Вот такой – разомлевшей от счастья, что всё у неё в этом первом рейсе идёт, как по-маслу, и застал Таню Ахромеев. Он, конечно, прекрасно до этого видел, что в Танин вагон село больше чем полсотни демобилизованных солдат, которые блестели хромом сапог и самодельных аксельбантов. И, конечно же, пришёл проверить – как она с этим бедствием справляется. И был, надо отметить, очень обескуражен увиденной картиной всеобщего благоденствия и мирного сосуществования.
– Татьяна! Вот это номер! Как ты сумела усмирить этаких молодцов. Сидят тихо, не барагозят! И вместо водки чаёк попивают! Я такое первый раз в своей жизни вижу, – восторженно сказал Ахромеев, – ты, наверное, какое-нибудь заветное слово знаешь? Не поделишься?
– Ага! Знаю, конечно, даже два заветных слова, – Таня самодовольно заулыбалась, – наряд милиции. Я им на перроне в красках обрисовала ситуацию, если балаган у меня в вагоне устроят. Вот они, видимо, очень были впечатлены, перспективами, услышанными от меня. Им же всем очень хочется домой в срок попасть. Папу, маму, любимых женщин поскорей увидеть, а не привокзальный обезьянник созерцать.
Ахромеев задумчиво тёр подбородок рукой и смотрел куда-то позади Тани, как будто кто-то ещё там был за её левым плечом.
– Хозяйка! – В служебное купе пытался заискивающе заглянуть парень, высокий, косая сажень в плечах, у него на голове красовался, лихо заломленный на затылок, голубой берет десантника. – Хозяйка, мы немного тут с парнягами на пол скорлупой яичной намусорили, а веника на указанной вами дислокации нет. Как быть?
У Ахромеева опять изумлённо – вопросительно изогнулась его правая бровь. Он, не отрываясь, смотрел на новоиспечённую проводницу.