Кто вызвал полицию, гадать не пришлось. Соседушка, чтоб ему икалось! И никаких проблем визит участкового не принес бы, если б Николя не уехал в магазин. Узнав, что хозяина нет, Максим Петрович – так представился участковый – попросил у Маши документы. Паспорт она забыла в регистратуре, а усов и хвоста, как у Матроскина, у нее не было.
Дальше действие разворачивалось, как в плохой мелодраме. Максим Петрович вел себя вежливо, но настойчиво. Он терпеливо ждал, пока Маша пыталась дозвониться до Николя, а когда выяснилось, что тот не отвечает, попросил следовать за ним.
– Давайте тут его подождем, – предложила Маша. – Хотите чаю? С пирожками?
– Не положено, – вздохнул Максим Петрович. – Я при исполнении.
Невдомек было Маше, что за чай с пирожками в компании молодой и красивой женщины, жена его Василиса может и скандал закатить, а то и скалкой огреть. Стар уже был Максим Петрович для таких приключений, да и жену любил, не хотел лишний раз расстраивать. Он потому и девицу Марию в участок забрал, что с минуты на минуту Васенька должна зайти. Объясняй ей потом, где его носило!
Маша не стала спорить. Николя можно и в участке дождаться, хотя это некстати. До вечера она хотела отмыть дом от пыли и грязи. Для Николя оставили записку, и Маша отбыла знакомиться с местным полицейским участком.
– А вы Кольке кто будете? – поинтересовался участковый, пока машина прыгала по колдобинам, взметая клубы пыли.
– Родственница, – ответила Маша, – дальняя.
Так они сразу договорились, чтобы местный бомонд не придумывал сплетен. Николя рассказал, что постоянно в деревне живут с десяток семей, не больше. Остальные – дачники, которые приезжают кто на лето, кто на выходные.
– И ты, рыбка моя, летом поживешь в деревне, а потом в город вернешься, – добавил он. – Рожать в городе надо.
Маша не спорила. Зачем? До зимы еще далеко, она успеет определиться.
В участке, небольшом бревенчатом домике с палисадником, Максима Петровича уже поджидали.
– Это ж где тебя носит, кобелина? – неласково встретила его женщина пожилых лет, в платье в горох и резиновых калошах.
– Вася, уймись, – быстро бросил ей Максим Петрович. – Дело у меня, не видишь, что ли?
– Это какое ж дело? – прищурилась Вася. – Колька девку привез, а ты ее подцепил?
– Василиса! – прикрикнул на нее Максим Петрович. – Мария, не обращайте внимания, это жена моя, Василиса.
– А я, между прочим, говорила, что я с Колей приехала, – сказала Маша. – Но меня все равно задержали.
– Тю… – Василиса посмотрела на мужа, как на полоумного. – Тебе заняться нечем?
– Паспорта у нее нет, – степенно ответил Максим Петрович. – Вот Колька придет, подтвердит, что это его родственница, и пусть забирает. Мне лишние проблемы ни к чему.
– Да вся деревня видела, что они вместе приехали! Один ты, как всегда… – Тут Василиса осеклась. – Постой-ка… А ты какого ляда ее документы проверять пошел?
– Поступил сигнал.
– Да сосед, небось, настучал, – вмешалась Маша. Перспектива убраться отсюда, как можно быстрее, вдохновляла. – Не понравилось ему, что я его вещи со двора выкинула.
– Это тот поломатый холодильник? – прыснула Василиса. – Ой, не могу! Мишка ж его с помойки и припер, когда Гвоздикины себе новый купили, а этот выбросили. Мол, в хозяйстве все пригодится! И на терраске бабы Шуры заныкал.
– И еще мопед…
– И мопед с помойки, – отрезала Василиса. – Тут же как, хозяев долго нет, так их сотки к рукам прибрать норовят. Короче, Максюша… – она повернулась к мужу и угрожающе повела бровями.
– Понял, – быстро согласился Максим Петрович. – Коли вся деревня в курсе. Только вот что, барышня… Вы к нам надолго?
– Надолго, – ответила Маша. – А что?
– А то… Временную регистрацию не забудьте оформить, как паспорт заберете.
– А-а-а… ну… да, конечно, – кивнула Маша. – Так я могу идти?
Михаил быстро забыл и о девице, и о Петровиче. Перекусив бутербродом с колбасой, он отправился работать: чистить клетки, менять воду и заниматься прочими делами. Например, стенку в загоне у коз давно надо подпереть.
Хозяйство у Михаила было немалое. Кур он держал ради яиц, коз – ради молока, а кроликов продавал на мясо. В теплицах выращивал огурцы и помидоры, в начале лета торговал клубникой, а в августе – яблоками. И за всем следил сам, отчего день обычно расписан по минутам.
Дом в деревне Михаил купил пять лет назад, после того, как его комиссовали по состоянию здоровья, а попросту выкинули с работы, которую он любил так, как иной муж не любит свою жену. Семьи у него не было: мать умерла, а отца он никогда не знал, с женой давно развелся, дочь выросла.
Если бы ему разрешили вернуться за штурвал самолета, он работал бы и в гражданской авиации, но – увы – из летчиков-испытателей Михаил попал в пенсионеры. И это в сорок с небольшим! Предлагали, правда, преподавать, но он решил не травить душу, продал квартиру в городе, купил дом в деревне, занялся хозяйством. Тихая и размеренная жизнь вполне его устраивала.
Он подумывал и над тем, чтобы прикупить соседский участок. Все равно наследнички бабы Шуры перестали приезжать в деревню после ее смерти. Может, стоило и обговорить этот вопрос, пока Колька здесь.
Михаил оставил дела, вернулся в дом и посмотрел на себя в зеркало. Это он в гневе и с голодухи не подумал, в каком виде завалился «в гости», а сейчас придирчиво осмотрел отросшую бороду, с отвращением выдрал из нее полудохлого жука, принюхался. От него определенно разило, придется мыться.
Он вышел во двор, намереваясь воспользоваться летним душем. Кабинка с бачком стояла аккурат напротив сетки, отделяющий его двор от двора бабы Шуры.
У соседей вновь поменялись декорации. Во дворе появилась машина, видимо, Колькина, до отказа забитая коробками. Алим уже суетился рядом, помогая с разгрузкой. А Колька… Колька, набычившись, скачками несся к Михаилу, побагровев от натуги.
От классического хука справа Михаил увернулся на автопилоте. И на том же автопилоте врезал Кольке кулаком в живот. Ядрена вошь! Какого лешего наследничек взбеленился? Впрочем, спрашивать его об этом было не с руки. Махались молча, сосредоточенно пыхтя.
Пока Михаила не полоснули по спине, как будто хворостиной. В ушах заложило от женского крика:
– Пошел вон, скотина!
Объяснить вернувшейся из участка девице, кто тут скотина, Михаил не успел. Отвлекшись на нее, он пропустил удар, который оглушил его настолько, что пришлось присесть на травку.