На следующее утро, ровно в половине пятого, Бриджит подъехала к дому Талли. Она никогда не опаздывала. Какой бы бурной ни была проведенная ею ночь, Бриджит всегда появлялась на работе точно в срок, будь то раннее утро или любое другое время, когда она была нужна Талли.
Остановив машину на подъездной дорожке, Бриджит послала подруге эсэмэс. Через пару минут дверь особняка отворилась и появилась Талли, держа кроссовки в руке. Осторожно прикрыв за собой дверь, она на цыпочках спустилась по ступенькам и забралась в салон «Астон Мартина». Перед отъездом она приняла душ, но высушить волосы до конца не успела и теперь выглядела еще более неряшливо, чем накануне вечером. Одежду она тоже переменила, но ее сегодняшний костюм не слишком отличался от вчерашнего: ветхие джинсы не с обрезанными, а с оторванными штанинами были похожи на индейскую набедренную повязку с бахромой, а майка, хотя и свежая, была вся в дырах.
Глядя на нее, Бриджит лишь покачала головой.
– Или я чего-то не понимаю, – проговорила она, – или это новая мода и ты заплатила за свою шикарную майку небольшое состояние. Как называется бутик, в котором ты одеваешься? «Гудвилл»[5]?..
Обе знали, что некоторые дизайнеры-модернисты специально проделывают дыры в своих новых моделях, располагая их в особом, только им известном порядке. Макс, например, недавно приобрела в «Максфилде» несколько таких «высокохудожественных» маек, причем стоили они действительно очень недешево. Талли модные обновки доставались совершенно бесплатно – у Ханта было полно старых футболок, которые он отдавал ей. Она вообще редко тратила деньги на дорогую одежду и тем более не видела смысла выбрасывать значительные суммы на дизайнерские изыски.
– Не угадала! – рассмеялась Талли. – Эту майку я вытащила из мусорного пакета. Хант хотел ее выбросить, но я не дала. Мне показалось – она еще послужит.
При этом вид у нее был такой довольный, словно ей удалось сэкономить крупную сумму, и Бриджит, которая отлично знала, что на самом деле подруга никогда не отличалась ни крохоборством, ни патологической жадностью, снова покачала головой.
– Пригодится? В качестве чего?.. Половой тряпки или ветоши для протирки стекол в машине? Ты единственная, кого я знаю, кто зарабатывает миллионы и одевается в тряпье, которое вытаскивает из мусорных пакетов.
Она тронула машину с места, и Талли рассмеялась:
– Если бы я призналась, что эта футболка из «Максфилда», ты сказала бы, что она – супер?
– Конечно, – отозвалась Бриджит без малейших колебаний.
– Ну, если тебе так будет спокойнее, давай сделаем вид, что это новейшая дизайнерская одежда от… от Рудольфа Валентино, о’кей? Мне некогда думать, во что я одеваюсь и как выгляжу. Думаю, ты понимаешь почему, правда?
Талли действительно никогда особенно не следила за своим внешним видом: в ее списке важных дел это был пункт двадцать пятый… или даже сто двадцать пятый. Она только заботилась о том, чтобы одежда была чистой, а остальное ее не волновало. Главным для Талли было то, что творится у нее в голове, а вовсе не то, что она надевает. Это и отличало ее от абсолютного большинства женщин, с которыми ей приходилось сталкиваться, и в первую очередь – от Бриджит, которая меняла наряды чуть ли не каждый день. Талли давно подозревала, что почти всю свою далеко не маленькую зарплату ее помощница тратит на тряпки и украшения, однако каждый раз, когда она в шутку заговаривала об этом, Бриджит отвечала, что коль скоро она представляет перед широкой публикой саму Талли Джонс, то и выглядеть она должна соответственно, чтобы, не дай бог, не уронить авторитет и не подпортить репутацию самой талантливой голливудской женщины-режиссера. Слыша подобный ответ, Талли только пожимала плечами. Ей было глубоко наплевать на репутацию. Что касалось авторитета, она считала, что с ним ничего не случится, покуда она будет снимать хорошие фильмы.
По дороге в Палм-Спрингс Талли позвонила дочери в Нью-Йорк и застала ее, когда та уже собиралась уходить в колледж. Как выяснилось, у Макс все было в порядке. Что касалось сообщений, присланных матери на телефон, то она просто хотела узнать, как у нее дела: здорова ли она и как идут съемки.
– У меня все отлично, – сказала Талли в трубку. – Съемки идут почти точно по графику, так что в конце месяца мы все вернемся в Лос-Анджелес. Нам нужно отснять еще несколько эпизодов в городе – и все: фильм останется только смонтировать. А как ты?.. Что у тебя новенького? Как учеба?
Талли нравилось разговаривать с дочерью – пусть даже о пустяках, поэтому она звонила Макс при каждом удобном случае.
– Все в порядке, ма, не волнуйся. Учеба тоже хорошо. Да, на днях я познакомилась в библиотеке с новым парнем. Он та-акой клевый!.. Его зовут Рон, и он учится на подготовительных медицинских курсах, чтобы поступить в колледж.
– Вот как?..
Многочисленные увлечения Макс молодыми людьми тревожили Талли. Каждый раз, когда ее дочь знакомилась с очередным «клевым» парнем, Талли невольно вспоминала, что была всего лишь на пару лет старше, когда забеременела от своего ковбоя из Монтаны. Впрочем, Макс была не настолько глупа, чтобы наделать подобных ошибок, – сама Талли в ее возрасте была куда более наивной и доверчивой. Впрочем, ей казалось, что даже тогда все могло бы пойти по-другому, если бы была жива ее мать. После смерти Белинды Талли на некоторое время утратила жизненные ориентиры, к тому же она отчаянно нуждалась в ласке и тепле – вот и бросилась в объятия первого попавшегося мужчины. Правда, у нее оставался отец, который всегда был готов помочь советом или делом, но он не мог заменить Белинду. Мать, полагала Талли, повела бы себя в той ситуации иначе; уж, во всяком случае, она отговорила бы ее регистрировать брак с ковбоем, на чем настоял отец.
К счастью, все закончилось более или менее благополучно, а главное – у нее была замечательная дочь, так что Талли ни о чем не жалела. Макс была чудесным ребенком и никогда не доставляла ей серьезных огорчений. Даже ее желание пойти по стопам деда и заняться юриспруденцией было Талли по душе; она, во всяком случае, нисколько не переживала из-за того, что Макс была, по большому счету, равнодушна и к производству фильмов, и даже к актерской карьере, о которой мечтало большинство девушек ее возраста. Правда, Макс долго скрывала от матери, что не хочет заниматься кино. Когда же она наконец в этом призналась, Талли только вздохнула с облегчением. Она лучше, чем кто бы то ни было, знала этот мир, который, казалось, целиком состоял из тяжелого труда, интриг, фальшивого блеска, ненадежных людей и безумных поступков. Именно по этой причине Талли никогда не настаивала, чтобы Макс дружила с другими «звездными» детьми, хотя с некоторыми из них она регулярно общалась в школе. Макс, к счастью, была довольно рассудительной девочкой, да и среди отпрысков знаменитостей оказалось на удивление много хорошо воспитанных и просто милых детей. Чересчур избалованных и неуправляемых она сама старалась избегать. К выпускным классам вокруг Макс сформировалась целая компания спокойных, уравновешенных и просто порядочных юношей и девушек, глядя на которых было довольно трудно представить, что их родители зарабатывают в год десятки и сотни миллионов долларов.
– Ну ладно, мам, я побежала. Удачного дня, – сказала Макс на прощание, и Талли тоже пожелала ей всего хорошего.
Дав отбой, она вспомнила, что хотела предупредить Бриджит насчет аудиторской проверки, которую потребовал провести японский инвестор. Бриджит должна была позвонить их бухгалтеру Виктору Карсону и сказать, чтобы он оказал полное содействие независимым аудиторам.
– Тебе, по крайней мере, не придется корпеть над бумажками, – сказала она, после того как дала Бриджит необходимые инструкции. – Это чисто бухгалтерская работа.
– Если Виктор захочет, я могла бы подготовить для него все необходимые данные, – ответила Бриджит.
Она очень ловко управлялась с цифрами и всегда оплачивала текущие счета Талли. До сих пор Бриджит вела свою маленькую бухгалтерию безупречно – Талли не помнила случая, чтобы оплаченный счет или квитанция куда-то пропали. Правда, первые несколько лет Бриджит приходилось буквально бегать за ней по пятам, уговаривая подписать чек. Это был весьма трудоемкий процесс, так что в конце концов они открыли специальный совместный банковский счет, чтобы Бриджит могла сама подписывать чеки, расплачиваясь за приобретенные для Талли вещи. Деньги на этот общий счет поступали, естественно, с личного счета Талли. Это было очень удобно и экономило уйму времени, благо Бриджит тщательно фиксировала все расходы, вплоть до покупки туалетной бумаги в ближайшем универмаге. С помощью своей платежной карточки Бриджит делала необходимые покупки и для Макс, а также оплачивала квартиру в Нью-Йорке. Естественно, что она тесно сотрудничала с Виктором Карсоном, стараясь держать финансовые дела подруги в полном порядке, и Талли полностью полагалась на обоих. Именно благодаря Бриджит у нее никогда не было никаких неприятностей ни с банком, ни с налоговым управлением, и Хант часто говорил, что хотел бы иметь такую помощницу. Она, впрочем, охотно помогала и ему – но не регулярно, а только когда он о чем-то просил. Главной заботой Бриджит оставалось благополучие Талли.
Весь обратный путь до Палм-Спрингс Талли работала со сценарием. Кое-какие изменения она успела просмотреть, но накануне поздно вечером сценаристы прислали Бриджит по факсу новые варианты, и теперь Талли предстояло ознакомиться и с ними. Вооружившись карандашом, она строчила в рабочем блокноте, делая какие-то заметки, и когда обе женщины добрались наконец до съемочной площадки, в руках у Талли был свой собственный вариант сценария, который включал и изменения, внесенные штатными сценаристами, и ее собственные идеи. Бриджит это нисколько не удивило – именно так Талли работала всегда. Уделяя особое внимание деталям, она добивалась совершенно поразительных эффектов, которые и делали ее фильмы столь популярными. Говорят: «В деталях – дьявол». Бриджит переделала эту известную поговорку, применительно к Талли она звучала: «В деталях – гений». И это действительно было так.
– Ну а ты чем занималась вчера вечером? – спросила Талли, когда «Астон Мартин», подняв тучу пыли, остановился перед ее трейлером-офисом.
– Да ничем, в общем-то… Я приняла ванну, немного почитала, потом ответила на пару электронных писем и легла. Мне нужно больше спать – во сне кожа отдыхает и становится более упругой и здоровой, – уклончиво ответила Бриджит.
О чем она никогда не рассказывала Талли, так это о тех молодых актерах, с которыми знакомилась на съемочной площадке. Правда, время от времени до Талли доходили кое-какие слухи, но она делала вид, будто ничего не знает. Если Бриджит захочет, считала Талли, то сама все расскажет, а не захочет, так и не надо – в конце концов, это ее не касается. Главное, чтобы положение устраивало саму Бриджит, а оно ее устраивало… так чего же еще? Сейчас Талли тоже не собиралась ничего говорить, прекрасно зная, что романы помощницы никогда не длятся дольше, чем съемки фильма. Более того, она была уверена: Бриджит не сделает ничего, что могло бы скомпрометировать ее подругу и работодательницу, не станет давать обещания, которые не сможет выполнить. Нет, разумеется, если бы Бриджит попросила ее за кого-то из своих любовников, Талли сделала бы все, что в ее силах, чтобы выполнить эту просьбу, однако у нее были принципы, которые она не смогла бы преступить даже ради подруги. Так, например, она не стала бы давать роль в своем фильме неподходящему актеру только потому, что за него просила Бриджит. Впрочем, Бриджит, со своей стороны, никогда не обратилась бы к Талли с подобной просьбой – для этого она была слишком умна и прекрасно понимала, где заканчивается дружба и начинается работа.
Вот почему Талли не стала расспрашивать подругу, с кем та провела минувшую ночь. По большому счету, это было не ее дело, поэтому она только слегка улыбалась, глядя, как Бриджит пытается придать своему лицу самое невинное выражение. Ей, правда, было любопытно, кого именно выбрала Бриджит на этот раз, но та молчала, и Талли не стала задавать нескромных вопросов. Должно быть, подумала она, это был один из молодых, подающих надежды актеров второго плана или даже кто-то из массовки. Это было бы вполне в духе Бриджит.
Как и накануне, дел на съемочной площадке нашлось много, и Талли с головой ушла в работу, стоило ей только выбраться из машины. Бриджит держалась поблизости – она приносила ей охлажденную минералку, готовила кофе и следила, чтобы Талли обязательно что-нибудь съела. Во время работы Талли часто забывала о еде: она слишком увлекалась и в своем нетерпении не желала тратить время на такие мелочи, как горячий обед. По той же самой причине она редко давала себе труд одеться более или менее прилично и как следует расчесать волосы. Творчество захватывало ее целиком, поэтому ко всему, что отнимало время или могло отвлечь ее от процесса съемки, Талли относилась достаточно пренебрежительно.
Пока Талли работала, Бриджит отвечала от ее имени на электронные письма и телефонные звонки. Несколько звонков она сделала сама – готовиться к завтрашним съемкам следовало уже сегодня. Кроме того, она связалась с Виктором Карсоном и предупредила его насчет аудиторской проверки. Иными словами, Бриджит была занята не меньше Талли, когда же у нее выдавалась свободная минутка, она внимательно следила за тем, что происходило на съемочной площадке, и иногда даже давала Талли весьма ценные советы. В кино Бриджит отнюдь не была дилетанткой, да и глаз у нее был наметанный, так что порой она подмечала нюансы, которые выпадали из поля зрения Талли. Хорошо представляя себе, какого именно эффекта пыталась добиться подруга – а за семнадцать лет совместной работы она очень неплохо изучила ее стиль и ее творческую манеру, – Бриджит мгновенно реагировала, когда тот или иной снимаемый эпизод выбивался за рамки генеральной концепции. Талли, со своей стороны, всегда очень серьезно относилась к мнению подруги и высоко ценила ее подсказки. В конце концов, Бриджит тоже была профессионалкой, и ее суждения не стоило сбрасывать со счетов.
Этот съемочный день также оказался весьма удачным, и вечером Талли позвонила Ханту, чтобы похвастаться своими успехами. Она застала его в пути: Хант ехал на деловую встречу в ресторан «Поло Лонж». Услышав, что Талли довольна отснятым материалом и что переснимать ничего не придется, он очень обрадовался: помимо всего прочего, сегодняшний прогресс означал, что натурные съемки закончатся в срок или даже немного раньше и они смогут больше времени проводить вместе. В свою очередь, Хант рассказал Талли о том, как у него сложился день, и добавил, что очень по ней скучает.
На этом разговор закончился. Отключив телефон, Талли подумала: как все-таки замечательно, что, несмотря на связывающие их чувства, им вовсе не обязательно быть постоянно вместе, как каким-нибудь сиамским близнецам. Они любили друг друга и жили вместе, и тем не менее у каждого из них была, помимо совместных проектов, и своя жизнь, свои дела, которые они могли обсуждать. Да, они расставались, быть может, чаще, чем им обоим хотелось, но это их не смущало. Хант, во всяком случае, не нервничал и не ревновал, когда Талли надолго уезжала на съемки, а она, в свою очередь, не беспокоилась из-за него. После четырех лет совместной жизни они хорошо изучили друг друга, и каждый полностью доверял своему избраннику.
Как ни странно, Хант был нисколько не похож на мужчин, с которыми Талли встречалась раньше и которые в конце концов ее бросали. Особенно глубокую рану нанес ей второй муж, который изменил ей публично, да и остальные ее мужчины вели себя немногим лучше. К сожалению, в мире кино большинство мужчин – да и женщин тоже – не отличались ни постоянством, ни высокими моральными качествами. Хант был исключением из общего правила – правда, он и не был актером. Талли очень нравились его надежность, честность, солидность. Правда, порой он бывал скучноват и даже нудноват, но Талли уже вышла из того возраста, когда женщины ищут приключений и волнующих переживаний. Куда больше ее привлекала стабильность, и в Ханте она ее обрела. Он был человеком, которого она могла любить и которому могла доверять. Ненадежные партнеры ей не нужны – к этому выводу Талли пришла уже довольно давно, причем урок дался ей нелегко. Несколько раз она обожглась и теперь выбирала сознательно, что называется – с открытыми глазами. И Хант ее устраивал. Помимо всего прочего, он был человеком отзывчивым и добрым – в этом она в очередной раз убедилась, когда во время телефонного разговора он упомянул, что возил ее отца к врачу. По его словам, анализы ничего опасного не показали, хотя ему и показалось, что Сэм Джонс изрядно похудел со времени их последней встречи.
– Я знаю, – ответила Талли. – Я разговаривала с его домработницей, она сказала – папа почти ничего не ест.
– Может быть, мне стоит приезжать к нему раза два в неделю и готовить мои фирменные блюда? – предложил Хант. – Раньше ему нравилось, как я готовлю, быть может, мне удастся разбудить его аппетит.
– Мне казалось, у тебя и своих дел хватает, – возразила Талли.
– Хватает-то хватает, но часа два в неделю я сумею выкроить без особых проблем. Кроме того, мне нравится твой отец. Он очень интересный человек – например, сегодня мы с ним отлично провели время. Пока мы не приехали в клинику, он, мне кажется, немного нервничал, и мне пришлось всю дорогу рассказывать ему анекдоты и всякие смешные случаи. Твой па так смеялся, что я боялся – ему станет плохо прямо в машине, но все закончилось отлично. Когда мы добрались до клиники, он уже совершенно успокоился и даже сам шутил с врачами и медсестрами.
– Спасибо тебе огромное, – сказала Талли, искренне тронутая проявленной им заботливостью.
Именно за это она и любила Ханта – за его внимание к мелочам, от которых большинство так называемых «настоящих» мужчин попросту отмахнулись бы. Хант был человеком очень внимательным и умел проявлять подлинное, а не показное сочувствие, к тому же его доброта распространялась не только на нее или на Сэма, но и на ее дочь. Когда Талли только начала с ним встречаться, Макс было всего четырнадцать, поэтому известие о том, что мама завела «друга», встретило у нее вполне естественное сопротивление, однако продолжалось это совсем недолго. Вскоре Макс успокоилась, и когда примерно через год Хант переехал к Талли, она восприняла это как вполне естественный шаг. Отец Талли тоже отнесся к этому на редкость благосклонно, хотя в этих вопросах он был человеком довольно старомодным. Ханта он теперь называл не иначе как «мой неофициальный зять».
Вечером после работы Талли отправилась в Палм-Спрингс в свой номер в отеле. Она была очень довольна тем, как идут съемки. Никаких сложностей или проблем, которые неизбежно сопровождают подобное предприятие, также не возникало. Обычная неразбериха со страховками, сопротивление инвесторов, регулярно отказывавшихся оплачивать перерасход средств сверх оговоренного бюджета, болезни ведущих актеров и актрис, а также их попытки в самый неподходящий момент разорвать контракт, потому что они, видите ли, не сработались друг с другом, покалечились во время съемки или получили более выгодное предложение, – все это хотя и не касалось Талли непосредственно, все же отнимало немало нервной энергии и драгоценного времени. Правда, в группе Талли – в отличие от других режиссеров – подобные вещи были сравнительно редки, но когда происходило нечто в этом роде, все буквально летело кувырком, и вместо творческой работы ей приходилось уговаривать закапризничавшую звезду или решать вопросы административного плана.
Впрочем, Талли старалась предотвратить подобное, нанимая актеров, которые пользовались репутацией людей трудолюбивых и надежных, а для подстраховки требовала от юридического отдела, чтобы в их контрактах были предусмотрены любые мелочи вплоть до сломанного ногтя на мизинце левой руки. В этом ей очень помогал Хант. Он отлично умел работать с контрактами и другими юридическими документами, благодаря чему их совместные проекты и оказывались в итоге столь успешными с финансовой точки зрения. Сотрудничать с ним Талли очень нравилось – такого высокопрофессионального продюсера у нее еще никогда не было. Сама она очень хорошо понимала, как много зависит именно от его усилий, хотя со своей стороны Талли делала все, чтобы добиться максимальной отдачи от сценаристов, актеров и операторов. Именно благодаря этому она и заслужила свою репутацию одного из лучших режиссеров Голливуда.
Возможность немного отдохнуть в отеле вместо того, чтобы мчаться в Лос-Анджелес, пришлась как нельзя кстати. Они с Бриджит даже сходили в бассейн, а потом помощница заказала ей массаж прямо в номер. Талли сначала возражала, но потом призналась, что после сеанса чувствует себя просто «божественно». Она даже настояла, чтобы Бриджит тоже сделали массаж, на что та с готовностью согласилась: это была еще одна привилегия ее положения доверенного лица и подруги известного режиссера. Образ жизни, который Бриджит делила с Талли, и проистекающие отсюда многочисленные бонусы ей очень нравились. Благодаря подруге Бриджит жила как самая настоящая звезда.
Виктор Карсон хмуро разглядывал ворохи бумаг, папок и ведомостей, разложенных на его большом рабочем столе. На протяжении пятнадцати лет он был личным финансовым советником Талли Джонс. Кроме того, фирма Виктора вела для нее всю бухгалтерию, включая операции, которые от имени Талли осуществляла ее помощница. Когда несколько минут назад упомянутая Бриджит позвонила, чтобы предупредить об аудиторской проверке, затребованной новым инвестором, Виктор едва не застонал в голос. С какой стороны ни посмотри, это была изрядная головная боль, без которой он вполне мог бы обойтись.
В последнее время его жизнь и без того была достаточно сложной. Личные проблемы, неожиданно оказавшиеся на первом месте, очень мешали Виктору, не давая ему отнестись со всей полнотой ответственности даже к своим непосредственным обязанностям. Зачем кому-то могла понадобиться полная аудиторская проверка финансового положения Талли, он совершенно не представлял, но неизвестный инвестор включил это условие в договор, и теперь с полдюжины неприветливых специалистов будут в течение нескольких дней рыться в его записях и требовать дополнительных пояснений буквально к каждой статье доходов и расходов. Нет, разумеется, дела Талли, как и дела других своих клиентов, Виктор держал в полном порядке – комар носа не подточит, и все-таки аудиторская проверка была делом не слишком приятным и к тому же могла отнять довольно много времени – в особенности если ему придется давать подробные ответы на возникшие у проверяющих вопросы.
Виктор считал, что они с Бриджит прекрасно справляются с текущей бухгалтерией; у них все было налажено и учтено, поэтому никакой необходимости привлекать сторонних экспертов он не видел. А хуже всего было то, что именно сейчас он просто не мог позволить себе тратить время и силы на подобную проверку. Увы, ни при каких условиях Виктор Карсон не мог заявить об этом Талли или Ханту, ибо прекрасно понимал, что в данном случае личные проблемы вряд ли могут послужить достаточным основанием для отказа от аудита клиентских финансов (в последние годы он также занимался налогами Ханта и Бриджит). И тем не менее его проблемы были таковы, что хоть головой в петлю. Как выпутываться из сложившейся ситуации, Виктор понятия не имел.
В проблемах Виктора были виноваты женщины, и не только сейчас, но и всегда. Развод с первой женой, состоявшийся двадцать лет назад, обошелся ему в целое состояние, включая алименты и отступные. Жена оставила его после того, как узнала, что у Виктора имеется любовница – очаровательная модель-итальянка. Едва расставшись с первой женой, Карсон поспешил жениться на своей модели. Семейное счастье новоиспеченной четы Карсон длилось, однако, недолго. Красавица-итальянка, правда, успела родить ему двух близнецов (у него также были двое детей от первой жены), однако спустя пару лет она настолько освоилась в Америке, что оставила Виктора, найдя себе мужчину помоложе. Последовал новый развод, причем итальянка ободрала его как липку. В конце концов она снова вернулась в Европу – в Париж, а не в Рим, и вышла там замуж, так что своих дочерей-близнецов Виктор не видел уже лет пятнадцать, хотя на протяжении всего этого времени исправно выплачивал на них алименты. Как раз в этом году дочери, для которых он был абсолютно чужим человеком, достигли совершеннолетия, и выплатам пришел конец. Двое старших детей Виктора давно были взрослыми и работали, а их мать повторно вышла замуж, однако на протяжении нескольких довольно-таки непростых лет ему приходилось фактически содержать двух бывших жен и четверых детей.
Но на этом его беды отнюдь не закончились. Сравнительно недавно Виктор, послушавшись совета своего биржевого консультанта, неудачно вложил деньги, потеряв значительную сумму. Что поделать – о средствах клиентов он всегда заботился куда лучше, чем о своих собственных. В довершение всего три года назад Виктор безумно влюбился в очаровательную юную девушку, начинающую киноактрису. Во время страстного уик-энда в Вегасе они поженились, хотя Виктору уже исполнилось шестьдесят два, а его избранница была чуть не втрое моложе. Одной из причин, объяснявших этот странный брак, стали обещания Виктора использовать свои связи среди голливудских воротил, чтобы помочь ей получить хорошую роль. Пообещать, однако, оказалось гораздо проще, чем выполнить обещание. Как вскоре выяснилось, честолюбия у Брианны хватало, а вот таланта не оказалось вовсе. Несколько кинопроб, которые Виктор устроил ей через знакомых, показали ее полную профессиональную непригодность к артистической карьере. Единственное, на что Брианна была способна, – это демонстрировать купальники во время рекламных шоу, однако она сразу дала Виктору понять, что такая работа ей не подходит.
Сейчас Виктору Карсону было шестьдесят пять, Брианне – двадцать девять, и их семейная жизнь с каждым днем становилась все больше похожа на самый настоящий ад. Уже не раз Брианна грозила, что подаст на развод, если Виктор не выполнит свое обещание и не добудет ей роль в кино или, на худой конец, на телевидении. Увы, она была безумно хороша в постели, но не на экране, поэтому все предпринятые им усилия так ни к чему и не привели. Впрочем, Брианна все равно не спала с ним уже более полугода. Работу модели она давно бросила и теперь тратила свое свободное время на косметические операции или на шопинг на Родео-драйв, который она прочесывала с тщательностью полицейской ищейки. И на то, и на другое требовались немалые деньги, которые Брианна требовала у Виктора, всякий раз пуская в ход угрозу уйти от него. Этого он допустить не мог и поэтому всякий раз уступал. Брианна была невозможной, порой – невыносимой, и все же она вносила в его скучную, бедную событиями жизнь толику блеска и гламура, к тому же Виктор по-прежнему был от нее без ума. Для него она была настоящей «статусной женой»[6]. Ему нравилось бывать с ней в обществе и знать, что другие мужчины глядят на его жену с завистью и вожделением – так, во всяком случае, ему казалось. На самом деле каждый, кому удавалось перекинуться с Брианной хоть несколькими словами, начинал жалеть Виктора, но ему это было невдомек. Он был буквально одурманен молодой женой и был готов на все, лишь бы не расставаться с ней.
На самом деле – с учетом недавних финансовых потерь – Виктор уже не мог позволить себе содержать Брианну, однако он продолжал скрывать этот факт от нее и гнал от самого себя. Между тем ее походы по магазинам всякий раз обходились ему в кругленькую сумму. Он платил и платил, но Брианна продолжала сердиться, требуя от него то одну, то другую дорогостоящую вещь, а то вдруг принималась улучшать свое тело, прибегая для этого к помощи самых модных пластических хирургов и косметологов. Хотя со времени последней косметической операции прошло меньше года, Брианне вдруг загорелось заменить силиконовые грудные имплантаты, сделать абдоминопластику, подтянуть ягодицы и убрать с бедер воображаемый целлюлит. Все вместе должно было обойтись в целое состояние, но Виктор снова готов был платить, лишь бы сохранить Брианну. В конце концов, утешал он себя, это будет дешевле, чем выплачивать алименты и отступные. Проблема, однако, заключалась в том, что он просто не знал, где взять деньги. Ведь он же не фокусник, который достает из цилиндра кроликов, цветные ленты и пачки новеньких, хрустящих долларов!
Одним словом, Виктор Карсон был слишком занят, затыкая дыры в собственном бюджете и жонглируя остатками своего состояния, чтобы отвлекаться на аудиторскую проверку. Буквально вчера он пообещал Брианне свозить ее в Европу, причем она ясно дала понять – если он вдруг не сдержит обещания, она от него уйдет. Кроме того, в ближайшем будущем маячило путешествие в Бразилию, где появился какой-то новый пластический хирург, который, как говорили, буквально творил чудеса. Брианна говорила об этой поездке как о деле уже решенном, но Виктор, слушая ее, только внутренне содрогался. Семейная жизнь рушилась на глазах, а недавние финансовые потери грозили окончательной катастрофой. Виктор не сомневался, что, как только он откажется оплачивать очередной дорогостоящий каприз Брианны, его брак прекратит свое существование. И точно так же ему придет конец, как только молодая жена узнает о плачевном состоянии его финансов. Она уйдет от него в тот же день. Его дети, наверное, этому только обрадуются, но сам Виктор просто не представлял, как он будет жить без Брианны.
В восемь часов вечера он закрыл офис и отправился домой. Брианна была уже там – ее дневной улов лежал еще не распакованный рядом с входной дверью. Увидев на пакетах и свертках знакомые логотипы, Виктор поморщился. «Дольче энд Габбана», «Роберто Кавалли», «Нойман Маркус», «Шанель»… Брианна ходила на Родео-драйв как на работу, не пропуская буквально ни одного дня. Возможность регулярно прочесывать модные бутики была, вероятно, единственной причиной, по которой она все еще оставалась замужем за человеком его возраста. Виктора Карсона и в молодости никто не назвал бы интересным мужчиной, сейчас же он и вовсе выглядел стариком. В последнее время он казался даже старше своих шестидесяти пяти – Виктор облысел уже к сорока годам, а сидячий образ жизни привел к тому, что он располнел и обрюзг. Виктор много раз собирался сесть на диету, но так и не сумел заставить себя правильно питаться, а в тренажерном зале он и вовсе не был никогда в жизни.
Неудивительно, что муж интересовал Брианну исключительно с прагматической точки зрения. «Что еще он может для меня сделать?» – так она, вероятно, говорила себе каждый раз, когда вспоминала о Викторе. Он же слепо обожал свою молодую красавицу-жену и готов был на все, чтобы удержать ее при себе. Другие мужчины покупали шикарные машины и дорогую недвижимость, мечтали об успехе и о славе, он же всегда стремился к тому, чтобы в его постели была молодая, красивая женщина. Именно поэтому закончились крахом два его предыдущих брака, именно поэтому сейчас он был на грани банкротства. Кое-какие средства у него еще оставались, но, учитывая дорогостоящие привычки Брианны и несколько старых долгов, с которыми Виктор никак не мог расплатиться, это были жалкие крохи, почти ничего. А главное, он не видел никакого выхода из сложившейся ситуации. Виктор не сомневался: если только не случится какого-нибудь чуда вроде выигрыша в лотерею (а в подобные вещи он никогда не верил), Брианна бросит его в самое ближайшее время.
– Ты сегодня поздно! – раздраженно заявила она, как только Виктор вошел в прихожую.
– У меня было много работы, детка, – ответил он примирительным тоном.
Как оплатить очередные счета Брианны – вот был вопрос вопросов, над которым он ломал голову чуть не ежедневно, но не находил ответа. Неожиданная проверка финансов Талли тоже добавила ему хлопот – к появлению аудиторов нужно было подготовить все документы и хотя бы бегло просмотреть их на случай, если он или Бриджит случайно упустили какую-нибудь мелочь.
– Я хочу поужинать где-нибудь в городе! – заявила Брианна, капризно надувая губы. Губы она сделала себе а-ля Анджелина Джоли, поэтому зрелище было очень внушительное.
Виктор побоялся сказать, что он очень устал и предпочел бы провести сегодняшний вечер дома.
– Ты уже решила где? – спросил он. Виктор никогда не отказывал Брианне в ее просьбах, не собирался он делать этого и сейчас.
– Поедем к «Мистеру Чоу»! – предложила Брианна, и глаза ее сверкнули.
Она любила бывать в ресторанах, где часто появлялись кинозвезды и прочие знаменитости, а у входа постоянно дежурили папарацци, фанаты и любители автографов. «Мистер Чоу» – самый модный, всегда многолюдный и невероятно дорогой – как раз и был одним из таких мест, где можно и на других посмотреть, и себя показать. Правда, кормили там отменно, и это отчасти примирило Виктора с необходимостью куда-то ехать после работы.
– Хорошо, детка, сейчас я позвоню и узнаю, можно ли заказать столик, – сказал он.
– Я уже заказала, – ответила Брианна с широкой улыбкой. – Нам нужно быть там через пятнадцать минут. Кстати, с нами будут Карла и Джон – я их тоже пригласила.
Виктор вздохнул. Карла и Джон были ее друзьями. В ресторанах они всегда заказывали самые дорогие блюда и лучшие вина, но ни разу не предложили оплатить хотя бы часть расходов. Кроме того, они были ровесниками Брианны. Собственно говоря, все ее друзья и знакомые рассматривали Виктора как состоятельного «папика», которого не грешно «подоить». Когда-то у Виктора были и свои друзья, но все они куда-то исчезли, растворились. По его глубокому убеждению, это случилось главным образом потому, что молодые женщины, с которыми он встречался, не нравились их женам. В действительности же друзья считали Виктора старым дураком, а его женщины, и в особенности Брианна, не вызывали у них ничего, кроме скуки и желания как можно скорее оказаться где-нибудь в другом месте.
Брианна и в самом деле могла разговаривать только о пластической хирургии да пересказывать сплетни, которые вычитывала в глянцевых журналах. Сам Виктор тоже отнюдь не стремился провести вечер, слушая ее рассказы о том, кто на ком женился, кто кому и с кем изменил и чья новая грудь выглядит наиболее эффектно, однако он понимал, что сам выбрал такую жизнь. Не понимал он только, что женат на беспринципной «золотоискательнице» много моложе себя, которая готова бросить его при первой возможности, точнее – когда он окончательно разорится, однако ненасытная страсть Брианны к деньгам начинала его пугать. И не его одного.
Однажды в ночном клубе они случайно столкнулись с Бриджит, которая впоследствии, делясь своими впечатлениями с Талли, назвала Брианну «жуткой бабой». До этого ей и в голову не приходило, что спокойный, рассудительный, сдержанный Виктор Карсон может быть женат на подобной хищнице. А хуже всего было то, что свою жену он представил Бриджит с нескрываемой гордостью, тогда как любой здравомыслящий мужчина на его месте сделал бы все, чтобы никто из знакомых не увидел его в подобном обществе. Да, Брианна была разодета в пух и прах, но это ничего не меняло: несмотря на дорогую дизайнерскую одежду, бриллиантовое колье и такой же перстень, выглядела она не как спутница жизни, а как дорогая шлюха, снятая на ночь-другую. Похоже, решила Бриджит, Виктор совершил ошибку, которая дорого ему обойдется. Так она и сказала Талли.
Когда Виктор и Брианна приехали к «Мистеру Чоу», Карла и Джон уже ждали их там. И они были не одни – с собой они привели еще одну пару, которую Виктор видел впервые в жизни. Новички, впрочем, вели себя в точности как все друзья Брианны: они нисколько не стеснялись, заказывая самые дорогие блюда из меню, потребовали две бутылки старого вина, коктейли и шампанское «Дом Периньон» на десерт. Оплачивая счет, Виктор опасался, что денег на карточке не хватит, зато, когда они уже возвращались домой, Брианна выглядела почти счастливой. Погрузившись в джакузи, она даже поблагодарила его за прекрасный вечер, но не успел Виктор вздохнуть с облегчением, как Брианна спросила, когда же они поедут в Европу.
– Я пока этим не занимался, – честно ответил он, стоя на пороге ванной.
Когда Брианна переехала к нему, она перестроила его квартиру, что тоже обошлось весьма и весьма недешево. В результате его ванная комната стала в два раза больше и была сплошь отделана розовым мрамором.
– Мне только что сообщили о большой аудиторской проверке счетов одного из моих клиентов, – добавил он. – Мне придется помогать проверяющим, так что боюсь – я не смогу никуда уехать, пока эта канитель не закончится.
Виктор прекрасно понимал, что, если он сейчас бросит все и уедет, Талли придется отложить работу над своим новым фильмом, и это в лучшем случае. В худшем – инвестор вовсе откажется от сотрудничества, и кто знает, что тогда будет?.. Все это означало, что сам Виктор почти наверняка потеряет крупного клиента, а он был не в том положении, чтобы рисковать своей репутацией. Кроме того, поступить подобным образом Виктору не давала обычная порядочность – он не мог и не хотел подводить Талли в ответственный момент.
– То есть мы никуда не едем. Ты это имеешь в виду? – Брианна подозрительно нахмурилась.
– Нет, мы обязательно поедем! – заторопился Виктор. – Я просто не знаю когда. Может быть, через пару недель…
Брианна кивнула, смягчаясь, а Виктор почувствовал себя как осужденный на казнь преступник, которому вдруг отложили исполнение приговора. Брианне каким-то образом удавалось держать его в постоянном напряжении, но сейчас оно немного ослабло. Виктор уже повернулся, чтобы уйти, но Брианна вдруг заявила, что планирует в самое ближайшее время перестроить их общую спальню. Это была совершенно новая идея, которая застигла его врасплох. Где взять деньги? – вот было первое, о чем в панике подумал Виктор.
– Я уже все решила, – продолжала тем временем Брианна. – Мы наймем этого… как его… архитектора. Того, который переоборудовал спальню Дженнифер Лопес. Говорят, он очень талантливый и модный.
Виктор не ответил. Вернувшись в обреченную спальню, он зашел в гардеробную, чтобы переодеться в пижаму. Там он сел на стул и глубоко задумался. Что его ждет, если он все же сумеет удержать Брианну при себе? И главное – где раздобыть деньги? При мысли об этом ему захотелось плакать. У него почти ничего не осталось, а чтобы удовлетворить аппетиты Брианны, ему нужна была не просто крупная – огромная сумма. Выиграть в лотерею или ограбить банк – никакого другого выхода он не видел. Впрочем, даже если бы он сумел вынести все золото из Форт-Нокса[7], его вряд ли хватило бы надолго – требования Брианны росли с каждым днем. Кто знает, что она придумает завтра?
Виктор затравленно покачал головой. Еще немного – и он банкрот.