Пригород Краснодара. 2 августа
«Волга», пристроившись за «ЗИЛом», ползла по дороге в две полосы, путь пролегал по темным улочкам, застроенным частными домами. Заборы, заборы… На обочинах пирамидальные тополя, подпирающие острыми кронами звездное небо. Редкие автомобили, попадавшиеся навстречу, слепили фарами. Водитель потыкал пальцами в панель магнитолы, на волне городской радиостанции транслировали концерт «Эй, товарищ, больше жизни» из местного Дворца культуры. Бравурная музыка, почему-то не бодрила, а убаюкивала. Самодеятельный певец, сбиваясь с ритма, натужно кричал в микрофон: «эх» и «эх, хорошо», начиная с этих восклицаний каждый новый куплет. Наконец голос смолк, раздались жидкие аплодисменты. Оперативник Чекалов сунул в рот мятную таблетку, кажется, его мутило от духоты, запаха бензина.
– Люблю живую музыку, не фанеру, – сказал водитель. – К нам тут приезжал один столичный гастролер. Жена вытянула меня на концерт. За кулисами завели пластинку, а этот хмырь прыгает и только рот открывает. И за что, спрашивается, я деньги платил?
Кажется, он хотел что-то добавить, развить мысль. Но идущий впереди «ЗИЛ» неожиданно сбавил скорость, двигатель чихнул, фургон съехал на обочину и остановился. «Волга» тоже тормознула у обочины, встала метрах в десяти заднего бампера от грузовика. Колчин машинально глянул на светящийся в темноте циферблат наручных часов: одиннадцать тридцать пять. Водитель автозака выбрал для остановки не лучшее время и место. Густая южная ночь. По обеим сторонам двухрядной дороги глубокие канавы, за ними полосы земли. Крыши одноэтажных частных домов, ни прохожих, ни огонька в окнах. Только ветер треплет кроны деревьев.
Фары выхватывали из темноты зеленый кузов грузовика, закрывавший обзор, номерной знак под слоем пыли, короткий отрезок дороги, разделявший машины. Колчин услышал сухие хлопки, будто где-то вдалеке дети баловались с петардами. Откинув корпус назад, правой рукой схватил Чекалова за шею, с силой дернул на себя и повалил вниз на диван. Сам упал сверху, придавив оперативника торсом. В следующее мгновение автоматная очередь прошила лобовое стекло.
Водитель, вскрикнул, навалился на баранку и начал медленно, сантиметр за сантиметром, сползать вниз. Две пули прошили грудь навылет и застряли в спинке сидения. Низко загудел клаксон. Снова послышался сухой треск. Разлетелось заднее стекло, салон засыпали мелкие осколки. Чекалов, вырвавшись из объятий Колчина, встал коленями на резиновый коврик, согнулся в три погибели. Снял автомат с предохранителя и передернул затвор.
Колчин выдернул из подплечной кобуры пистолет, приподнял голову, прикидывая, как ловчее сдвинуть с места мертвого водителя и самому перебраться на его место. Автоматная очередь ударила в моторный отсек «Волги», полоснула по передним колесам. Лопнули покрышки, включенный двигатель захлебнулся и заглох, над радиатором поплыл дымок. Уйти из-под огня на колесах не удастся.
– Прыгай в кювет, – скомандовал Колчин. – Иначе нас тут положат.
Чекалов смотрел на Колчина стеклянными глазами. Кажется, он не понимал, что нужно делать. Пули прошили крышу «Волги», ударили в переднюю дверцу, сбили зеркальце заднего вида. Через секунду зазвенели разбитые пулями фары. В наступившей темноте, сверкали белки глаз Чекалова. Он подавился мятной таблеткой и закашлял. Пальба смолкла, видимо, стрелок перезаряжал автомат. В салоне «Волги» продолжала играть музыка, эстрадный певец затянул старинную казачью песню, переложенную на современный лад.
– Черт, тебя подери.
Колчин рванулся к левой дверце, подмяв под себя впавшего в ступор Чекалова. Дернул ручку. Он выпал из машины, ухватив Чекалова за рукав пиджака, потащил за собой. Глянув вверх, Колчин хотел понять, что происходит вокруг автозака. Успел заметить, как по черному небу чирикнул язычок пламени, это в сторону «Волги» летела бутылка с горящим фитилем в горлышке.
Люди покатились вниз по склону глубокой канавы, прорытой вдоль обочины. Бутылка ударилась в пробитое пулями лобовое стекло, раскололась. Жидкость, солярка, смешанная с бензином, разлилась по капоту, попала в салон машины. Над «Волгой» поплыл черный дым. Кверху поднялись языки пламени. Вторая бутылка, не долетев до цели, разбилась о бампер, жидкость разлилась по асфальту, вспыхнула. Промедли Колчин еще пару секунд там, в салоне, и они с Чекаловым уже горели заживо. Колчин полез во внутренний карман, на дне которого лежала трубка мобильного телефона. Нажал красную кнопку, но дисплей почему-то не загорелся. Наверное, телефон повредили в машине или он разбился, когда Колчин тяжело приземлился на дно канавы. Так и есть, на корпусе телефона узкая трещина.
Где-то совсем близко разлетелась третья бутылка. Колчин услышал звук удара стекла о какую-то железяку. Держа пистолет в левой руке, пополз вверх по склону, высунул голову, лицо обдало жаркой волной. Огонь совсем близко, Колчин оказался по эту сторону дороги с наветренной стороны, дым и чад прямо в лицо, за их плотной завесой трудно что-то разглядеть. Кажется, задняя дверца автозака распахнута настежь, а в кузов лезет какой-то человек. Или вылезает оттуда? Колчин снова покатился вниз. На дне канавы, задрав кверху ствол автомата, сидел Чекалов, его взгляд сделался осмысленным.
Кажется, он пришел в себя. Правда, позиция не самая лучшая. В пяти метрах за канавой начинается глухой деревянный забор, калитки не видно, поверху забора тянутся нитки колючей проволоки. Если захочешь перемахнуть препятствие, оставишь на колючке не только клочья одежды, но и ошметки собственной плоти: кожи и мяса.
Пространства для отхода нет, ближайшее дерево, за толстым стволом которого можно укрыться от пуль, далеко впереди. Если бы нападавшие очень захотели их грохнуть, то сделали бы это легко и элегантно. Вся надежда, что бандиты проглядели тот момент, когда Колчин и Чекалов выбрались через заднюю дверцу «Волги». Где-то наверху послышались человеческие голоса, короткие оклики и ругательства. Один за другим грянули три одиночных выстрела, короткая автоматная очередь. Еще через пару секунд, взорвался бензобак «Волги», взрывная волна едва не сбросила тяжелую машину с дороги. Отлетела крышка багажника. Описав в воздухе замысловатую дугу, приземлись где-то за забором на другой стороне, уже на излете срезала под корень молодую яблоню.
– Обойди «Волгу» с той стороны, – скомандовал Колчин. – Действуй по обстановке. Но не суйся под пули.
В глазах Чекалова светились оранжевые огоньки.
Колчин побежал по дну канавы вперед, туда, где маячил темный абрис автозака. Проскочив грузовик, на секунду остановился, посмотрел на часы. Одиннадцать тридцать восемь, с момента нападения на конвой прошло три минуты. Всего-то… Упав на живот, дополз до верхнего края. Теперь виден передок «ЗИЛа», продырявленное пулями лобовое стекло. А пассажиры «Волги» даже не услышали первых выстрелов. Ясно, в салоне на всю катушку орало радио. Видимо, нападавшие выпустили автоматную очередь по кабине грузовика, уложив водителя. За автозаком, на встречной полосе дороги, стояла, прижавшись к обочине, «девятка» с затемненными стеклами. Колчин выключил предохранитель пистолета, оттолкнувшись свободной рукой от земли, вскочил на ноги.
Сквозь завесу дыма он видел, как задняя дверца «девятки» распахнулась, кто-то открыл ее изнутри машины, два мужчины выбежали из темноты, упали на сидение. Колчин, сделав вперед пару шагов, выстрелил. Четыре пули, выпущенные одна за другой, разбили заднее и боковое стекла. В ответ из салона полоснула автоматная очередь, Колчин, выбросив вперед руки, упал на горячий асфальт. Откатился в сторону, перевернувшись с живота на спину и обратно на живот. Пули просвистели головой. Теперь, на плоской дороге, он хорошая мишень для автоматчика. Обхватив рукоятку пистолета обеими ладоням, он выпустил по машине еще четыре пули. И снова перевернулся с живота на спину. «Девятка» сорвалась с места, проскочила полосу огня, разлившуюся на обе полосы дороги, но тут неожиданно остановилась.
Грянула одна автоматная очередь, затем другая. Снова пальнули из автомата. Выстрелы смолкли, послышался визг покрышек. Колчин поднялся на ноги, выскочил на дорогу, но машины уже не было. Не видя цели, Колчин вскинул руку и выстрелил на звук удаляющегося автомобильного двигателя, кажется, промазал. Он вскочил на подножку «ЗИЛа», дернул на себя дверь. За рулем сидел старший сержант в кителе защитного цвета. Казалось, человек, откинув голову назад, спит и видит во сне что-что милое сердцу. Но из-под козырька фуражки, закрывающей глаза и нос, сочился кровавый ручеек. Колчин расстегнул ворот кителя, нащупал на шее сонную артерию. Сердце не билось. Спрыгнув вниз, он обогнул «ЗИЛ» по обочине. Дверь в грузовое отделение распахнута настежь.
Схватившись за поручень, Колчин забрался в фургон, споткнулся о ноги лежавшего на полу человека. Мужчина в военной форме с погонами младшего лейтенанта обхватил грудь руками, будто в самый неподходящий момент его сразила не пуля, а жестокий сердечный приступ. Под лавкой валялся автомат, фуражка и китайский термос с разбитым горлышком, по доскам разлилась лужа крови и крепкий чай. Лейтенант не успел оказать сопротивления, ему выстрелили в грудь. Ясно, преступники, отбившие Маркова, как говорят зэки, склеили на лапу одного из конвоиров. Дверь фургона открывается изнутри специальным ключом, который находится у старшего по званию.
Клетка, где сидел Марков, пуста. Прутья не перекусывали пневматическими ножницами, дверь, сваренную из арматурных прутьев, открыли ключом. Когда раздалась первая автоматная очередь, и фургон съехал на обочину, купленный конвоир, пристрелил своего сослуживца, обшарил карманы лейтенанта. Открыл клетку, наружную дверь, выпустил Маркова. И уехал на одной машине с бандитами.
Колчин вылез из фургона, впереди на дороге он видел лишь огонь и черный остов пылающей «Волги».
– Чекалов, – крикнул он. – Лейтенант, где ты?
Ни ответа, ни привета. Колчин посмотрел на часы: сорок одна минуты двенадцатого. Шесть минут, как бандиты напали на конвой. За это время на дороге не показалась ни одна машина. Возможно, железнодорожный переезд снова перекрыли, и теперь с той стороны никто не подъедет. Но почему машины не двигаются к железнодорожным путям? Возможно, видят пожар издали и сворачивают в сторону, объезжают опасное место. Шесть минут… Телефон испорчен. У бандитов приличная фора во времени. Или они заранее подготовили в самом Краснодаре нору, в которую заползут и отсидятся пару недель, пока на дорогах милиционеры будут шмонать все проезжающие машины.
Спрыгнув в овраг, Колчин обошел пожар на дороге и увидел Чекалова. Он лежал на асфальте, разбросав руки по сторонам, лежал совсем близко от огня. Волосы на голове горели, правая штанина, готовая вспыхнуть, пускала серый дымок. Сорвав с себя пиджак, Колчин повалился на колени, накрыл голову Чекалова, сбивая огонь. Затем, ухватив лейтенанта за плечи, оттащил в сторону, подальше от пламени. По воздуху летали хлопья пепла, глаза слезились. Выпрямившись, Колчин увидел, что внизу у забора стоит старик в белой майке без рукавов. Выскочив из калитки, к старику подлетела девушка в пестром сарафане, встала рядом и, подражая деду, открыла рот. Колчин, пряча подплечную кобуру и пистолет, натянул пиджак.
– У вас телефон есть? – крикнул он.
– Чего, не слышу.
Старик сделал неуверенный шаг вперед. Идти дальше побоялся.
– Телефон имеется? – еще громче заорал Колчин и закашлялся от дыма. – Телефон.
Девушка продолжала хранить молчание.
– Чего тебе?
– Телефон есть, дубина старая?
– Нету, – обиделся дед и снова отступил к забору. – Тут ни у кого нету.
– Тогда воды принеси ведро. Тут человек раненый…
– Сам ругается, а ему воды неси, – дед не двинулся с места.
Колчин хотел покрыть старика матом, но слова застряли в горле. От переезда двигалась легковая машина с включенными фарами. Колчин побежал навстречу автомобилю, отчаянно размахивая руками. Водитель светлой «Нексии» притормозил, он наблюдал за человеком, бегущем навстречу по дороге, разглядывал горящую «Волгу», несколько секунд о чем-то раздумывал. Затем врубил заднюю передачу, вывернул руль, задом подал машину к обочине, чтобы развернуться и дать по газам. Но Колчин, понимая, что этот шанс упускать нельзя, с разбегу прыгнул на капот, прижал лицо к ветровому стеклу, одной рукой схватился за зеркальце.
– Ты что, озверел? – заорал водитель и остановил машину. – Совсем рехнулся, идиот чертов?
Спрыгнув с капота, Колчин распахнул переднюю пассажирскую дверцу, упал на сидение, сунул в нос водителя красную книжечку.
– Езжай вперед, – приказал он.
Водитель, не разобравший, что за удостоверение ему суют, проехал два десятка метров, до тела, лежащего поперек дороги. Помог Колчину затащить раненого на заднее сидение, сам сел за руль, дрожащей рукой вставил ключ в замок зажигания. Включил верхний свет, оглянулся назад. И тут все страхи развеялись, как утренний туман. Водитель увидел, что подушки и спинка заднего дивана перепачканы кровью.
– У меня новая машина, – низкий голос автолюбителя сорвался на фальцет. – На ней муха не сидела. А этот гад испортит весь салон. Да я на вас…
– Заткнись, тварь, – заорал Колчин. – Я тебе всю жизнь испорчу, если мы через пять минут не будем в больнице.
– Я протестую… Я человек, я гражданин этой страны. Имею право…
– Имеешь право сдохнуть. Через секунду.
Вытащив пистолет, он с силой ткнул стволом в шею автолюбителя. Мужчина, поморщившись от боли, снова оглянулся назад. Посмотрел на закопченное дымом лицо Колчина, заглянул в белые от ярости глаза и тут же понял, что угроза убийством, – не пустой звук. Машина рванулась вперед, с ускорением понеслась по дороге.
– Впереди переезд.
– Знаю. На ту сторону путей нам не надо.
Из-под колес едва успел выскочить зазевавшийся в темноте пьяный, переходивший улицу. На повороте тонко запели покрышки, кузов дал крен влево, «Нексия» вылетела на встречную полосу. Резко вильнула вправо, чудом избежав лобового столкновения с темной «Нивой». Водитель сумел выровнять машину, впереди лежала прямая освещенная дорога. Не сбавляя хода, проскочили перекресток на красный свет.
– Жми, – то и дело повторял Колчин. – Ну, давай, жми.
Чекалов лежал на заднем диване, согнув ноги, головой на коленях Колчина. Хрипел и пускал из отрытого рта кровавую слюну. Когда машину сильно трясло, кровотечение усиливалось. Горелые волосы, казалось, еще дымились, справа над ухом образовалась розовая проплешина размером с кулак, голая кожа вздулась, пошла пузырями. Такие же пузыри вылезли на лбу, щеках и шее. Брюки, рубашка на груди и животе пропитались кровью. Колчин стащил с Чекалова пиджак, разорвал рубашку от ворота до пупа. По салону разлетелись пуговицы.
Два входных отверстия от пуль, одно с правой стороны груди, на уровне сердца, другое в животе, ниже печени. Чекалов, выскочив на дорогу из укрытия, пытался остановить «девятку», но из машины, вылетевшей из огня, ударила автоматная очередь. Возможно, стреляли через лобовое стекло. Уже раненый Чекалов выпустил в ответ две короткие очереди. Ноги подломились, он выронил автомат, упал. Колчин надвое разорвал носовой платок, скрутил узкую полоску ткани и заткнул ей входное пулевое отверстие на груди. Больше помочь нечем. Кровотечение из живота не успокаивалось.
– Только не вырубайся, – крикнул Колчин. – Скоро будем в больнице. Ты слышишь меня? Понимаешь? Ты меня понимаешь?
Чекалов открыл глаза, наполненные предсмертной тоской.
– Понимаю, – прошептал он. – Кажется, я того… Черт. Я умираю.
– Не выдумывай, – крикнул Колчин. – Ты не умрешь от пули. Ты перепробуешь все удовольствия жизни. Умрешь в качалке у камина. Девяностолетним стариком. Умрешь от скуки.
Машина сделала еще несколько крытых виражей, через распахнутые ворота влетела на территорию больницы. Попетляв между корпусами, увидели освещенную табличку «приемный покой», «Нексия» взлетела на пандус, остановилась перед дверями, едва не протаранив бампером, стоящий впереди микроавтобус «скорой помощи» с красной полосой на кузове. Колчин вбежал в дверь, остановился, соображая, где искать дежурного врача. Впереди прямой освещенный коридор, все двери закрыты.
– Эй, есть кто-нибудь? Здесь тяжело раненный.
Колчин обернулся, услышав за спиной шорох. Мужчина средних лет в халате с засученными рукавами, надетым на голое тело, вышел из комнаты. Встал, скрестив руки на груди.
– Это вы раненый? Что случилось?
Врач, прищурив глаза, посмотрел в темное от копоти лицо посетителя. Перевел взгляд на брюки и пиджак, перепачканные кровью, на рубашку, покрытую бурыми пятнами, стараясь определить место и характер ранения.
– Раненый в машине, – Колчин развернул удостоверение. – Офицер ФСБ пострадал в перестрелке с бандитами.
– А вы целы?
– Я-то цел, – Колчин терял терпение.
– Тогда посмотрите на левое плечо.
Колчин приподнял руку. Левый рукав пиджака, насквозь пропитанный кровью, сделался тяжелым, будто за подкладку положили пару свинцовых пластин. Горячие капли падали на кафельный пол с кончиков пальцев. Врач шагнул вперед, помог стащить пиджак. Кровавый рукав рубашки, разорванный от плеча до локтя, прилип к коже. Автоматная пуля чирикнула по мягким тканям, когда Колчин, лежа на асфальте, стрелял в «девятку».
– Господи… Даже не заметил. Это ерунда, царапина.
– Вы так думаете? – прищурившись, врач покачал головой. – Ерунда? О заражении крови вы когда-нибудь слышали? В любом случае нужно наложить швы и сделать уколы.
– Это позже. В машине человек кровью истекает. Где тут каталка?