Для российского права термин «диффамация» не является новым. Право Российской Империи середины XIX в. признавало диффамацией оглашение о ком-либо позорящих честь фактов или сведений независимо от того, согласно ли с истиной оглашаемое или нет[4].
Однако стоит отметить, что именно как составляющая российского гражданского права диффамация сравнительно молода, так как до принятия в 1961 г. Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик институт защиты чести и достоинства в российской цивилистике отсутствовал. Прежде всего потому, что гражданское право тех времен регламентировало исключительно имущественные отношения, а личные неимущественные оставались вне его охвата.
При этом считается, что говорить о зарождении российского диффамационного права отечественными учеными-цивилистами стало возможно только на рубеже XX–XXI вв., когда начало строиться демократическое правовое государство[5]. В дореволюционной России диффамация, равно как и клевета, рассматривалась исключительно как уголовно наказуемое преступление против личности, относилась к «опозорению». Диффамация отличалась от других противоправных деяний тем, что могла быть распространена только посредством печати, но являлась как ложной, так и истинной (но при этом должна быть порочащей) информацией.
Непосредственно о диффамации как об институте гражданского права, регламентирующего исключительно случаи опозорения в печати, говорится в Законе о печати 1865 г. Более того, считается, что данный Закон содержал предпосылки обеспечения равновесия между свободой слова массовой информации и защитой чести и доброго имени[6]. Однако редакционная комиссия по составлению первоначального проекта нового уголовного уложения считала, что опозорение будет включать и клевету, и диффамацию, следовательно, способом его выражения может быть не только печать, но и письмо, слова или даже символический знак[7]. К. К. Арсеньев указывал на коллизию ст. 98 Закона о печати, по которой «в рассуждениях о недостатках и злоупотреблениях администрации и судебных мест не допускается печатания имен лиц и собственного названия мест и учреждений», а также ст. 1039 Уложения о наказаниях, которая грозила наказанием за оглашение в печати о должностном лице или установлении обстоятельств, могущих повредить их чести, достоинству или доброму имени, так как последний из этих двух законов устраняет для бесцензурной печати действие первого. Если обвиняемый по ст. 1039 докажет посредством письменных доказательств справедливость позорящего обстоятельства, касающегося служебной или общественной деятельности лица, занимающего должность по определению от правительства или по выборам, то он освобождается от наказания за диффамацию. Допускается, таким образом, не только поименное указание должностных лиц, деятельность которых несвободна от «недостатков» и «злоупотреблений», – допускается даже прямое обвинение их в деяниях позорных, если оно может быть подтверждено на суде путем доказательств, признаваемых наиболее достоверными. Таким образом, закон о печати порвал всякую связь с искусственным обереганием должностных лиц[8].
Несмотря на то что судебная защита чести и достоинства в дореволюционный период российской истории осуществлялась только путем привлечения виновных к уголовной ответственности, цивилисты того времени уделяли внимание институту защиты чести и достоинства, а в результате дискуссий на рубеже IXX и XX вв. пришли к выводу о необходимости гражданско-правовой судебной защиты чести и достоинства от диффамации, понятие которой им было известно по зарубежным правовым системам[9].
Необходимо отметить, что уже И. Я. Фойницкий указывал на важность разграничения фактов и оценочных суждений, мнений при диффамации. Наказуемое оглашение отличается, с одной стороны, от высказывания суждений и предположений о лице, не подкрепляемых конкретными обстоятельствами, с другой – от употребления укорительных выражений, обнимающих совокупность неопределенных конкретно фактов (например, название мошенником). Факт этот должен быть позорящим человека, унижающим его во мнении других[10].
Позже в середине XX в. этой же позиции придерживался О. С. Иоффе, который писал: «Честь и достоинство оказываются ущемленными лишь тогда, когда они опорочиваются распространением сведений об определенных фактах»[11]. К сожалению, официальная гражданско-правовая доктрина и судебная практика не приняли эту рекомендацию, поэтому долгие годы в советских, а затем в российских судах, защищая честь и достоинство, опровергали не только факты, но и мнения[12].
Полагая, что «система ответственности за диффамацию используется в буржуазных странах в реакционных целях для защиты от критики представителей правящего класса»[13], советские цивилисты были против введения института диффамации, уделяя тем не менее значительное внимание исследованиям охраны чести, достоинства и репутации. То есть считалось, что критиковать представителей советской власти неуместно, она всегда права.
После окончания советского периода и принятия российской Конституции, а также введения в действие Гражданского кодекса РФ защита чести, достоинства, деловой репутации стала еще более актуальной темой научной мысли правоведов. По сути на результатах именного того активного периода основываются все современные научные труды.
Во многом повышенный интерес спровоцировало отсутствие в новом законодательстве практически всех дефиниций, что неизбежно породило множество споров о содержании базовых понятий диффамации не только в самой доктрине, но и в правоприменительной практике. Более того, до сих пор целый ряд вопросов так и не получили однозначного ответа.
Важно отметить, что отсутствие в гражданском законодательстве РФ термина «диффамация» само по себе не может служить основанием для отрицания в цивилистике такой категории. Поэтому к настоящему времени российская правовая доктрина выработала два основных подхода к понятию «диффамация», различающихся по характеру достоверности сведений, составляющих диффамацию.
Согласно первому подходу, предложенному А. М. Эрделевским, родовое понятие «диффамация» охватывает любое распространение порочащих другое лицо сведений. В зависимости от соответствия распространяемых сведений действительности и субъективного отношения распространителя к своим действиям можно выделить следующие ее виды:
а) распространение заведомо ложных порочащих сведений – умышленная недостоверная диффамация, или клевета;
б) неумышленное распространение ложных порочащих сведений – неумышленная недостоверная диффамация;
в) распространение правдивых порочащих сведений – достоверная диффамация[14].
При этом Эрделевский полагает, что противопоставление диффамации клевете как действие, не влекущее уголовной ответственности, неоправданно сужает содержание этого термина.
Последователь данной позиции Д. А. Самородов, настаивая на допустимости диффамации с достоверными сведениями, пишет, что «по общему правилу такая диффамация не влечет наступления ответственности»[15], но, несмотря на это, он выступает за введение гражданско-правовой ответственности за умышленную достоверную диффамацию. По мнению Самородова, у недостоверной и достоверной диффамации разные объекты посягательств – у первой это честь и деловая репутация, а у последней честь и достоинство.
Второй подход предложен и последовательно разрабатывается судьей Верховного Суда РФ С. В. Потапенко. Он считает, что диффамация – это гражданско-правовой деликт, направленный на умаление чести, достоинства и деловой репутации потерпевшего в общественном мнении или мнении отдельных лиц, путем распространения о нем порочащих, не соответствующих действительности сведений фактического характера, являющихся злоупотреблением свободой слова и массовой информации[16].
Судья подчеркивает, что распространение правдивых, но порочащих потерпевшего сведений, под понятие диффамационного деликта не подпадает. Лицо, распространившее такие сведения, не может быть привлечено к гражданско-правовой ответственности, предусмотренной п. 1 ст. 152 ГК РФ[17].
Развивая мысль Потапенко, Е. С. Пальцев, различал три вида диффамации и соответствующей ответственности за нее.
1. Гражданско-правовая диффамация – это нарушение права на неприкосновенность частной жизни, унижение чести, достоинства, умаление деловой репутации, распространение сведений, не соответствующих действительности (ст. 150, 152 Гражданского кодекса РФ). Здесь мерами восстановления нарушенного права являются опровержение, право на ответ и возмещение морального вреда. Если дело касается защиты деловой репутации, то подразумевается и возмещение упущенной выгоды.
2. Уголовно-правовая диффамация – это клевета (ст. 129 Уголовного кодекса РФ), т. е. распространение заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающего его репутацию, а также оскорбление (ст. 130 УК РФ), т. е. унижение чести и достоинства, выраженное в неприличной форме[18]. Уголовная ответственность устанавливалась в виде штрафа, обязательных работ, ареста, лишения свободы.
3. Административно-правовая диффамация во время выборов (ст. 5.13 Кодекса РФ об административных правонарушениях). Особенность данного правонарушения в наличии специального субъекта (зарегистрированного кандидата) и специального периода, начинающегося со дня регистрации кандидата до окончания срока предвыборной агитации. СМИ по просьбе кандидата может опубликовать опровержение или иное уточнение. В случае отказа дело по инициативе кандидата будет рассматриваться в мировом суде и может закончиться наложением штрафа на СМИ[19].
Таким образом, на сегодняшний день исходя из критериев классификации Пальцева можно выделить только два вида диффамации: гражданско-правовую и административно-правовую.
В итоге все доктринальные споры разрешило Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» (далее Постановление ВС РФ № 3). В частности, в п. 1 указывается: «используемое Европейским судом по правам человека в его постановлениях понятие диффамации тождественно понятию распространения не соответствующих действительности порочащих сведений, содержащемуся в статье 152 Гражданского кодекса Российской Федерации». Иными словами судьи при разрешении конкретного дела о диффамации должны исходить из того, что распространенные об истце сведения не соответствуют действительности, только в этом случае возможно применение ст. 152 ГК РФ.
Однако существуют случаи, когда правдивые распространенные сведения порочат гражданина. Пунктом 8 указанного Постановления отмечается: «Судам необходимо отграничивать дела о защите чести, достоинства и деловой репутации (ст. 152 ГК РФ) от дел о защите других нематериальных благ, перечисленных в статье 150 этого Кодекса, нарушенных в связи с распространением о гражданине сведений, неприкосновенность которых специально охраняется Конституцией Российской Федерации и законами и распространение которых может причинить моральный вред даже в случае, когда эти сведения соответствуют действительности и не порочат честь, достоинство и деловую репутацию истца.