Как у нас развилась психологическая тяга ко всему живому? Биолог Эдвард Уилсон предполагает, что такая «биофилия» врожденная, поскольку дает возможность обеспечить пропитание. Не исключено, что инстинктивное влечение к цветам, например, обусловлено тем, что после них появляются плоды. Издревле цветы были обещанием пищи.

Разумеется, сейчас об этом никто не вспоминает, ведь при нынешнем развитии промышленности мало кто выращивает овощи, ходит за грибами или разводит скот. Только фермеры или владельцы огородов сами видят, откуда берется еда. Специалист по психологии среды Рэйчел Каплан занималась исследованием целительного воздействия садоводства и установила, что по благотворному влиянию на психологическое состояние мало что сравнится с наблюдением за ростом огородных культур[16]. Связь природы с пропитанием заложена в нашей генетической памяти.

В природном ландшафте для нас наиболее привлекательны нюансы и разнообразие. Исследование Роджера Ульриха о ландшафтных предпочтениях это подтвердило. Нам нужна не только тайна, но и затейливость. И зданий это тоже касается. Врожденная любознательность влечет нас ко всему необычному. Нам больше нравятся перепады высот, растительность, деревья, реки и озера, чем безжизненные равнины. Городские парки с деревьями и водоемами в целом воспринимаются нами как приятный пейзаж.