Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017) - читать онлайн

Поразительные перемены на российском детском книжном рынке, последовавшие за распадом Советского Союза, могут служить наглядным примером того, что происходит, когда издательское дело, полностью контролируемое государством, разваливается, и на его место приходят рыночные отношения. Вслед за беспорядочным и неконтролируемым функционированием рынка 1990‐х пришла относительная стабильность путинской России 2000‐х годов, в которой возникла конкуренция интересов рыночных сил и национальных приоритетов. Развал советских структур и появление новых издательств, как российских, так и иностранных, способствовали созданию значительного числа текстов – разнообразного содержания, по-разному оформленных, со всевозможными героями и литературными стилями. В этой главе мы рассмотрим, как во втором десятилетии XXI века исчезновение советских структур, отвечающих за книги для подрастающего поколения, привело к рождению новой, самобытной российской литературы.

Описанные в первой главе организации, причастные к производству детских книг, и особенно государственные издательства, стали одними из первых, кто пал жертвой перестройки. В конце 1980‐х и начале 1990‐х годов дефицит бумаги, отсутствие законов и государственного контроля в издательском деле позволили многим европейским и американским предприятиям начать свое дело в России. В первые годы на российском рынке эти иностранные издательства занимались в основном переводной литературой, выпуском книг по лицензии и перепечаткой советской классики. В то же время на смену находящимся в полном упадке советским государственным издательствам пришли новые отечественные предприятия, нередко размещавшиеся в частных московских квартирах. Некоторые из самых первых российских издательств, основанных одним или двумя владельцами, превратились со временем в такие колоссы российского издательского дела, как АСТ, «Эксмо» и «Росмэн». К середине 2000‐х годов российский издательский бизнес вырос и обрел стабильность, что привело к выходу на рынок элитных издательств, в том числе ряда малых издательств, специализирующихся на высококачественной литературе для детей. Однако выбор книг, доступных российским детям в XXI веке, определялся не только многообразием новых издательств, но и постепенно сложившейся обширной системой книжных премий. Различные премии помогали родителям и другим взрослым выбирать подходящие для современного ребенка тексты из сильно разросшегося литературного поля. Большое влияние на эти процессы оказывали сами современные детские авторы и иллюстраторы, чью роль в создании новой литературы для российских детей и подростков мы подробно обсудим в этой и последующих главах.

Первые попытки создания новой русской детской литературы поначалу вызывали восторг и энтузиазм, которые достаточно быстро сменились немалой тревогой по поводу кажущейся бессодержательности новой печатной продукции. Европейские и американские предприниматели конкурировали с остатками советского книгоиздания. Сказки в бумажных переплетах и советская классика на серой бумаге все еще выпускались старыми издательствами, в то время как новые западные книги уже сверкали глянцевыми обложками. К концу 1990‐х годов многие покупатели начали понимать, что эти привозные новинки обладают куда более низким литературным качеством. Российские родители постепенно стали задумываться, что же, кроме ярких красок и бумаги отличного качества, приносят их детям Барби и маленькие пони119. Более того, товары, которые производились для детей в 1990‐х годах, часто сбивали родителей с толку: непривычные, ни на что не похожие игрушки, видеоигры и книжки-игрушки были диковинными новинками. Детские книги наводняли книжные магазины и огромный универмаг «Детский мир», развалы у метро, организованные и стихийные рынки. Два типа книг плохо уживались вместе: советские перепечатки сказок на газетной бумаге рядом с многоцветными глянцевыми обложками, изображающими героев диснеевских мультфильмов, и сериями Hello Kitty. Такое разнообразие «продукции» повторяло ситуацию в публикациях для взрослых: новые издания «Мастера и Маргариты» располагались рядом с любовными романчиками. Однако в случае детских книг подобное положение дел вызывало куда большую и гораздо более видимую тревогу – мы подробнее обсудим эту тему в шестой главе120. Беспокойство родителей, бабушек и дедушек подогревалось еще тем, что этой продукции становилось все больше, и ее литературный уровень падал все ниже.

Анализ тиражей и общего числа различных наименований печатной продукции в 1990‐х и 2000‐х годах отражает эти тенденции121. В 1980 году в СССР было опубликовано 1853 наименования книг и брошюр для детей средним тиражом 218 600 экземпляров. В 1990 году, в разгар экономического кризиса, вызванного перестройкой, было опубликовано немного меньше отдельных наименований (1706) с меньшим средним тиражом в 175 700 экземпляров. В 1990‐х с каждым годом увеличивалось число отдельных наименований, выпускаемых российскими издательствами, однако тиражи стали резко падать. Постепенно и большие издательские дома, и малые элитные издательства начали уверенно занимать свои места на рынке и заметно теснить государственные издательства. К 2000 году издательское дело уже значительно отличалось от советского: за год было опубликовано 4123 наименования книг для детей (в два с половиной раза больше, чем в 1990 году), но средний тираж снизился до 17 300 экземпляров. Другими словами, к концу XX века у детей в России оказался гораздо более широкий выбор книг для чтения, но теперь они не читали одни и те же книги, как их сверстники в Советском Союзе. К началу XXI столетия содержание и качество детской литературы определялось уже не государством, а новыми издательствами.

Реорганизация детского книгоиздания в новой России

Издательское дело в современной России – результат перестройки второй половины 1980‐х годов, когда государство отменило запрет на малое индивидуальное предпринимательство122. В 1987 году Совет Министров СССР принял резолюцию, разрешающую создание кооперативов по всей территории страны и во всех областях производства и торговли – в первый раз со времен новой экономической политики 1920‐х годов123. С этого момента индустрия, которая была полностью во владении государства, целиком им контролировалась и жестко цензурировалась, превратилась в поле, открытое для любого гражданина СССР, который хотел основать частное предприятие или вложить в него деньги. К тому времени, когда в разгар перестройки на российский рынок пришли большие иностранные компании, только что созданные российские совместные предприятия уже конкурировали с появившимся незадолго до этого малым частным предпринимательством и все еще кое-как существовавшими государственными издательствами. Все вместе это создавало совершенно новую, обладающую невиданным разнообразием и размахом, не наблюдавшимися нигде в мире, картину издательского дела124. Благодаря такому необычному началу в современном российском книгоиздании нет «Большой шестерки», которая во многом определяет книжную продукцию Европы и Америки125. Малые издательства сосуществуют с гигантами, возникшими на местной почве, которые, в свою очередь, тоже начинали как малые издательства (прежде всего, АСТ, «Эксмо» и «Росмэн»), а также с иностранными мегакорпорациями и обновленными советскими издательствами126. Создатели и владельцы двух российских издательских гигантов 2010‐х годов, АСТ и «Эксмо», которые в 2012 году вместе обеспечивали 45 процентов книжной продукции, родились и выросли в Советском Союзе. Компания АСТ появилась в 1989 году, «Эксмо» – в 1990‐м127. Эволюция российского издательского дела с конца 1980‐х годов и до настоящего времени принципиальным образом определяла то, какие детские книги печатались в течение тридцати лет – российская детская литература XXI столетия родилась из революционного хаоса 1990‐х.

Так же как многие российские граждане в конце XX века, которые, как только получили заграничные паспорта, сразу же отправились путешествовать в разные страны, многие новые российские издательства поспешили заняться переводной литературой – особенно той, которую раньше нельзя было публиковать в Советском Союзе. Такое многоплановое начало новой российской издательской индустрии привело к достаточно хаотичному подходу к переводу и приобретению авторских прав. Например, «Росмэн», самое крупное издательство, специализировавшееся на детской литературе, приобрело принадлежащие Warner Brothers права на перевод серии о Гарри Поттере, а «Эксмо» стало обладателем прав на «Веселые мелодии», которыми владела та же компания Warner Brothers128. С самого начала рыночных отношений подобная ситуация с правами стала скорее нормой, чем исключением, что отчасти предотвратило массовое вторжение европейских и американских компаний в российский издательский бизнес. В результате единственным крупным западным издательством, которое появилось на российском рынке детской литературы в 1992 году и удержалось там в 1990‐е, являлось «Эгмонт Дисней». Этой компании принадлежала вся продукция, связанная с Барби, Диснеем и сериями Hello Kitty. Компания «Эгмонт Россия», в 2019 году переименованная в издательство «Лев», активно занялась внедрением популярных западных брендов на российский рынок. Она продолжала придерживаться той же политики, концентрируясь на таких франшизах, как «Пираты Карибского моря» и «Тачки», на продукции, связанной с кино, на комиксах, раскрасках и наборах наклеек. Компания «Эгмонт Россия» также уделяла большое внимание детским журналам и выпускала 60 процентов периодических изданий для детей129.

«Эгмонт Россия», АСТ, «Эксмо» и появившиеся позднее малые элитные издательства были в 1990‐х годах относительными новичками на российском книжном рынке; в то же время государственное издательство ДЕТГИЗ, которое долгие годы являлось почти единоличным хозяином советского детского книгоиздательства и в 1989 году все еще удерживало монополию на книжном рынке, вернулось в отрасль в виде четырех разных независимых издательств130. Основанное в 1933 году, издательство в первый же год существования опубликовало почти 8 миллионов экземпляров книг 168 наименований – впечатляющий размах, учитывая не самые благоприятные политические и экономические обстоятельства того времени131. У издательства были отделения в Москве и в Ленинграде, оно меняло название четыре раза за свое существование в советское время – от ДЕТГИЗа к Детиздату, обратно к ДЕТГИЗу, пока, наконец, не было переименовано в издательство «Детская литература». В 1991 году «Детская литература» раскололась по географическому признаку: московское подразделение продолжало называться «Детской литературой», а санкт-петербургское превратилось сразу в несколько компаний, каждая из которых включила в свое название слово «лицей», чтобы обозначить «связь с Пушкиным»132. ДЕТГИЗ и «Детская литература» вернули себе утраченные позиции совсем не сразу; только к началу 2000‐х годов оба издательства стали публиковать заметное количество книг ежегодно. Пережив много пертурбаций, «Детская литература» осталась в Москве, а ДЕТГИЗ обосновался в Санкт-Петербурге. И «Детская литература», и ДЕТГИЗ публиковали, наряду с большим количеством классики советского времени, книги, написанные современными писателями, с иллюстрациями современных художников.

1990‐е годы стали временем существенного западного влияния в смысле невероятного роста количества переводной детской литературы; при этом большинство переведенных книг были либо европейскими, либо англоязычными. Проблемы, которые испытывали ДЕТГИЗ и «Детская литература», а также медленный выход на рынок западных компаний в самом начале 1990‐х позволили новым российским издательствам включиться в публикацию книг и периодических изданий для детей и подростков. Новые издатели следили за потребностями рынка, понимали наличие значительного спроса на новые переводы хорошо известной зарубежной прозы, учитывали необходимость обеспечивать прибыльность публикаций. Все, кроме одной компании, начали с издания широкого спектра книг для разнообразной взрослой аудитории и в какой-то момент обратились к детским книгам и книгам для подростков. Компания АСТ первая начала внедрять иностранные бренды для детей на российский рынок: детский отдел издательства приобретал права у многих международных компаний, таких как Disney, Sanrio, Fox, Warner Brothers, Hasbro, Mattel и DC Comics133. Компания АСТ продолжала интересоваться рынком детской литературы, хотя и не стала самым большим производителем детских книг в России. Генеральный директор компании Олег Бартеньев заметил в 2012 году, что с точки зрения демографии

В результате Бартеньев использовал возможности растущего рынка и открыл сеть книжных магазинов «Буква», а также книготорговую компанию «Топ-книга»135. Даже после того, как компания «Эксмо» приобрела АСТ в 2013 году, издательство АСТ сохранило контроль за распространением книг.

Другое гигантское издательство, «Эксмо», тоже было рождено на российской почве136. Основанное Олегом Новиковым и Андреем Гредасовым, «Эксмо» по структуре напоминало АСТ и уделяло внимание как детскому, так и взрослому книгоизданию. «Эксмо» открыло три сети магазинов: «Буквоед», «Библиосфера» и «Читай-город». «Эксмо», как и АСТ, стремилось публиковать бестселлеры – книги таких авторов, как Стиг Ларссон, Маргарет Этвуд и Рэй Брэдбери, а также произведения известных российских писателей – Татьяны Толстой, Людмилы Улицкой, Виктора Пелевина137.

В 2014 году «Эксмо» и АСТ слились в одну мегакомпанию, крупнейший российский издательский концерн, выпускающий тысячи детских изданий в год. Но и после слияния эта компания не стала самым большим производителем детских книг на рынке; им по-прежнему оставался «Росмэн» – крупная компания, основанная в 1992 году с целью публикации исключительно детских и подростковых книг138. За последние годы издательство «Росмэн» вышло за рамки лишь печатной продукции, оно производило также художественные принадлежности, игрушки, украшения для детей, канцелярские товары139. Как АСТ и «Эксмо», компания «Росмэн» смогла утвердиться на рынке до того, как туда пришли иностранные компании, и до того, как «Детская литература» и ДЕТГИЗ возобновили свою деятельность. В 1990‐х годах, когда рынок был еще не слишком насыщен, «Росмэн» купил права на «Гарри Поттера», а потом и на трилогию Филипа Пулмана «Темные начала», а также на такие франшизы, как «Лего», «Маленький зоомагазин», игрушки Tonka. Поначалу, как утверждал президент «Росмэна» Михаил Маркоткин, компания «зависела от переводов из‐за отсутствия современных детских книг»140. В 1990‐х годах «Росмэн» смог создать себе имя именно на переводах, публикация которых приносила достаточный для постоянного роста доход. В первые годы, с 1992‐го до 1995-го, до 90 процентов книг были переводными; даже в 2010‐м российские книги составляли лишь четверть наименований, вышедших за год141. По мнению Маркоткина, будущее компании было за маркетингом, компьютерными играми, телевизионными программами и товарами для детей142. Существующая уже двадцать лет компания «Росмэн» остается самым крупным издателем детской литературы и самой большой компанией, занимающейся исключительно детским книгоизданием и товарами для детей и подростков; в этом смысле «Росмэн» напоминает американскую компанию Scholastic.

Укрепив свои позиции на рынке российской детской литературы, «Эксмо–АСТ» и «Росмэн» заняли первое, второе и девятое место среди десяти самых крупных российских издательств, включая специализированные и педагогические143. Пятым в этом списке стало издательство «Азбука-Аттикус», которое тоже появилось в 1990‐х годах. Оно состояло из четырех подразделений: «Азбука», «Иностранка», «Колибри» и «Махаон»; все вместе они, как «Эксмо» и АСТ, выпускали сотни наименований детских книг ежегодно. По словам генерального директора издательства «Азбука-Аттикус» Аркадия Витрука, современные родители чаще путешествуют и знают о мире куда больше, чем родители в советское время, поэтому их эстетические требования и вкусы значительно сложнее144. В своих интервью Витрук особо отмечал визуальные аспекты выпускаемых книг, такие как качество бумаги, отличные иллюстрации и трехмерные эффекты:

«Азбука-Аттикус» публиковала и переводные, и отечественные книги; издательство приобрело права на серию Лемони Сникета «33 несчастья» и многие другие известные книги146. Сотрудница «Махаона» Алла Мотина отмечала, что издательство в целом выпускало от трехсот до четырехсот детских книг в год, уделяя особое внимание иллюстрированным изданиям для маленьких детей147. Все же «Азбука-Аттикус», будучи пятым по размеру издательством в стране, выпускала только пять процентов российской книжной продукции, что подчеркивало, насколько сильны на книжном рынке были позиции «Эксмо» и АСТ148.

В первой полусотне относительно крупных издательств, начавших свою деятельность до 2000 года, были еще два, которые занимались детскими книгами, – «Центрполиграф» и «РИПОЛ классик»149. «Центрполиграф», который в 1990‐е годы приобрел права на книги издательства Harlequin, сумел еще до наступления нового столетия занять свою нишу в крайне прибыльном секторе романов для подростков; однако основной фокус издательства все же лежал в области литературы для взрослого читателя. «РИПОЛ-классик», еще одна компания, которая появилась в середине 1990‐х, выпускала книги для читателей разного возраста. Возглавляемое Сергеем Макаренковым издательство публиковало в соотношении примерно 60 к 40 как книги, написанные по-русски, например «Денискины рассказы» Виктора Драгунского, так и переводную литературу, в том числе популярный цикл Кассандры Клэр «Орудия смерти», фэнтези в жанре young adult. РИПОЛ утверждал, что издает книги только самого высокого художественного качества; в 2010 году компания была названа девятым по величине и быстрее всех растущим российским издательством, однако с тех пор потеряла такой высокий рейтинг среди компаний, публикующих книги для детей и для взрослых150. В 2000‐х годах РИПОЛ, как «Эксмо» и АСТ, занялся книжной торговлей и открыл сеть книжных магазинов в Москве, Санкт-Петербурге и за их пределами151. Как и другие крупные российские издательства, РИПОЛ покупал права и на отдельные книги, и на серии, но, в отличие от «Эксмо–АСТ» и «Росмэна», РИПОЛ оставался в первую очередь издателем детских книг, а не поставщиком новых брендов152.

К концу 1990‐х разнообразие игроков в российской книжной индустрии привело к разительному увеличению наименований книг, доступных юному читателю. Благодаря этим огромным переменам на книжном рынке число отдельных наименований, издаваемых ежегодно, за первое постсоветское десятилетие увеличилось более чем вдвое. Соответственно, произошли и другие изменения: несмотря на значительное расширение ассортимента, количество экземпляров, печатающихся каждый год, составило только четверть тиражей 1990 года. В 1990 году было выпущено 1706 наименований детских книг общим тиражом почти 300 миллионов экземпляров; к 2000 году количество наименований резко возросло до 4123, однако общий тираж упал до 71 миллиона экземпляров153. Такое сокращение общего числа экземпляров произошло из‐за значительного уменьшения тиражей каждой книги; если в 1990 году средний тираж составлял 226 800 экземпляров, то к 2000 году у детских книг он сократился в тринадцать раз – до 17 220. Другими словами, в советское время можно было купить гораздо больше книг (и стоили они достаточно дешево), но выбор был крайне ограничен. У многих советских детей дома на полках стояли такие же книжки, что и у их сверстников, а во многих семьях были одинаковые кухонные полотенца или тарелки – типичное следствие плановой экономики. В результате государственной монополии на книгоиздание не было ни конкуренции, ни разнообразия товаров. И хотя после развала государственной монополии многие новые книги появились почти мгновенно, в 1990‐х годах жители России все же покупали меньше книг, чем в советское время: серьезным препятствием оказались слишком высокие цены.

Значение перехода от огромных советских тиражей с малым количеством наименований к постсоветским малым тиражам с разнообразным ассортиментом книг невероятно важно; это явление оказало большое влияние на развитие книжного дела, особенно если учесть четырехкратное падение общего количества книжной продукции, опубликованной с 1990 по 2000 год. Советские граждане гордо называли себя одной из самых читающих наций в мире, поскольку считали, что читают в среднем гораздо больше часов в неделю, чем американцы или жители Западной Европы154. Как мы уже говорили в первой главе, книжная индустрия вместе с образовательной системой способствовали созданию устойчивого канона детской литературы, который обеспечивал основу для обучения почти 300‐миллионного населения Советского Союза. Коллапс этой системы имел серьезные последствия для социализации детей, начиная с того, что в 1990‐х годах книжный рынок распался на две значительно отличающиеся друг от друга составляющие: книги для богатых (переводы западной литературы и новые бренды) и книги для бедных (по большей части перепечатки старой советской литературы). Другими словами, к концу 1990‐х дети социальных элит, продолжая читать советскую литературу, приступили к знакомству с многообразием американской и европейской детской литературы в виде книг, выпускаемых АСТ, «Эксмо», «Росмэном», «Азбукой-Аттикусом» и РИПОЛом, чего были лишены их менее обеспеченные сверстники. О том, как смена государственного планирования на рыночную экономику повлияла на изменение российских представлений о детстве, мы поговорим подробнее в пятой и шестой главах.

Возникновение малых элитных издательств и новая детская литература

Сочетание работающих на российском рынке новых российских издательств, наследников ДЕТГИЗа и западных компаний подготовило почву для появления малых элитных издательств, которые стали возникать сразу после 2003 года. В начале 2000‐х АСТ, «Эксмо», «Азбука-Аттикус» и «Росмэн» постепенно увеличивали выпуск книг, написанных на русском языке, включая и те, что публиковались в СССР, но в новых, хорошо иллюстрированных изданиях. Начиная с 2003 года на динамичном книжном рынке появился ряд очень маленьких издательств, занявшихся публикацией написанных по-русски и переводных детских книг самого высокого качества155. Как и в случае компаний, производящих модельную одежду, подобные начинания ориентировались на клиентов, способных платить за качество. Ирина Балахонова, основательница детского издательства «Самокат», понимала, что к началу 2000‐х книжный рынок был готов к переменам. Балахонова, которая в 1990‐х жила за границей, утверждала, что, когда она вернулась в 2000 году,

Малые издательства, подобные «Самокату» Балахоновой, старались предложить покупателю первоклассную продукцию и не особенно интересовались различными брендами, даже когда покупали права на переводы. Многие малые издательства в это время открыли свои компании именно с целью обеспечить детей «хорошей российской» литературой. Кроме «Самоката», в России до настоящего времени активно работает десяток таких издательств – например, «КомпасГид», «Белая ворона» (Albus Corvus), «Настя и Никита», «Клевер», «Время», «Речь», «МИФ» (аббревиатура от фамилий владельцев – Манн, Иванов и Фербер); если добавить региональные малые издательства, список станет еще длиннее. Мы подробнее остановимся на трех: «Самокате», «Розовом жирафе» и Издательском доме Мещерякова.

Любое обсуждение престижных малых издательств, возникших с 2000 по 2005 год, начинается с «Самоката» – издательства, заслуживающего всяческого уважения и восхищения. «Самокат» возник в 2003 году и продолжает свою активную деятельность до сих пор. Когда его основательницу Ирину Балахонову спрашивали, почему она решила открыть издательство, она отвечала, что, по ее мнению, в книгоиздании в то время не хватало двух вещей: современных тем и хороших иллюстраций. С самого начала «Самокат» стал обращать особое внимание и на то и на другое:

Балахонову особенно волновало качество иллюстраций – то, что она видела в России в начале 2000‐х годов, никак не соответствовало ее стандартам:

По мнению Балахоновой, во многих провинциальных издательствах, к сожалению, все еще сохранялась такая же ситуация. После многих лет работы «Самокат» продолжал выпускать книги высокого качества – и написанные молодыми российскими авторами, и переведенные со многих европейских языков. В 2015 году Балахонова так определяла издательские планы «Самоката»:

Юлия Загачин, движимая своим пониманием того, какие книги она хочет издавать, открыла издательство «Розовый жираф» в 2007 году. В целом идеи Загачин и Балахоновой были достаточно близки, однако издательская философия «Розового жирафа» все же несколько отличалась от соответствующих представлений «Самоката». Юлия Загачин родилась в России и выросла в Нью-Йорке, получила образование в Бостоне и только после этого вернулась в Россию, чтобы открыть там детское издательство. Загачин, у которой тогда было двое маленьких детей, пришла в ужас от детских книг в России 1990‐х. По ее словам, «там вообще ничего не было»160. На сайте «Розового жирафа» написано, что это «первое в России детское издательство, в котором дети сами выбирают, какие книги издавать, а какие – нет»161. Со дня основания издательство в первую очередь публиковало известные, получившие престижные премии произведения американской детской литературы: например, книги о Кваке и Жабе Арнольда Лобела, книгу «Там, где живут чудовища» Мориса Сендака, книжки-картинки Эрика Карла, «Домик в прерии» Лоры Инглз Уайлдер, «Дающего» Лоис Лоури, «Великого чародея страны Оз» Фрэнка Баума. В «Розовом жирафе» вышли также переводы классических подростковых книг: «Шоколадная война» Роберта Кормье и «Ямы» Луиса Сашара, не говоря уже о более современных произведениях Гэри Шмидта и Евгения Ельчина.

Еще один независимый издатель, Вадим Мещеряков, основавший в 2005 году Издательский дом Мещерякова, почти сразу же стал восходящей звездой детского книжного рынка. В прошлом юрист и бизнесмен, Мещеряков решил открыть издательство, которое занималось бы только детскими книгами, открытками и блокнотами, то есть тем, чего, как он считал, не хватало в стране. Мещеряков утверждал, что его цель – «количество и качество», и качество его продукции подтверждалось многими книжными премиями, которых удостоились его издания162. Мещеряков выпускал и книги зарубежных авторов, например переводы с финского, итальянского и шведского, однако предпочитал российских авторов; переводы составляли всего десять процентов общего числа издаваемых книг. Издательство выпускало примерно 150 книг в год (примерно столько же, сколько «Самокат»). В 2010 году Мещеряков планировал перейти к выпуску литературы young adult, утверждая: «Мы хотим, чтобы наши читатели, вырастая, оставались с нами, поэтому мы расширяем сферу наших публикаций в этом направлении»163. Как АСТ и «Эксмо», Мещеряков для продажи своей продукции открыл в 2010 году торговую сеть под названием «Лавочка детских книг» – с книжными магазинами в Москве, Ростове-на-Дону, Санкт-Петербурге и Нижнем Новгороде164.

Во время нашего интервью с Вадимом Мещеряковым мы спросили его, почему он решил основать детское издательство после стольких лет работы в бизнесе165. Он объяснил, что хотел заняться чем-то более важным, чем простое зарабатывание денег, хотел сделать что-то для подрастающего поколения – для тех, кто, по его словам, «не читает, а если читает, то всякую чушь». Деятельность Мещерякова преследовала две цели: показать то «хорошее и доброе», что есть в русской культуре, и публиковать интересные, близкие по духу к отечественным переводные произведения. Его издательские планы были явно нацелены на продвижение русской национальной культуры; он выпускал немало книг, посвященных русской истории. Мещеряков также занялся переизданием написанных специально для подростков произведений позднего советского периода – книг Владислава Крапивина и Кира Булычева166. Прекрасно иллюстрированные сборники сказок братьев Гримм и Александра Пушкина стали частью серии «Книга с историей» – по утверждению издательства, это их самая известная серия, заслужившая «любовь читателей и уважение в профессиональной среде»167.

Мещеряков и его издательство оказались в крайне сложной ситуации, когда в 2014 году он закрыл сеть «Лавочка детских книг», в магазинах которой продавались и книги сорока других детских издательств. Первоначальный план заключался в том, что эти книжные магазины будут работать, как выразился Мещеряков,

После десяти лет попыток пробиться на рынок, заполненный большими компаниями и иностранными фирмами, относительно новые малые издательства объединились, чтобы увеличить свои продажи и прибыли. Малые и средние издательства вложили в сеть магазинов свои средства, которые никак не были возмещены, когда Мещеряков объявил о банкротстве. Банкротство «Лавочки детских книг» значительно замедлило процесс продвижения на рынок для всех участников, в результате такие издательства, как ДЕТГИЗ и «Самокат», призывали к бойкоту Мещерякова и его издательского дома169.

Заметное уменьшение читательской аудитории заставило и малые издательства, и российские мегакорпорации изменить подход к изданию книг для детей и подростков. Уже упомянутое четырехкратное сокращение общего объема тиражей детских книг между 1990 и 2000 годами (300 и 71 миллион соответственно) беспокоило многих и заставляло задуматься о новых возможностях в области детского книгоиздания. В результате общий тираж поднялся до 81 миллиона в 2016 году; более того, чрезвычайно вырос ассортимент книг для детей и подростков – с 1706 наименований в 1990 году до 4123 в 2000‐м, а затем – почти в три раза – до 11 116 в 2016 году170. Цель российских издателей, крупных, средних и малых, – увеличить число наименований и разнообразие книг, доступных детям и подросткам, – оказалась успешно достигнутой171.

Стремление многих современных издателей к разнообразию книг было вызвано опасением, что в России значительно упал читательский интерес; издатели были уверены, что дети и подростки читают гораздо меньше, чем их родители, бабушки и дедушки. Юлия Загачин, основательница «Розового жирафа», утверждала, что создала издательство не только потому, что современные дети в России читают меньше, чем читали их сверстники в Советском Союзе, но и потому, что в такой же ситуации оказались ее собственные дети; открытие издательства стало способом обеспечить российский книжный рынок такими книгами, которые были бы интересны ее детям172. Ольга Муравьева, главный редактор детской редакции издательства АСТ, привела статистику, указывающую на то, что в 1991 году «регулярно читали только 13 процентов подростков, и из этих 13 процентов 75 процентов были девушки»173. Издатели старались найти различные способы повышения интереса к чтению и среди мальчиков, и среди девочек, принимая участие в государственных программах по пропаганде чтения, представляя свои книги на книжных ярмарках, обращая особое внимание на рекламу книг среди женщин в возрасте от 20 до 45 лет, поскольку именно они покупали книги для своих детей, а потом и для внуков174. Юлия Загачин рассказала в интервью, что до 40 процентов продаж осуществлялось именно на российских книжных ярмарках, открытых для публики и собирающих десятки тысяч посетителей; такие ярмарки не имеют прямого эквивалента в Европе или США175.

Российских детских издателей особенно волновало качество иллюстраций. Многие из них полагали, что книжки-картинки для маленьких детей приносят в сегодняшней России самый большой доход176. Ирина Балахонова, основательница «Самоката» (между прочим, одна из немногих, кто не верил, что современные дети читают меньше, чем их сверстники в предыдущую эпоху), утверждала, что в России много талантливых иллюстраторов, с которыми она бы хотела поработать над разными проектами: дело не в отсутствии талантов, а в том, что издатели недостаточно используют одаренных художников177. Мещеряков подчеркивал, что постоянно ищет «хорошие и добрые» отечественные иллюстрации, тогда как Загачин оказывала предпочтение иллюстрациям «западного типа», где на странице больше изображения, чем текста178. Каким бы ни был подход, ясно, что элитные детские издательства с самого начала были нацелены на обеспечение читателя высококачественной продукцией с красивыми иллюстрациями, выполненными профессиональными художниками, в противовес массовой литературе, преобладавшей в книжной индустрии 1990‐х годов и чаще всего использовавшей компьютерную графику. Не менее важную роль в процессе создания новой литературы для детей и подростков играли и играют книжные премии и исследовательские журналы, о которых мы поговорим ниже.

Книжные премии в XXI веке

В Советском Союзе, по сравнению с постсоветской Россией, книжные премии играли совершенно иную роль в том, что касалось развития и продвижения детской литературы. До 1969 года в Советском Союзе не было специальной премии в области детской литературы. Вместо этого знаменитые Ленинская и Сталинская премии в области литературы и искусства отмечали особые заслуги писателей, в том числе детских. С 1940‐х и до начала 1970‐х годов эти премии присуждали нескольким детским авторам. Престижные награды, среди прочих, получили такие известные детские писатели, как Сергей Михалков, Самуил Маршак, Вениамин Каверин, Лев Кассиль и Агния Барто179. Отмечая заслуги детских авторов среди более широкого круга писателей в целом, премии поднимали престиж детской литературы и подчеркивали ее важность в общем культурном ландшафте, значимость и социальное влияние, ставили ее вровень с литературой для взрослых. Отдельная государственная премия для детских произведений появилась только в брежневскую эпоху. Государственной премией РСФСР имени Н. К. Крупской (эта премия была учреждена Российской Федерацией и существовала с 1969 по 1991 год) награждался один автор в год. Большинство награжденных работали в области детского театра и музыки, хотя за годы существования премию получили Эдуард Успенский, Альберт Лиханов, Юнна Мориц, Валерий Воскобойников, Борис Заходер и Ирина Токмакова180.

В первой половине 1990‐х годов детский книжный рынок постепенно возрождался, и теперь, когда работа различных детских издательств началась всерьез, имело смысл продвигать детскую литературу с помощью новых премий и конкурсов, которые стали бы действенным маркетинговым инструментом. На рубеже веков появилось сразу несколько детских литературных премий, что, с одной стороны, отражало активную роль малых издательств в литературном процессе 2000‐х годов, а с другой – помогало становлению этих издательств181. В отличие от Ленинской и Сталинской премий, у которых был один источник – Советское государство, постсоветские премии учреждались весьма различными институтами: литературными фондами, органами местного управления, самими издательствами. В конце концов эти премии стали важнейшим инструментом для продвижения новых авторов; премии обращали внимание читателей на начинающих, мало кому известных писателей, и эти писатели приобретали репутацию, необходимую для того, чтобы найти свою аудиторию.

В создании премий принимали участие образовательные учреждения, городские и местные администрации, специально созданные с целью награждения этими премиями литературные фонды. Типичным примером являлась Всероссийская литературная премия имени С. Я. Маршака, учрежденная в 2003 году; она вручалась городскими властями Санкт-Петербурга и Петербургским союзом писателей. Эта премия каждый год присуждалась за книги или журнальные публикации для детей в предшествующем календарном году. Со времени основания премия расширилась – ее получал уже не один лауреат, а три; индивидуальными призами награждались работы в прозе и в поэзии, а также дебютная работа детского писателя182. К другим важным наградам относятся премии учрежденного в 2000‐х годах Международного конкурса имени Сергея Михалкова, которыми награждаются лучшие художественные произведения для подростков. Первое награждение состоялось в 2007 году, его вручали совместно Российский фонд культуры и Совет по детской книге России, поддерживаемое государством отделение Международного совета по детской книге (IBBY). Среди первых лауреатов были Светлана и Николай Пономаревы, авторы необычных подростковых произведений, за одно из которых, «Фото на развалинах», они и получили премию183. Перед началом сезона 2014 года жюри Михалковского конкурса объявило новые правила, где были представлены новые цели премии:

Эти ценности отчетливо выражались в предложенном Михалковым девизе: «Сегодня – дети, завтра – народ»184. Премиями стали награждаться произведения, отражающие ностальгию по советскому прошлому и стремление к особому русскому национальному идеалу.

Другой важной премией стала «Крапивинка», Международная детская литературная премия имени В. П. Крапивина – известного писателя, автора множества произведений, среди которых особенно хорошо известна повесть «Мальчик со шпагой» (1974). Премия была основана в 2006 году Ассоциацией писателей Урала, а с 2010 года ее учредителем стала независимая писательская организация «Содружество детских писателей»185. Эта премия демонстрировала важность системы конкурсов для поощрения самых разных авторов и самых разных произведений. Например, из десяти финалистов «Крапивинки» 2014 года у шести книги были уже опубликованы; четверо других подписали контракты с издательствами «КомпасГид», «Время» и «Клевер» прямо в процессе награждения186. Среди финалистов была Ольга Громова, автор книги «Сахарный ребенок» – одной из самых значимых публикаций для детей в 2014 году.

Некоторые конкурсы спонсировались местной администрацией и служили для поощрения региональных авторов, например премия имени Чуковского, которую вручали на ежегодном фестивале «Чукфест»; Международная литературная премия имени П. П. Ершова, вручаемая в городе Ишиме; Всероссийская литературная премия имени П. П. Бажова, присуждаемая в Екатеринбурге; премия имени Александра Грина, учрежденная администрацией городов Кирова и Слободского187. Отдельные города и книжные фестивали также учреждали свои конкурсы. Во время ежегодной Московской международной книжной ярмарки (ММКЯ) Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям выбирало «Книгу года». В 2006 году приз за лучшую детскую книгу получил поэт и переводчик Григорий Кружков, а в 2012‐м – Сергей Белорусец за поэтический сборник «Парикмахеры травы». Другими важными книжными фестивалями, где также вручались книжные премии, являлись июньский Московский международный открытый книжный фестиваль, Красноярская ярмарка книжной культуры (КРЯКК), проходившая при поддержке Фонда Михаила Прохорова, и Всероссийский фестиваль детской книги, организуемый Российской государственной детской библиотекой в Москве188.

Одними из самых важных для писателей и издателей стали премии «Заветная мечта» и «Книгуру»189. «Заветная мечта» просуществовала относительно недолго, всего лишь с 2005 по 2009 год, однако эта премия принесла признание некоторым из наиболее известных теперь российских авторов, пишущих для детей и подростков. Лауреатами «Заветной мечты» стали Екатерина Мурашова, которая получила эту премию за повесть «Класс коррекции» в 2006 году и за повесть «Гвардия тревоги» в 2007‐м, Дина Сабитова, Юлия Кузнецова, Марина Аромштам, Эдуард Веркин и Николай Назаркин190. До 2009 года Сабитова и Кузнецова были практически неизвестны читателям, теперь они одни из самых высоко ценимых авторов книг для подростков. Дину Сабитову заметили сразу же после того, как она получила премию «Заветная мечта» 2009 года за повесть «Цирк в шкатулке». С этого времени Сабитова опубликовала еще четыре повести, и ее произведения были переведены на французский, испанский и украинский языки. В 2010 году она была номинирована на престижную международную премию памяти Астрид Линдгрен.

Первая повесть Юлии Кузнецовой «Выдуманный жучок» получила премию «Заветная мечта» в том же 2009 году. Вторую повесть «Помощница ангела» Кузнецовой удалось опубликовать после получения премии имени Крапивина в 2011 году191. Третья повесть Кузнецовой «Где папа?» еще не была опубликована, когда удостоилась второго места на конкурсе «Книгуру» 2012–2013 годов; сразу же после этого она была выпущена Издательским домом Мещерякова. Четвертая книга Кузнецовой «Дом П» вышла в престижном издательстве «КомпасГид». Благодаря участию в книжных конкурсах Кузнецова и многие другие писатели превратились в ведущих авторов российской предподростковой и подростковой литературы.

Самая влиятельная детская литературная премия «Книгуру» была учреждена в 2010 году и немедленно помогла добиться признания более молодому поколению авторов, пишущих для подростков; некоторые из них уже обрели известность, другие только начинали писательскую карьеру192. Для «Книгуру» был характерен более легкий, чем для других конкурсов, тон: жюри состояло из детей и подростков в возрасте от 10 до 16 лет. Каждый из них должен был зарегистрироваться на сайте конкурса, оценить по крайней мере пять книг по десятибалльной шкале и написать комментарии по крайней мере к трем произведениям. Самые активные члены жюри сами получали призы (электронные гаджеты). Юные эксперты часто оказывались практически первыми читателями новых книг и их первыми судьями. Другим чрезвычайно важным аспектом конкурса являлось то, что тексты книг были выложены на сайте в открытом доступе. За первые семь лет существования конкурса возникла открытая всем читателям библиотека достаточно большого объема, в которой сосуществовали уже опубликованные и еще неопубликованные тексты. Открытый доступ не расхолаживал издателей, они охотно издавали книги победителей конкурса: из двадцати шести книг – призеров первых шести лет – опубликовано двадцать две. Эти цифры подтверждают необычайный успех премии, целью которой было «найти и представить обществу новую интересную русскоязычную литературу для подростков»193.

Исследовательница Мария Черняк, изучающая влияние премий на успех на детском литературном рынке, отмечала, что

Черняк подчеркивала тот факт, что премии чаще всего получали новаторские, современные произведения; исследовательница опровергала два слишком долго держащихся стереотипа относительно российских читателей-подростков: «первый, что у нас нет литературы для подростков, и второй, что современные подростки не читают»195. Как писала Черняк, книжные премии стали движущей силой литературного рынка, в котором дети и подростки могут сами, свободно и независимо, оценивать книги, и это помогает развитию индустрии и выявлению новых, талантливых авторов. Конкурс «Книгуру» с его детским и подростковым жюри оказался важнейшим элементом нового книжного рынка; конкурс символизировал собой возможности выбора и демократическое, снизу вверх, развитие российской детской литературы начиная с 1991 года, в противовес советской книжной индустрии и советской системе распространения книг.

Очевидно, что и сами издатели были заинтересованы в создании новых конкурсов. «Росмэн» учредил собственную премию «Новая детская книга» примерно в то же самое время, когда появился конкурс «Книгуру»196. На конкурс «Росмэна» принимались неопубликованные произведения на русском языке, а премией служила возможность публикации рукописи в издательстве. Первый же конкурс принес издательству невиданный коммерческий успех: лауреат первой премии Наталья Щерба стала автором бестселлера – серии в жанре фэнтези «Часодеи». В 2016 году «Росмэн» наградил участников конкурса в семи различных номинациях, а всего на конкурс было подано более 3150 произведений – это подчеркивало размах, с которым издательство подошло к поиску новых, многообещающих авторов197. Издательство «Росмэн» быстро поняло, какой движущей силой в смысле продаж является книжный конкурс, привлекающий внимание читателей и к самому издательству, и к уже опубликованным книгам.

Даже краткий обзор показывает, что книжные премии, которые появились за последние два десятилетия, выполняли множественную функцию: они помогали новым авторам в начале их карьеры, привлекали читателей, способствовали продажам книг и укрепляли репутацию издательств. В этом смысле конкурсы сыграли огромную роль в ренессансе российской детской литературы, столь заметном в начале XXI столетия.

Если литературные премии сразу же стали совершенно необходимым элементом процесса выявления новых авторов и привлечения внимания к детской литературе, то академические журналы реагировали на громадные изменения в детской книжной индустрии значительно медленнее, что удивительно, учитывая, насколько важной частью советского литературоведения была детская литература. Мы обсудим три научных журнала, посвященных детской литературе; посмотрим, как российское литературоведение отреагировало на новую детскую литературу: начав с длительного периода застоя и ужаса перед коммерциализацией того, что когда-то считалось областью высокой культуры, академическое сообщество наконец проявило значительный интерес к современной детской литературе.

Детские литературоведческие журналы

Как мы уже говорили в первой главе, в советских периодических журналах для детей публиковались богато иллюстрированные проза и стихи; эти журналы присутствовали во всех советских домах, где были маленькие дети. Многие из текстов, которые теперь признаны классическими, впервые появились именно в детских журналах, таких как «ЕЖ», «ЧИЖ», «Мурзилка», «Веселые картинки», «Ералаш», «Пионер», «Костер», «Юный художник» и «Юность». В 1980‐х годах тиражи детских журналов исчислялись миллионами. Журнал «Мурзилка» появился в 1924 году, пережил различные воплощения и продолжает издаваться до настоящего времени, хотя уже значительно меньшим тиражом. Роль этих журналов в развитии и распространении литературы для детей очевидна, однако куда менее заметно участие в этом процессе литературоведческих журналов, которым было крайне нелегко найти свое место в постсоветской эпохе. Судьба ведущего советского журнала, посвященного изучению детской культуры, с очевидным названием «Детская литература» демонстрирует, как академическим исследованиям пришлось адаптироваться к огромным изменениям в детской литературе во время и после перестройки. Сам этот журнал, доживший до 2004 года, в конце концов превратился в рупор русского национализма, патриархального православия и культурного консерватизма.

Основанный в 1932 году Союзом советских писателей для поддержки детской литературы, журнал пережил четыре совершенно различных периода существования. Первый продолжался с 1932 по 1941 год. Великая Отечественная война надолго прервала издание журнала, оно возобновилось только в 1966‐м; второй этап существования журнала продлился до 1985 года. В это время журнал достиг зенита славы, и его основной задачей было выражение точки зрения партии на советскую детскую литературу и культуру. С 1985 до 1996 года, во время и после перестройки, он превратился в средоточие социальной критики. Четвертая жизнь журнала началась в 1997‐м: в этот период под руководством главного редактора Игоря Нагаева журнал стал рассадником национализма и консерватизма, пока не умер тихой смертью в 2004 году. Стоит подробно остановиться на истории «Детской литературы», поскольку изменения, происшедшие в журнале с 1985 по 2004 год, отражают более широкие тенденции книжной индустрии до, во время и после перестройки198.

К 1985 году журнал процветал в качестве авторитетного голоса коммунистической партии по всем вопросам, касающимся детской культуры; три десятилетия подряд журналом заведовал Сергей Алексеев, который оставался главным редактором во время второй и третьей фазы существования журнала, с 1966‐го по 1996‐й. Несмотря на весьма внушительные тиражи каждого номера (45–50 тысяч экземпляров), журнал все же потерял часть своей привлекательности по сравнению с 1970‐ми, когда тиражи достигали 80 тысяч экземпляров. С середины 1980‐х и до 1990 года каждый номер состоял из 80 страниц и продавался по 45 копеек. Начиная с 1990 года в связи с экономическим кризисом стоимость журнала становилась все выше и выше199. Цена оказалась не единственной разницей между советским и постсоветским воплощениями журнала, его содержание также претерпело значительные изменения. Номера за 1985 год содержали разнообразные разделы, отражающие основные темы изучения советской детской литературы до перестройки: «Советская литература», «XX век. Дети», «Жизнь. Литература. Критика», «Из истории», «Страница библиотекаря», «Как писать для малышей», «Зарубежная литература», «Рецензии», «Эстетическое воспитание», «Художник и книга». Главные статьи каждого номера обычно затрагивали текущие события, политические и общественные: последний съезд партии, изменения в школьной программе, вопросы этики и морали. Статьи по большей части писались известными людьми – профессорами, издателями, литературными критиками. Почти в каждом номере был отдел библиографии со списком недавних публикаций книг для детей и критической литературы, присутствовали страницы с поздравлением юбиляров – известных писателей или общественных деятелей. Некоторые номера были посвящены всесоюзным конкурсам и премиям200. Каждый номер 1980‐х годов включал краткое содержание журнала на английском, немецком и французском в расчете на то, что журнал будет представлять широкий международный интерес.

До 1985 года включительно журнал являл собой воплощение советского образа мысли и советской системы ценностей, в нем постоянно упоминались важные институции и деятели культуры высокого ранга. Практически в каждом номере появлялись статьи, посвященные педагогическим вопросам, классике русской и зарубежной литературы, ключевым моментам русской и советской истории, гражданским праздникам, эстетике, известным детским писателям, считающимся национальными героями – Льву Кассилю, Аркадию Гайдару, Сергею Михалкову. Авторы «Детской литературы» то и дело упоминали моральное воспитание детей и их роль строителей будущего, но, несмотря на это, реальные дети присутствовали в этих текстах не так уж часто201. Общее впечатление от журнала в этот период оставалось прежним: журнал наводнял детскую культуру коммунистической идеологией (культом Ленина и его семьи, многократными упоминаниями Генерального секретаря партии, различных государственных культурных учреждений), пропагандировал патриотическое воспитание в статьях о Великой Отечественной войне, ветеранах, Дне Победы, блокаде Ленинграда202. Все это делалось ради того, чтобы создать образ советской молодежи, обеспокоенной социальными и нравственными вопросами. Важной имперской целью было поощрение дружбы между многочисленными народами, проживавшими на территории СССР. В журнале регулярно появлялись материалы, посвященные литературным традициям разных советских республик; эти традиции были представлены очень подробно, но с легким оттенком снисходительности.

Первые знаки перемен можно заметить в первом же номере, появившемся после марта 1985 года, когда Михаил Горбачев занял должность Генерального секретаря и объявил ряд значительных изменений в сфере образования, в том числе введение информатики и основ компьютерной грамотности в школьную программу. Уже в декабрьском номере «Детской литературы» за 1985 год появились упоминания о горбачевских реформах, набирающих немалые обороты. К началу 1986 года благодаря перестройке и гласности советская система начала трещать по всем швам, что нашло отражение и в содержании журнала. В журнале то и дело печатались статьи на неслыханные раньше темы, такие как поездка детей в США с «миссией мира», встреча Горбачева с Рональдом Рейганом, отчет о первом американо-советском симпозиуме по литературе и искусству для детей, необходимость двустороннего сотрудничества в области разоружения, грядущая экологическая катастрофа203. В начале перестройки усилилось внимание к подросткам и подростковым субкультурам, были напечатаны, например, рецензии на фильмы «Чучело» и «Маленькая Вера»204. Примерно тогда же поменялся и вид журнала, теперь в нем появились фотографии реальных детей. Заметно уменьшилось число изображений Ленина, почти исчезла советская патриотическая эстетика.

Постепенно менялся и тон журнала: он становился куда более резким, особенно в области социальной критики; авторы следовали примеру Горбачева, призывавшего к большей открытости. В декабрьском номере за 1985 год была опубликована статья о том, что необходимо выпускать больше хороших книг для детей, с интересными текстами и иллюстрациями высокого качества, с новыми темами, иными, чем школа, учителя и примерные пионеры205. Автор эссе Марат Шишигин писал, что детям нужны разнообразные книги, отмечал, что в таких республиках, как Узбекистан, Азербайджан, Таджикистан и Грузия, приобрести книги особенно трудно, что недостаток качественных книг – проблема повсеместная. Как и многие другие статьи того времени, этот текст не отказывался от линии партии (и от непременной цитаты из Ленина), подчеркивал важность моральных устоев и любви к труду. Однако эта идеологическая преамбула быстро уступала место призыву к детским авторам: пишите на любые темы, главная цель литературы – воспитание характера и развитие личности ребенка-читателя. Такое сочетание привычной официальной доктрины и пропаганды новых широкомасштабных реформ в целом характерно для журналистики начала перестройки. С конца 1985 по 1987 год эта и подобные ей статьи в «Детской литературе» освещали школьные реформы, педагогическое образование, необходимость большей независимости для подростков, многочисленные проблемы подрастающего поколения, литературу для юношества206