Проблемы с заморской гостьей после первого урока поведения не закончились, а только начались. Нет, Каролина послушно удалила сопровождавших ее мужчин, переоделась сама и переодела служанок, даже закрывала лицо яшмаком, но беспокойства от этого не убавилось.
О потере слуг, которых привезла с собой из Неаполя, не жалела – все равно они чужие: те, кто помогал Каролине вообще отправиться в Стамбул, помогли и слуг нанять. За последние почти два года невольного практически затворничества Каролина отвыкла от шумных празднеств или пирушек, но тишина в гареме ее убивала, временами приходилось прислушиваться, чтобы удостовериться, что не осталась в этом мире совсем одна или не оглохла.
Служанки и евнухи, передвигающиеся бесшумно, возникающие, кажется, из стены и в ней исчезающие, странные движения кистями рук у тех редких придворных, которых она увидела…
На вопрос, что это за взмахи, Гульфем ответила, что ишарет, язык жестов, которым придворные пользуются, чтобы не нарушать тишину и покой Повелителя.
– У вас что, никогда не бывает праздников?
– Бывают, как раз сегодня вечером будет у султанши. Она и нас пригласила.
Каролина хотела поинтересоваться, в чем именно отправиться на этот праздник, а главное, можно ли будет поговорить с султаном, но почему-то промолчала.
И правильно сделала, потому что в ее комнатах уже ждал великолепный наряд и подходящие к нему драгоценности, каких у Каролины не было никогда в жизни. Служанка Дильяр сказала, что это прислала султанша к сегодняшнему вечеру.
Зачарованная Каролина принялась рассматривать одежду и украшения. Все было роскошно: богатейшая ткань верхней одежды, шелковая, расшитая золотом и украшенная мелкими драгоценными камнями, тончайшее полотно нижней, сквозь которую тело просвечивало полностью, столь же тонкая ткань накидки, которую следовало прикрепить к прическе на макушке. Расшитые золотом туфельки и богатейшее колье с бирюзой в цвет наряда. Бирюзовыми были и сережки, и браслет, и перстень.
Все, что ей принесли, тянуло по стоимости на пару деревень со всеми землями, домами, хозяйством и живущими в них людьми. Чем она будет платить за такую роскошь?!
Хорошо, что не успела спросить, служанка присела в поклоне:
– Госпожа, султанша прислала вам одежду к празднику и еще в сундуках на каждый день… А здесь драгоценности. Возможно, для вас они будут непривычны, но женщины двора носят такие…
– Это… подарок?
– Конечно. Султанша передала, что понимает неудобство, вызванное необходимостью отказаться от привычной одежды и обуви, и просит принять новые. Если что-то не впору, придут швеи и немедленно все исправят. Но сначала наряд для сегодняшнего вечера.
Ясно, предстоял прием, из чего следовало, что нужно быть как можно очаровательней, чтобы покорить султана. Интересно, как она будет выглядеть в этом костюме?
Выглядела прекрасно. Тонкое полотно нижней рубашки приятно прилегало к телу, богато расшитый шелк верхнего платья плотно охватывал ее стан, правда, широкий, тоже богато украшенный пояс не позволял согнуться, приходилось держать спину прямо.
Но особенный восторг, который Каролина постаралась не показать, вызвали украшения. Конечно, Каролина имела немало побрякушек, но это были именно побрякушки по сравнению с тем, что сейчас надевали на ее шею, запястья, пальцы или вставляли в мочки ушей. А уж колье на волосы и лоб!.. Массивные камни чистой воды, без изъянов, оправленные в серебро – золото было неуместно для бирюзы, – камней много, но они не затмевали обрамляющее серебряное кружево, и серебро не прятало блеск камней.
А служанки уже занялись волосами Каролины.
Посмотрев на себя в большое венецианское зеркало, тоже в серебряной оправе, Каролина горделиво улыбнулась: великолепна! Какое из мужских сердец сможет устоять перед вот такой красотой?
Она действительно была хороша. Красива от природы, с большими голубыми глазами, нежной кожей, светлыми золотистыми волосами и бровями вразлет. Крепкое здоровье проявлялось румянцем и чистыми, без красных прожилок и желтизны, белками глаз. У нее женственная фигура с крупной грудью и широковатыми бедрами, которые покрой наряда подчеркнул, но разве мужчинам не нравятся широкие бедра женщин?
Султанша угадала с размером и, особенно, цветом наряда и украшений: темно-голубой с переходом в синий прекрасно оттенял цвет глаз красавицы. Может, эта султанша и не такой уж монстр, каким показалась при вчерашней встрече?
Каролина слышала, что в гаремах порядки и дисциплина строже, чем в католических монастырях, но полагала, что ее, как гостьи, к тому же попросившей прибежища, это касаться не будет. Оказалось, что будет, а потому долго терпеть этот кошмар она не намерена, вот только выполнит порученное – и обратно. Таков был уговор в Риме: первая задача – наладить личный контакт с султаном, если станет невмоготу, она может просто вернуться.
Но предоставленные султаншей наряд и украшения несколько примирили Каролину с необходимостью потерпеть многочисленные ограничения. С драгоценностями на шее даже монастырские правила выглядят не столь строгими.
«Если уж такие украшения дарит султанша, то что способны подарить султан или его сын?»
Мысль была приятной. Правда, ее несколько подпортила другая: разрешат ли потом все забрать с собой? Но Каролина тут же самонадеянно усмехнулась: она, и не справится? Такого не бывало! Сам Папа Пий IV – завзятый фарисей – отправил ее не на костер инквизиции, а вот сюда, к султану Османской империи.
– Ну что ж, гарем так гарем! – решила Каролина и вдруг поинтересовалась, кивая на остальные сундуки, явно не те, которые она привезла с собой: – А здесь что?
– Остальная одежда и все необходимое. Вам пора, госпожа…
Да, конечно, не стоит начинать с того, что заставлять султана ждать себя, хотя появление с легким опозданием для привлечения внимания к собственной особе было бы весьма кстати. Нужно сделать вид, что заплутала в многочисленных коридорах и зашла не туда, ее должны извинить, а само прочувствованное объяснение легкой беспомощности тоже привлечет к ней внимание. Играть Каролина умела хорошо, как и соблазнять тоже.
Уверенная в своей скорой и блестящей победе, она кивнула служанкам и отправилась на праздник, предвкушая впечатление, которое произведет.
Но «заплутать» просто не позволили. Евнухи стояли так, что оставалось двинуться только в нужную сторону. Ее не просто сопровождали, но и направляли. Решив, что и без опоздания найдет способ предстать перед падишахом во всей красе, Каролина горделиво вскинула головку и постаралась изобразить одну из своих самых очаровательных улыбок. Самую-самую она решила пока приберечь.
Из каких-то покоев доносилась музыка, но довольно непривычная. Однако ни смеха, ни веселых голосов, ни шума присутствия многих людей не слышно. Это так у них выглядят праздники? Каролина представляла нечто иное. А может, ее намеренно пригласили пораньше, чтобы посидела и подождала?
В большой комнате прямо на ковре сидели музыкантши, две из них водили смычками по каким-то инструментам, две били в бубны, а другие играли на чем-то похожем на лютни, остальных Каролина просто не успела разглядеть. В центре несколько девушек танцевали, извиваясь в такт музыке.
Вдоль стен стояли низкие диваны со множеством подушек, на которых сидели и тихонько болтали женщины, в стороне журчал фонтан, на невысоком помосте стояли еще три дивана, образуя каре, на боковых уже сидели женщины, в том числе Гульфем Султан, а центральный был свободен.
Главный евнух указал Каролине на диван, где имелось место подле Гульфем:
– Вам туда, госпожа.
Ни султана, ни султанши еще не было. Понятно, выход падишаха и его супруги только предстоит.
Каролина не торопилась к своему месту, стараясь впитать как можно больше впечатлений по пути. Их оказалось немало. Женщины были разодеты в наряды самых разных цветов и оттенков, кроме мрачных. Яркие платья, блеск драгоценностей, отражавшееся в них пламя свечей, и красота… Вот что поразило Каролину, пожалуй, больше всего – все до единой женщины в комнате были красивы, причем красивы не подрисованной красотой, а чертами лица. Много светловолосых и даже голубоглазых, с точеными шеями, нежной кожей, алыми губами и красивой грудью.
На фоне присутствующих красавиц Каролина уже не выделялась.
Не подавая вида, что смущена, она подошла к Гульфем. Та с улыбкой пригласила присаживаться рядом, обратилась к соседкам по дивану и сидевшим на диване напротив:
– Это наша гостья, госпожа Каролина. Она из Европы, с согласия султанши поживет в гареме некоторое время. – Улыбнувшись Каролине, словно подбадривая ту, добавила: – Пока не надоест.
Каролина в ответ постаралась улыбнуться пошире, кивком приветствуя присутствующих. Конечно, ее пристально разглядывали, причем некоторые – даже не скрывая этого.
– Султан и султанша будут позже? – стараясь не выдавать своих мыслей, шепотом поинтересовалась у Гульфем Каролина.
– Да, конечно, – чуть смутилась та. Каролина решила, что интересоваться причиной задержки правящей четы, видно, не слишком прилично, и, чтобы перевести разговор на другое, попросила:
– Назовите мне тех, кто сидит с нами. Попытаюсь запомнить.
Конечно, не запомнила, потому что была поражена услышанным. Гульфем называла собравшихся жен придворных и дипломатов, упоминая, откуда те вообще прибыли.
Из шести сидевших рядом женщин только две оказались турчанками, остальные либо приехали с мужьями из Парижа, Генуи, Венеции… либо совсем недавно жили в родительских домах на Балканах, в Греции, даже в Австрии…
Гульфем подтвердила:
– Да, очень многие женщины гаремов родились не в Стамбуле, не говоря уж о женах посланников и купцов. Потому здесь многие понимают итальянский и латынь, испанский, греческий и французский. Это влияние султанши, она сама любит языки и не позволяет женщинам забывать то, что они знали. Но в присутствии султанши говорят по-турецки.
– Откуда прибыла к нам госпожа? – поинтересовалась ближайшая соседка, очень красивая брюнетка лет тридцати пяти.
– В последние годы из-за происков врагов я вынуждена была жить в Италии, в монастыре.
В каком уточнять не стала, но собеседница чуть приподняла бровь:
– Италия велика, правда, слишком разрозненна.
Каролина не была готова к таким расспросам и уже приготовилась ответить, что из Феррары, с трудом вспоминая, какие там есть монастыри, но в эту минуту раздалось:
– Дестур! Внимание! Султанша Хуррем Хасеки Султан!
Музыка моментально стихла, а женщины, как и она, поднялись, даже те, кто был постарше.
Бывает такое: стоило этой невысокой женщине ступить ногой на порог комнаты, как Каролина почувствовала власть султанши. Не высока ростом, не самая красивая и молодая, не ярче других одета, и украшений на ней, пожалуй, поменьше, чем на многих – во всяком случае, она не обвешана с головы до пяток, – но если бы она была и вовсе в крестьянском платье или под накидкой, ее присутствие почувствовалось бы мгновенно. Словно воздух в комнате стал иным. Вошла Хозяйка.
Она приветливо улыбалась, Каролина вспомнила, что имя Хуррем означает «дарящая радость, улыбчивая». Спокойно, без суеты, но и без подчеркнутой медлительности и важности Роксолана проследовала через центр комнаты, сделав знак музыкантшам и танцовщицам, чтобы продолжали, поднялась на помост, легким поклоном приветствовала сидевших женщин, сделала знак рукой, что могут садиться.
Музыкантши, повинуясь воле султанши, уже заиграли, но музыка была тихой, чтобы не мешать, танцовщицы задвигались, но бесшумно, даже мониста на их костюмах не позвякивали. А вот женщины остались стоять, пока не села сама Роксолана.
Вот она, власть над людьми, полная и безоговорочная! Осторожно покосившись на присутствующих, Каролина поняла, что, если бы вдруг исчезли две небольшие ступеньки, ведущие на этот помост, и султанше понадобилась помощь, любая подставила бы свою спину в качестве ступеньки.
Только дождавшись знака султанши садиться, женщины зашуршали шелками.
«Что же будет, когда придет падишах?» – подумала Каролина.