Несколько лет назад я начал получать от читателей письма. И во всех был один вопрос: чем я занимался после того, как написал свои книги в 1910 и 1912 годах? (Опубликованы на английском языке они были в 1920 и 1931 годах.)
Я никогда не мог ответить на эти письма – для этого пришлось бы сочинять новые книги. Но если писавшие мне люди жили в Лондоне, где, начиная с 1921 года, жил и я сам, я приглашал их прослушать курс лекций. В этих лекциях я пытался ответить на все вопросы и рассказать о том, что узнал после того, как написал две своих книги, и над чем работаю в настоящий момент.
В 1934 году я написал пять вводных лекций, дававших общее представление о моих исследованиях и темах, над которыми вместе со мной работали и другие люди. Объединить все это в одной или даже двух-трех лекциях было совершенно невозможно; поэтому я всегда предупреждал слушателей, что не имеет смысла слушать одну или две лекции, что только пять, а еще лучше десять лекций позволят им понять направление моей деятельности. С тех пор я не прекращал чтения лекций, постоянно исправляя их и переписывая.
В целом я удовлетворился таким выходом из положения. Пять лекций читались в моем присутствии или без меня; слушатели могли задавать вопросы; и если они старались следовать советам и указаниям, которые давались им и касались, главным образом, самонаблюдения и определенной самодисциплины, то очень скоро начинали понимать, чем я занимаюсь.
Конечно, я всегда осознавал, что пяти лекций недостаточно, и в последующих беседах развивал и дополнял уже предоставленные сведения, пытаясь показать людям их собственное положение относительно нового знания.
Я обнаружил, что большинству людей труднее всего было осознать, что они действительно услышали нечто новое, то есть нечто такое, о чем никогда не слышали прежде.
Себе они в этом не признавались, но каждый раз пытались все отрицать и переводить услышанное, каким бы оно ни было, на знакомый язык. И я, разумеется, не мог этого принять.
Я знаю, как нелегко осознать, что слышишь нечто новое. Мы так привыкли к старым мелодиям и заезженным мотивам, что давно уже перестали надеяться и верить в то, что возможно нечто новое.
И когда мы слышим новое, мы принимаем его за старое или считаем, что его можно объяснить и интерпретировать при помощи старого. Осознать возможность и необходимость совершенно новых идей – действительно сложная задача, и время от времени необходимо проводить переоценку всех ранее усвоенных ценностей.
Я не могу гарантировать, что вы сразу услышите новые, то есть неизвестные вам прежде идеи, но если вы проявите терпение, то очень скоро начнете их замечать. И тогда я желаю вам не упустить их и попытаться не толковать их по-старому.
Нью-Йорк, 1945 год