Иван
Пока Катька собирала вещи, вернее, выкидывала то, что упаковали слуги, я не покидал палаццо, чтобы она снова не нашла приключений. По-хорошему нужно было ехать к дружине, которая стояла за городом, ожидая моего появления, и ещё раз обговорить с Холмским некоторые детали наших предстоящих действий, но не слишком здоровое поведение Кати заставляло дожидаться того момента, когда она сядет на лошадь, и я смогу поручить её этим охранникам: Чезаре, и второму, не запомнил его имени.
За городом меня встретила суматоха, все стоящие лагерями войска в скором темпе собирались, чтобы выдвинуться к родным пенатам. Мои люди на этом фоне смотрелись как-то подисциплинированнее. Все уже собрались, кони стояли осёдланные, а витязи негромко переговаривались, с любопытством посматривая по сторонам. Единственное, многие были без шлемов, в одних подшлемниках, но это были уже мелочи, которые исправить можно было уже на ходу, если вдруг князю взбредёт сразу по своему прибытию трубить поход.
– Задержался ты, княже, – ко мне подъехал уже сидевший в седле Холмский. – Даже правитель Флоренции уже несколько часов здесь ошивается.
– Дела, Михаил Дмитриевич, – я улыбнулся, глядя, как за насмешкой князь прячет беспокойство. Ну ещё бы, Великий князь зашёл в город, в котором небезопасно, и пропал. Хорошо ещё, Милославский догадался съездить и проверить, что там и к чему, а то, действительно, дружина могла попытаться и в город зайти, с требованием выдать им их князя.
– Говорят, что дела те с молодой и горячей вдовушкой связаны, – он хмыкнул, глядя на то, что я на мгновение смутился. – Да не прячь глаза, княже, дело молодое, всё понимаю.
– Всё, да не всё, – я покачал головой. – Вдовой сеньора стала буквально вчера, она в трауре, потеряла детей и, князь, носит наследника, угасшего вроде бы рода.
– Н-да, ну ничего, время всё сотрёт, – Холмский покачал головой и посмотрел на показавшуюся Катерину, к которой в этот момент подъезжали какие-то франты, сочувственно. – Васька Милославский приехал и сказки давай рассказывать, но я понял только про то, что раньше этими землями правили цари и что Рюрик, от коего род твой пошёл, с ними в родстве, – Холмский неотрывно смотрел на меня. – Правда это?
– Не знаю, – я повёл плечами. – Это может быть правдой. Но наверняка не знает сейчас уже никто. И если и оставались какие-то доказательства, то они давно утеряны, сгорели вместе с Римом, который неоднократно горел в те времена. Одно я знаю, Олег Вещий не был сыном Рюрика, он был его племянником, и вот этому в летописях доказательства встречаются, но опять же, не во всех. Кто тогда правду баял, а кто придумки писал? – я развёл руками.
– Ежели Васька не напутал ничего, и ты, княже, решил здесь обосноваться, и нам всем дом новый завоевать, то не забудь эту былину. Потому что, раз ты ничего не можешь доказать, будучи прямым потомком Рюрика, то и никто не сможет этого сделать, а иной раз, такие вот присказки, ох как пригодиться могут. Да и мы вполне можем потомками тех воев, что с Рюриком пришли, оказаться, чем чёрт не шутит? Тут слово шепнёт кто-то, там услышит… – он повернулся и махнул рукой, призывая воевод шевелить задницами. – Поход!
Мы тронулись, и я сделал знак, чтобы мои воины пропустили маленький отряд Катерины вперёд, оставаясь в арьергарде. Мне не терпелось закончить прерванный разговор с Холмским, но тут ко мне подъехал мужик в доспехах и в берете, с огромным драгоценным камнем, который был чем-то вроде булавки, крепящей роскошное перо. Холмский оценил наряд франта и, прикусив губу, придержал коня, позволяя подъехавшему поравняться со мной, потому что именно ко мне он и направлялся.
– Эрколе д’Эсте, герцог Феррарский, – коротко представился он, когда я недоумённо приподнял бровь, разглядывая его. – Вам, цесаре, представляться не нужно, вас все здесь знают.
– Вот как? – я снова посмотрел на него. – И с какой стороны меня знают?
– Пока ни с какой, просто это несколько необычно, – ответил он уклончиво. – А вы можете производить впечатление на женщин, – он задумчиво смотрел в ту сторону, где ехала Катерина.
– Не настолько, как мне хотелось бы, – я продолжал смотреть на него.
– Вы путешествуете, смотрите на мир, а все теряются в догадках, почему? Не для того ли, чтобы, рассмотрев всё хорошенько, уподобиться новому Александру? – он перевёл взгляд на меня и теперь смотрел в упор.
– Мы пока никого не тронули, герцог д’Эсте, – сухо ответил я на его выпад.
– И это не может не волновать, – он покачал головой. Я напряг память. А это не тот герцог, у которого Риарио вместе с папой и Венецией отжал территории, что-то там с солью связано, по-моему, но я не уверен. – Цесаре, не сочтите за дерзость, но, вы женаты? – я подавился слюной и закашлялся, благодаря бога за то, что у меня во рту в это время ничего не находилось.
– Простите? – прокашлявшись, выдавил я из себя.
– У многих из местных правителей есть дочери и горячее желание держать папу и гонфалоньера подальше от своих земель. Тем более что в спорах с Римом, каждый из нас может в любой момент остаться в одиночестве. Мало кто в Европе может идти против Святого Престола.
– Я совсем недавно овдовел, ещё не закончен срок моего траура. Собственно, поэтому я предпринял это путешествие, чтобы немного отвлечься после смерти моей любимой Елены, – максимально пафосно сообщил я д’Эсте.
– Траур скоро закончится, – философски произнёс он. – Вы же не намереваетесь покушаться на папу?
– Ваши вопросы ставят меня в тупик, герцог, – я снова едва не закашлялся. – Зачем мне это делать? К тому же само покушение, по сути, ничего не решает, кардиналы просто выберут кого-то ещё, – осторожно произнёс я, думая, что мне делать с подобной откровенностью.
– Это да, – д’Эсте кивнул, но словно не мне, а своим мыслям. – Если надумаете осесть где-нибудь поблизости, то я всегда буду рад заключить с вами военный союз, да и какой-нибудь другой союз тоже.
– Я подумаю, но, спасибо за предложение, – д’Эсте отъехал в сторону, а затем развернул коня и поскакал к своему войску, которое оставил, чтобы поговорить со мной. Я же только покачал головой. Надо же, вот таких разговоров я точно не ожидал.
– Осторожно! – неподалёку раздался знакомый голос, и я увидел, как в крайней повозке Леонардо машет руками и орёт на кучера. При этом дерюга, закрывающая что-то, находящееся в повозке отодвинулось, и я заметил дула пушек. Но они были гораздо меньше, чем уже привычные мне и… их было несколько?
Я направил коня к повозке, стараясь поближе рассмотреть эти странные дула, которые в этот момент старательно укрывал да Винчи. Одновременно со мной к телеге приблизился Аристотель.
– Что там у вас, сеньор? – окликнул он Леонардо, гладя на содержимое телеги с крайним любопытством.
– А какое вам до этого дело, сеньор? – огрызнулся он, но тут подъехал я.
– Мне тоже любопытно, – я хмыкнул, глядя, как сжались губы Леонардо, выражая внутренний протест, но потом он, весьма неохотно сдёрнул дерюгу полностью. – И что это такое? – я с удивлением рассматривал довольно небольшое орудие. Оно было демонтировано, поэтому легко помещалось в телеге вместе с другими вещами художника и лекаря, который ехал с ним.
– Это многоствольная и трёхрядная пушка, – всё так же неохотно ответил Леонардо, глядя при этом не на меня, а на Аристотеля.
– Это невозможная конструкция, – фыркнул мой инженер. – Вы никак не смогли бы преодолеть ускоренное падение ядер. Может быть, пушка и многоствольная, но стрелять она будет на короткие расстояния.
– Какая разница? – возмущённо ответил Леонардо. – При большой плотности огня расстояние можно забыть, если речь идёт о пехоте, например, а у нас нет тяжёлой конницы, – и он покосился на дружину. Да, тяжёлой конницей они точно не являлись. – И вообще, кто вы такой, чтобы так категорично мне указывать, даже не видя орудие в деле?
– Сеньор Фьорованти, позвольте мне удовлетворить моё любопытство, а затем уже будете спорить с сеньором да Винчи на отвлечённые темы, – перебил я открывающего было рот Аристотеля. Леонардо в этот момент возвёл глаза к небу, словно что-то пытаясь вспомнить, а затем уставился на Аристотеля. Я вернул его внимание к себе, задав вопрос. – Я так понимаю, при залпе один ряд пушек стреляет одновременно? – Леонардо с трудом сфокусировался на мне и кивнул.
– Да, а потом можно перевернуть их и стрелять из второго ряда, в это время первый буде охлаждаться. Я назвал это оружие «Екатерина», – вот тут я не выдержал и отвернулся, закашляв в кулак, старательно маскируя кашлем гомерический хохот. Практически система залпового огня под названием «Катюша». Нет, я не смогу всё время держать это в себе и не подколоть Катю. Я бросил на неё взгляд. Она ехала в женском седле, хотя я не понимаю, как можно вообще ездить боком, высоко подняв голову. Нет, не смогу, даже если она после этого будет пытаться меня убить, что в сегодняшних реалиях вполне может и не быть простой фигурой речи.
Катерина
Добирались мы до Флоренции дольше, чем планировали изначально. Лоренцо ждал нас у ворот в Форли, что было понятно, ведь я ещё при первой встрече сообщила ему о своих планах. Ванька, словно привязанный, ходил за мной по пятам, пока я в пух и прах разносила всех в палаццо, скорее всего, просто не хотел выпускать меня из вида, чтобы меня снова никуда не понесло и ему не пришлось искать меня по всему городу.
Во время моего вояжа по бывшему дому, который может остаться за мной лишь в перспективе, я выкинула из сундуков всё, что так тщательно мне собирали в дорогу, видимо, чтобы ничего не осталось, и хозяйка не решила вернуться. Но я очень разочаровала многочисленных слуг, забрав с собой только золото, драгоценности и немного носимых вещей, чтобы можно было переодеться. Я же, хотя бы в перспективе, собираюсь вернуться, да даже если и не вернусь, то тряпки – это наживное дело.
Ещё пару дней назад Бордони и его людям было поручено задание вытряхнуть все заначки Орси. Оставлять хотя бы одну серебряную монету в городе, в котором меня не будет год, в лучшем случае, на разграбление местным шакалам, я точно не собиралась. В итоге сумма получилась довольно приличная, и было до конца непонятно, зачем этой семьи был нужен заём из городской казны в двести дукатов, который они, кстати, так и не вернули, и который добрый и щедрый Риарио им простил. Как противно было осознавать, что единственная семья, которой он доверился в этом проклятом городе, ударила его в спину. Хотя я неоднократно предупреждала мужа, что он не должен безоговорочно доверять Орси, держа в уме исторические факты их измен.
Из всех тайников довольно большого квартала, подконтрольного когда-то Орси, получилось изъять около десяти тысяч дукатов, и это была ещё не самая богатая семья в Форли. Складывалось впечатление, что самой бедной семьёй по факту были именно мы, если бы не папская заначка и довольно приличное жалование гонфалоньера. Драгоценностей было тоже найдено на крупную сумму – бегло оценивавший их местный ювелир прикинул, что если честно изъятое мной имущество перевести в дукаты, то получалось около двух тысяч.
Документы и письма я просмотрела бегло, передав документы на управления землями коммуне, чтобы не похерили виноградники и винодельни, несущие вполне реальную прибыль. Некоторые письма меня заинтересовали, но вникать в их суть у меня особого времени не было, поэтому я бережно сложила их в свой скарб, который сразу же сократился до четырёх повозок. Две из которых, как мне показалось, были лишними. Но одну честно поделили между собой да Винчи и Вианео, а ещё одна послужила транспортным средством для одной женщины и трёх детей.
Все преданные Риарио наёмники остались подле меня и были конными, что не удивительно. Удивительно было то, что к ним собиралось примкнуть ещё с десятка два наёмников, которые до этого находились в составе наёмной армии. Вот только доверие они утратили в ту самую ночь, показав, что даже контракт не спасает нанимателя от предательства, поэтому остались на страже города и палаццо. Я не собираюсь тащить с собой не пойми кого и постоянно оглядываться, ожидая ножа в сердце.
А вот семейка Фео действительно ввела меня в ступор, и я не понимала, что мне с ними делать. Если Джакомо сыграл на том, что Кондор, так звали коня Риарио, отдавался в руки только ему и Джироламо, который старался ухаживать за ним лично, то что делать с Томмазо оставалось загадкой. Но я знала, что этот человек предан мне до последней капли крови, и до сих пор винит себя за произошедшее, хотя его родственник не сделал ничего такого, что могло бы помешать быстрому налёту на палаццо. Я кивнула, разрешая ему ехать со мной и, наконец, устремилась к выходу.
Проанализировав всё произошедшее, я пришла к выводу, в котором теперь была полностью уверена: в реальной истории Катерина сама приговорила Риарио к такой страшной кончине. Потому что я прекрасно увидела и познала на собственной шкуре, как поступают правильно, если решают силой сменить власть: ни в коем случае не оставляют в живых женщину, которая может быть беременна, и всех детей, которые могли новой власти здорово нагадить своим правом наследования, которое складывается всего лишь из факта их существования.
В воротах палаццо меня остановил Чезаре, которому Ванька передал меня из рук в руки, а сам при этом повернул коня к воротам города, коротко бросив, что ожидать они меня будут именно там. Доросший до капитана парень пристально на меня смотрел и мялся, видимо, не решаясь заговорить о чём-то, очень важном для него.
– Да говори ты уже, – я погладила своего жеребца, дарованного Риарио самой королевой Изабеллой, даже не знаю, за какие заслуги, которого привёл в порядок Фео, а то после неравного боя с наёмниками он был слишком возбуждён, видимо, праздную таким образом свою победу над мелкими людишками, и повернулась к своему телохранителю.
– Сеньора, я и так в необъятном долгу перед вами, и что-либо просить ещё, будет неуважением…
– Чезаре, – я закатила глаза. Ненавижу, когда ходят вокруг да около. – Я прекрасно понимаю, о чём именно ты хочешь меня просить. Одна повозка осталась неразборной, как раз для твоей невесты и детей Орси, которых вы взяли под свою опеку. Тем более, я хотела изначально просить о взаимной помощи, но разговаривать я буду только с девушкой, как её имя, кстати?
– Джульетта, сеньора, – он с таким восхищением и преданностью смотрел на меня, что мне даже стало немного неловко.
– Красивое имя, – я окинула взглядом палаццо и залезла на коня, ощущая опустошённость. Никаких эмоций больше не было, была именно пустота, которая не слишком стремилась заполняться ещё пока непонятными мне новыми чувствами, появившимися после того, как в мою спальню, немного пригнувшись, словно боялся удариться о слишком низкую притолоку, вошёл русский князь. Я ещё не знала, что это мой Ванька, но сердце уже тогда ёкнуло, на мгновение замерев, чтобы потом пуститься вскачь.
Возле городских ворот ко мне подъехали герцоги Урбино, Феррары и Болоньи. Коротко переговорив с ними о дальнейших планах и сообщив, что город сейчас находится под властью местной коммуны, собственно, как и Имола, я подтвердила разрыв всех обязательств, заключённых между ними и Риарио и, не оглядываясь, двинулась за Лоренцо. Медичи с видимым облегчением тронулся по дороге, ведущей к Флоренции, даже не дождавшись, пока я подъеду к нему, лишь кивнув в знак приветствия. Но мне было плевать на Лоренцо, потому что я опять потеряла Ваньку, и теперь вертелась в седле, ища его взглядом.
Дружина немного отстала и ехала, замыкая наш довольно внушительный отряд. Обернувшись, я увидела князя и облегчённо выдохнула. Но, когда я уже хотела развернуть коня, чтобы подъехать к князю, то заметила, что меня опередил и сразу же начал о чём-то довольно оживлённо переговариваться с Ванькой герцог Феррары Эрколе д’Эсте.
Развернувшись, я поехала прямо, не став возвращаться, и уж тем более вмешиваться в разговор. Вряд ли кто-то из мужчин посвятит меня в его подробности, а Иван, если захочет, всё равно расскажет, или не расскажет, что тоже возможно, потому что ещё в том мире он всегда был себе на уме и отличался просто феноменальным упрямством.
Однако почему-то мне казалось, что если он решит остаться в Италии, то неоднократно будет просить меня о помощи, хотя бы спрашивать советов, потому что я пока смогу ему чем-то помочь, и история из-за нас изменилась некритично, и вряд ли эти изменения даже попадут в учебники истории.
А Италия всё-таки не его тема, и он не может пользоваться послезнанием здесь в полном объёме, в отличие от меня. Всё резко изменится, если нам удастся чего-то добиться, и мы уже не сможем ничего предугадать, из-за свернувшей исторической кривой. И только в моих силах сделать так, чтобы он всё-таки хоть маленько, но нуждался во мне, в этом мире, который принадлежит исключительно мужчинам.
Но пока, я ему всё-таки нужна, хоть он и Великий князь, но на этом его преимущества здесь заканчиваются, потому что в этом раздроблённом гнилом церковном мире правят балом деньги и только они. И если это будет выгодно, то его перемелют и прожуют, не поморщившись. А, казалось бы, союзники продадут, если им хорошо за это заплатят. Потому что о глобальных последствиях здесь думают редко, решая все свои разборки резнёй и династическими браками, которые, в свою очередь, расторгались быстрее, чем молодожёны добирались до спальни, если в процессе подворачивалось более выгодное предложение.
Меня же сейчас беспокоило то, что я не понимала его истинных намерений. Ну не хочет же он в самом деле захватить Милан? А если захватит, то что дальше?